Возобновляемая энергетика в германии

Возобновляемая энергетика в германии

Восточногерманские часовые у Берлинской стены знали, что их главная задача – не позволить согражданам перебраться из коммунистического Восточного Берлина в демократический Западный Берлин. В 1989 г. желающих сделать это становилось все больше. Влияние Советского Союза на Восточную Европу ослабевало, а Берлинская стена была своего рода линией фронта в противостоянии между Востоком и Западом. Любого жителя ГДР при попытке перелезть через стену могли застрелить на месте.

Но вечером 9 ноября 1989 г. после амбициозного заявления руководства ГДР на пресс-конференции сотни тысяч жителей Восточного Берлина направились к стене с требованием открыть ворота. Часовые, сбитые с толку, какое-то время пребывали в нерешительности, но в конце концов поддались, изменив тем самым ход истории. Люди массово повалили через границу. Период существования двух Германий завершился, а вскоре завершилась и сама холодная война.

После этого вся нация занялась объединением – непростым присоединением обветшалой, полуразвалившейся Восточной Германии к Западной Германии с ее гораздо более высоким уровнем жизни. Объединение в конечном итоге обошлось в триллион с лишним долларов.

В процессе объединения западногерманские энергокомпании сосредоточились на интегрировании восточногерманской энергосистемы и модернизации ее генерирующих мощностей, большая часть которых работала на буром угле. Пока они занимались этим, разношерстная коалиция, представлявшая собой движение нового типа, продвигала закон о возобновляемых источниках энергии, который был принят «почти случайно». Таким образом, падение Берлинской стены позволило Германии на десятилетие занять место мирового лидера в области возобновляемых источников энергии и заложило фундамент сегодняшней глобальной индустрии возобновляемых источников энергии¹⁶.

Возглавляла эту экологическую коалицию Партия зеленых. Зеленое движение возникло в конце 1970-х гг., его члены протестовали против ухудшения состояния окружающей среды, обусловленного немецким «экономическим чудом», – загрязнения рек, загрязнения воздуха, а позднее – и причинения вреда лесам. Объединяло все это движение непринятие атомной энергии. Оно также несло в себе новый, левый, антикапиталистический, антиамериканский элемент.

Сплотили зеленое движение и ускорили его трансформацию в политическую партию в начале 1980-х гг. намерения США развернуть новое ядерное оружие в Европе и ракеты в ФРГ в противовес новым советским ракетам. Рональд Рейган стал воплощением зла, и массовые антирейгановские и антиамериканские демонстрации, прокатившиеся по ФРГ, сделали зеленых реальной политической силой.

А в апреле 1986 г. произошла авария на Чернобыльской АЭС. Радиация из разрушенного реактора разносилась ветрами в направлении Центральной Европы, что вызвало обеспокоенность и даже панику, а также усилило движение против атомной энергии в ФРГ и других странах. Усилились антиядерные настроения и в политической среде. Бывший канцлер Германии Герхард Шредер вспоминал, что поворотным пунктом для движения против атомной энергии стал 1986 г. «Для меня решающим моментом оказалась катастрофа в Чернобыле, – сказал он. – Мамы не пускали маленьких детей на улицу и даже не водили их в детский сад. Политикам в таких случаях необходима поддержка общества, и мы ее получили». После чернобыльской аварии политический вес зеленых существенно вырос, и в 1990 г. они впервые прошли в бундестаг.

Главным пунктом их программы были возобновляемые источники энергии. Но не только они выступали за развитие возобновляемой энергетики. Ведущим защитником окружающей среды в лагере социал-демократов был Германн Шеер, бывший исследователь ядерного топливного цикла, которого несколькими годами позже журнал Time назвал «солнечным крестоносцем» «зеленого века». Он выступал против атомной энергии потому, что, по его словам, мир не должен зависеть от «источника электричества, допустить серьезную аварию которого нельзя». Его целью было «введение новой парадигмы в энергетическую политику», начиная с энергетического законодательства нового типа.

В конце 1980-х гг. несколько городов пошли на эксперимент с так называемым стимулирующим законом – или «стимулирующим тарифом», – который по своей значимости в плане создания экономической основы для современной индустрии возобновляемых источников энергии не уступал PURPA. В Германии стимулирующий тариф обеспечил возобновляемым источникам энергии промышленные масштабы, причем гораздо большие, чем в Японии. Стимулирующие тарифы позволяли дотировать производство электроэнергии с использованием возобновляемых источников.

Одним из пионеров в этой сфере был школьный учитель физики из города Хамельбург по имени Ханс-Йозеф Фелль, которого исследование Римского клуба «Пределы роста» (Limits to Growth) 1972 г. убедило в том, что мир в скором времени столкнется с нехваткой энергоресурсов. «Большинство людей считали, что стимулирующие тарифы слишком высоки и что это приведет к краху, – сказал Фелль. – Мы же утверждали, что необходим рынок, необходим частный капитал».

В 1990 г. Фелль и другие зеленые по результатам выборов прошли в бундестаг. Совместно с Шеером и его фракцией социал-демократов они расширили сферу действия стимулирующих тарифов. Пользуясь тем, что все занимались вопросами объединения, Шеер и Фелль законодательно закрепляли свои планы.

Стимулирующий тариф был примечателен не только своим влиянием на индустрию возобновляемых источников энергии. Закон о нем стал последним законом, принятым парламентом ФРГ, так как 1 января 1991 г. ФРГ и ГДР де-юре стали одной страной. «Да, – сказал Шеер, – это был косвенный результат падения Берлинской стены»¹⁷.

Стимулирующий закон 1991 г. имел много общего с PURPA. Он обязывал немецкие энергокомпании покупать электроэнергию у производителей, использовавших возобновляемые источники, по высоким или очень высоким фиксированным тарифам, а затем дотировал эти тарифы путем распределения их по всей системе, чтобы расходы стали частью общей цены. Благодаря этому при иных обстоятельствах неконкурентоспособная электроэнергия, вырабатываемая с использованием возобновляемых источников, подавалась в энергосистему, а производители такой электроэнергии получали прибыль.

К 1993 г. ветрогенераторы встречались уже по всей Германии. После парламентских выборов 1998 г. зеленые вошли в состав новой правящей «красно-зеленой» коалиции с социал-демократами. По настоянию зеленых в коалиционное соглашение был включен пункт о возобновляемых источниках энергии. «Должен сказать, что Партия зеленых долго убеждала социал-демократов в том, что это необходимо, – подчеркнул Шредер, который возглавил новое коалиционное правительство. – Дискуссия длилась 10 лет».

Эта коалиция провела в 2000 г. через парламент более агрессивный Закон о возобновляемых источниках энергии. Тарифы варьировались в зависимости от технологии. Самый высокий стимулирующий тариф был установлен для фотоэлектрических преобразователей – он в семь раз превышал тариф на традиционную электроэнергию. И опять затраты распределялись по всей системе, дополнительные затраты энергокомпаний перекладывались на потребителей.

«При помощи закона, поддерживающего использование возобновляемых источников, – сказал Шредер, – мы заставили энергокомпании принять их. Это было большое достижение»¹⁸.

Два года спустя правящая коалиция, памятуя о последствиях Чернобыля, приняла программу постепенного вывода из эксплуатации всех атомных электростанций страны, которые давали свыше четверти электроэнергии, производимой в Германии. Это придало дополнительный импульс развитию возобновляемой энергетики.

Больше других от стимулирующих законов выиграла ветроэнергетика, на которую приходилось свыше 90 % мощностей, использующих возобновляемые источники энергии. Также Германия стала крупнейшим рынком фотоэлектрических преобразователей в мире. Стимулирующие тарифы, как сказал топ-менеджер компании, специализирующейся на солнечных установках, «по сути, являются турбонагнетателем». Введение высоких стимулирующих тарифов в других странах, особенно в Дании и Испании, тоже оказало существенное влияние на развитие возобновляемой энергетики¹⁹.

Критики заявляли, что дотации по стимулирующим тарифам слишком велики и что, когда объем дотируемых возобновляемых источников энергии существенно вырастет, затраты вызовут негативную реакцию со стороны потребителей. Они также утверждали, что вводить разные тарифы на разные виды возобновляемой энергии и даже на разные версии одной и той же технологии неразумно с экономической точки зрения.

Испания ввела особенно щедрые дотации для возобновляемых источников энергии. Однако в итоге ее программа вышла из-под контроля: было создано гораздо больше мощностей, чем планировалось, и расходы государства значительно превысили предполагаемые. Финансовое бремя оказалось непосильной ношей для правительства. В 2008 г. Испания существенно снизила стимулирующие тарифы, а в 2012 г. аннулировала их в рамках программы по сокращению чрезмерного государственного долга.

Стимулирующие законы сделали энергию возобновляемых источников значимой гораздо быстрее, чем можно было предположить. «В 2000 г. никто не предвидел, что произойдет», – сказал Ханс-Йозеф Фелль. Внушительные дотации и гарантированный рынок оказались действенными стимулами. В 2012 г. доля возобновляемых источников энергии в производстве электроэнергии в Германии перевалила за 20 %, и правительство подняло планку для возобновляемых источников энергии на 2020 г.

Немецкое стимулирующее законодательство стало популярным за пределами Германии, даже очень популярным, особенно в Китае, поскольку Германия превратилась в один из крупнейших экспортных рынков для быстрорастущей индустрии фотоэлектрических преобразователей Китая²⁰.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.