Ида Наппельбаум
Ида Наппельбаум
Молитва
Н. Гумилеву
Ты правишь надменно, сурово и прямо.
Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.
Пусть запахом меда пропахнет та яма,
В которой зарыты косые глаза.
Пусть мертвые пальцы на ангельской лире,
Как прежде врезают свой пламенный след,
И пусть в Твоем царственном, сказочном мире
Он будет небесный, придворный поэт.
1921
Поминальное
Я напрасно ходила в болотном лесу,
Я напрасно искала на Лисьем Носу,
Ты холмом безымянным в лесу не поднялся,
И жасмином цветущим не стал —
Ты в пучину морскую стрелою ворвался,
Грозный смерч над собою поднял.
И содрогнулись горы, закричала сова,
И рябина упала вся в кровавых слезах,
Ты виновным ушел безо всякой вины,
И накрыла тебя у луны на глазах
Прибалтийская пена волны
Вся в брабантских твоих кружевах.
1985
Узел
В этом круглом, белом танцевальном зале
На полу еще паркетном и зеркальном
Янтари мои, как льдинки, грохотали
И, катясь гурьбою под столы и кресла, исчезали.
И тогда поэты весело и дружно
На паркет ложились — янтари искали,
Как ловцы таинственных жемчужин
В бездне моря счастье добывали.
И любимый наш Учитель падал на колено
И, мешая вместе и стихи, и прозу,
Сам с улыбкой гордой и всегда надменной
Мне янтарик каждый подавал, как розу.
А потом другое, страшное виденье.
В этом самом доме, в пестрой галерее
Обухом убило чье-то откровенье
О расстреле диком, всем на потрясенье.
Нет улыбки гордой и всегда надменной —
Это было, было в доме на Литейном
В мавританском стиле, богача Мурузи.
Но и то, другое, — тоже на Литейном,
В доме — саркофаге душам убиенным.
А колдунья-память эти два виденья
Завязала крепко в цепкий, вечный узел.
1990
Данный текст является ознакомительным фрагментом.