История десятая. Ураган на морском побережье

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

История десятая. Ураган на морском побережье

Весна 2006 года на Охотском побережье с самого начала не старалась производить хорошее впечатление. С середины апреля снегопады следовали один за другим, и снега, которого изначально лежало не очень много, прибавилось по сравнению с мартом как минимум вдвое. Ещё 24 апреля мы с приятелем демонстративно, под прицелами теле– и фотокамер строили снежную хижину – иглу. Основной целью этой стройки было сделать несколько более-менее приемлемых снимков для будущей книги, но если бы я знал, как мне придётся поминать этот урок буквально месяцем позже!

Существует легенда о том, как боги страны Ямато предупреждали командование императорского флота перед злополучной атакой на атолл Мидуэй множеством разнообразных знамений и примет. Много ли в этой легенде правды, трудно сказать, но в нашем случае местные духи тоже определённо на что-то намекали. Хотя бы самой идеей постройки эскимосского снежного домика на исходе апреля.

Следующим знаком, поданным свыше, было определённо то, что грузовичок с нашим барахлом, подъезжая к вертолёту, застрял в сугробе, который недавно намело прямо на взлётно-посадочной полосе.

Группа американцев-охотников прилетела 17 мая, и мы были полностью уверены в успехе мероприятия. 18 мая стояла замечательная ясная погода, мы провели рекогносцировочный пробег по окрестностям лагеря. При этом один из наших гостей, Даг, сразу же убил медведя длиной 240 сантиметров, я также нашёл мишку на береговом обрыве, но, как ни кумекал, не смог прикинуть, как оттуда его вытащить (застрелить там его было вполне реально).

– Ну и чёрт с ним, – успокоил я Дага и себя. – Погода стоит хорошая, завтра кого-нибудь шлёпнем…

На следующий день подул ветер и пошёл снег…

Мы просидели весь день в палатках, а наутро выяснили, что снега выпало довольно-таки солидно – сантиметров двадцать. Небо было тёмно-серым, дул ветер, но волнение на море было вполне умеренным.

И тут мы, трое гидов, решили выскочить с Дагом и ещё одним клиентом-американцем на мотолодке в один из ближних распадков (шестнадцать километров по прямой от лагеря) – поглядеть мишек в одной узкой долине между довольно высокими горными хребтами. Аргумент был прост: если сейчас медведи двигаются, то оставляют очень хорошие следы, по которым можно с лёгкостью определить размер зверей и найти их.

Вся поездка планировалась на четыре – максимум пять часов. Мы погрузили в лодку минимум продовольствия (паёк для группы из пяти человек), оттолкнули её и пошли.

В этом распадке мы прошли по его бортам, приметили четырёх снежных баранов и мелкого медведя.

А когда вернулись на берег, то увидели, что море разболтало не на шутку.

Посовещавшись, мы решили переночевать в месте высадки.

Мы разгрузили лодку, сняли на припайный лёд мотор, вытащили лодку на гальку и поставили её экраном от ветра. Напротив развели костёр из плавника – деревьев, выброшенных морем на берег.

С плавником в этом месте было совсем нехорошо. Мало того что он по большей части находился под мокрым снегом, так сам ещё промок практически насквозь. Найденные нами дрова не горели, а, скорее, кипели. Мы просидели так до рассвета, не сомкнув глаз, а затем, несмотря на волну, решили выходить в море.

Выход в море в накат на дюралевой лодке – это отдельная вампука. Кормчий пытается угадать периодичность волн, и на шестой или десятой серии вся команда дружно сталкивает по гальке снаряжённую лодку и пытается отгрести подальше от берега, в то время как моторист заводит двигатель. Хочу добавить, что волны в накатной полосе в этот сезон представляют настоящую взвесь морской воды со льдом.

Нам не повезло угадать периодичность волн – не успели мы оттолкнуть лодку от берега, как большая накатная волна (метров около трёх) накрыла нас вместе с лодкой, развернула её и перевернула.

Одного из гостей и меня довольно ощутимо стукнуло лодкой о камни. От серьёзных переломов нас спасла только следующая волна, которая приподняла лодку с камней. Тут мы ухитрились выскочить из-под «Прогресса», а потом удержали его от уноса в море и выдернули на берег.

Итак, мы оказались на припайном льду мокрые до нитки, с минимумом вещей и с очень ограниченным запасом дров на берегу.

Первым делом мы попытались развести настолько большой костёр, насколько было для нас возможно. Но тут мы почувствовали приближение другой неприятности: ветер усилился и с неба начал довольно интенсивно падать снег. Один из наших гидов предложил идти в лагерь пешком через горы. Я ему ответил на это, что оно бы имело смысл вчера, когда мы были сухие. Дело в том, что от лагеря нас отделяли два хребтика высотой по 1100 метров и долинка ещё одного ручья. Мы все, напоминаю, были мокрыми как мыши, холодными, голодными и довольно уставшими. А на высоте где-то 400 метров начиналась полоса мороза и льда. Поэтому я посоветовал не дёргаться, а устроиться получше и палить костёр, пользуясь теми дровами, которые есть.

Где-то к полудню нам удалось наладить связь с базой. Там нас ошарашили тем, что идёт ураган, проливной снег и ветер до тридцати пяти метров в секунду. Правда, при этом сказали, что заказан вертолёт для нашего вывоза.

Ветер усиливался, снег тоже усиливался, часам к пяти видимость упала до 20 метров, и стало ясно, что ни о каком вертолёте речи идти не может. Мы установили дровяную повинность, ковыряли из-под сугробов (а снега к тому времени намело выше колена) остатки дров и поддерживали огонь.

Сугробы, подходящие для сооружения убежища, были в трёх километрах вверх по распадку, но там уже не было ни палки дров.

Наконец поздно вечером мы под ураганным ветром перенесли костёр на два метра в сторону, сделали лежбище на пожоге и протряслись на нём всю ночь под пушечную канонаду прибоя и мерзкий звон льдинок от рассыпающегося припая: они взлетали вверх при каждом ударе волн и осыпали сверху перевёрнутую лодку.

Время от времени я будил гостей и гонял их по бережку – дабы не спали.

На рассвете ветер стих, но снег продолжал идти сплошной пеленой.

Мы решили, что вряд ли кто нас спасёт, кроме нас самих, и вновь принялись считать волны.

В первую очередь мы попытались найти на внутренней дуге бухточки место, где прибой был бы наиболее пологим. При этом мы старались не смотреть на окаймляющие залив чёрные обрывистые скалы, где медленные серые валы разбивались прибоем на высоту пятиэтажного дома. Выбрав подходящую точку, мы отволокли туда по припайному льду лодку, мотор, бачок, полностью её снарядили и, дождавшись момента, когда, с нашей точки зрения, подряд шло несколько очень пологих и длинных волн, столкнули лодку с размаху в Охотское море. При этом я попытался предельно чётко втолковать американцам, что от слаженности действий нашей команды по-настоящему зависят наши жизни. Второй раз перевернуться в таком состоянии в ледяной воде нам было никак нельзя. Кроме того, промёрзшие насквозь и в мокрой одежде – не знаю, как бы мы выдержали третью ночь. Я допускаю, что на следующий день нас на косе осталось бы меньше, и кто знает, на кого меньше нас бы стало…

Поэтому мы дали в руки нашим американским товарищам (после двух ночей в пургу под лодкой язык не поворачивался называть их клиентами) длинные и крепкие рожны (едва ли не последние не сгоревшие в костре) и объяснили, что как только лодка встанет на воду – они вскакивают в неё, становятся по бортам и, невзирая на действия всех остальных, с силой начинают толкаться вперёд.

(Обычно клиенты в такой ситуации запрыгивают в лодку и садятся в неё как можно глубже по бортам, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Но мы посовещались и решили, что, возможно, именноэтихдвух человеческих сил нам не хватило в прошлый раз для успешного отхода.)

Далее в лодку запрыгиваем мы вдвоём с гидом Лёшей (наиболее пострадавшие от волн и холода) и начинаем грести вёслами. Гид Василий как самый здоровый и сухой должен был толкать лодку до того момента, пока дно не станет уходить у него из-под ног, затем вспрыгнуть на корму и тут же завести двигатель.

Для верности двигатель прогрели на берегу «всухую», выждали момент – и… общими усилиями выскочили в открытое море!

Естественно, Вася при этом вымок с головой второй раз.

Посреди моря ситуация на первый взгляд казалась гораздо более угрожающей, нежели на берегу.

Море раскачало всерьёз.

Огромные пологие волны были высотой не менее семи метров.

Здесь надо чуть-чуть объяснить причины этого явления. У мелких отлогих берегов буруны нередко образуются на расстоянии одного-двух километров от берега. Если в таких местах зыбь, поступающая с моря, достаточно сильна, крупные одиночные волны пробегают всё это расстояние со скоростью двадцать – двадцать пять километров в час, а иной раз и больше. Длинные волны зыби при вступлении на мелкое место почти удваивают свою высоту. На побережье Тихого океана прибой высотой от трёх до шести метров – довольно обычное явление. В штормовую же погоду на берег обрушиваются волны высотой от шести до одиннадцати метров.

Наш утлый «Прогресс», проваливаясь во впадины между волнами, казался совершеннейшей букашкой. На счастье, волны были пологие, гребней не было, поэтому мы потихоньку продвигались к базовому лагерю… До того времени, пока нам не преградил дорогу сплошной битый лёд.

При этом всём мы держали постоянную радиосвязь с лагерем и советовались с ребятами насчёт совместных действий.

Мы поискали место, где могли бы выброситься (именно выброситься, а не причалить: берег был совершенно открытый и состоял из огромных круглых валунов), и попросили всё трудоспособное население лагеря идти туда, прихватив с собой сухие тёплые вещи, горячий чай в термосах и спирт.

Место для высадки нашлось в трёх километрах от лагеря, и мы больше часа кружили на границе битого льда, пока ребята поспешали нам на помощь. Когда они нарисовались на краю пляжа, мы вновь начали считать волны. Должен сказать, что с моря это делать гораздо сложнее, чем с берега. По нашему замыслу, мы должны были выскочить на берег на гребне волны, а ребята – выдернуть лодку вместе с нами как можно дальше.

При появлении подходящего вала Василий врубил двигатель на полный газ, и мы оказались на суше, даже не пробив лодку (однако отломив перо руля).

Мужики не подкачали.

Они срочно переодели нас в сухое (мы шевелились уже, как полумёртвые крабы), растёрли спиртом, напоили чаем. Минут через сорок мы обрели способность перебирать ногами и потихоньку двинулись к палаткам.

Этим же вечером прилетел вертолёт и вывез всех в Магадан.

Тем временем в Магадане…

Общались с МЧС оставшийся в базовом лагере руководитель московской компании «Русские каникулы» Александр Лисицын и владелец аутфиттерской фирмы в Магадане Александр К.

И это отдельная песня.

Когда мы первый раз вышли на связь после того, как накатом перевернуло нашу лодку и подул свежий ветер со снегом, Лисицын немедленно позвонил по телефону магаданскому руководителю и потребовал вертолёт для нашей эвакуации.

К. связался с местным МЧС – ему ответили, что его запрос об эвакуации будет рассматриваться завтра в 12:00.

К. поехал в контору МЧС и обнаружил, что значительная часть руководства уехала и недоступна по мобильному телефону. Замначальника собирал бумаги, приговаривая при этом:

– Надо же, какая погода хреновая, пора валить из конторы.

(Скорость ветра усилилась уже до сорока метров в секунду.)

К. ещё довольно сдержанно объяснил, что у него на берегу сидят мокрые люди, из которых двое – американцы, и ситуация не очень благоприятствует их… ммм… выживанию.

Замначальника страшно удивился:

– А чего ж вы их не вывозите?

При этом группа была застрахована и зарегистрирована в том же МЧС.

Здесь надо сделать лирическое отступление о малой авиации в Магадане.

В Магадане на сегодня шесть вертолётов Ми-8, принадлежащих трём разным компаниям. Всем машинам более чем за двадцать лет, а кое-каким – и за тридцать. И в метеоусловиях, подобных описанным, они не летают. Не из-за недостаточной квалификации лётчиков, а потому что отсутствует всепогодное оборудование. Но на всякий случай, дабы не казаться совсем бесчувственными людьми, руководство этих компаний говорит, что им нужно прямое указание МЧС на вылет.

Именно этого указания добивался К.

Здесь представитель МЧС нашёл лазейку:

– А вы привезите нотариально заверенное обязательство, что в случае если вылет состоится, вы его оплатите!

К. начал звереть.

Он достал из портфеля банковские пачки денег, сказав, что он готов заплатить за вылет наличными.

Тут представитель МЧС и говорит:

– Привезите нотариально заверенный документ, что согласны оплатить этот рейс, причём по штормовым расценкам. Я сейчас еду домой, всё равно в конторе делать нечего, так вы ваши обязательства передайте на вахту, завтра мы их рассмотрим.

В это время Лисицын (а он сидел в хотя и тёплой, но палатке на том же побережье) снова позвонил Сане К., и тот дал ему телефон представителя МЧС. А сам поехал составлять документ, который обязывал его оплатить рейс.

Лисицын связался с замначальника МЧС – тот ответил, что ничего не знает, погода нелётная, и вообще – он сейчас даст телефон человека, который больше в курсе, чем он. И дал телефон Саши К.! После чего свой телефон отключил.

Лисицын, офонаревший, позвонил Саше, который уже оформил все необходимые бумаги и сидел в дежурке МЧС, советуясь с тамошним младшим лейтенантом, что можно ещё сделать.

В конце концов стало понятно, что никакой вертолёт сегодня не вылетит даже за чемодан с баксами.

Должен сказать, что нам на нашем берегу, под лодкой это стало ясно намного раньше, чем товарищам в Магадане.

К. отправился в морской порт, встретился с капитаном танкера водоизмещением восемь тысяч тонн и уговорил его выйти в море, чтобы забрать нас спасательными ботами. Капитан сперва согласился, потом узнал, что волнение в море – до восьми метров.

И выходить в море отказался.

В этот момент Лисицын позвонил в дежурку МЧС – и ему… снова дали телефон Саши К.

Уже глухая ночь, психуют все участники истории, самые спокойные, наверное, – это мы, сидящие под лодкой на нагретом пожоге. Только волны осыпают наше убежище осколками припая.

Мы уже отогревались в основном лагере (спасибо нам самим и Лисицыну, возглавившему спасательную партию!), когда над лагерем загрохотал вертолёт.

Из вертолёта выскочили двое – один с медицинским чемоданчиком, другой с автоматом, – оба с буквами «МЧС» на серых милицейских мундирах:

– Ну что там у вас происходит?

Эпилог

Через день наши гости пришли в себя. Впечатления, которые они вынесли из этой поездки, стоили, с их точки зрения, всех трофеев, добытых группой остальных охотников.

– Наконец я почувствовал себя мужчиной. На Западе с осознанием этого чувства сейчас всё сложнее и сложнее, – сказал Даг, пожимая нам руки в аэропорту.

А я вспомнил звон льдинок, катящихся по дюралевому днищу перевёрнутой лодки.

И поёжился…

Мы живём в сложном, быстро меняющемся и почти непредсказуемом мире…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.