«Это раз!»

За две недели до Нового года я вернулся из поездки в одну из европейских стран и привез детям некоторые подарки. Так, речь шла про двух плюшевых шалопаев с бубенцами, колокольчиками и лыжами в руках, про разные другие игрушки, про большое количество шоколада… Я, может, даже погорячился, но, может, и нет.

Придя домой, я обнаружил стоящую и почти наряженную елку и понял, что могу положить подарки под нее. Я так и сделал.

Дети спали, и в этот раз я разбудил их, которых можно поднять утром в школу и в детский сад только угрозой убийством, одной-единственной, сказанной полушепотом в детской комнате фразой:

– Может, поискать под елкой подарки: вдруг Дед Мороз что-то уже успел принести?

Они ждали этой фразы, видимо, всю ночь, не смыкая глаз. Иначе ничем нельзя было объяснить то, с какой скоростью они сбросили одеяла и рванули к елке. У меня не было ни одного шанса опередить их, даже если бы я поставил перед собой такую цель.

Я думал, они елку снесут. Они выгребли из-под нее все, что там было, в течение одной секунды. Потом еще минуту был слышен хруст с ожесточением срываемой подарочной оберточной бумаги. Все это происходило в полном молчании и делалось с максимальной сосредоточенностью. Потом они, наморщив лбы, изучали подарки, а я, замерев, следил за их реакцией. Я мог и не угадать, и они не стали бы скрывать своего разочарования. Нет, это было бы последнее, что они бы сделали.

Но никакого разочарования не появилось на их лицах. Наоборот, через полчаса они взяли кое-какие подарки с собой в школу и в детский сад, а это уже означало, что на подарках был поставлен безусловный знак качества.

Вечером, вернувшись домой, Маша сказала мне:

– Папа, ты утверждаешь, что все эти подарки принес Дед Мороз, да?

Ну, я сразу почувствовал, что она готова далеко зайти. Она что-то придумала и начала издалека. Поэтому мне следовало быть предельно осторожным.

– Я, Маша, сказал, что это от Деда Мороза, да, но передал он подарки на этот раз через меня, потому что в Европе у него сейчас слишком много дел, у них там Рождество раньше на две недели.

Некоторое время Маша выясняла у меня, почему у них Рождество раньше на две недели, но мне не удалось отвлечь ее внимание от главной цели, которую она все-таки преследовала, тем более что я так толком и не смог объяснить ей почему.

И вот она говорит:

– Так, хорошо! Ты маленький хитрец и обманщик!..

– Что?! – переспрашиваю я с искренней обидой.

– Да ведь мы с Ваней знаем, что это ты купил нам все эти подарки и положил под елку, а сказал, что их принес Дед Мороз!

– Да, – подтверждает Ваня, – мы знаем.

Я стоял, честно говоря, с растерянным, с обескураженным видом. Дело не в том, что я был разоблачен с особым, ни с чем не сравнимым детским цинизмом. Дело в том, что я вдруг с ужасом осознал: мои дети выросли и перестали верить в Деда Мороза. А скорее всего, Маша, которой в конце февраля исполнится восемь лет, перестала и объяснила Ване тоже, что Деда Мороза на самом деле не существует.

И что теперь делать? И как жить – и им, и мне? Я-то, честно говоря, до сих пор не потерял этой великой веры. И я тоже иногда под Новый год ищу подарки под елкой, и сердце у меня колотится в предчувствии чуда, и нахожу я их, нахожу!

И что теперь получается? Мои собственные дети внушают мне, что никакого Деда Мороза не существует. Я-то, допустим, им не поверю, но они-то сами теперь так и будут думать всю жизнь и лишат ее того, что и объяснить-то толком нельзя, но без этого она будет у них другой, совсем другой, непоправимо другой.

Я начинаю успокаивать себя тем, что живут же люди и без этой веры, как без ноги или без руки, и ничего, живут же как-то. Но чего-то мне становится как-то просто тошно. Я не думал, что это произойдет с ними, тем более так быстро.

Маша замечает мой растерянный вид, смотрит на меня победоносно и продолжает:

– Хочешь знать, как мы все это поняли? До Нового года еще далеко – это раз! Мы об этих подарках в письме Деду Морозу не писали – это два.

– И три!.. – кричит Ваня торжествующе. – Три!..

– Мы вообще еще никакого письма не писали! – заканчивает Маша. – Значит, это не Дед Мороз через тебя передал. Значит, что ты сам все купил и положил под елку, когда приехал! И что ты на это скажешь?!

Я, еще не веря в то, что все это слышу, начинаю отвечать и по первому пункту обвинений, и по второму, и по третьему. Я все это говорю сначала неокрепшим голосом, но потом все тверже и тверже. И говорю, что Дед Мороз живет, как известно, в Лапландии, и что я подъехал поближе к нему, и что ничего странного тут нет, что мы с ним как-то там пересеклись, что ли, на пару минут, потому что везде ему успеть нереально просто… И что все эти подарки – такая декларация о хороших намерениях, что это его собственная инициатива и что никто не говорил ведь никогда, что Дед Мороз приносит только то, о чем его попросят в письме.

Но главное… главное!.. Я чувствую вдруг, что, может, еще не все потеряно и что они, может, способны верить? Я уже сам в это не верю.

Я успеваю подумать о том, что придаю этому, конечно, слишком большое значение, но, с другой стороны, я именно так все это сам чувствую, и это та история, которая для меня уж точно по крайней мере такая же важная, как для них, только я это понимаю, а они, видимо, еще нет.

– Ну ладно, – говорит Маша, поглядев на Ваню, словно спросив у него разрешения на то, что сейчас скажет. – Ладно. Тогда так. Когда к нам в Новый год придет настоящий Дед Мороз и принесет подарки, о которых мы ему напишем, тогда мы его и спросим, передавал он вот эти подарки с тобой или нет?! А?!

И она опять торжествующе смотрит на меня.

А я – на нее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.