Ядерный молох

Ядерный молох

Комплекс недоучки сыграл свою роковую роль в судьбе как Сталина, так и Гитлера (и, наверное, спас в то время человечество от большой беды). Чем меньше знаний, тем больше уверенности судить обо всем и считать свое мнение единственно верным. Так было и с обоими диктаторами, которые к тому же добились огромной власти, а она отнюдь не располагает разум к пробуждению. С помощью террора и насилия они достигли многого, но в итоге все равно проиграли. Из-за своего невежества и косности они отстали от неумолимого хода времени, от прогресса, в том числе и технического. Сталин и Гитлер опоздали со своим ядерным оружием, в чем никто, кроме них самих, не виноват. Фюрер не поспешил с ним и даже не успел осознать своей ошибки. Сталин же с большим опозданием лихорадочно пытался наверстать упущенное. Во имя этого он вторично разорил обескровленную войной страну и принес в жертву на алтарь ядерного Молоха неисчислимое количество своих подданных. Ему так и не удалось при войне моторов и пушек осуществить свои планы покорения мира, теперь он наконец-то осознал, что решающим оружием на планете стало ядерное. По своему смертоносному действию оно как нельзя лучше всего соответствовало характеру и устремлениям нашего вождя, и он сделал на него свою последнюю, решительную, ставку.

В ядерной гонке мы сразу намного отстали, но не потому, что наши ученые были слабее зарубежных. И не потому, что у нас не было достаточных средств и природных ресурсов. Нет и нет! Дело в том, что Сталин, словно сговорившись с таким же невежей Гитлером, нанес сокрушительный удар нашему научному прогрессу, в том числе и физике. От этого удара мы не оправились до конца даже в XXI веке, через полстолетия после смерти «гениального вождя». Еще до Второй мировой войны он додумался до того, что объявил кибернетику буржуазной лженаукой. Одной такой декларацией он по своему обыкновению не ограничился. Вся научная деятельность на этом направлении была у нас запрещена, ученых разогнали, многих из них бросили в тюрьмы и концлагеря. Сегодня в это трудно поверить! Но достаточно вспомнить, что Сталин так же расправился и с нашими генетиками. У нашего гениального вождя был собачий нюх! Он сумел выбрать и угробить в нашей стране два самых важных научных направления XX столетия. Кстати, в генетике и кибернетике мы тогда располагали такими учеными, которые признавались лучшими в мире. Точно так же Сталин погубил у нас и сельскохозяйственную науку (начав дело с генетики), в которой много лет царил его ставленник Т. Лысенко, шарлатан и палач.

Разгром кибернетики сразу как бы отбил руки нашим физикам. Ведь им проводить свои исследования без помощи компьютера, все равно что строить небоскреб вручную, без подъемных кранов и других строительных механизмов. В свое время американский журнал «Тайм» писал: «Информационная революция, которую давно предсказывали футурологи, началась. Вместе с ней начались драматические перемены в жизни людей, их работе, и, возможно, даже в образе их мышления. Америка уже никогда не будет прежней. А в перспективе весь наш мир изменится». Так оно и случилось. А мы долгие годы были в стороне от технической и культурной революции, охватившей весь цивилизованный мир. Потому так и отстали с нашей ядерной программой.

Помощь нашим ученым и конструкторам неожиданно пришла со стороны – от советской разведки. В 1941 году наши разведчики в Лондоне узнали о работе английских ученых над атомной бомбой и сообщили об этом в Москву. Но их главный начальник Л. Берия решил (тоже по необразованности), что такого рода работы невозможны в ближайшее время и что во время войны не до них. Сталину он об этом не доложил. В конце 1942 года такая же информация поступила от наших разведчиков из США (английские и американские физики сотрудничали между собой). На сей раз Берия доложил Сталину и в результате под Москвой, в так называемой Лаборатории № 2, под руководством И. Курчатова начались работы по созданию ядерного оружия. При этом мы уже хорошо знали, чего достигли за прошедшие годы англичане и американцы. В Москве, на Лубянке, в научно-техническом отделе разведки НКВД, Курчатову отвели комнату, в которой он изучал материалы о создании атомной бомбы в США и Англии. Это были сотни документов, тысячи страниц! Он и его коллеги не просто использовали эти сведения, но на их основании направляли нашим разведчикам свои запросы, подсказывали им, какие еще данные требуются для дальнейшей работы.

Этот сказочный поток бесценной информации объяснялся, главным образом, тем, что некоторые создатели ядерного оружия в Англии и США полагали, что в военное время об их работе надо было информировать советских физиков, чья страна стала главной силой в борьбе против общего врага – немецкого фашизма. Например, известный английский ученый Клаус Фукс выдал нам секреты атомной бомбы бескорыстно, в силу своих убеждений. Но первая советская атомная бомба стала точной копией американской не потому, что наши специалисты были слабее своих зарубежных коллег. Ни в коем случае! Во-первых, они не по своей вине запоздали с началом работы над бомбой. Во-вторых, у них всегда хватало своих идей и конструкторского таланта. В ходе работ по созданию американской копии они не раз выдвигали свои собственные предложения, более эффективные, чем решения западных ученых, но Сталин приказал создать точную копию американской атомной бомбы, коль скоро та успешно сработала. Он не хотел рисковать. Недаром наша вторая бомба, уже собственного производства, созданная в 1951 году, оказалась лучше американской, она была в два раза легче и при этом в два раза мощнее.

Итак, мы получили возможность приступить к созданию своих собственных атомных бомб. Для этого требовались огромные средства, надо было обеспечить развитие десятков новых промышленных направлений и отраслей. На это требовались сотни тысяч специалистов. И в еще большем количестве нужна была просто рабочая сила. Главное – все надо было создавать заново! Начнем с того, что у нас не было урана. Даже для самого небольшого уранового котла требуются десятки тонн урана, а он до этого у нас нигде не добывался. Сначала мы нашли его не у нас, а в Германии и около ста тонн вывезли после войны к нам. Поэтому в нашем атомном проекте принимали участие многие немецкие физики и химики.

День рождения советской атомной эры совпал с днем рождения атомного ГУЛАГа. Это случилось в октябре 1946 года, когда Сталин подписал постановление Совета Министров «О мерах обеспечения Главпромстроем МВД СССР строительства предприятий Первого главного управления при Совете Министров СССР». В переводе на общепонятный язык вести все дела по созданию в стране атомного потенциала поручалось ГУЛАГу и всем прочим карательным органам под руководством Л. Берия. Само собой разумеется, что над этим проектом опустилась завеса сверхсекретности. Бывший нарком боеприпасов Б. Ванников приводит в своих воспоминаниях слова Сталина, обращенные к ученым и специалистам:

...

«Я хотел с вами посоветоваться – как организовать работы по созданию атомной бомбы. Берия предлагает все руководство возложить на НКВД, создать в НКВД специальное Главное управление… Такое предложение заслуживает внимания. В НКВД имеются крупные строительные и монтажные организации, которые располагают значительной армией строительных рабочих, хорошими квалифицированными специалистами, руководителями. НКВД также располагает разветвленной сетью местных органов, а также сетью организаций на железной дороге и на водном транспорте…»

В приведенном выше высказывании вождь ловко охарактеризовал необъятную империю по имени ГУЛАГ, назвав заключенных рабочими, а тюремщиков – руководителями. Известный немецкий ученый Н. Риль, трудившийся у нас над атомным проектом несколько лет после войны, вспоминал:

...

«Работу выполняли в основном заключенные, преимущественно советские солдаты, вернувшиеся из немецкого плена. По возвращении на родину их встречали не цветами и танцами. Вместо этого они получили несколько лет заключения».

Так на базе ГУЛАГа создали другую империю рабов – атомную. Она распространилась по всей стране. После войны были найдены месторождения урана в разных частях Советского Союза, от Таджикистана до Колымы. Выросли десятки атомных центров разного назначения. Так, например, в ста километрах от Челябинска построили первый промышленный атомный реактор и химический завод «Маяк». Этот центр назывался «Челябинск-40». Там работали десятки тысяч заключенных. Сразу три сверхзасекреченных атомграда создали в Свердловской области. Все это – на костях заключенных, за счет их рабского труда.

Страдали и погибали без счета не только в атомных центрах. Из-за спешки не соблюдались никакие правила безопасности вокруг них. Известный специалист-атомщик И. Ларин вспоминал:

...

«Из-за спешки с первой атомной бомбой жидкие радиоактивные отходы плутониевого завода в Челябинске-40 пришлось сбрасывать в речку Теча. Вода реки и все, что в ней жило и плавало, стали радиоактивными сверх всякой меры. А по берегам, в пойме стояли села и деревни, жили люди. Они, естественно, ничего об этом не знали – секретность была превыше здравого смысла. Брали воду из реки для хозяйственных нужд, рыбачили, а дети летом купались. Знал ведь об этом академик (имеется в виду Курчатов – В. Н.), понимал, чем это грозит для населения, но обстоятельства загоняли в угол. Задание вождя надо было выполнять. Увы, любой ценой… В стране в 1946–1947 годах были засуха, голод. Люди пухли от недоедания, а многие миллиарды народных денег, десятки тысяч квалифицированных специалистов, так необходимых стране, поглощала работа над атомной бомбой».

Известный историк Ж. Медведев пишет об атомном ГУЛАГе:

...

«Главные опасности на всех объектах были связаны с радиацией. Вредное воздействие радиации в то время сильно недооценивалось, о ее генетическом и канцерогенном действии почти ничего не знали. Долгосрочный эффект радиации также не был известен. Не были известны и симптомы так называемой лучевой болезни. В первые месяцы работы промышленного реактора и радиохимического завода дозиметрический контроль работ практически отсутствовал. Никто не знал, какое облучение приняли рабочие и инженеры».

Губительная радиация не щадила никого: ни академиков, ни заключенных. Сам Курчатов получил несколько переоблучений, они резко сократили его жизнь. Точно так же не могли не пострадать многие выдающиеся ученые и специалисты, не говоря уже о рядовых технических работниках. Известно, что в американском проекте при создании атомной бомбы участвовало 125 тысяч человек, у нас их число превысило 700 тысяч. А не больше?! И сколько из них так или иначе пострадало?..

Уже в начале XXI века цитировавшийся выше Ж. Медведев как бы подвел итоги нашей атомной эпопеи:

...

«Если снова ставить вопрос, вокруг которого уже давно идет множество споров, – кому принадлежит главный приоритет в создании в СССР всех отраслей атомной промышленности в столь необыкновенно короткие сроки: разведчикам, ученым или руководителям страны, организационные способности которых также следует оценить достаточно высоко, – то четкого ответа на него нет и не может быть. Главную роль в быстроте практического решения всех проблем в форме реакторов, заводов, полигонов и всей инфраструктуры играл, безусловно, ГУЛАГ, уникальный гигантский резерв высокомобильной и, по существу, рабской, но квалифицированной рабочей силы. Но оправдывает ли это существование ГУЛАГа? Конечно, нет! Если бы сталинская политическая и экономическая модель государства могла бы обходиться без ГУЛАГа и других систем принудительного труда, то Советскому Союзу не были б столь срочно нужны атомные и водородные бомбы. Сталинский террор и сталинский ГУЛАГ сами по себе рождали страх и были угрозой всему остальному миру».

Нельзя не вспомнить, что помимо общеизвестного ГУЛАГа существовал еще один, который можно назвать интеллектуальным. Он сыграл большую роль в создании нашего атомного оружия. С началом индустриализации в нашей стране (и резким ростом ее основы – военно-промышленного комплекса) возрос спрос не только на грубую рабочую силу, рабскую силу, но и на рабочих высокой квалификации, техников, инженеров, конструкторов, ученых… Без них ГУЛАГ, состоявший из миллионов бессловесных рабов, был как бы без головы, ему было мало охранников, нужны были свои специалисты, не вольнонаемные, приходящие, а свои собственные. Вот почему появились так называемые шарашки – сотни засекреченных научных центров, в которых за решеткой трудились заключенные-интеллектуалы. Великий автор «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын увековечил эту преступную сталинскую затею в своем романе «В круге первом», поскольку сам успел побывать не только в концлагере, но и в шарашке. В романе Солженицын пишет:

...

«Все эти шарашки появились с девятьсот тридцатого года, как стали инженеров косяками гнать. Первая была на Фуркасовском, проект Беломора составляли. Потом – разинская. Опыт понравился. На воле невозможно собрать в одной конструкторской группе двух больших инженеров или двух больших ученых: начинают бороться за имя, за славу, за сталинскую премию, обязательно один другого выживет. Поэтому все конструкторские бюро на воле – это бледный кружок вокруг одной яркой головы. А на шарашке? Ни слава, ни деньги никому не грозят. Николаю Николаевичу полстакана сметаны и Петру Петровичу полстакана сметаны. Дюжина медведей мирно живет в одной берлоге, потому что деться некуда. Поиграют в шахматишки, покурят – скучно. Может, изобретем что-нибудь? Давайте! Так создано многое в нашей науке. И в этом – основная идея шарашек».

Односиделец по шарашке с Солженицыным, Л. Копелев, тоже писатель, так пишет на ту же тему:

...

«Это особые КБ или институты, в которых главная рабсила – зеки. Рамзин и Туполев командовали шарашками… Берут специалиста за шкирку, волокут на Лубянку, в Лефортово или Сухановку – признавайся, блядь, на кого шпионил, как вредительствовал, где саботировал… Спустят раз-другой в кандей с морозцем, с водой. Надают по морде, по заднице, по ребрам, но так, чтобы не убить, не искалечить, но чтобы ему и боль, и стыд, чтобы почувствовал, что он уже не человек, а никто и они могут делать с ним все, что хотят. Прокурор ему объяснит статьи, пообещает вышку. Следователь грозит, если не признается, посадят жену… А потом, после всего этого, дают ему великолепную десятку. Иному слабонервному и пятнадцать, и двадцать лет покажутся подарком, нечаянной радостью. И тогда его утешат: старайтесь, можете заслужить досрочное освобождение и даже награды. Бери пример с таких, как Рамзин, докажите, что искренне раскаялись, что ваши знания, умения полезны Родине, – и все прежнее вернется, и даже еще больше получите…

Вот так и готовят кадры для шарашек. Там наш брат работает по-настоящему, с полной отдачей. Никаких выходных. Отпуск – иностранное слово. Сверхурочные часы – одно удовольствие; все лучше, чем в камере припухать. Мысли о воле, о доме отгоняешь, от них только тоска и отчаяние. И работа уже не повинность, а единственный смысл жизни, замена всех благ, всех утех. Работа – и лекарство, и дурман…

В лагере говорят: “Труд сделал обезьяну человеком, а человека – ишаком”. Работать в лагере – значит ишачить, горбить, упираться рогами. И чтобы не “дойти”, не “поплыть”, не заработать “деревянный бушлат” – надо сачковать, кантоваться, туфтить, чернуху заправлять, филонить, мастырить…

А на шарашке все наоборот. Тебя там по имени отчеству величают, кормят прилично, лучше, чем многих на воле; работаешь в тепле; спишь на тюфяке с простыней. Никаких тебе забот – знай только шевели мозгами, думай, изобретай, совершенствуй, двигай науку и технику…»

Ко всему этому надо добавить, что над заключенным шарашки постоянно нависала страшная угроза – за малейшую провинность его могли отправить в лагерь, отбывать там свой срок, как правило, от десяти до двадцати пяти лет. Известный историк Б. Илизаров пишет:

...

«Никто иной, а именно Сталин сделал открытие, что, если поставить человека, особенно талантливого, на грань жизни и смерти, он сможет совершать творческие и трудовые подвиги. И сотни тысяч творцов прошли через бериевские “шарашки”, лагеря, тюрьмы, “чистки” и действительно создали советскую, а точнее сталинскую, науку, технику и даже культуру. В годы сталинщины практически все население СССР было поставлено на грань. Отсюда бешеные темпы строительства “социализма” и даже успехи в войне».

Концлагеря и “шарашки” атомно-ядерного назначения сами по себе еще не составляли весь атомный комплекс страны. Его, можно сказать, мозговой центр состоял из так называемых ЗАТО – закрытых административно-территориальных образований. Как правило, это были целые города, в них жили, трудились, растили детей, отдыхали десятки тысяч специалистов с семьями. И все это – в обстановке наистрожайшей секретности, за глухими заборами, колючей проволокой и бдительнейшей охраной. Иногда они создавались на базе старых городов. Так, например, широко известный старинный Саратов стал Арзамасом-16 или еще – Кремлевым, а на самом деле – Федеральным ядерным центром России (а в прошлом был ее святыней!). Мало кому до того известный Снежинск стал Челябинском-70, Озерск – Челябинском-65, точно так же появились: Свердловск-44, Свердловск-45, Томск-7, Красноярск-26, Красноярск-45, Пенза-19, Златоуст-36 – всего около сорока городов под номерами.

В этих городах были созданы все условия для жизни и работы, но не было одного – свободы. Все их жители были засекречены, что в условиях того времени в СССР означало полное бесправие. Сытая несвобода. Вся страна страдала от дефицита продуктов и промтоваров, а в этих городах-призраках всего было в изобилии. Зато каждый житель находился под плотным колпаком КГБ, под постоянным строжайшим наблюдением. Эта слежка, это клеймо прилипало к нему с тех пор на всю жизнь.

Как известно, за атомной гонкой последовала водородная, Сталин успел ее захватить и увидеть первые конкретные результаты. В ноябре 1952 года американцы первыми провели испытание водородного устройства. Это была еще не бомба, а 50-тонный куб с двухэтажный дом, с длиной ребра 7,5 метра. Испытания прошли успешно. Сила взрыва в одну тысячу раз превышала мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Человечество вплотную подошло к порогу, переступив который оно может уничтожить все живое на земле. Тем не менее темп смертельной водородной гонки продолжал нарастать. В августе 1953 года мы взорвали первую в мире водородную бомбу (а не устройство, как американцы).

Наверное, нам и всему человечеству сказочно повезло, что мы не сумели взорвать свою водородную бомбу (первую в мире!) при жизни Сталина. А вот американцы еще при нем взорвали свое водородное устройство. Возможно, что известие об этом и доканало нашего вождя. Вспомним, как ударила по нему американская атомная бомба! Он был в отчаянии. Но постепенно Сталин стал приходить в себя, поскольку мы стали быстро создавать свое ядерное оружие. И если бы он получил свою водородную бомбу раньше американского водородного устройства, то, вполне возможно, начал бы третью мировую войну, победно размахивая своей водородной бомбой, какой у американцев еще не было. Он чуть-чуть не успел…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.