Как и положено: «Пролог»

Как и положено: «Пролог»

Итак, как в Америке…

И в этих словах правда — необычная, интригующая, подчас даже невероятная, но тем не менее истинная. А как это все началось?

Гитлер приходит к власти. По площадям и улицам немецких городов маршируют фашисты. Ученые-физики начинают покидать Германию.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер заявляет, что «выезд известных ученых еврейского происхождения за рубеж крайне нежелателен». Всем понятно, что Гиммлер предпочитает отправить их в концентрационные лагеря.

Уезжают в Швецию Отто Фриш и Лиза Мейтнер.

А в Риме группа ученых под руководством Энрико Ферми пытается создать новые элементы.

За океаном в университете Беркли Эрнест Лоуренс изобретает циклотрон…

Отто Ганн и Фриц Штрассман бомбардируют ядро урана нейтронами, и оно распадается надвое.

Мейтнер и Фриш во время прогулки по заснеженному озеру на лыжах горячо обсуждают открытие немецких коллег и понимают, что наступает новая эра в физике — атомная.

Ученые потрясены: они понимают, что перед ними неведомый мир, и они врываются в него все вместе.

Нильс Бор — в Копенгагене. Фредерик Жолио-Кюри и Лев Коварски — в Париже.

Группа физиков под руководством Курта Дибнера — в Англии.

Лео Сциллард, Эдвард Теллер и Юджин Вигнер уже покинули Венгрию и перебрались в Америку. А там Альберт Эйнштейн, и вместе с ним большая группа ученых, которые по разным причинам уже не могли оставаться в Европе.

В Советском Союзе Центр ядерных исследований находится в Ленинграде. В Физико-техническом институте, которым руководит академик Абрам Федорович Иоффе.

В наши дни о тех, кто тогда работал здесь и кто стал во главе Атомного проекта СССР, напоминают мемориальные доски. Я не знаю ни одного научного учреждения в мире, которое могло бы похвалиться таким созвездием гениев.

Игорь Курчатов занимается изучением атомного ядра. Он повторяет те эксперименты, которые проводят его коллеги в Европе и Америке.

Георгий Флеров и Лев Русинов подтверждают выводы Нильса Бора о том, что есть взаимосвязь между расщеплением ядра атома урана и изотопом уран-235. Согласно Нильсу Бору «атомную бомбу можно создать, но для этого потребуется несколько тонн урана-235, что технически невозможно…»

Юлий Харитон и Яков Зельдович ведут расчеты по урану-235. У них выходит, что для бомбы нужно 50 килограмм. Первую часть своей статьи им удается опубликовать. Вторая часть удивит свет лишь через 50 лет…

Физики рвутся в будущий атомный век, но на их пути встает Мировая война. 1 сентября 1939 года Германия нападает на Польшу.

Открыто деление ядра в Германии и Англии. Открытие подтверждено во Франции и России. Нильс Бор сообщает о нем в Принстоне. Эйнштейн пишет письмо Рузвельту. Сформирован Комитет по использованию урана.

В ноябре начинается советско-финская война.

В декабре Гейзенберг делает доклад в военном министерстве Германии о возможности создания нового оружия.

В Америке начинает строиться мощный циклотрон.

В апреле 1940 года вторгаются в Данию и Норвегию, затем капитулируют Франция, Бельгия и Люксембург.

В Англии, а затем и в Америке создаются специальные комитеты по исследованию урана, начинают работы по проектам ураново-графитовых реакторов. Немецкие ученые проводят эксперименты по использованию в реакторах тяжелой воды. Гитлер нападает на СССР.

Гейзенберг приезжает к Нильсу Бору и рассказывает ему об атомной бомбе. Набрасывает ее рисунок. Сомнений уже нет: в Германии ученые работают над ядерным оружием. Немцы под Москвой.

Японцы атакуют Перл-Харбор. США вступают в войну.

Клаус Фукс делится информацией с советскими дипломатами. Начинается его сотрудничество с разведкой.

Ферми переезжает в Чикаго, где начинает создавать реактор. Его ближайший помощник — Бруно Понтекорво, будущий наш академик. Наши физики решают насущные военные проблемы.

Александров и Курчатов обеспечивают корабли защитой от магнитных мин. Первый на Балтике и Севере, второй — на Черном море. Харитон создает новую взрывчатку. Флеров служит в авиации рядовым техником.

Из данных разведки: «В сентябре 1941 года агент «Гомер» (Дональд Маклин), один из членов знаменитой «Кембриджской пятерки», добыл экземпляр доклада Черчиллю «Уранового комитета». В 1942 году Берия дал санкцию на проведение масштабной операции, которая получила впоследствии кодовое название «Энормоз» (в переводе с английского — «грандиозная»). Название, надо сказать, вполне соответствовало замыслу».

Берия получает первые данные о работах по «сверхоружию».

Лейтенант Флеров пишет Курчатову и министру Первухину о возможности создания атомной бомбы. Не получив ответа, обращается к Сталину. Идет битва за Сталинград.

В Лос-Аламосе собираются крупнейшие физики. Им предстоит создать бомбу. Во главе проекта становится Оппенгеймер.

В Хэмфорде строится первый промышленный реактор. В Ок-Ридже возводится завод для получения урана-235. В Москве создается Лаборатория № 2 Академии наук СССР.

Ее возглавляет Игорь Васильевич Курчатов. Курчатов знакомится с работами, которые идут в Америке, Англии и Германии. Подробную информацию предоставляет ему разведка.

Из воспоминаний А.С. Феклисова: «Успехом операции «Энормоз» советская разведка обязана в первую очередь двум агентам — «Чарльзу» (Клаусу Фуксу) и «Персею». Они работали рядом, в святая святых «Манхэттенского проекта» — Лос-Аламосской лаборатории. Информация от них шла параллельно, что повышало ее достоверность. Связь с «Персеем» поддерживали супруги Моррис («Луис») и Леонтина («Лесли») Коэны. Точнее, Леонтина, а Моррис сам был ценнейшим агентом — групповодом. Курировала их нью-йоркская резидентура».

Нильс Бор пытается доказать Рузвельту и Черчиллю, что необходимо обустраивать мир будущего без ядерного оружия и что ядерных секретов не существует: рано или поздно «сверхбомба» появится и в СССР. Он призывает к международному контролю, но поддержки не получает.

Лаборатория № 2 расширяется. Курчатову удается привлечь к работам крупнейших физиков. Среди них — Харитон, Кикоин, Флеров, Бочвар, Арцимович и другие. Однако должного размаха работы еще не получили. Во главе проекта стоит Молотов — человек нерешительный и инертный.

Война близится к концу.

Уже ясно, что атомной бомбе суждено играть особую роль в послевоенном мире. «Ядерный шантаж» — этот термин появляется среди военных. А потом его попытаются использовать и политики. В частности, во время Потсдамской конференции, когда президент США Трумэн и Черчилль сообщили Сталину об атомной бомбе.

Но Сталин знал о ней гораздо больше, чем его коллеги по антигитлеровской коалиции… Те самые коллеги, которые буквально через пару месяцев откроют свое истинное лицо — они станут непримиримыми противниками…

«Троица» случилась в пустыне Аламогордо ранним утром 16 июля 1945 года.

Накануне ученые поспорили о мощности взрыва. Теллер назвал 45 тысяч тонн в тротиловом эквиваленте. Сербер ограничился 12 тысячами, Бете сказал: 8 тысяч, Кистяковский — 1400, а Оппенгеймер всего — 300 тонн.

Ошиблись все!

Взрыв!

Тот самый Фриш, что обсуждал на озере в Швеции с Мейтнер будущее их открытия, воскликнул: «А потом без всякого звука как будто вспыхнуло солнце… Это было чудовищное зрелище: любой, кто хоть раз видел атомный взрыв, никогда его не забудет».

Оппенгеймер, как всегда, вспомнил индийский эпос: «Я стал смертью, разрушителем миров…»

Ну а общее впечатление Бэндбридж, который создавал ядерный полигон. Он обратился к Оппенгеймеру: «Оппи, какие же мы теперь сукины дети!»

Среди тех, кто наблюдал за первым ядерным взрывом, был и Клаус Фукс.

Спустя ровно десять лет Игорь Васильевич Курчатов, вернувшись с полигона после взрыва водородной бомбы, скажет Александрову: «Анатолиус, мы создали настоящее чудовище…»

Больше на испытания Курчатов ездить не будет…

Такое впечатление, будто он вновь присоединился к своим коллегам-физикам в Америке, которые поняли, насколько страшное оружие они создали.

Впрочем, убедиться в этом в полной мере им еще предстоит в недалеком будущем, когда выбор целей для атомной бомбардировки в Японии будет завершен и «летающая крепость» «Энола Гей» появится над Хиросимой.

Город был уничтожен в одно мгновение. А потом придет черед Нагасаки…

Мне довелось побывать в обоих городах. Все, что увидел я там, можно охарактеризовать словами: «это был атомный ад».

20 августа 1945 года, менее чем через две недели после атомной бомбардировки Японии, был создан Специальный комитет ГКО СССР во главе с Л.П. Берией. В этот же день образовано Первое Главное управление во главе с Б.Л. Ванниковым и под его председательством Технический совет.

Первое заседание Технического совета состоялось 27 августа. Было образовано 4 комиссии и 1 секция.

А.И. Иоффе возглавил работы по электромагнитному разделению урана.

Комиссию по тяжелой воде — П.Л. Капица.

ВТ. Хлопину поручено было исследовать плутоний.

Комиссию по аналитическим исследованиям возглавил А.П. Виноградов, а секцию по охране труда — ВВ. Парин.

Так начал рождаться будущий «Средмаш», но пока шел поиск наилучшей организации работ. Свою эффективность Комиссии предстояло еще доказывать реальными проектами. И не всегда это получалось так, как хотелось. Технический совет в такой форме просуществовал недолго — 8 апреля 1946 года состоялось его последнее заседание. Технический и Инженерный советы были преобразованы в Научно-технический совет ПГУ при Совете Министров СССР. В Минатоме России он существует до сегодняшнего дня практически без изменений. Правда, заседания не столь регулярные, да и длятся намного короче. Ведь в те времена они начинались в 10 утра по понедельникам и заканчивались в час ночи! Слишком много проблем приходилось тогда решать! Причем большинство из них впервые…

Из данных разведки: «С осени 1947 года по май 1949го Фукс передал нам объемную и весьма полезную информацию. Она содержала детальные данные о реакторах и химическом заводе по производству плутония в Уинскейлсе, анализ работы урановых котлов с различными типами охлаждения, принципиальную схему водородной бомбы и теоретические данные по ее созданию, результаты испытаний американцами ураново-плутониевых бомб в районе атолла Эниветок и многое другое…»

На Урале, на границе Мордовии, в Сибири, в Центральной России, в Москве и Ленинграде создавались ядерные центры. К работам по «Атомному проекту СССР» были привлечены крупнейшие ученые страны, а также организаторы промышленности.

Только что закончилась Великая Отечественная война. Казалось бы, с Победой пришел долгожданный мир.

Но это было не так: начиналась новая «холодная война», которая будет продолжаться официально сорок с лишним лет, а неофициально — до нынешнего дня.

И все эти годы нашим форпостом был Саров. Русский город со славной историей.

Ольга Колесова — ведущий научный сотрудник Музея ядерного оружия. Чаще всего именно она встречает гостей, которые обязательно посещают Музей. Но рассказ об оружии Ольга Колесова начинает у макета монастыря.

^{Ольга Колесова}

Она говорит:

— Земля у нас удивительная. За всю историю ее существования основная ее функция — защита Отечества. В прошлом монастырь играл и оборонительную роль — это была крепость, взять которую враги не могли. Ну а затем на Саровской намоленной земле ковался ядерный щит, который позволяет нам много лет жить в мире. Монастырь мужской, когда-то это был центр просвещения. Слава о нем гремела на весь православный мир… Монастырь уникальный по многим параметрам. На макете представлена его наземная часть, но в Саровской горе монахи устроили подземный монастырь — там сложнейшие ходы-лабиринты, есть и своя подземная церковь… Когда встал вопрос, где развернуть работы по созданию нового сверхмощного оружия, надо было выбрать место для проведения работ. Наше место идеально подходило к тем требованиям, которые выдвинул Спецкомитет… И вот в 1946 году мы здесь появились на свет. Это дата рождения нашего института…