Одиночка: Shell

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Одиночка: Shell

Но одна компания не участвовала во всеобщей заварухе. Это была Royal Dutch Shell, которая до начала волны слияний была самой крупной нефтяной компанией. И для такой сдержанности у нее имелись причины. Проведенный анализ показал, что в долгосрочной перспективе цена на нефть будет определяться стоимостью новой нефти, поставляемой странами-экспортерами, не входящими в ОПЕК, и по прогнозам будет составлять порядка $14 за баррель. При оценке инвестиций Shell исходила именно из этой прогнозной цены. Она также пришла к заключению, что размер имеет значение, но лишь до определенного предела. Была и еще одна, гораздо более важная причина – структура самой компании.

Когда Марк Муди-Стюарт представлялся на конференциях, он обычно говорил: «Я – председатель комитета управляющих Shell. И самый близкий эквивалент традиционного генерального директора, который вы найдете в нашей компании». И это была проблема. Shell имела уникальную структуру. Хотя она и функционировала как единая организация, но в действительности принадлежала двум разным компаниям со своими советами директоров – Royal Dutch и Shell Transport and Trading. Компания управлялась не генеральным директором, а комитетом. Это было компромиссное решение, которое позволило осуществить слияние в далеком 1907 г. и видоизменялось лишь в конце 1950-х гг. «Двойная структура» хорошо работала в течение многих десятилетий, но теперь становилась все более и более неэффективной. Она, по словам Муди-Стюарта, «чрезвычайно затрудняла» слияние на основе обмена акциями с другой большой компанией. Фактически такое слияние становилось невозможным. Когда началась волна слияний, Муди-Стюарт попытался было протолкнуть идею внутренней реструктуризации, но реакция многих директоров была «довольно бурной»17. Все осталось на местах. Когда же слияния были завершены, Shell перестала быть самой крупной нефтяной компанией.

То, что произошло между 1998 и 2002 гг., было самой глубокой и значимой реструктуризацией мировой нефтяной отрасли после 1911 г. Всем объединенным компаниям еще предстояло пройти через трудности и стресс взаимной интеграции, которая могла занять годы. Но в результате они вышли из этого процесса не только более крупными и устойчивыми, но и более эффективными, глобализованными и способными браться за более масштабные и сложные проекты.

Оглядываясь на десятилетие, прошедшее с момента этого своего рода землетрясения отраслевого масштаба, генеральный директор Chevron Дэвид О’Рейли заметил: «Многие вопросы были сняты, как и ожидалось. Но один вопрос остался, и этот вопрос – государственные нефтяные компании. Смогут ли крупные частные компании успешно конкурировать с национальными гигантами?»18

Когда один из закоулков мировой экономики – перенасыщенный кредитными деньгами рынок коммерческой недвижимости в Бангкоке – начал сотрясаться в конвульсиях, и переоцененный тайский бат рухнул под давлением спекулятивных атак, никто не ожидал, что это может перерасти в азиатский, а затем и глобальный финансовый кризис. И, разумеется, никто в руководстве крупнейших нефтяных компаний не предполагал, что крах этой малоизвестной валюты из Юго-Восточной Азии приведет к обвалу цены на нефть и масштабной реструктуризации их собственной отрасли. Но гораздо более важные события были еще впереди, поскольку последствия этого кризиса затронули многие национальные экономики и страны, включая одного из важнейших мировых поставщиков нефти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.