Катрин

Катрин

Пустой Мандремский пляж. Октябрь. Самое начало сезона. На соседнем лежаке сидит высокая молодая женщина, миловидная, с теплым и озорным взглядом. Сидит она почему-то спиной к солнцу, явно пряча от него лицо. Вокруг бегает беленький мальчик лет пяти. Мы знакомимся. Оказывается, она – танцовщица, с целой командой других русских девушек танцует для индусов. В Гоа уже 10 лет.

Зовут меня Катрин. То есть изначально это Катя, конечно, Катерина, но здесь меня иначе как Катрин и не знает никто. Родом я из Киргизии, русская. А в Индию попала вот как.

У меня есть очень хороший друг Гоша, и он в какой-то момент решил уехать в Индию (там прожиточный минимум был всего лишь доллар в день). Он достаточно рисковый оказался парень, решил уехать сразу и насовсем. И вот спустя полгода я со своими двумя друзьями прикатила к нему в гости, и он нам показал Индию. Это были три недели какого-то безумного счастья, восторга и радости! Соответственно, когда мы уезжали, я уже обливалась горючими слезами и молила солнышко, чтобы хоть раз сюда вернуться.

Я, наверное, еще в детства подсознательно просматривала информацию о разных странах, думала, где бы я хотела жить. Родилась я в Кыргызстане, горжусь этим и считаю, что мне очень повезло: это прекрасная страна. Я выросла на фруктах, там такое все натуральное… Минус: там все-таки есть зима, мальчишки кидаются снежками, можно поскользнуться и упасть, – в общем, неприятно. И второй момент: там можно купаться только в холодных горных реках либо в грязном городском бассейне. Так что в более зрелом возрасте, когда у меня уже появилась возможность путешествовать, я стала просматривать теплые страны, стандартный набор: Египет там, Турция. Европу немного зацепила, но сразу поняла, что это не мой стиль, я там чувствую себя дискомфортно, вообще не понимаю, в чем радость жизни в таких местах. А Восток мне близок. И вот случилась Индия, и я поняла, что делаю себе подарок на 30-летие, увольняюсь с работы и еду туда отдыхать как минимум на один сезон. Просто перезагрузиться. Устала, на самом деле.

В Кыргызстане я прожила до 17 лет, закончила школу, а потом родители отправили меня в Петербург, к старшей сестре. Я туда приехала и так там дико замерзла! Я даже летом ходила в кожаных перчатках. И вся эта пасмурная погода, и абсолютно другой менталитет… Это для меня была такая шоковая терапия…

Но по итогу все получилось хорошо: началась социальная карьера. Надо было побыть бизнес-леди, топ-менеджером, поработать в крупной компании, чтобы все у тебя складывалось замечательно, и зарплата была хорошая, и работа творческая. Я работала в рекламе, и, в принципе, это было довольно здорово: можно было придумывать всякие интересные штуки. Хватало общения с кучей всякого симпатичного народа, но и напряжения тоже, потому что это большая ответственность, и еще вот этот юношеский максимализм, что все хочется сделать лучше всех, на пятерочку и тра-та-та, – и в итоге меня за шесть лет выжало как лимон. Я поняла, что все: не могу, устала, а тут еще Индия, где такой расслабон и такой кайф, все улыбаются и все кажется волшебным…

Вернувшись с отпуска, я еще три месяца думала, что сошла с ума, что делаю какие-то неправильные вещи. Но потом решила, что на полгодика все-таки могу позволить себе такую шалость: поставить себя на паузу и отдохнуть. А вторые три месяца я вообще уже ни в чем не сомневалась, потому что даже обстоятельства стали так складываться… На работе пертурбации, каких-то конкурентов мне начали подсовывать, и я поняла, что вот уже сама Вселенная тоже согласна с моим выбором. В конце концов все у меня как по маслу пошло: в сентябре я уволилась, а перед тем смогла свалить всю самую неприятную работу на девочку, которая меня типа подсиживала, а сама занималась проектами, которые приносили мне удовольствие и радость. И так потихонечку я сворачивала манатки, копила денежку, а потом – все, купила билет и приехала сюда.

Весь сезон я прожила в полном вообще восторге, радость у меня перла дикая. Я всю жизнь мечтала похудеть, а тут просто растаяла, мое тело стало идеальным. Количество ухажеров резко увеличилось. Ты же тут не тратишь время на то, чтобы ходить на работу, а потом купить продукты, прийти домой, поспать – и опять на работу. Вся жизнь у тебя перед глазами, можешь делать что хочешь. И все вокруг тоже в отдыхательном таком режиме, – конечно, это приятнее, веселее.

Естественно, случались всякие пати… А у меня же были очень строгие родители: никаких сигарет, я ни о чем таком даже и не думала. Когда в Питере работала, тоже была такая деловая колбаса, и все у меня по-правильному. А здесь – такой расслабон! И компания хорошая… Вот так полгода мы и прокуролесили. А потом меня напугали, что вот скоро начнется мунсун и все отсюда уедут. Меня это так расстроило, я стала думать: что же делать? Единственный информационный поток – это что все едут в Непал. «Ну ладно, поеду в Непал», – решила я. Мы поехали целой компанией и еще пять месяцев прожили в Непале, путешествовали там. Но Непал, конечно, мне не так понравился, потому что это уже опять горы, опять совершенно другой климат. И я поняла, что чем больше узнаю мир, тем больше мне нравится Индия.

Спустя полгода я осталась совершенно без денег. И еще у меня произошел такой как бы эмоциональный стресс: я, допустим, встретилась с молодым человеком, который полностью разрушил все мои идеализации относительно мужчин. Я оказалась в шоке, что мужчины вообще такие бывают, что они так могут себя вести, так поступать. И, наверное, именно из-за этого стресса я прямо вся покрылась прыщами. Думаю: боже мой, если я сейчас вернусь домой, мама в обморок упадет, увидев такую красавицу… Нет, наверное, надо пару недель на бережку как-то в себя прийти, успокоиться и потом уже ехать домой.

Прилетаю я, значит, из Непала в Дели. А с этим парнем мы в самолете окончательно разругались. Я сижу с 50 рупиями в аэропорту делийском и думаю, что мне делать, куда идти… Он, видимо, надо мной сжалился, говорит: ладно, пойдем, короче, в отель. И мы жили в итоге: он, непальский мальчик, которого он выдрал из Непала непонятно зачем, и я. И за эти три дня я что сделала? Я сходила на эти 50 рупий в Интернет, написала своему бывшему молодому человеку, что нужно продать всю бытовую шелупонь, которая осталась у меня в Питере. Ну, у меня были там холодильники, телевизоры, стиральная машинка. Когда я переехала к этому молодому человеку, я это все туда перевезла, а сама потом уехала, и это все осталось у него. Он сказал, что с удовольствием все это купит и пришлет мне тысячу долларов. И прислал!

И я, значит, еду опять в Гоа, по дороге в поезде знакомлюсь с узбечками, мы с ними сняли дом совместно, я им там немножко показала что-то, рассказала, они такие все в восторге, – в общем, классно время провели. И я поняла, что не хочу ехать в Россию. Вообще. И что надо просто придумать, на какие деньги здесь жить.

И тут у меня пошла тема общепита. Я соскучилась, например, по вареникам. Попробовала сделать творожок: в Интернете нашла рецепт, поэкспериментировала, и получилось так, что единственный русский ресторан на тот момент – «Баба Яга» – заинтересовался моим творожком. Они попробовали, сказали: «Мужу твоему повезет – такая вкуснятина!» Тут слух обо мне пошел. Потом еще один русский ресторан открылся, на Морджиме – «Главфиш». И вот у меня два ресторана покупают этот творог, а тут еще хозяин третьего предлагает мне взять в аренду половину помещения. А это место около нашего известного Джус-центра[32], я его называю Пуп Земли. Очень популярное место, там все тусуются: и иностранцы, и русские. И я понимаю, что это золотое дно, и не могу от этого предложения отказаться. И тут меня начинает переть еще больше: у меня появляется кафе-творожок, который я назвала «На здоровье». А наши креативные москвичи мне придумали слоган:

Хватит юзать порошок,

Ешьте лучше творожок!

Белый творожок вставляет с первой ложки!

Вот. Идут чудеса. Я каждое утро наведу порядок, Божеству преподнесу цветы, благовония, у меня там цветочки в вазочке, все тра-ля-ля, я прямо танцую в этом «Творожке». Приходят клиенты, мои знакомые, которые с удовольствием едят это все. А идея была – типа а-ля «Макдоналдс», только «Макдоналдс» – это все дико вредно, а творожок – настолько полезно, что прямо надо этим заниматься. Это было так: ты приходишь, берешь себе творог, сколько хочешь: индивидуальный подход. И к нему были разные-разные топинги: сгущенка там вареная, сырая, шоколад, не шоколад, орехи такие, не такие, изюм замоченный, черный, белый, ваниль… А вот одна подружка – Катариночка ее зовут – она, например, не ест сладкое, и у меня появляется соленая линия специально для таких людей, с травками. Потом мальчишки начали с чесноком что-то мне заказывать. И все это я еще подавала так красиво: шелковые салфеточки, чуть ли не во льду…

Короче, у меня перло дико! И вот, допустим, то количество благодарностей, которое я услышала за три месяца работы этого «Творожка», просто зашкаливало (я его открыла, когда сезон уже шел на спад, и договор у меня был на три месяца). И вот я думаю: господи, в России шесть лет колбасилась, старалась, ночами не спала, ревела… Ведь сплошные нервы, благодарности никакой, одни пистоны получала от начальства. Там люди – ничто, незаменимых нет, механизмы, – на этом все и построено. А здесь все само получается, и люди: «Спасибо, спасибо!»…

С тех пор прошло семь лет, но до сих пор встречаются люди, которые помнят мой «Творожок», помнят, как это было здорово. И до сих пор я считаю эту идею абсолютно рабочей, просто не хватает времени, я другим делом занимаюсь.

Почему еще я приостановила этот момент: я стала поправляться, потому что я сама этого творожка съедала столько – капец! И потом все эти прыщи – может, это от сладкого, от сгущенки? И вот эта история прыщевая – она три года меня мучила. Я ее копала там по-всякому, разбирала. В итоге сделала вывод: это, скорей всего, из-за мыслей, в которые загоняешь себя, как в тупик. Например: «Вот, мне уже тридцать лет, я была топ-менеджером, а теперь я работаю в клубе, скачу на дискотеке»…

Параллельно у меня шла танцевальная история. Мы в ночном клубе с девочкой на пару почти каждый вечер танцевали. Сначала просто – девочки русские танцуют, индусам интересно. А потом я увидела на флаерах: хозяин клуба уже пишет, что это «русский балет», оказывается, у него выступает. Балетом там, конечно, совсем не пахло, но мы жгли, нам нравилось танцевать. И потом уж пошло, пошло…

Моим любимым занятием в детстве были танцы, несмотря на все запреты. Папа, например, не давал мне особо танцевать, чешки мои выкидывал, потому что считал: «Ногами взлягивать – от этого язык длинный». Мама меня всячески поддерживала, но папа был такой диктатор… Несмотря на это, я все равно танцевала. А, например, музыкальная школа, в которую меня устроили, это была просто какая-то черная прорва, черное воспоминание моей жизни.

Танцами я занималась в Доме пионеров, у самой директрисы, соответственно, у нас был высокий уровень подготовки. Мы выступали на всех городских мероприятиях, и там я все время чувствовала себя звездой. У меня все легко и просто получалось, и это приносило кучу восторга, радости и наслаждения. Классика, народные танцы и бальные. А бальные танцы – это просто восторг: все эти костюмы, красивые девушки, а танцевать в парах – мне это казалось просто волшебством… Но это было очень далеко от дома, занятия заканчивались поздно вечером, папа в шоке, дома все время скандалы и разборки…

В 17 лет я поняла, что для бальных танцев я стара, что у меня мозг настроен абсолютно на другие ритмы, плюс мне абсолютно не понравилась атмосфера соперничества, интриги… Разочаровалась я в этом всем, перестала туда ходить. В танцевальное училище не пошла, потому что поняла: я очень высокая, тяжелая, и никакой балерун меня никуда не утащит, к тому же все высокие стоят всегда в задней линии, а стоять сзади мне не шибко интересно. И как бы надо зарабатывать деньги головой, – папа так и говорил.

Так что когда я после школы поехала в Питер, то совершенно не знала, куда мне поступать. Ну, сестра старшая говорит: пойдем в женский, в Текстилку, она же – «Тряпочка» (а сейчас называется Государственный университет технологий дизайна!). И я туда каким-то чудом поступила, на какие-то трояки там что-то посдавала. Но не делала домашних заданий, и в итоге мне сказали «до свиданья» за академическую неуспеваемость. У меня был шок. Потом я закончила какое-то компьютерное училище с красным дипломом, но любви к компьютерам у меня не появилось, я как не хотела к ним подходить, так и не хочу до сих пор. А потом я опять поступала в свою Текстилку, короче говоря, на получение высшего образования я угрохала девять лет. Мама мне это втемяшила: что надо вот эту корочку и так далее, в итоге я получила корочку (диплом – что я какой-то там инженер-технолог) и сказала маме: «А тебе я ее не покажу». Знаний – ноль. Кроме умения исхищряться, извращаться и профессоров надуривать, больше я ничему там не научилась. Друзей я там не поимела, потому что на занятия все равно не ходила, меня все эти здания пугали, и вообще, все это было какое-то чужеродное и не мое.

Был период, когда мы жили в коммуналке, там соседка была певица профессиональная. Она меня пристроила работать на лодках прогулочных, которые катают по Неве иностранцев, и для них выступают фольклорные ансамбли. И вот один летний сезон я там танцевала и сделала вывод, что артисткой быть не хочу, потому что все артисты алкаши. А на этой лодке, когда дубак, ветер, всю там тебя насквозь пронизывает, не выпить сто грамм просто нереально: чтоб хотя бы согреться, не говоря уже о том, что я там в блузочке, в юбочке и колготочках должна счастье изображать, скакать.

А еще до этого я побыла моделью: тоже поняла, что это не моя история. Но на очередном кастинге я встретила своего старого знакомого. Оказалось, что он стал директором рекламного агентства. Мы с ним там «ха-ха-ха, хи-хи-хи», я ему говорю: так и так, Сергей, в общем, я ухожу от своего бывшего молодого человека, жить негде, что делать, не знаю. Он такой: «Ну, приходи ко мне, попробуй…» И тут мне, конечно, очень повезло. Пришла к нему, и он потратил на меня месяц: каждый день час-полтора сидел и рассказывал мне про рекламу. Это у меня был такой экстренный курс на рекламиста (в институтах тогда еще этому не учили). Потом меня прикрепили к ведущему менеджеру, у которого было много заказов и хороших клиентов, я стала с ним ездить на встречи, смотреть, как все делается. А потом я была в роли такого секретаря, и на меня стали переводить заказы, с которыми я могла справиться. За год я поднатаскалась и стала зарабатывать 800 долларов в месяц: мне это казалось чем-то нереальным! До этого я мечтала о трех сотнях, потому что родители не в состоянии были меня шибко спонсировать, они мне давали в месяц тысяч пять рублей, которые кончались в первую же неделю.

Ну а в Гоа потанцевала я в том клубе, потанцевала, а потом появилась такая тема: у индусов в отелях праздник, называется «Карнавал». И кто-то придумал, что белые женщины на этом карнавале в костюмах танцуют. Клиенты за это очень хорошо платили. И нас, русских девочек, стали как фрилансеров иногда приглашать на такую работу. Для нас это было развлечение: мы съездили, потанцевали, и нам еще за это денег заплатили!

Там я встретилась уже с девочками, которые приехали сюда именно работать. Они танцевали беллиданс[33], а это с детства была моя любимая тема. А тут девочки, которые профессионально его танцуют! Ну, и одна из них немножко меня подучила и взяла к себе в напарницы. Стала я танцевать в дуэте с ней, потом сольно. Это был уже второй мой мунсун в Гоа. А перед тем я сказала: «Господи, если Ты есть! Я так не хочу возвращаться в Россию… Пожалуйста, раз моя душа так этому противится, – можно я останусь здесь? Помоги мне тут обустроиться!» И вот мы знакомимся с этой девушкой, и у меня даже в мунсун получается достаточное количество работы, так что я уже начинаю отдавать долги.

Потом у нас еще были заказы а-ля Болливуд – в кино сниматься. То есть мы, например, ехали в командировку на две недели в Ладакх (там прекрасные пейзажи) и снимались уже со звездами. Потом оказалось, что Ладакх – это какая-то буддистская Мекка, множество народу мечтает туда попасть, а я просто, не зная ничего, благодаря судьбе и моему Ангелу-Хранителю, там очутилась.

На тот момент меня буддизм уже интересовал. Ну вот, допустим, солисты сейчас танцуют, а все остальные отдыхают. И я в это время шла в храм. И тогда ко мне пришла богиня Тара, буддистская такая богиня, то есть я как-то очень ею заинтересовалась. И мантра «Ом мани падме хум» мне как-то стала очень ложиться…

Я садилась в медитацию. Там обрыв, над ним терраса, ты на ней сидишь, вокруг тебя – воздух, красота, магия, духовность, все обволакивает. Народ, с которым я танцевала, был намного моложе меня. У них свои темы: там, конкурсы танцевальные, они все профессионалы, а я вот в этой медитации находилась.

Ну, в общем, все классно, весело, и деньги стали нормальные платить. Я приехала, сразу легко отдала две тысячи долларов долга. В общем, у нас как-то так пошло, пошло, пошло, и я поняла, что вот наконец-то я занимаюсь любимым делом, живу в стране, которая мне нравится, и получаю достаточно денег, чтобы здесь находиться. Единственная проблема – это виза. Правда, на тот момент визу можно было продлить, выехав из Индии в любую страну, так что я еще и попутешествовала, съездила на Бали. Это прекрасная страна, чистая, красивая, там очень крупный творческий Е-Грегор, там к чему ни прикоснись, все – красота. Сами индонезийцы гораздо приятнее в каких-то отношениях, чем индусы, но нет там такой свободы, нет вот этого релакса… Там то же самое напряжение, тот же самый западный стиль жизни, парковки платные, огромное количество народу, туристов, все туда прут… Все это – настолько не мое… Я люблю шанти[34], люблю плавать в спокойном море, чтобы меня не накрывало с головой. А на Бали волны сильные…

Каждому – свое. Кому-то там хорошо, кому-то – здесь, но я все больше и больше понимала, что вот Индия – это та страна, в которой я хочу находиться всегда. То есть я уже не думаю о том, вернуться или не вернуться в Россию, я просто каждый день молю Бога, чтобы находиться здесь. Я даже приняла решение, что ребенка могу родить только здесь, а в другой стране не хочу ни рожать, ни растить его, особенно в России: там мне было просто страшно иметь детей.

Здешний ритм жизни меня очень устраивает. В сезон – куча информации, общения, обнимашечек, целовашечек и рассказов, у кого что и как. А в мунсун – абсолютное шанти, то есть ты наконец остаешься сама с собой и у тебя есть время на саму себя: я, например, перечитала кучу духовных книг. Я всегда любила читать только эзотерику и духовную литературу. Мне всегда было интересно покопаться в себе, в каких-то человеческих нюансах. И в тот момент я занималась таким вот духовным ростом: читала книги, выписывала себе аффирмации. Я понимала, что, допустим, в идеале я хочу иметь семью, хорошего мужа, ребенка и так далее… Вот мне уже 30 с лишним лет, а я до сих пор не замужем, почему-то мальчики, которым я нравлюсь, мне не нравятся, а тем, которые мне нравятся, я не очень нравлюсь. Что это за затык, как из этого выбраться? И я постоянно занималась собой, то есть у меня была такая сплошная медитация.

Но чего у меня не было, так это страха. Ведь я из Киргизии, но уже пожила в Питере, то есть у меня уже был навык – из одного корыта в другое, грубо говоря: и разница менталитетов, и разные совершенно люди… Я родилась в городе ОШ, читала книги ОШО, потом я познакомилась с другом, которого звали ГОША, он в итоге стал проводником, и я оказалась в ГОА!!! Такая вот у меня формула родилась.

Ошо я вообще считаю одним из своих ярчайших учителей. Какая бы у меня стрессовая ситуация ни была, именно его книги дают ответ. Ты можешь открыть просто любое место, и там – самое зерно. Он как-то очень глубоко релаксирует, освобождает, и он действительно революционер в духовном мире.

В общем, получается, что в Питере я отыграла эту социальную штуку, и я уже даже натанцевалась, меня уже и пати не интересовали, уже и там я поработала, и сям поработала, и это у меня получается, и то… И я поняла, что теперь моя цель – семья, что я хочу хорошего мужа, хочу родить ребенка. Хочу такую ровную, счастливую семью…

И получается, что я встречаю молодого человека… На тот момент у меня была такая мысль, что внешность – это неважно. А он был ниже гораздо меня ростом, щупленький такой и моложе меня лет на шесть или на семь (или на девять?). Но внешность – ерунда, главное – чтобы душа была красивая. И я вот увидела его неимоверно широкую душу. Он действительно добрый, это не тот человек, который будет какие-то каки делать. И он смог мне запудрить мозг. Вот встретила я человека, который не привык говорить правду, ему легче врать. Изначально все было так обставлено, что он – принц. Я не знала, что он принц просто за счет денег своей мамы. Информационное поле вокруг меня было очень искаженное. Но вот это желание родить ребенка от любимого человека было огромное, и я уже не сомневалась. Мне неважно было, замужем я, не замужем, а именно важна была как бы внутренняя атмосфера в семье. А он очень хорошо за мной ухаживал, был очень внимательный. И я поняла, что да, вот от него я хочу родить. Он оказался не против, сказал, что морально и материально к этому готов. И я тут же забеременела!

Мэджик[35] беременность: он меня возил по святым местам, мы были у Саи Бабы… Правда, скоро это информационное поле стало выравниваться, реальность начала проявляться, но было уже «поздняк метаться». Я, например, узнала, откуда у него деньги: оказывается, он толком никогда сам не работал. Я понимала, конечно, что есть карма, что разные женщины попадают в разные условия: если одной женщине суждено быть с самым крутым, то она будет с самым крутым. А если мне это не суждено, то не стоит выпрыгивать из штанов и чувствовать себя несчастной. Я поняла, что самое главное – это комфорт и атмосфера в семье – любви, принятия, уважения. И все эти вещи он проявлял, потому что, по сути, в нем есть хорошие человеческие качества. Просто по какой-то причине он слабенький, так и не смог вырасти, остался мальчиком при маме… Есть даже книга Некрасова о том, как излишняя материнская любовь забирает силу…

Я попыталась его вырастить, чтобы он все-таки в мужчину созрел. Но он был не готов и выбрал не рост, а тяжелые наркотики. Мне рожать, а он колоться начал… У меня был, конечно, дикий стресс (плачет)… Я поняла: да, я родила от наркомана (плачет)… И это было самое страшное, что могло со мной в жизни произойти… Это произошло… Но, опять-таки, с точки зрения принятия: все, это уже есть, не исправишь… Я какое-то время за него боролась, слушала всю эту лапшу на уши, чего-то там за ним ухаживала – там, с мамой его на коннекте, потому что она за него борется вообще всю жизнь. Оказывается, с 19 лет он в наркоклиниках… И никто мне об этом не сказал заранее…

И вот у меня эта переоценка ценностей, шок и тра-та-та, я начинаю за него бороться и понимаю, что это все впустую. Раз в больницу я его отвезла (ребенку полтора месяца), второй раз я его отвезла, а в третий раз я ему сказала: все, хочешь жить в больнице – это твой выбор, я туда больше ни ногой. Ну а потом я внутренне в какой-то момент просто уже разорвала эту связь. Сначала я предлагала ему: давай ради ребенка будем создавать видимость нормальной семьи. Но это не получилось, потому что он меня постоянно доставал с темой секса, а какой может быть секс в этих обстоятельствах? У меня вообще – не то что ни малейшего желания, а мне было страшно об этом думать. Но я просто физически не могла от него уйти, потому что не работала, а он мне давал деньги на жизнь.

Работать я начала, когда Ванечке было 10 месяцев. Я поняла: все, этот мой принц ни хрена не может и никогда не сможет, и нечего от него ждать, надо уже самой как-то опять брать ноги в руки, у меня же это всегда прекрасно получалось (смеется). Зато хоть беременность я пробыла в полном шоколаде: мне не надо было зарабатывать. У меня был полный релакс: деньги есть, я могу медитировать, заниматься йогой, плавать, читать книги про беременных и так далее. А тут я снова пошла танцевать, причем ездила на работу уже с младенцем на руках, в раздевалках он сосал сиську. За сценой вот так вот первому попавшемуся его сунула, станцевала, прибежала, забрала, убежала. Первое время еще Дениса с собой таскала как няньку, но потом поняла, что это вообще ошибка, что он – мало того что не очень хорошая нянька, так он еще и мозг мне постоянно выносит. И в итоге сосед стал моим бэбиситтером: пять детей в семье, мальчик не пьет, не курит, всегда улыбается, здоровяк, пышет от него здоровьем, счастьем – позитивный человек. Мы приезжали на работу, он прекрасно мог сына отвлечь на тот момент, когда мне надо переодеться, выступить, раздеться, а на обратном пути в машине у меня уже ребенок спит. Вот так мы и трудились…

Гоа – это 150 километров пляжа, вдоль него – отели разного уровня. Основные площадки наши для танцев – это, конечно, отели. Но бывает, что и просто богатые индусы с удовольствием приглашают европейских артистов. И мы не только в Гоа работаем. В Дели, в Бомбей редко ездим, а вот, например, в Бангалор, в Ченнай, в Кералу можно поехать танцевать: на самолетике прилетел, выступил и обратно домой вернулся.

У нас нет никакого агентства, это просто такое слуховое радио. Профессиональный артист – он раз выступил, два выступил, от этого идет такой информационный шлейф и увеличивается количество агентов с индийской стороны. Рынок, правда, поделен: есть крупные компании, которые делают эти праздники, и они нас уже знают. Теперь я и сольно выступаю, и с другими девчонками. Танцуем мы беллиданс, восточные танцы, индийские популярные танцы, плюс всякие там самба-карнавалы. Танцуем в основном для индусов, конечно, но, например, в прошлое католическое Рождество в отелях нашими клиентами были одни европейцы. Сейчас и русских туристов очень много. А в мунсун, когда нет туристов, конечно, это индусы. Они тоже абсолютно разные. Бывают – прямо деревня деревней: из Карнатаки, например, – они вообще белую женщину не видели, так это просто: а-а-а-ах. Дикий такой народ, но это все равно отель, там есть секьюрити[36], с ними договариваются изначально, что они нас не имеют права ни лапать, ни трогать, ничего-ничего. Один, например, человек в порыве радости шлепнул меня по попе. Это был скандал! Он публично просил прощения, стал от страха заикаться, потому что реально его могли избить, конкретно. А бывает публика, наоборот, очень цивилизованная: это в основном бомбейские или делийские семьи богатые, которые путешествуют по миру, по Европе, с прекрасным английским, и они к нам очень уважительно относятся, платят прилично, дают еще сверху – просто чтобы у артистов было хорошее настроение. И покормят, и тортик принесут, – очень интересные люди! В России, мне кажется, таких уже немного.

А с Денисом мы прожили, пока ребенку три года не исполнилось. Я его тащила-тащила, а потом поняла, что все: даже если он и станет положительным героем, все равно я с ним уже жить не смогу.

Сначала нас вынесло на Бали. Еще год мы там жили в этом непонятном состоянии, но там я уже сказала: все, давай просто не будем вместе жить, пожалуйста, приходи к ребенку общаться, а я – сама по себе. А он еще за меня держался. И тогда я поняла: единственное, что меня может спасти в этой ситуации, – это если у него появится другая женщина. И я стала опять молиться. Я просила: Господи, пожалуйста, пошли ему другую женщину, потому что я его счастливым сделать не смогу. И у него появилась! Сначала какая-то японка на каком-то пати очередном, потому что он начал опять бухать… Потом – русская…

А я уже с этого Бали мечтаю опять вернуться в Индию. Полгода об этом молюсь. А мы чего уехали-то: с документами был полный трэш, я со студенческой визой работала, меня вычислили и выслали из страны. И вот я не знаю, смогу вернуться или нет, в блэк-листе[37] я или не в блэк-листе. Я там, на Бали, пытаюсь сделать новую визу, куда-то посылаю свои документы, мне ставят эту визу, а я до конца так и не знаю, реальная она или нет… Я попросила маму Дениса купить мне и Ивану билеты в Индию. В итоге мне дают эту визу, она покупает билеты, и я возвращаюсь сюда. Денис остался на Бали, у него там появилась уже другая русская девушка, и я такая: слава Богу, слава Богу! А тут он ей еще и ребеночка забацал!

А меня после это мужчины просто перестали интересовать как класс. То есть у меня просто такая заточка: вот у меня есть все, что я хотела, – есть ребенок, есть чем заняться, мне абсолютно не скучно. Слава Богу, я в Индии! И это счастье. Я просто танцую, просто занимаюсь своим ребенком, и все у меня хорошо и прекрасно. Где-то внутри, может быть, есть такое единственное расстройство, что ребенок живет без отца. Но он у него все-таки есть, хотя бы по телефону раз в месяц, но все равно ведь есть, не то чтобы он умер или есть, но вообще не любит ребенка. На космическом уровне все равно эти энергии он получает, а я как мать не вправе их обрезать или вести какую-то войну… Пусть: чем больше любви, тем лучше для ребенка. Неважно, откуда она идет: от бабушки, от дедушки, от отца…

А потом уже, в какой-то момент… Очередной мунсун. И в компании… Флюиды, что ли, какие начали работать, а может, энергии выровнялись? После родов ведь женщина какое-то время восстанавливается: может, от стресса я оправилась хоть чуть-чуть… И у меня появился интерес вот к Леше… Но Леша, конечно, вообще персонаж… Я, честно говоря, даже не надеялась, что Бог мне пошлет такого человека. Я боюсь сглазить – тьфу-тьфу-тьфу! – потому что тоже вот в Дениса втюрилась, а потом… Но Леша… Он, допустим, не бизнесмен, не крутой и практически не зарабатывает, но у него есть внутреннее уважение к женщине. То есть вот именно пример моему сыну: как мужчина должен относиться к женщине – это просто идеал! Он покуривает, конечно, но очень хорошо относится ко мне и к Ивану, и он взял воспитательную часть на себя. Мне как матери и некогда, и мое женское сердце не выдерживает и все такое, а вот он именно своим примером и такой строгостью… Но я знаю, что он никогда не поднимет руку на Ивана. Он может его, например, взять за ухо, и то в этом отношении я его ругаю, потому что я лично не могу терпеть никакого насилия. У меня была куча ситуаций, когда я за других женщин дралась с мужиками. Во мне какой-то внутренний воин есть – за справедливость, за правду… В общем, мы третий год уже вместе.

Что касается религии… Да, наверное, я буддистка. А вообще, я считаю, что Бог один, у Него просто разные имена. Все мы – от одного источника…

Ты вот спрашиваешь, как я себе представляю будущее… Это сложный момент. Чем больше я живу, тем больше понимаю, что я совершенно никак не представляю себе будущего. Моя жизнь – это сегодняшний день, вот полнота сегодняшнего дня. И я знаю, что у Бога настолько шире и прекрасней фантазия, что я даже не буду брать на себя эту ответственность что-то там для себя придумывать. Ведь не мечтала же я о том, чтобы отец моего ребенка был наркоманом… Но это произошло. Поэтому сейчас что-то себе планировать, придумывать и напрягать свой мозг – это, мне кажется, вообще бессмысленно. Будет то, что будет, что суждено, то и произойдет. Я только стараюсь вот сейчас, в данный момент делать максимум для того, чтобы моя карма была благостная. Быть более осмотрительной, не торопиться – самое главное. Ведь я очень спонтанная и люблю рубить сплеча, но это тоже, наверное, хорошо, потому что эти поступки – они и двигают меня. Это как бы отсутствие страха, а страх – это основной тормоз вообще по жизни. Спасибо, что я живу там, где хочу, делаю что хочу, и у меня коннект с божественным становится все плотнее и плотнее. И даже если со мной произойдет какая-то ужасная ситуация, я постараюсь сначала ее максимально принять, а потом из нее аккуратненько выйти. А так – просто молюсь, чтобы у всех все было хорошо, и у нас тоже, конечно же, – обязательно.

Многие говорят, что Индия – мама. Мне это близко очень. Это место очень духовное, энергетически сильное, которое манит и тянет. Говорят, что какие-то страны – руки, какие-то – ноги целого организма, нашей планеты. А Индия, мне кажется, это как материнская утроба, она принимает, обволакивает, очень раскрывает и ярко показывает именно внутреннюю душевную составляющую каждого человека. Если ты хочешь хорошо узнать человека, привози его в Индию. А еще она посторонних не пускает. Приезжают люди, происходят с ними какие-то неприятные события, и они быстренько уезжают обратно. Это значит, что у человека или в прошлой жизни, или в этой было что-то наворочено, что-то он неправильно делает, а сейчас вот – чистка не чистка… ну, последствия. И карма здесь очень как-то ускоренно, быстро показывается. Например, перелом, да? – симптоматика: негибкость сознания, какая-то жесткая установка… В России вряд ли при этом поломаешься, а здесь, скорей всего, будет перелом.

Не знаю, мне, наверное, повезло. Хотя, конечно, болячки и эти все трудности – нельзя сказать, что у меня вся жизнь в шоколаде, но здесь я себя чувствую счастливой…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.