По пушкинским тропам
По пушкинским тропам
Наши ребята знают и любят Пушкина. Их интересует все, что связано с великим поэтом, всякая деталь его жизни. И вот, приезжая в Артек, они узнают, что по этим самым тропинкам, где они бегают, гулял когда-то Пушкин, проезжал через грот, лазил по тем же скалам, так же, как они, любовался морским прибоем. О чем он думал тогда? Какие образы вставали перед его умственным взором? Какие песни слагала здесь его муза?
Из лекции «Пушкин в Крыму» пионеры узнают много интересного о том, как по соседству с тем местом, где теперь раскинулся веселый пионерский лагерь, жил их любимый поэт.
Высланный под предлогом перемены службы из Петербурга Пушкин в 1824 г. оказался на Северном Кавказе; отсюда по приглашению своих друзей Раевских он переезжает в Крым.
В стихах и письмах Пушкина того времени ярко отражается величественная природа Крыма. В первую же ночь в Крыму, в безлунную звездную ночь на Черном море, при переезде из Керчи в Феодосию, Пушкин вспоминает всю горечь своей жизни:
«И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило,
Желаний и надежд томительный обман…»
И один настойчивый, как прибой волн, припев ко всем его воспоминаниям прошлого:
«Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан…»
Слова эти перекликаются со словами другого великана человечества — Горького:
«Буря! Пусть сильнее грянет буря!»
Пушкин почти не спал эту первую ночь в Крыму. «Перед светом я заснул, — пишет он другу своему Дельвигу. — Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг и кругом это синее, чистое небо и светлое море и бисон и воздух полуденный». Это горячее чувство восхищения Крымом долго жило в сердце Пушкина. Через десять лет в «Странствии Онегина» он восторженно писал о Гурзуфе:
«Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля.
При блеске утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я…»
Экскурсанты в Пушкинском музее.
В Гурзуфе в нелепом ришельевском «замке» жила в то время семья Раевского. В нижнем этаже «замка» поселился Пушкин. Крым как бы создан для успокоения и отдыха. Пушкин пишет Дельвигу: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море, объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lazzaroni. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря — и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и привязался к нему чувством, похожим на чувство дружбы».
Как всегда, Пушкин и здесь не переставал работать. Он писал поэму «Кавказский пленник», вместе с Николаем Раевским учился английскому языку по стихам и поэмам Байрона и часами сидел у скал возле моря, наслаждаясь плеском волн.
Рисунок Тимы Васильева к стихотворению Пушкина «Вновь я посетил».
С тех пор прошло сто с лишним лет. Мечта Пушкина — «Увижу ли народ освобожденный!» — стала действительностью нашей страны. Крым переменился. Он уже не частная собственность потемкинских птенцов, князей, графов, а достояние всего советского народа. Перекоп — место разлуки Пушкина с Раевским — стал историческим памятником героических боев Красной армии с Врангелем, ришельевский «Юрзуф» — местом для отдыха честных тружеников, а у подножья Аю-Дага в Артеке, в прекрасном парке, перекликаясь с морем, шумит новое племя, о котором так мечтал и которое с такой бодростью и уверенностью в мрачные десятилетия приветствовал великий поэт:
«Здравствуй, племя младое, незнакомое!»
Наша жизнерадостная детвора полной грудью вдыхает аромат моря и гор, вместе с Пушкиным по-новому воспевает красу природы, оплодотворенную великим творческим трудом страны социализма.
Здесь, в Крыму, в местах, овеянных воспоминаниями о великом поэте, счастливые ребята сталинской эпохи с особенным чувством повторяют стихи своего любимого поэта. Его глубокие мысля о природе, о жизни, о любви к народу возбуждают в юных сердцах еще большую любовь к нашей социалистической родине и стремление к творческому радостному труду.
Вот почему так дороги артековцам и пушкинский кипарис, и скала, где он сидел над морем, и пушкинская беседка, и тропы, по которым он «бродил уединенный».
В Гурзуфе Пушкин прожил три недели. Надо было уже возвращаться на «место службы», вернее в ссылку к Инзову, которого в это время из Екатеринослава (нынешнего Днепропетровска) перевели в Бессарабию, в Кишинев.
В сентябре вдвоем с генералом Раевским Пушкин выехал из Гурзуфа в Ялту, в Алупку, Кикенеиз, а из Кикенеиза по «Чортовой лестнице» поднялся на Яйлу.
«По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была береза, северная береза! Сердце мое сжалось. Я начал уже тосковать о милом полудне, хотя все еще находился в Тавриде, все еще видел тополи и виноградные лозы».
По Яйле Пушкин с Раевским проехали к Георгиевскому монастырю, а оттуда в Бахчисарай, куда в это время другой дорогой проехали из Гурзуфа все Раевские.
У Перекопа он простился с Раевскими, и один, грустный, поехал в Бессарабию. 24 сентября он был уже в Кишиневе и писал брату: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался, счастливое полуденное небо: прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение: горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда—увидеть опять полуденный берег и семейство Раевских… Теперь я один в пустынной для меня Молдавии…»
«Полуденный берег» Пушкину так и не пришлось больше увидеть, но он глубоко вошел в его душу. Пушкин долго вспоминал о нем.
Свой «Бахчисарайский фонтан» он заканчивает все той же тоской по Тавриде, которую высказал впервые в «Желании».
«Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу, и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный,
И вновь таврические волны
Обрадуют мой хладный взор.
Волшебный край, очей отрада!
Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада;
Все чувство путника манит,
Когда в час утра безмятежный,
В горах дорогою прибрежной,
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-Дага…»
Конференция читателей журнала «Дружные ребята». Пионеры обсуждают статьи, рассказы и стихи, помещенные в журнале, с тем, чтобы послать в редакцию свои отзывы и предложения.