Кубок УЕФА

Кубок УЕФА

Автобус подъехал по пустому летному полю к самолету и остановился. Я ждал, что откроются двери, и веселая команда сойдет по трапу в салон, где экипаж будет салютовать ей улыбками и, может быть, даже шампанским. Даже не «может быть», а наверняка шампанским. Но двери оставались закрытыми.

И тут автобус чуть качнулся. Потом в другую сторону. Потом подпрыгнул – еле заметно, но все равно ощутимо.

–?ЦСКА! – сказал автобус на десятки голосов и повторил еще раз, и еще.?– ЦСКА! ЦСКА!

Пол дрожал и качался. Все улыбались и кричали хором:

–?Мы чемпионы! Мы чемпионы!! Мы чемпионы!!!

Двери открылись, и народ повалил в них веселой гурьбой, рассыпая брызги веселья на бетон тяжелых плит лиссабонского аэропорта.

От пиджака Газзаева пахло шампанским. В Москве уже было девятнадцатое мая, а здесь все еще восемнадцатое.

Восемнадцатого мая 2005 года ЦСКА взял первый в истории России Кубок УЕФА. Я комментировал почти весь второй тайм и летел назад вместе с командой. Кубок внесли в самолет в дорогом красивом ящике, а зря. Можно было прямо так – его все равно сразу распаковали, и каждый пошел с ним фотографироваться, несмотря на то что самолет еще не набрал высоту.

Я смотрел на происходящее из конца салона и не мог наглядеться. Леша Березуцкий поймал мой взгляд и поманил жестом. Я вылез из кресла и подошел к нему.

–?Брат! – сказал я.?– Какие же вы… Вы такие молодцы!

Он поднял вверх большой палец, сжав остальные в кулак.

– Три португальских клуба,?– продолжал я.?– Страна – вице-чемпион Европы, между прочим.

Он кивнул и смотрел на меня с улыбкой.

–?Помнишь, как после 0:0 с «Порту» в аэропорту к Газзаеву болельщики подошли? – спросил я.?– Спросили: «Валерий Георгиевич, почему в чемпионате мы агрессивно играем, а здесь закрылись – на выездную ничью?»

Березуцкий снова кивнул. А меня все несло. Словно те пятьдесят минут, которые я молчал из-за срыва комментаторского канала с Москвой, требовали сейчас выхода наружу.

–?Он ответил: «Лига чемпионов – это даже не другой турнир. Это другой вид спорта».

ЦСКА финишировал в той группе третьим. Следом за «Челси» и «Порту». До второго места не хватило всего одного очка. А Кубок УЕФА начался с домашнего матча с «Бенфикой» в Краснодаре.

Помню, как мимо нас по направлению к первому салону прошел Вагнер с кубком в руках. Точнее, я думал, что помню это. Но оказалось, что бразильцам Газзаев разрешил остаться в Лиссабоне и прилететь позже. Особенно Вагнеру, схлопотавшему дисквалификацию на следующий матч.

Наверное, это был Одиа. Или Олич. Да хотя бы Денисов – какая разница? Всем было в самолете так хорошо, что… Помните анекдот про трех братьев? Ах был оптимист, Эх – пессимист, а Ого-го просто нравился девушкам. На борту ни одного Эха в ту ночь не было.

Из-за шторки выглянул Стельмах, начальник команды.

–?Вас Газзаев зовет,?– сказал он мне с Костей Сарсания.

Мы держали в руках по бокалу. Кажется, с вином. Или виски? В ту ночь в бокалах мог плескаться любой напиток. Он сказал нам спасибо за то, что так болели за команду во всем сезоне. А я его спросил:

–?А вы верили? После первого тайма?

Он улыбнулся и ничего не ответил. Просто поднял бокал повыше, салютуя нам.

На двух креслах в конце салона лежал кубок.

–?Можно? – спросил я.

–?Конечно, можно.

Я подошел и наклонился над серебряным трофеем. Очень осторожно поднял и удивился, насколько же он тяжелый. И попросил фото на память с Газзаевым.

Нас щелкнули, я передал кубок Косте, чтобы он тоже сфотографировался.

Я верил в случившееся, но и не верил тоже. Потом взял вымпел, который каким-то чудом купил перед матчем. Везде продавались программки и шарфы, но я искал именно вымпел, чтобы на нем были вышиты эмблемы клубов и дата финала.

–?Валерий Георгиевич, подпишите мне, пожалуйста. На добрую память. «Спасибо за поддержку» или что-нибудь такое,?– попросил я.

Он мотнул головой, беря вымпел и маркер. И медленно вывел: «Лучшему коментатору».

Понял, что пропустил одну букву, и чертыхнулся. Исправил.

–?Валерий Георгиевич! – сказал я, протестуя.?– Это же не так, я теперь никому показать его не смогу…

Он поднял на меня глаза, и я замолчал.

–?Для меня вы с Костей – лучшие. Потому что я знаю, как вы переживали в каждом матче.

–?Он еще и фартовый,?– сказал из-за моего плеча Стельмах.?– Мы ни одного матча с ним не проиграли.

–?Не надо такие вещи вслух говорить,?– парировал я.?– Везение, как и деньги, любит тишину.

И был прав. Через три месяца ЦСКА проиграл «Ливерпулю» в Суперкубке. Но, как писали Стругацкие, это уже была совсем другая история.

Но в том матче примета сработала. Что-то случилось с пультом, и минут за пятнадцать до начала матча я пропал из комментаторского канала. Репортаж начал Гриша Твалтвадзе, сидевший на подстраховке в Москве. Связь вернулась аккурат перед первым голом ЦСКА, и я кричал, ликуя, почти всю победную для нас концовку матча.

Самолет приземлился, и всех его пассажиров повели в специальный зал ожидания.

–?Люди приехали,?– сказали нам.?– Счастливые, веселые.

Команда вышла навстречу болельщикам. Пространство взорвалось криками восторга.

Мы стояли с Костей у двери и наблюдали за общим ликованием.

–?Фантастика! – сказал я ему.?– Просто фантастика.

Следующей весной юношеская сборная Колыванова стала чемпионом Европы. Еще через два года «Зенит» взял Кубок с Суперкубком УЕФА, а сборная выиграла бронзу на Евро.

Такие три года! Даже не верится.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.