Men’s man

Помню, собирая материал для статьи о бондиане и актерах, воплотивших образ агента 007, я пришла к выводу, что Коннери устарел, целиком остался в XX веке, как и другие фактурные мужские типажи. (У каждой эпохи свой лик. Например, к 20-30-м годам навсегда принадлежат волевые брюнетки с тонкими губами и злыми глазами, подобные Лиле Брик, Гале Дали.)

Судя по последнему Бонду, Дэниелу Крейгу, сегодня олицетворением мужественности считаются неяркие блондины со сталью внутри. Но как связать эту теорию с фактом, что и поныне восьми десяти летний Коннери считается секс-символом, чья карьера вызывает огромный интерес, подкрепленный шестью миллионами упоминаний в англоязычном Google? Ответ может быть один: в нем до сих пор видят воплощение мужского начала — того, что называется men’s man.

Многие и в его хамстве находят признак мужественности. Как показывают современные социологические опросы, девушки по-прежнему предпочитают «плохих парней». Мужская грубость представляется признаком силы, авторитарность — гарантией защиты и опеки в будущем. К тому же женщины, особенно молодые, любят быть героинями трагедий и приключений. Порядочность кажется им скучной, зато с лихими кавалерами переживания гарантированы.

В автобиографии не рассказывается, что Коннери едва не скончался в девятнадцать лег. Язву желудка не зря называют болезнью души. Он служил тогда на флоте. Вырвался из вороньей слободки с надеждой увидеть мир, но служба оказалась скучной муштрой, унижающей самостоятельного парня. В тяжелом состоянии вернувшись домой, он поменял еще несколько тупиковых профессий и решил серьезно заняться собой.

Сначала физически — с помощью бодибилдинга, приведшего его на конкурс мужской красоты. Затем — интеллектуально, когда удалось начать карьеру в театре. Там новый друг и наставник Роберт Хендерсон дал ему список книг, которые обязательно следовало прочитать начинающему актеру.

В списке были «В поисках утраченного времени» Пруста, «Пармская обитель» Стендаля, «Война и мир» Толстого, «Моя жизнь в искусстве» Станиславского, пьесы Ибсена, «Взгляни на дом свой, ангел» Томаса Вульфа и другие серьезные книги. Об этом чтении, а также о посещении музеев, выставок, общении с представителями искусства как раз немало говорится в автобиографии.

Если поверить, что сэр Шон на самом деле самыми важными в своей жизни считает этапы интеллектуального роста, то так называемая автобиография все же рассказывает о нем. Вернее, о том, каким он всегда хотел быть, несмотря на свое происхождение и недостаток образования.

Что же касается чужих обид и претензий, оставшихся без ответа, — жизнь все расставит на свои места. Кроме свидетелей обвинения, у Коннери имеются свидетели защиты. Например, уже понятно, что его первая жена, красавица Диана Силенто, — совсем не забитая женщина. По словам Майкла Кейна, она в ярости швыряла в него и в своего мужа ланчем, когда два знаменитых друга-киноактера подвыпили в баре и на два часа опоздали к приготовленной ею трапезе.

Вторая жена, полуфранцуженка-полумарокканка Мишелин, полтора метра росточком, которая кажется еще меньше рядом с высоким мужем, крепко держит бразды правления в своих маленьких руках. Ни одно карьерное движение Шона, ни одна семейная денежная операция не обходятся без ее одобрения. Она, разумеется, знает, что муж ей изменял, но философски замечает: «Слишком многие хотят его. Выходя за Шона, я понимала, что получу весь пакет его качеств, не одни лишь положительные».

Она присутствует в автобиографии эпизодически, а Диана Силенто, с которой Шон прожил одиннадцать лет, не упоминается вообще. Не собирается он болтать о своих женщинах. Разве это плохая черта? Сколько сейчас мемуаров, где в припадке откровенности авторы выкладывают все не только о себе, но и о тех, кто их об этом не просил! По крайней мере, в автобиографии Шон Коннери проявил себя настоящим джентльменом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.