«Мне безразлично, что ты уходишь»

«Мне безразлично, что ты уходишь»

Маша и Ваня в детском саду проводили Степу, Витю, Сашу и Лешу в школу.

Машу при этом интересовал только Степа. Так, как провожала Маша Степу в школу, девушки провожают парней в армию.

Со Степой Машу связывают длительные и очень сложные отношения. В свое время, несколько месяцев назад (а надо понимать то, что не так давно начал понимать я: что день у них сейчас идет за год), он покорил ее сердце тем, что каждое утро стал приносить ей в детский сад угощение. Чаще всего это были конфеты. Маша относилась к этому очень серьезно. Она разговаривала об этом со мной. Нет, она не спрашивала, брать или не брать ей конфеты. Тут у нее никаких сомнений не было. Она спрашивала о том, что ее действительно волновало в тот момент больше всего.

– Папа, – спрашивала Маша, – как ты думаешь, он долго еще будет приносить мне угощение?

– Это зависит, Маша, – говорил я ей, – от того, как ты будешь себя вести.

– Я буду вести хорошо, – быстро говорила Маша.

– Да я не это имею в виду, Маша! Он должен понять, что конфеты – это еще не все.

– Как это? – удивлялась Маша.

Я уже и сам не знал, как выпутаться из этого разговора.

– Ну, он должен как-то беречь тебя в детском саду, защищать от кого-нибудь. Там есть от кого защищать?

– Конечно! – фыркала Маша. – От Вадика.

– А Вадик что делает?

Я уже готов был сам начать защищать ее от Вадика.

– Да он подходит ко мне, когда мы стоим со Степой, – кривилась Маша. – Он говорит, что хочет играть с нами.

– А вы что?

– А Степа его гоняет.

– Этого не надо, наверное, делать, – пробормотал я.

– Почему, папа? – спросила Маша. – Степа меня защищает. Папа, мы не о том говорим. Что мне сделать, чтобы Степа всегда носил мне конфеты? Сказать, что это еще не все?

Я машинально кивнул.

– Папа, все очень плохо, – сказала Маша через неделю. – Степа больше не носит мне конфет.

– Почему?

– Я сказала ему, что это еще не все. Он обиделся. Он теперь дружит с Вадиком.

– Ну, может, и к лучшему, – сказал я, проклиная себя за логику детского психолога, которую я так играючи, как мне казалось, применил в этом довольно трудном случае. Я был уверен, что это очень правильно: одним выстрелом воспитать что-то хорошее сразу и в Маше, и в Степе. В результате Маша осталась без конфет и без Степы.

Правда, потом, без моей помощи, их отношения как-то восстановились. Но это были уже совсем другие отношения. В них уже не было конфет. Он так и не стал носить их ей снова. Таким образом, отношения, пройдя за несколько недель очень длинный путь, стали просто дружескими. При этом Степа все-таки показывал себя рыцарем. Так, он отбирал для Маши игрушки у других детей.

И вот теперь им предстояло расстаться. Как говорится, они еще не подозревали, что насовсем. Вряд ли, если говорить честно, судьба еще когда-нибудь сведет двух этих людей. То есть мне кажется, что Маша будет ходить в другую школу.

Ну что же, в момент прощания их чувства вспыхнули с новой силой. Нет, Маша ничего не обещала Степе. И он не сказал ей, что будет ждать ее. И она не сказала, что найдет его, обязательно найдет.

Нет, Маша сказала ему:

– Мне безразлично, что ты уходишь.

И выдала себя тем самым, конечно, с головой.

К этому времени на утреннике младшие дети пели старшим песни на русском и даже на английском языке (я этому очень удивился, потому что за пару лет, что Маша учит английский – а это происходит два раза в неделю, – я впервые увидел результат, хоть и сомнительный, этого бесконечного и казавшегося мне абсолютно бессмысленным процесса), а также танцевали для них.

Ваня прочитал призывникам злое стихотворение:

С нами редко вы играли,

Малышами называли,

Иногда нас обижали,

Нам игрушек не давали.

С помощью воспитательницы, давшей ему этот стишок, он свел счеты сразу со всеми.

Потом им дарили подарки: «Сертификат соответствия» в рамочке, в котором было написано, что они закончили детский сад, можно сказать, с отличием, и книжку «Королева Черного замка». У Вани сдали нервы от того, что он остался без подарка, и он разрыдался.

А Маша стояла недалеко от Степы и всем своим видом демонстрировала, что ей безразлично. Хотя, подозреваю, ей тоже хотелось разрыдаться.

Тогда великодушный Степа сам подошел к ней и рассказал, что, когда он носил ей подарки, у него были проблемы с папой. Папа запрещал ему это делать. Папе, наверное, надоело, что у него все тащат из дома и ничего не тащат в дом. Остается только предполагать, на какие хитрости приходилось пускаться Степе, чтобы каждое утро уходить в детский сад с конфетами. А она этого не ценила.

Примерно это он ей и сказал.

Она сама мне это вечером рассказала.

– А ты что ему ответила, Маша? – с тревогой спросил я.

Я к этому моменту уже твердо решил не вмешиваться в эти отношения. Один раз я уже наломал дров. Все, достаточно. Больше никогда постараюсь этого не делать. Никогда.

– Я сказала ему, что он безобразно со мной дружил.

– Почему?! – простонал я.

– Потому что он ни разу не поцеловал меня.

– Что?! – переспросил я. – Ты так ему сказала?

– Ну да, – пожала она плечами. – Папа, он так покраснел!

– И?

– И он убежал в раздевалку! И больше не вышел! Прошло несколько дней. Я отводил Машу с Ваней в детский сад. Маша шла, как обычно, далеко впереди с коляской для бэби-бона. Сам бэби-бон, девочка Катя, получающая поистине спартанское воспитание, лежала в коляске.

– Маша! – услышал я отчаянный детский крик. Мы обернулись. Нас догонял мальчик. Сзади шла его мама. Ее чувства выдавала ее недовольная походка.

– Привет! – крикнул мальчик. – О, Маша, ты с коляской! Давай я тебе помогу!

– Давай, – холодно сказала Маша. – Только осторожней. Катя спит.

– Я очень осторожно, – тихо сказал мальчик и в самом деле очень осторожно повез коляску.

Маша несколько десятков метров шла с ним рядом, что-то обдумывая.

– А ты возьмешь меня замуж с Катей? – спросила она наконец этого мальчика.

– Конечно, – не раздумывая, ответил мальчик. – Будем жить хорошо. Только я не знаю, как его кормить.

– Ее. Тебе и не надо, кормить Катю буду я. Ты будешь писать заметки и будешь приносить нам деньги. А я сама на них буду покупать все, что нужно.

Мальчик кивнул.

Я даже не удивился, что Маша в курсе, что замуж с Катей выйти труднее, чем без Кати. Я потом выяснил у ее мамы, откуда она об этом знает. Они, оказывается, давно смотрят вместе сериал «Не родись красивой». Но я был ошарашен тем, как быстро они обо всем договорились, начав буквально с нуля.

– Это был Степа? – спросил я Машу вечером.

Я подумал, что, хотя Степу и проводили в школу, он до лета еще все-таки походит в детский сад, если он, конечно, здравомыслящий человек.

– Какой Степа? – удивилась она.

– Который коляску с Катей вез в детский сад утром.

– Утром? – уточнила она, и я понял, что вечером коляску из детского сада мог везти кто-нибудь еще.

– Утром, утром.

– А-а! – рассмеялась она. – Нет, папа, это Никита.

– Какой Никита?

– Хороший парень.

– Я его тоже знаю! – крикнул Ваня. – Хороший парень!

Я этому тоже не удивился, потому что им уже несколько дней нравится произносить эти слова: «Хор-р-оший парень!»

– А раньше ты с ним дружила?

– Нет, папа, что ты! Бог с тобой!

Это было еще одно новое любимое словосочетание.

– А почему он раньше не подходил?

– Он Степы боялся.

– А, понял. Теперь ему бояться некого.

– Ну конечно, папа, – вздохнула Маша. – Он просто дождался своей очереди.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.