Афганистан. Талибы. Всемирная исламская солидарность

В апреле 1978 года, когда в Афганистане к власти пришла «Народно-демократическая партия», произошел всего лишь дворцовый переворот, а вовсе не народная революция, выражающая интересы широких масс трудящихся. В Советском Союзе с некоторым удивлением читали первые заметки о новой власти в соседнем Афганистане. Перемены происходили настолько стремительно, что в Москве не успели понять, что там произошло.

Новые афганские лидеры вознамерились построить в стране социализм по советскому образцу. Но страна сопротивлялась социалистическим преобразованиям. Афганцы не спешили становиться марксистами. В ответ начались массовые аресты противников новой власти и потенциальных противников. Хватали многих – часто без каких-либо оснований. Арестовывали обычно вечером, допрашивали ночью, а на утро уже расстреливали. Использование советского опыта накладывалось на афганские традиции – устранять оппонентов и соперников.

Очень быстро сопротивление стало вооруженным. Москва начала снабжать афганскую армию оружием. Потом пришлось послать советников, чтобы научить афганцев пользоваться оружием. И, наконец, ввести войска, чтобы помочь правящему режиму. Начиная с 24 декабря 1979 года, в аэропорт стали прибывать транспортные самолеты в необычно больших количествах. 27 декабря вечером по городу прошла советская бронетехника. Затем раздались взрывы, и началась стрельба.

Советские специалисты, работавшие там, с изумлением встречали колонны советских войск, которые входили в Афганистан. Один из наших советников вспоминал, как встретил неподалеку от Кабула танковую колонну. Танкист, сидевший в головной машине, спросил его:

– Дяденька, а до Кабула далеко?

Советские руководители плохо понимали, во что ввязались. В Москве не смогли просчитать последствия ввода войск не только в самом Афганистане, но и вокруг него – прежде всего реакцию исламского мира. А очень скоро настроения мусульман станут важнейшим фактором мировой политики.

Ввод войск в Афганистан и Исламская революция в Иране пробудили религиозные чувства советских мусульман. Всего через пару лет, в 1982 году в Ташкенте комитет госбезопасности уже проводил совещание, нацеливая чекистов на активную борьбу с «реакционным мусульманским духовенством». В результате вторжения в Афганистан выросла роль исламского духовенства. Портреты аятоллы Хомейни, вызывавшего восхищение его единоверцев, стали появляться и в нашей стране.

В апреле 1983 года ЦК КПСС принял постановление «О мерах по идеологической изоляции реакционной части мусульманского духовенства». Но это уже не поможет. Те, кто ввел войска в Афганистан, поссорились с исламским миром, непосредственно содействовали возрождению религиозных чувств среди мусульманского населения Советского Союза и стремлению народов, исповедующих ислам, к государственной самостоятельности.

Теперь мы понимаем, что именно 1979 год изменил исламский мир. Год начался со свержения шаха в Иране, шиитской революцией и приходом к власти аятоллы Хомейни, а закончился вводом советских войск в Афганистан. Появление советских солдат в мусульманской стране пробудило радикальный политический ислам.

Высшие религиозные инстанции суннитского мира объявили неверным джихад, священную войну, и объяснили, что защита Афганистана от внешнего врага – священный долг и обязанность каждого мусульманина, столь же важная, как молитва пять раз в день.

Желающих участвовать в афганской войне оказалось предостаточно. Китай с удовольствием продавал оружие моджахедам, борцам всемирной армии джихада, чтобы ослабить Советский Союз. Египет рад был получить доллары за старое советское оружие.

Афганские беженцы бежали в Иран. Одним позволили интегрироваться в иранскую жизнь. Другие разместились в палатках вдоль границы. Они с помощью иранского правительства воевали против советских войск. К радикальному исламу эти люди пришли, главным образом, политическим путем, а не в результате желания стать религиозными. Ислам стал религией сопротивления советским войскам.

Но главным образом афганцы искали убежища в соседнем Пакистане. Там их вооружали и отправляли назад – воевать с русскими. Им на помощь властители арабского мира охотно отправляли своих молодых радикалов, от души надеясь, что они не вернутся. В Афганистан съехались исламисты со всего мира. Они объединились, и тогда образовался исламистский вариант Коминтерна. Появился политический исламизм как всемирное движение.

Афганистан был отсталым государством, но все-таки в нем шла нормальная жизнь, там существовало правительство, чиновники, школы, больницы. Апрельская революция 1978 года, ввод советских войск, междоусобная война, оружие, которое щедро раздавали афганцам, – все это разрушило государство. Его обломками правят неграмотные молодые люди, знающие абсолютную истину и вооруженные «Калашниковыми», – талибы.

Талибы – побочный продукт афганской войны. Дети афганцев, бежавших в Пакистан, или сироты, они изучали только Коран, сунну – это сборники преданий о словах и делах пророка Мохаммада (как пример для подражания), и основы исламского права.

Откуда пошло слово «талиб»? Пакистанский богослов Саид Абул Ала Маудуди использовал понятие «талиб» в значении – «стремящийся, требующий, ищущий». Он писал: «Мусульманин обязан расплавить в горниле ислама всю свою жизнь». Расплавивших свою жизнь в исламе он и называл «талибан-и гаят».

Талибы обещали покончить с преступностью, накормить страну и построить жизнь на основах ислама. Неожиданным образом их идеи и практика оказались привлекательными для афганской молодежи.

Как только советские войска были выведены, мир начисто утратил интерес к этой стране. Разрушенный войной, Афганистан предоставили самому себе. Покончив с общим врагом, вожди моджахедов принялись выяснять отношения между собой – прямо в Кабуле строились баррикады и велись бои. Хаос и бандитизм. Политики и генералы сражались между собой, пока не пришли талибы и не вышвырнули их всех.

Кабульцы надеялись, что талибы принесут покой и стабильность. Не понимали, чего хотят талибы. Им нужна не просто политическая власть. Они полностью переустраивают жизненное устройство страны. Они и только они решают, как людям жить.

Талибы считают, что женщины должны заниматься домашним хозяйством, растить детей, заботиться о муже. Поэтому девочкам запретили ходить в школу. Многие школы для мальчиков тоже закрылись: женщинам-учителям запретили работать, и преподавать стало некому. Женщин выставили из всех учреждений, где они работали.

Женщинам разрешено ходить по городу только в сопровождении мужей. Незамужним – в сопровождении братьев или отцов, чтобы женщины не встречались с чужими мужчинами. Беда в том, что и в Кабуле, да и по всему Афганистану бесконечная война оставила огромное количество вдов, которых некому сопровождать, когда они выходят из дома.

Уничтожение древних статуй Будды, потрясшее мир, воспринимается как средневековое варварство. На самом деле это продуманная политика. Талибы очищают культурное пространство от всего, что считают чуждым и враждебным.

Ученые-востоковеды объясняют: талибы следуют хадисам – это изречения пророка, записанные его учениками. Среди изречений, заботливо собранных исламским ученым Мохаммадом аль-Бухари в IX веке, есть и такое: «Лицезрение запрещенной вещи есть прелюбодеяние ока».

Поклонение статуям запрещено пророком Мохаммадом. Рисовать картины или смотреть на них тоже запрещено, поэтому талибы закрыли и кинотеатры.

А почему нельзя по радио транслировать музыку?

Сказал пророк: «Среди моих последователей есть и те, кто считает законным и музыкальные инструменты, и музыку. Аллах их истребит в ночи и опрокинет на них горы, остальных превратит в обезьян и свиней, и таковыми они останутся до Судного дня».

Патрули талибов обыскивают дома в поисках фотографий, рисунков и игрушечных зверей. Коран не запрещает изображать человеческие фигуры. Но в собрании Мохаммада аль-Бухари сказано: «Пророк проклинал художников. Наиболее строгое наказание от Аллаха получат художники». В собрании аль-Бухари отмечено, что пророк сказал: «Отличитесь от многобожников, отрастите бороду и усы». Правоверные мужчины не должны бриться. Отсутствие бороды толкуется как сотрудничество с врагом.

Талибы ненавидят большие города, в их представлении они – испорченные западным влиянием, коррумпированные и бездуховные. Выходцы из деревень, они воспринимают столицу как опору опасного для устоев ислама либерализма. Мощь западного мира, особенно всепроникающее влияние западной культуры, вызывает у талибов ненависть.

Радикальные исламисты создают тоталитарное государство. Им нужна полная власть над умами. Отклонение от установленных правил жестоко карается.

Афганистан – многонациональное государство с племенным укладом, смешение народов, религий и языков. Самая большая этническая группа – пуштуны, обитают в южной части страны. Пуштуны горделивы, свободолюбивы и не желают никому подчиняться. Они неприхотливы и упорны, хладнокровны и смелы. Талибы – это и есть пуштуны, они считают, что им должна принадлежать власть.

На севере страны обитают туркмены, таджики и узбеки. Они пытались не допустить владычества пуштунов и создали Северный альянс. Вождем альянса стал Ахмад Шах Масуд. В нашей стране его помнят по той еще войне в Афганистане.

Сын военного, он в июле 1975 года участвовал в неудачной попытке поднять восстание против королевского правительства. После этого уехал на Ближний Восток, проходил подготовку в палестинских лагерях, где изучал труды Ленина, Мао Цзэдуна и Че Гевары.

Когда советские войска вошли в Афганистан, Масуд возглавил борьбу против них в Панджшерской долине. Это место с неплодородной землей и суровым климатом. Советские войска много раз пытались его подкупить или уничтожить, но безуспешно.

Когда Ахмад Шах Масуд выступил против талибов, назвав их пакистанскими наемниками, отношение к нему изменилось. Масуд был злейшим врагом России, на его руках кровь многих советских солдат. Но теперь его поддержали, чтобы он сдерживал талибов. Отныне он всем был нужен и не знал недостатка в оружии.

К нему обратились и американцы. Они его хорошо знали. Во время войны с советскими войсками резидентура ЦРУ в Пакистане передавала деньги полусотне афганских полевых командиров. Среди них был Ахмад Шах Масуд. Он получал двести тысяч долларов в месяц. Теперь цена Масуда возросла. Самолеты ЦРУ садились на небольших аэродромах в горах, деньги ему приносили наличными в чемоданчиках.

Подразделение ЦРУ, занимавшееся борьбой с наркотиками, предупреждало, что Масуд представляет опасность, что его люди поставляют большие партии героина в Европу. С ним нет смысла связываться – нет надежды, что он может сформировать центральное правительство. Но в Вашингтоне надеялись, что мощная поддержка с воздуха, чемоданы, полные наличных, помогут Северному альянсу одолеть Талибан. Ему давали деньги в надежде, что он когда-нибудь наберется сил и свергнет талибов, что было чистой фантазией.

Ахмад Шах Масуд успешно сопротивлялся советской армии, но тогда у него была надежда на успех – рано или поздно русские уйдут, и все кончится. Война с талибами изначально представлялась безнадежной. Он не мог ни победить талибов, ни надеяться, что они уйдут. Постепенно под их управление перешла почти вся территория страны.

Слабость Масуда состояла в том, что таджики составляют всего восемь процентов населения страны. Но у себя, в Панджшерской долине, он успешно оборонялся. Масуд оставался единственным серьезным противником талибов. Пока не согласился дать интервью «корреспондентам» несуществующей арабской телекомпании. Это были камикадзе, выходцы из Марокко. Один изображал корреспондента из Бельгии, другой – телеоператора. В запасном аккумуляторе к телекамере было заложено почти четыреста граммов пластита – мощной взрывчатки…

Два охранника Масуда погибли на месте. Одному из камикадзе взрывом оторвало голову, второй умер через несколько минут. Масуд был еще жив. Его на вертолете отправили в Душанбе, в больницу, но он скончался в пути. Смерть Масуда избавила талибов от последнего сильного конкурента.

Но талибы не успели насладиться своим триумфом. 27 сентября 2001 года, через пару недель после теракта в Соединенных Штатах, в Афганистане высадились разведывательно-диверсионные группы ЦРУ. Еще через двадцать дней – подразделения американского спецназа. Вечером 7 октября на позиции талибов посыпались бомбы. Военная операция закончилась разгромом талибов. Казалось, с ними покончено. Но вернуть Афганистан к нормальной жизни не удалось.

Под влиянием афганских талибов и соседний Пакистан двинулся в сторону мракобесия. Джихад, смерть, мученичество вошли в пакистанскую жизнь. Произошла талибанизация Пакистана.

Когда-то Пакистан первым признал исламский эмират Афганистан, то есть правительство талибов, и отправил в Кабул посла. Глава пакистанского правительства Беназир Бхутто распорядилась всячески помогать талибам. Им даже не надо было ни о чем просить. Министр внутренних дел в ее правительстве генерал Назирулла Бабур с гордостью именовал талибов «мои дети».

Афганские талибы успешно противостоят американским войскам, потому что в любую минуту могут найти убежище в соседнем Пакистане. В пограничной зоне они отдыхают, лечатся, пополняют запасы продовольствия, оружия и снаряжения и возвращаются в Афганистан. Американцы требовали, чтобы пакистанские власти сами покончили с талибами. А для пакистанской армии и разведки талибы – союзники в противостоянии с Индией. Но отношения с талибами складываются сложно. Они принимают помощь, но не желают подчиняться. Однажды талибы арестовали пакистанскую футбольную команду за то, что она вышла на поле в шортах, и в наказание всем остригли головы.

Пакистанские генералы сами взрастили целое поколение террористов. Спохватились, когда вооруженные ими исламисты вышли из-под контроля. А фундаменталисты решили, что военные недостаточно ревностно следуют канонам ислама, да еще и опорочены сотрудничеством с Соединенными Штатами.

«Мы помогли создать моджахедов, – вспоминал бывший президент страны генерал Первез Мушарраф, – мы зажгли в них религиозный огонь, мы их вооружили и отправили вести джихад против советских войск в Афганистане. Мы не думали о том, как вернем их к нормальной жизни после победы в войне. Эта ошибка нам дорого обошлась».

Радикальный ислам проник в армию, и для кого-то из офицеров исламские идеалы стали важнее армейского братства, что еще недавно было невозможно. Самого генерала Мушарафа дважды пытались убить.

В первый раз его спасла американская техника, которая на несколько секунд задерживает передачу радиосигнала для взрывателя. Его кавалькада на большой скорости успела проскочить мост, под который была заложена взрывчатка. Взрыватели сработали, когда машины уже отъехали.

Во второй раз камикадзе направил грузовик, набитый взрывчаткой, на его лимузин. Один из охранников пожертвовал собой, преградив своей машиной путь грузовику. Погибли четырнадцать человек. Полтора десятка исламистов потом приговорили к смертной казни. Половина из них была офицерами пакистанской армии.

«Религиозная травма в нашей стране, – считает генерал Мушарраф, – началась с ввода советских войск в Афганистан, и все восьмидесятые годы шел подъем религиозных настроений. В результате акции террористов-камикадзе стали повседневностью».

Все главные лидеры терроризма обосновались в пограничной зоне между Афганистаном и Пакистаном: «Аль-Каида»*, афганские талибы, пакистанские талибы, кашмирские радикалы, китайские исламисты… Эта страна, хрупкая и нестабильная, истекает кровью и разваливается. Меньшинства уничтожаются экстремистами. Жертвой может стать любой, кто не подходит под определение «мусульманин», как оно определяется религиозными фундаменталистами. Безграмотные радикалы убивают даже врачей, которые прививают детям вакцину от полиомиелита.

Рост влияния талибов тем опаснее, что в Пакистане есть ядерное оружие. На то, что способны террористы с ядерной бомбой, – такого опыта у человечества еще нет.