Автостопщик-маньяк

Автостопщик-маньяк

У меня не было хорошей карты Чили. В офисе туристической информации мне дали план только центра Сантьяго, на котором не были обозначены выезды из города. В который уже раз придется выходить пешком, ориентируясь по солнцу и внутреннему чувству направления – на запад. Когда я шел к выезду на Вальпараисо, мне на глаза попался указатель «Панамерикана север». Это заставило меня задуматься: а нужно ли мне в Вальпараисо? Что я там забыл? Не лучше ли поехать сразу на север, в сторону Перу? И чем больше я размышлял, тем меньше мне хотелось ехать в Вальпараисо.

Когда на моем пути оказалось Панамериканское шоссе, я уже твердо решил свернуть на север. Потом, правда, несколько раз пожалел о своем решении: на шоссе вовсю шли ремонтные работы, и мне пришлось пробираться через кучи песка и щебня, обходить строительные котлованы или с риском для жизни идти прямо по обочине.

У меня еще не было повода пожаловаться на чилийский автостоп, но на выезде из Ла-Серены я надолго застрял. Машин было мало, поэтому я не стоял на одном месте, а голосовал на ходу. За день километров двадцать прошел пешком и только потом застопил грузовик. Да и то всего на десять километров!

– Может, лучше тебя высадить у поста? Я по шоссе проеду еще несколько километров, а потом сверну на сельскую дорогу.

Благоразумие подсказывало, что нужно остаться на посту, но дух авантюризма подталкивал вперед. В который уже раз я поддался зову приключений и, выйдя на пустынном повороте, пошел пешком, не имея никакого представления о том, что ждет меня впереди, в пустыне Атакама. Если верить карте, которую мне подарил один из водителей, то первый мало-мальски крупный населенный пункт встретится мне только километров через сто.

Пустыня Атакама занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая сухая пустыня мира. Здесь за год обычно выпадает всего 0,1 миллиметра осадков. Но примерно раз в 25 лет весной на пустыню обрушивается ливень, после которого из семян, десятилетиями томящихся в раскаленном песке, сразу же начинают расти и распускаться цветы. И вот надо же было так случиться, что я попал как раз на такое уникальное событие.

Видимо, не зря Атакаму называют Цветущей пустыней. Она отнюдь не выглядела безжизненной, вся была в цветах: белых, лиловых, розово-красных, цвели даже кактусы и колючки. Я медленно шел по дороге, дышал свежим воздухом и наслаждался открывавшимся мне видом безбрежного океана с одной стороны, высоких гор – с другой и уходящей вдаль дороги – передо мной. Случайно оглянувшись назад, я заметил догонявшего меня парня с рюкзаком. По внешнему виду он был типичный хитч-хайкер: кроссовки, джинсы, майка. Только походка у него была какая-то странная. Он, казалось, не шел, а вытанцовывал какой-то бесконечный танец.

Едва парень приблизился ко мне на расстояние слышимости, как сразу же начал о чем-то говорить и не прекращал свой монолог на протяжении следующих нескольких часов. Говорил он, естественно, по-испански, произвольно меняя темы. Лишь изредка он задавал мне какой-нибудь вопрос по-английски. Но, как правило, не ждал на него ответа.

Как известно, в испанском языке половина слов имеют общие корни с английскими. Это не давало мне возможности свободно разговаривать – я же не знал, какие именно слова нужно выбирать. Но то, о чем мне говорят собеседники, я прекрасно понимал. Вначале мой попутчик рассуждал о кино, о рок-музыке, о своем увлечении наркотиками… А потом, когда солнце уже зашло, а мы все еще продолжали идти по темной пустынной дороге, лишь время от времени попадая в свет от фар проносящихся мимо грузовиков, он вдруг спросил:

– Ты как к другим расам и национальностям относишься?

Я заверил, что быть одновременно и расистом, и путешественником невозможно. Казалось, даже не обратив внимания на мой ответ, он продолжил свой монолог.

– А я всегда, сколько себя помню, завидовал белым (сам он был очень темнокожим. – Прим. автора.). Дошло до того, что у меня появилась маниакальная идея убить белого человека. Шесть месяцев назад с диагнозом шизофрения меня забрали в психиатрический госпиталь и только-только выписали.

Ну вот, началось, подумал я и огляделся вокруг. Мы были вдвоем среди бескрайней темноты. Вокруг не было видно ни одного огонька. И тут я вспомнил, что среди чилийских фашистов было много психически больных людей, которые при Пиночете сразу пошли в гору. Был даже такой курьезный факт: главным врачом Центральной психиатрической больницы назначили фашиста Клаудио Молину, который в этой же самой больнице до этого дважды лечился: первый раз – от алкоголизма, второй – от шизофрении (на него надевали смирительную рубашку и применяли к нему электрошок).

Хуан тем временем пустился в воспоминания:

– До шизофрении я дошел от неумеренного употребления героина и тяжелого металла. Дошло до того, что я своими собственными глазами, прямо как тебя сейчас, видел чертей, которые мне нашептывали: «Убей белого!», «Убей!».

– А сейчас не видишь? – спросил я с опаской.

– Нет. Меня же вылечили!

Интересно, на самом деле вылечили? Или нет?

Буквально за несколько минут до этого я уже начал оглядывать окрестности в поисках подходящего для ночлега места. Но желания спать рядом с «вылечившимся» от такой странной мании попутчиком у меня не было. Пришлось делать вид, что мне вообще просто нравится гулять по ночам.

Мы продолжали идти вперед в полной темноте. Останавливаться я не хотел, но и перспектива идти всю ночь меня не радовала. К счастью, за очередным поворотом я увидел ярко освещенный придорожный ресторан. Мой попутчик сразу же переключился на хозяина ресторана и официантку (они были не белыми, так что за их безопасность можно было не волноваться). Используя все свое «маниакальное» красноречие, он вскоре завоевал их расположение. Нас угостили ужином и предложили принять душ.

Пока мой попутчик мылся, я взял свой рюкзак и ушел спать в пустыню один. Когда утром я вернулся на дорогу, Хуан еще спал в придорожных кустах, завернувшись с головой в одеяло. Я не стал его будить, а сам он не успел проснуться до того, как я оттуда уехал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.