Глава 3. Анархистский террор

Анархисты в значительной степени ответственны за создание психологически нервозной обстановки в стране. Так называемые «безмотивные» нападения способствовали распространению убеждения, что отныне никто не застрахован от расправы, и соответственно подрывалась вера в то, что власть способна обуздать это зло.

Отдельные теракты анархистов фиксировались еще в 70-х годах XIX в., а в 80–90-е годы за рубежом усилиями Кропоткина разрабатывались «теоретические основы» анархизма. Однако, как отмечает историк, исследователь анархистского террора Дмитрий Пейч, первая анархистская группа в полном смысле этого слова появилась в Российской империи в 1903 году[65].

О том, как развивалось анархистское движение, мы можем судить по информации печатного органа Всероссийской федерации анархистов-коммунистов «Свободная коммуна». В 1918 году в ряде номеров этой газеты публиковались дореволюционные материалы полиции, в которых кратко, но довольно емко приводилась история анархизма. Предлагаем читателю обзор информации, обнародованной в № 7–14, 16 и 18–20 «Свободной коммуны» за 1918 год.

Рассказывая об истоках анархистского движения, автор документа начинает со второй половины XIX века, указывая на подъем рабочего движения в западных странах.

«Шестидесятые годы прошлого столетия на Западе ознаменовались особенным подъемом рабочего движения. В 1864 году в Цюрихе была основана группа, известная потом под названием “Интернационал” (Международное товарищество рабочих), поставившая своей целью защиту интересов рабочих, борьбу с капиталистами и провозгласившая, что “освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих”. В это время под влиянием Бакунина вновь оживают заглохшие было идеи анархизма. Играя в первое время видную роль в “Интернационале”, Бакунин первый придал анархизму революционное направление, усиленно проповедуя свои идеи и стремясь провести свое учение в жизнь».

Вскоре идеи анархизма получают распространение и в России, причем их проводниками стали подданные нашего государства, проживавшие в Европе и воспринявшие идеи этого течения за рубежом. Следует отметить, что с самого начала анархизм принял радикальное направление, провозгласившее целью революцию:

«В 1869 году в России возникает энергичная агитация и пропаганда идей анархизма в духе учения Бакунина и получает распространение журнал “Народное дело” (начал издаваться в Швейцарии с 1866 года), программа коего явилась отражением международного анархизма.

Немаловажную роль в распространении идей международного социализма и, в частности, анархизма в духе учения Бакунина в то время сыграла русская молодежь, которую привлекала в Цюрих молва об Интернационале. Посещая заседания Интернационала и изучая политическую экономию, сочинения Маркса, Бакунина и Прудона, молодежь эта восприняла надлежащее воспитание в духе идей Интернационала и, возвращаясь в Россию, стала распространять на родине усвоенные ею новые идеи анархизма.

В конце 60-х годов по поручению Бакунина прибыл из-за границы в Россию некий Сергей Нечаев (учитель приходского училища в Петербурге, Москве и некоторых других городах), который основал в столицах так называемое “Общество народной расправы”, или “народный суд”. Это общество должно было играть роль своего рода генерального штаба для будущей революции.

Своей задачей это “общество” ставило себе русский “народный бунт”; оно должно было объединить все разрозненные революционные стремления в одно неразрывное целое, чтобы дать в результате планомерную, беспощадную революцию».

Методы, с помощью которых анархисты намеревались свергнуть государственный строй, были изложены в листовках, авторы которых призывали не останавливаться ни перед чем. Несмотря на то что власть обнаружила и ликвидировала первую анархистскую организацию, сама идеология отчасти перенимается народниками, и некоторое время лозунги свержения строя ассоциируются не столько с анархистами, сколько с другими организациями революционного характера:

«Основные положения общества разъяснились массой мелких листовок, издаваемых Нечаевым, в коих указывалось, что люди, идущие к цели, не должны ни перед чем останавливаться, а в действиях своих проявлять полную бесчеловечность и даже кровожадность. Нечаев был первый, кто рекомендовал: убийства, бунт, мятеж и пр. не как средство нейтрализации врагов революции, а как средство пропаганды. Это учение было воспринято почти всеми анархистскими партиями мира и под названием “пропаганда действием” стало специальной характерной особенностью позднейшей анархистской тактики.

“Общество народной расправы” было вскоре раскрыто и ликвидировано правительством.

С ликвидацией “Нечаевского заговора” боевые идеи анархизма на почве принципов Бакунина переходят только отчасти в организовавшуюся в 1872 году революционную партию “Земля и воля”, окончившую свое существование в 1879 г., когда на развалинах “Земли и воли” возникла новая революционная партия “Народная воля” (современные социалисты-революционеры), сосредоточившая в себе все современные ей революционные силы».

С этого момента анархизм временно исчезает с политического горизонта России, и с конца семидесятых годов до начала нынешнего столетия в России не замечается никаких проявлений анархистского движения».

Новый подъем анархизма отмечается на излете XIX века и вновь оказывается связан с европейским влиянием. В Англии, Франции и Швейцарии среди эмигрантов из России ведется пропаганда анархизма, а в Лондоне и Париже начинают выходить печатные издания соответствующей тематики. Ячейки будущих анархистских групп также организованы в Европе:

«Между тем в девятидесятых годах прошлого столетия в заграничных русских колониях в Швейцарии, Англии и Франции снова начинает вестись систематическая пропаганда коммунистического анархизма.

Группа эмигрантов анархистов занялась издательством за границей русской анархистской литературы. С этого же времени на почве распространения идей анархизма усиленно работает за границей князь Кропоткин, написавший целый ряд сочинений по анархизму.

Пропаганда анархизма концентрировалась главным образом в Женеве и Лондоне…

В 1903 году в Лондоне появляется первый русский анархистский орган “Хлеб и Воля”, в деле издания которого активное участие принимает Кропоткин, а затем появляются еще и второстепенные анархистские газеты “Черное знамя” и “Новый мир”, а в Париже – анархистский журнал “Безначалие”.

Таким образом, первые ячейки будущих русских анархистских групп возникают за границей в период 1900–1903 гг.».

В России анархистские организации вновь появляются в начале XX века:

«Первые группы, носившие название анархистских, стали появляться в России в 1903 году первоначально в городах Северо-Западного края (Белосток, Вильно, Варшава), находя себе последователей среди рабочего населения, а затем такие же группы появляются на юге и юго-западе (Екатеринослав, Одесса и Нежин), а наконец и на Кавказе. Первые шаги этих групп были неудачны, так как в то время не было вообще наличных условий для успешного распространения идей анархизма. Социально-экономические теории безраздельно владели умами как интеллигенции, так и рабочих масс.

Социализм, являвшийся злобой дня, оттеснил на задний план новое учение анархизма и развил социальное движение, разразившееся знаменательными событиями 1905 года».

Забастовки, которые захлестнули всю страну, террор, мятежи, происходившие в то время, негативно отразились на экономическом положении страны. Возросла безработица, упал уровень жизни населения, что, по мнению авторов документа, сыграло на руку анархистам.

«Московское восстание и крушение революции в дальнейшем изменяют положение дел. Экономический кризис и безработица, с одной стороны, и разочарование в недавних кумирах – с другой – создают почву для нового движения как среди масс, так и среди интеллигенции.

Анархизм, который, казалось, умер, еще не успев народиться, поднял свою голову и пошел по своей линии без особенно сильного сопротивления, награждаемый сочувствием обнищавших разочарованных масс, неудачников социализма, ренегатов и вообще лиц, ищущих новое слово и жаждавших новых ощущений.

Таким образом, почва для анархизма являлась подготовленной самим положением вещей.

В 1903 году в Белосток приехал из Лондона анархист “Зейдель”[66], который среди молодежи составил свой кружок и начал пропагандировать анархистские идеи. Придерживаясь лозунга Бакунина: “дух разрушающий есть в то же время дух созидающий”, Зейдель доказывал, что “только насильственным путем всемирный пролетариат сможет добиться улучшений в своей жизни, что пролетариату необходимо с оружием в руках выступить для разрушения современного общества… И что только после разрушения общества в нем естественно народятся силы, которые создадут равенство, братство и свободу”.

Эта теория нашла своих последователей и ознаменовала свое существование в Белостоке целым рядом грабежей, сопровождавшихся убийствами.

Хотя пер-вые анархисты и не нашли к себе большого сочувствия в массах, а скорее наоборот – встретили многочисленных противников в лице представителей бунда, польских и русских социалистических партий, тем не менее народившаяся в Белостоке группа анархистов коммунистов просуществовала около года».

Государство отразило атаку анархизма, ликвидировав Белостокскую группу. Однако вновь анархисты получили поддержку из-за рубежа, и на этот раз преступная деятельность «революционеров» сразу была поставлена на широкую ногу, чему способствовали поставки из заграницы не только пропагандистской литературы, но и денег и оружия.

«Почти вслед за уничтожением Белостокской группы, в 1904 г. из заграницы приехали в Россию для развития анархистских идей несколько интеллигентов, избрав ареной своей деятельности города: Вильно, Одессу, Минск, Екатеринослав и Тифлис. В этот период времени и начинает обрисовываться анархистское движение.

Эти вновь народившиеся группы состояли преимущественно из последователей теории Кропоткина и именовали себя группами “Хлеб и Воля”.

Они преследовали насильственное разрушение существующего общественного и государственного строя и вели пропаганду коммунистических идей среди пролетариата.

Отличались от последователей Зайделя тем, что, исключив из программы экспроприации у частных лиц и признавая одни лишь крупные казенные экспроприации, хлебовольцы доказывали, что антибуржуазные террористические акты отвлекают пролетариат от политической борьбы, сокращая тем самым кругозор его стремлений.

Придерживаясь такой теории, анархистские группы “Хлебовольцев” стали быстро развиваться и привлекли к близкому содействию себе заграничных анархистов, которые начали снабжать российские группы деньгами, оружием и литературой. Приблизительно к этому периоду времени относится и возникновение издания в Лондоне анархистского журнала “Хлеб и Воля”, который доставлялся в Россию целыми транспортами».

Анархизм не был идейно монолитным движением, внутри него существовали разные течения, порой вступавшие в острую дискуссию относительно тактических действий, однако общим было их антигосударственное направление.

«В самый разгар деятельности хлебовольцев (в половине 1905 г.) из среды русских анархистов выступил на арену пропаганды некий Иуда Гроссман (организационная кличка “Рощин”, бывший редактор издававшегося за границей журнала “Черное знамя”) с острой критикой теории “Хлебовольцев”.

Начались теоретические и философские дискуссии и литературная полемика между Гроссманом и руководителями группы “Хлеб и Воля”, приведшие в конечном результате к образованию Гроссманом в Одессе и Екатеринославе новой группы анархистов, присвоившей себе название “Черное знамя”.

Разъезжая по южным и юго-западным городам России, Гроссман вел усиленную агитацию среди рабочих (в особенности в гор. Одессе) и склонял социал-демократов к переходу в анархизм.

Став во главе “чернознаменцев”, Гроссман проводил в группе следующие взгляды: “постоянные партизанские выступления пролетариатских масс, организация безработных для экспроприации жизненных продуктов, массовый антибуржуазный террор и частные экспроприации, лично приступил в Екатеринославе к изданию журнала «Черное знамя»”.

В дальнейшем под влиянием энергичных агитаторов “чернознаменское” движение из Одессы распространилось на другие города юга, а оттуда перешло на запад, где “чернознаменцы” столкнулись с обосновавшимися ранее в Северо-Западном крае группами “хлебовольцев”.

Находившийся в это время в Вильне руководитель хлебовольских групп некий “Хаим Лондонский” созывает в названном городе конференцию с целью выработать тактику теоретической борьбы с появившимися группами “Черное знамя”.

На этой конференции единогласно была принята резолюция:

“Принимая во внимание, что частные мелкие экспроприации не ведут к уничтожению существующего капиталистического строя, а экспроприации у частных лиц не служат средством пропаганды и содействия анархизму, а наоборот, возбуждают широкие пролетарские массы к враждебному отношению, как к пониманию теоретической и философской стороны анархизма, так и к партийным отношениям местных анархистских групп, мы, группы “Хлеб и Воля”, признаем все существующие анархистские группы под названием “Черное знамя” далеко отклоняющимися от реального понимания теории анархизма и считаем, что “чернознаменцы” не могут стать членами “хлебовольческих групп”».

На это Гроссман отвечает усилением пропаганды идей «чернознаменцев». Ему удается предотвратить развал анархистских организаций в Вильно, а кроме того, он созывает конференцию анархистов в Белостоке, где часть делегатов выступила за то, чтобы развернуть так называемый «безмотивный террор». Однако лидер «безмотивников» Стриге погибает от взрыва бомбы, которую он сам и намеревался использовать для теракта, и его группа распалась.

«Организатор “чернознаменских” групп Гроссман, узнав об этой резолюции “хлебовольцев” и предвидя партийную дезорганизацию виленских “чернознаменских” групп, бросает прочно стоявшее на юге дело “чернознаменцев” и из Одессы едет в Вильну, где энергично занимается пропагандой чернознаменской теории среди интеллигенции и рабочих масс и достигает успеха.

Приведя в порядок “чернознаменские” группы в Вильне, Гроссман едет с такой же целью в Белосток, где его застает Манифест 17 октября 1905 года. С обнародованием Манифеста среди руководителей анархистских групп началось сильное оживление, и чтобы парализовать влияние Манифеста, Гроссман, доказывая, что всякий конституционный или даже республиканский строй не в силах изменить нынешнего нищенского положения пролетариата и что только общество, построенное на анархо-коммунистических началах, даст ему те блага в жизни, к каким стремится каждый отдельный индивидуум, созывает в Белостоке при содействии южных групп анархистскую конференцию.

Участники конференции разделились на две половины: одна из них (группа безмотивных террористов) во главе с местным анархистом Стриге вынесла следующую резолюцию:

“признала, что анархистские группы во всем мире в общем, а в частности и в России отдаляются от антибуржуазного террора и этим самым дают буржуазии организовываться в сильные демократические и политические партии, последствием чего является парламентаризм, что такая организация отвлекает пролетариат от его активного выступления в борьбе с властью и буржуазией, конференция решила организовать одну террористическую группу, которая непосредственно занялась бы «безмотивным антибуржуазным террором» главное внимание должно быть уделено «безмотивному антибуржуазному террору»”.

Другая половина делегатов (коммунисты) приняла такую резолюцию: “признавая, что всероссийский пролетариат находится в экстазе революционного состояния, считает необходимым составить группу из интеллигентных пропагандистов и опытных практиков, которым следует поехать на юг России, выбрав там один из подходящих городов, объявить коммуну”.

Вскоре группа безмотивных террористов рассеялась вследствие того, что ее руководитель Стриге погиб в лесу около Парижа от разрыва меленитной бомбы, которую он приготовил для покушения на жизнь миллионера Мендельсона; идея же коммуны также расстроилась вследствие того, что часть группы, отправившейся в Одессу на экспроприацию, была переловлена и погибла».

Несмотря на вышеперечисленные провалы, идея анархистского террора, к сожалению, успела пустить глубокие корни, и ни теоретические споры, ни гибель отдельных анархистов не остановили вал преступности.

«Оставшиеся во главе с Гроссманом анархисты разделились на три части: одна из них с Гроссманом уехала на Кавказ, другая часть осталась на юге России, а остальные уехали в Польшу и обосновались в Варшаве. Вскоре эта группа была ликвидирована, причем 11 ее членов казнено, но отдельные члены группы уцелели.

Деятельность возобновленной Варшавской группы заключалась в грабежах и вымогательствах мелких денежных сумм, в агитации, стремившейся к более широкому развитию анархистского движения в среди рабочих, а затем и в терроре против капиталистов и предпринимателей. Террор стал проявляться в подкладывании у дверей капиталистов разрывных снарядов, рассылке угрожающих писем с требованием денег на революционные цели и грабежах чисто бандитского характера».

Терроризм все больше напоминал гидру, власть отрубала одну ее голову, но вырастали новые. Причем среди множества анархистских кружков наметилась тенденция к объединению в преступные «федерации»:

«Деятельность группы “Интернационал” продолжалась до 1908 года. В апреле и мае группа была ликвидирована, а уцелевшие ее члены образовали в Варшаве кружок “террористов-резервистов”.

Кроме Варшавской группы “Интернационал”, в тот же период времени образовались еще и Федеративная группа анархистов-коммунистов Литвы и Польши, группа анархистов-коммунистов “Свобода” и группа анархистов-коммунистов “Пролом”, выпустившая прокламации с призывом к интернациональному, политическому, экономическому, массовому и одиночному террору. Существовавшая в Варшаве группа “Интернационал” установила связь и с другими группами Привислинского края.

С целью устранения дезорганизаций и составления плана продуктивной работы анархистских групп Польши и Литвы в июле 1907 года в городе Ковно анархисты созвали конференцию и приняли следующие резолюции:

1. Ввиду разобщенности и изолированности анархистских групп необходимо соединиться в федерации.

2. Отвергнуть мелкие экспроприации, признать необходимым совершения крупных экспроприации в казенных и частных учреждениях.

3. Бороться путем пропаганды с профсоюзами как с опасным и хитрым средством буржуазии для совращения рабочего с революционного пути на путь компромиссов и сделок, затемняющих его классовое революционное сознание.

4. Признать необходимость массового разграбления продуктовых складов и магазинов при всеобщей стачке, локаутах и безработице».

В анархисты пошли и бывшие социалисты-революционеры, с аналогичным взглядом на террор.

«Образование самостоятельных анархистских групп в городе Одессе впервые было отмечено в конце 1903 года обнаружением группы “непримиримых” – из лиц, принадлежащих ранее к “Одесскому Комитету партии социалистов-революционеров”.

Данные лица поставили исключительной задачей своей деятельности терроризирование населения как политическими убийствами, так и преступлениями анархистского характера. Одесская организация имела разветвления в г. Бердичеве, Остроге, Вильне, Варшаве и Белостоке.

В конце 1904 года в Одессе образовалась “рабочая группа анархистов-коммунистов”, именовавшаяся впоследствии “Южнорусской группой анархистов-коммунистов”.

Эта группа стремилась вызвать в Одессе всеобщую забастовку и вооруженное восстание рабочих, для чего распространяла соответствующие воззвания. После ликвидации группы в январе 1905 года оставшиеся на свободе ее члены стали стремиться к оживлению деятельности группы, для чего был выписан из Женевы целый транспорт нелегальной литературы и типография.

В марте-месяце того же, 1905 года названная группа объединилась с местной организацией партии социалистов-революционеров, располагавшей оружием и взрывчатыми веществами с целью совместного вооруженного нападения на правительственные учреждения, совершения террористических актов и вымогательств денег на дело вооруженного восстания.

Произведенная в апреле-месяце ликвидация объединившихся организаций лишь отчасти приостановила их деятельность. Ускользнувшие от ареста члены групп, под руководством примкнувшего к ним Гроссмана, основателя группы “Черное знамя” и проповедника “безмотивного террора”, немедленно приступили к изготовлению новых разрывных снарядов и печатанью воззваний.

Преступная деятельность “рабочей группы анархистов”, вдохновляемая прибывшим из Елисаветграда серьезным анархистом Копелем Эрделевским, особенно резко проявилась во время октябрьских дней в Одессе в 1905 году. Под руководством Эрделевского было совершено несколько актов “безмотивного террора”, и, в частности, 17 декабря 1905 года была брошена бомба в кофейню Либмана».

Анархизм распространялся как пожар. Террористические организации появились в Екатеринодаре, Новороссийске, Темрюке, Тифлисе, Баку.

«Деятельность “чернознаменцев” продолжала проявляться и в 1906 году, когда ими был организован и приведен в исполнение взрыв Жандармского управления в Одессе, а также под непосредственным руководством Гроссмана разрабатывался план взрыва Одесской биржи.

На Северном Кавказе, помимо массы отдельных анархистских групп, в 1906 году появляется “Объединенный союз Северо-Кавказских анархистов-коммунистов”, а в мае 1907 г. – “Кубанский комитет боевой летучей организации”, действовавший по анархистской тактике и вскоре обратившийся в “Кавказскую летучую группу анархистов-террористов”. В том же 1907 году появляется “Объединенная боевая дружина Кавказских лесных братьев анархистов-коммунистов”, и в июне 1907 года происходит слияние анархистских групп Екатеринодара, Новороссийска, Темрюка, хут. Романовского и Грозного. Группами этого союза совершен целый ряд убийств, грабежей и вымогательств».

Анархизм проник в Тифлисскую и Бакинскую губернии:

«Группа анархистов-коммунистов “Хунхузы”, группы “Анархия”, “Красная сотня”, “Черный ворон”, “Красное знамя” и Летучий отряд анархистов-коммунистов.

Анархистские группы наблюдались в Тифлисе и уездах Тифлисской губернии. Эти организации столкнулись с партией “Дашнакцутюн” и погибли в борьбе с ней».

Анархизм не обошел стороной и крупнейшие города империи: Петербург и Москву. Причем в Москве действовала целая сеть анархистских организаций. В Петербурге появились «анархисты-общинники», в распоряжении которых были яды и вещества для изготовления взрывчатки.

«В Москве в 1905 году приехавшими из Женевы анархистами-коммунистами основывается группа “Свобода”. Ее организаторы вели пропаганду среди студентов высших учебных заведений, завязали связи в рабочей среде, в результате чего образовалась целая сеть анархистских организаций.

В 1906 году в Москву приехал Овсей Таратута, создавший группу “Бунтарь”. Вскоре группа приступила к широкой массовой пропаганде, преимущественно среди рабочих газовых, электрических и литейных заводов. В ней анархистами впервые был применен принцип разделения труда: были организованны боевая, издательская, пропагандистская и экспроприаторская комиссии.

Когда началась организованная группой забастовка электрического и газового заводов и трамваев, группа была почти целиком арестована, а уцелевшие скрылись за границу (апрель 1907 г.).

В 1905 году анархизм получает распространение в Санкт-Петербурге, где “анархисты-общинники” обзавелись запасом ядов и веществ для изготовления взрывчатых снарядов. В январе 1906 г. эта группа была арестована, однако в том же году возникает “Петербургская организация анархистов-коммунистов”, а в 1907 году – “Северная федеративная группа анархистов-коммунистов «Черный террор»”. Кроме того, в 1907 году отмечена деятельность группы “Рабочего Заговора”».

Анализируя полицейские документы, опубликованные впоследствии анархистами, нетрудно заметить поистине гигантский масштаб террористической угрозы, с которой столкнулась наша страна в начале XX века. И что немаловажно, российские анархисты располагали прочными связями за рубежом. В Париже действовали группа «Анархист», Парижская латышская группа анархистов-коммунистов, издательская группа «Интернационал». В Лондоне – группа «Русских рабочих анархистов», лондонская латышская группа. В Женеве – издательская группа «Анархия», редакционная группа «Анархического крестьянского союза». В Женеве был издан журнал «К оружию», материал для которого поставлялся Бурцевым.

Вместе с тем скобками этих публикаций осталось то, как государственной власти удалось нанести ряд мощных контрударов по террористам. Дело в том, что в руки полиции после ожесточенной перестрелки попал анархист Михаил Ковецкий. Он энергично сотрудничал со следствием, участвовал в опознаниях, выдал «коллег» Минска, а также анархистов Петербурга, Москвы и Киева. В результате вскрылась целая сеть террористических организаций, что и привело к повальным арестам[67].

В поле зрения полиции Ковецкий попал в 1905 году, в связи с «делом» Овсея Таратуты – анархиста, пойманного с багажом взрывчатки на русской границе. В том же году Ковецкого арестовали в Петербурге, но по Высочайшему манифесту 17 октября 1905 года он вышел на свободу и уехал в Женеву, где познакомился с братом Иуды Гроссмана, Абрамом Гроссманом. В начале 1907 года Ковецкий вернулся в Россию и обосновался в Минске, где уже существовала группа террористов-анархистов. На квартире, где проходили их сходки, хранились бомбы, и здесь уместно отметить, что анархисты Женевы, отправляя Ковецкого на родину, предложили ему занятья именно «лабораторной работой», для чего тот должен был изучить технологию изготовления бомб[68].

Цели деятельности анархо-коммунистов Ковецкий описывал следующим образом:

«…группа анархистов-коммунистов поставила своей целью ниспровержение существующего государственного строя и учинение тяжких преступлений посредством взрывчатых веществ или снарядов»[69].

Анархисты не гнушались типично бандитскими методами давления на судей, присяжных и свидетелей своих преступлений. Примером служит громкий процесс по делу об ограблении мещанина Абрама Акимова. 18 октября 1906 года вооруженные преступники «экспроприировали» у него свыше 12 тысяч рублей[70], однако в 1907 году семь анархистов, подозреваемых в этом преступлении, были арестованы. Судебный процесс должен был состояться в октябре 1907 года в Брянском окружном суде. В целях обеспечения безопасности государство привлекло не только городовых, но и конную стражу, оцепившую весь квартал вокруг здания суда. Но это не спасло жизнь присяжного заседателя, которого террористы застрелили. Суд перенесли в Орел, и тогда преступники решили расправиться с главным свидетелем процесса Акимовым. 1 ноября 1907 года он был ранен двумя неизвестными[71]. Угрозы в свой адрес получали не только свидетели, но и судьи. О размахе травли, которой подвергались представители власти, можно судить по телеграмме председателя Брянского суда Талызина:

«Петербург. Министру юстиции. Сегодня утром убит революционерами старшина присяжных заседателей Морозов за исполнение долга. Жизнь судей в Брянске подвергается опасности. Власти Брянска заняты расследованием дела о взрыве революционерами поезда под Брянском. Присяжные заседатели расстроены. Председатель Талызин»[72].

Анархистские группы существовали не только в европейской части империи.

Наиболее активную террористическую деятельность в Забайкалье в 1906 году, как и в следующем, проявила Забайкальская Федерация групп вооруженного народного восстания (ЗФГВНВ).

Федерация образовалась летом 1906 г. в результате объединения так называемой «группы социал-демократов» Бермана и группы анархистов во главе с Коном. Среди организаторов Федерации называется также и бывший член читинской организации РСДРП Бочаров.

Руководящим органом организации являлся Федеративный совет. Все члены Федерации делились на десятки, возглавляемые десятниками, имеющими право голоса на собрании Совета. В распоряжении Федерации имелись типография и мастерская по изготовлению взрывных снарядов[73].

Согласно исследованию Серебренникова, главными задачами Федерации провозглашались широкая организация вооруженного восстания и производство террористических актов. Таким путем члены организации стремились добиться свержения самодержавной власти. Руководство организации ставило целью объединить в своих рядах всех приверженцев тактики террора и вообще всех, признающих свержение самодержавия путем вооруженного восстания. Эти взгляды нашли отражение в уставе Федерации и в распространенном в октябре 1906 г. «Летучем листке» № 1[74].

Со слов жандармских чинов, Забайкальская Федерация представляла собой чисто анархистскую боевую организацию[75].

В 1902 году в Иркутске появились так называемые анархисты-махаевцы, к анархистам можно причислить и тех, кто входил в «Союз свободных людей» – кружок, созданный в 1905 году в Чите.

Как указывает Серебренников, анархисты «отметились» в революционном движении в Сибири в этот период лишь участием в вооруженных восстаниях в Красноярске и Чите. Известно также, что во главе городского отряда боевой дружины, созданной при Красноярском объединенном совете, стоял Л. Коган, считавший себя анархистом»[76].

Иными словами, если говорить о терроре, то первую скрипку здесь играли другие преступные организации.