Личная жизнь: любовь, занятия, привычки

Личная жизнь: любовь, занятия, привычки

Здоровье Некрасова было никудышным. Врачи, в том числе и европейские светила, не раз приговаривали его к самому худшему. Многие годы его преследовала болезнь горла. Когда она усиливалась, Некрасов делался до крайности раздражительным, капризным, особенно нетерпимым. Тогда голос, и без того слабый, пропадал совершенно, и он пугался, что совсем потеряет его и онемеет.

Доктора предписывали вести правильный образ жизни, соблюдать режим, меньше работать, а главное — не ездить в клуб. Оставить ночную игру в карты, придерживаться диеты.

Если советы эскулапов и лекарства не помогали и самочувствие не улучшалось, он бросал принимать пилюли, нарушал диету, с аппетитом поглощая кушанья и вина, уверяя, что все это только на пользу. Нарушая запрет, выходил в мороз на улицу, рискуя еще больше простудить горло, ездил в клуб, заверяя, что ему необходимо отвлечься, притупить нервы и что ломберный стол успокаивает его лучше всякой микстуры.

То, наоборот, впадал в противоположную крайность и, почувствовав маломальское ухудшение, начинал морить себя голодом, кутался в помещении, делался нелюдимым и избегал гостей.

С годами здоровье его совсем разладилось: нестерпимо ломило спину, мучили адские боли в желудке. Он катастрофически худел, голос почти пропал. Некрасов мало говорил, скоро утомлялся и подолгу лежал в постели. Писать почти уже не мог, только читал. И вспоминал минувшее. Не потому, что был сентиментальным и в прошлом искал утешения и забвения. А оттого, что испытывал чувство вины, особенно обострившееся теперь. На склоне лет, перед вечной дорогой.

Желания

Память воскрешала летопись его переболевшего сердца, и он звал

… ее, желанную:

Улетим с тобою вновь

В ту страну обетованную,

Где венчала нас любовь!

Впервые Некрасов увидел ее зимой 1842 года.

Когда в залу вошла нарядная, эффектная брюнетка — хозяйка дома и Панаев представил ее как свою жену Авдотью Яковлевну, Некрасов как-то сразу стушевался, не знал, куда девать руки, то и дело машинально теребил едва пробившиеся усы.

Таким он запомнился ей в эту первую их встречу — сконфуженным, неловким, болезненного вида, с манерами несветского человека.

Авдотья Яковлевна была почти тремя годами старше Некрасова и происходила из актерской семьи, но, выйдя в девятнадцать лет за богатого Панаева, оставила мечты о театре, избрав роль хозяйки гостеприимного дома. О ней тогда говорили как об одной из самых красивых женщин Петербурга. В нее нельзя было не влюбиться. Некрасова она покорила сразу и надолго.

Вся последующая его жизнь, долгие два десятилетия, прошли в большей или меньшей близости к Авдотье Яковлевне. Она была его гражданской женой, другом, хозяйкой их литературного салона, наконец, соавтором — они вместе написали несколько романов.

С мужем Панаева рассталась, но принесла ли ей счастье любовь поэта?

Как говорил сам Некрасов, их совместная жизнь «текла мятежно».

Первое время поэт был «влюблен и счастлив», потом стали случаться периоды охлаждения и даже доходило до разрыва. А затем снова возвращался влюбленный, умоляя:

Не помни бурь, не помни слез,

Не помни ревности угроз!

И она прощала. Хотя была истерзана его подозрительностью, безосновательной, Напрасной, — он был чудовищно ревнив.

Некрасов сознавал, что бывает несправедлив, особенно когда свои неудачи, литературные и житейские, вымещал на ней, стыдился себя, называл свое поведение «постыдным порывом». Недруги поэта обвиняли его в жестоком эгоизме, в тиранстве. Но ни советы здравомыслящих друзей, ни наговоры врагов не в состоянии были лишить их взаимного тяготения. Они не могли обходиться один без другого и словно завороженные тянулись друг к другу.

Между тем шли годы, оба старели. И вот ей уже за сорок. Красота ее была на излете. Погас румянец на матовом лице, бархатный голос терял свое очарование.

Она раньше мечтала о тихой пристани, о простом семейном счастье. Ее преследовал ужас бездетности, двое детей — от Панаева и Некрасова — родились мертвыми. Неистраченная материнская нежность требовала удовлетворения. И однажды чаша переполнилась. Она решилась. Оставила Некрасова, вышла замуж, родила дочь и отдалась ее воспитанию.

Тихая пристань

Перед самым концом жизни Некрасов тоже обрел, наконец, можно сказать, тихую пристань. Она явилась в образе Зинаиды Николаевны. Ей было двадцать три года, настоящее ее имя было Фекла, фамилия — Викторова. Но Некрасов стал называть ее Зиной, Зиночкой. И даже отчество дал ей от своего имени — Николаевна. Она оказалась душевной и чуткой, глубоко привязанной к поэту. С ним она разделила и последние его дни — тяжелые и страдальческие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.