Судьбы фрейлин

Судьбы фрейлин

Судьбы фрейлин подчас складывались весьма причудливо, и эта непредсказуемость, отчасти, была связана с их близостью к императорской семье. Весьма примечательна в этом отношении биография фрейлины последней императрицы Александры Федоровны – Софьи Орбелиани.

Особенностью императрицы Александры Федоровны было четкое разделение окружавших ее людей на «своих» и «чужих».

«Свои» входили в число ее личных друзей, насколько это возможно при ее положении. Надо отдать императрице должное, своим друзьям она была верна до конца. В буквальном смысле. Весьма показательна в этом отношении судьба фрейлины Сони Орбелиани.

Фрейлина С. И. Орбелиани

Соня Орбелиани родилась в 1875 г. Она была единственной дочерью князя Ивана Орбелиани и княгини Марии Святополк-Мирской. О степени влияния этого семейства говорит тот факт, что брат матери служил министром внутренних дел Империи в 1904–1905 гг., то есть занимал один из самых влиятельных министерских постов в бюрократической структуре Российской империи. Отец Софьи происходил из древней кавказской аристократической семьи.

Соня Орбелиани унаследовала от своих кавказских предков независимость и бесстрашие характера. Это проявлялось в различных полуспортивных развлечениях при Дворе молодой императрицы, прежде всего, она была прекрасной наездницей, она отличалась веселым и открытым характером. Подобно многим молодым аристократкам, Соня прекрасно владела иностранными языками, хорошо рисовала, отлично танцевала и была богато одарена в музыке: отлично играла на пианино, хорошо пела.

В 1898 г. фрейлина княгиня М. Барятинская вышла замуж. В окружении императрицы Александры Федоровны появилось вакантное место «штатной» фрейлины. Новое назначение состоялось в результате подспудной борьбы влияний при Дворе. Близкий тогда к императорской семье великий князь Александр Михайлович, друг детства Николая II, женатый на его младшей сестре Ксении, предложил на вакантное место двадцатитрехлетнюю Соню Орбелиани. Он считал, что веселая и независимая девушка, не вовлеченная в придворные интриги, будет идеальной компаньонкой для болезненно замкнутой императрицы. В результате сложных, многоходовых комбинаций Соня Орбелиани заняла место штатной фрейлины в 1898 г.

Новая фрейлина, маленького роста, белокурая с правильными чертами лица, отличалась незаурядным умом. Баронесса Софья Буксгевден отмечала в мемуарах, что Орбелиани, при этом, обладала прекрасным чувством юмора и была способна вызывать любовь к себе, всех, кто соприкасался с ней²⁴⁶.

Один из современников вспоминал, что Орбелиани «была большой спортсменкой, она чудно ездила верхом и великолепно играла в теннис. Это был настоящий живчик, веселый, вечно в движении, всегда готовый на все, где можно было показать свою ловкость и лихость»²⁴⁷.

После «смотрин» Соня назначается в число фрейлин Александры Федоровны. Сложившееся окружение императрицы весьма ревниво отнеслось «к новенькой». Руководитель одного из подразделений императорской охраны А.И. Спиридович назвал ее «некультурной девочкой с Кавказа», но при этом отмечал ее жизнерадостность, разбавлявшую постную придворную атмосферу. Императрица Александра Федоровна быстро привязалась к новой фрейлине, чему в немалой степени способствовала «восточная преданность» Сони своей новой хозяйке. А императрица весьма чутко и, как правило, безошибочно угадывала эту искреннюю преданность, столь редкую в среде придворной аристократии, и тем более ценившая ее. По воспоминаниям графини Буксгевден, Соня позволяла себе говорить императрице правду в глаза, как бы она горька не была.

Молодые женщины часто вместе проводили время, по полдня, играя в четыре руки на фортепиано. Очень быстро Соня стала ближайшей наперсницей императрицы. С подачи великого князя Александра Михайловича, Соня пыталась традиционными способами преодолеть трагическую замкнутость императрицы. Она устраивала музыкальные вечера на половине императрицы, приглашая на них женский бомонд столицы. Иногда императрица сама играла на этих импровизированных концертах.

В октябре 1903 г. фрейлина Соня Орбелиани сопровождала императорскую семью в Дармштадт, где они присутствовали на свадьбе племянницы Александры Федоровны – Алисы Баттенбергской и Георга Греческого, с которым Николай II был близко знаком еще со времен путешествия 1891 г.

Во время этого визита Соня заболела. У нее поднялась температура и императрица, несмотря на обилие официальных и неофициальных мероприятий, по два-три раза на день посещала свою подругу, которую лечили придворные врачи ее брата – герцога Гессен Дармштадтского. Такое внимание императрицы к своей фрейлине многими в ее окружении воспринималось как нарушение придворного этикета.

Именно немецкие медики пришли к заключению, что Соня Орбелиани неизлечимо больна. В перспективе ее ожидало постепенное ограничение подвижности, инвалидное кресло, а затем полный паралич и смерть. Зная эти перспективы, императрица Александра Федоровна, тем не менее, не оставила при себе больную фрейлину. Соню Орбелиани поселили в Александровском дворце, который с 1905 г. стал постоянной императорской резиденцией. На втором этаже Свитской половины (правое крыло) Александровского дворца ей отвели «квартиру» из трех комнат (№ 65, 66 и 67).

Все расходы по ее лечению и содержанию Александра Федоровна взяла на себя. Для императрицы, довольно скупой женщины, это значило много. Естественно, по состоянию здоровья Соня была не в состоянии выполнять обязанности фрейлины, но Александра Федоровна отказалась принять ее отставку. Образно говоря, за Орбелиани сохранялась ее «штатная ставка». Для заболевшей фрейлины «были сконструированы специальные экипажи и прочие приспособления, так что она могла вести обычную жизнь, как если бы была здорова и всюду могла сопровождать императрицу в ее поездках»²⁴⁸.

Императрица посещала Соню в Александровском дворце ежедневно. Строгий к императрице высший свет осуждал это проявление человеческих чувств. По свидетельству А.И. Спиридовича, упреки сводились к тому, что для императорских дочерей совершенно не полезно жить рядом с умирающей женщиной. Но Александра Федоровна в свойственной ей высокомерной манере холодно игнорировала все упреки.

Вместе с тем не стоит преувеличивать привязанность императрицы к своей фрейлине. Конечно, как человек и уж тем более, как императрица, она вела себя очень достойно. Но жизнь продолжалась и рядом с императрицей появилась новая подруга – Аня Вырубова. Как происходила «смена караулов», видно из опубликованных дневниковых записей Николая II.

За весь 1904 г. Соню Орбелиани только дважды приглашали к императорскому столу (23 марта к завтраку и 28 апреля к обеду). Надо заметить, что очень немногие «штатные» фрейлины удостаивались подобной чести. Тогда же в конце ноября 1904 г. при Александре Федоровне появилась новая «штатная» фрейлина – баронесса София Карловна Буксгевден, которой Соня Орбелиани начала «сдавать дела».

22 сентября 1905 г. к императорскому столу впервые была приглашена «А.А. Танеева», как записал в дневнике Николай II. Но в эту осень 1905 г. Соню Орбелиани еще по-прежнему приглашали к столу (к обеду – 9 октября, 15 ноября, 27 ноября). В начале 1906 г. все оставалось по-прежнему, Орбелиани приглашали на обеды (7 февраля, 14 марта, 3 июля, 28 августа). 21 октября 1906 г. новая и старая подруги почти пересеклись. В этот день «А.А. Танеева» завтракала, а «Соня Орбелиани» с княгиней Оболенской – обедали. После этого дня Соню Орбелиани к столу больше не приглашали. Ее место с 23 ноября 1906 г. прочно занимает «Аня Вырубова», как ее начинает называть в дневниках император.

Тем не менее Соня, как могла, старалась быть полезной императрице. Пока была в состоянии, она выполняла фрейлинские обязанности. После того как окончательно слегла – разбирала многочисленную корреспонденцию императрицы. Со временем она передала свои обязанности Соне Буксгевден и посвятила ее во все нюансы отношений придворного мира Царского Села. Они подружились, и С. Буксгевден много времени проводила в ее комнатах.

Девять долгих лет императрица делала все, чтобы облегчить жизнь умиравшей фрейлины. За это время в жизни императрицы изменилось многое. Появилась новая задушевная подруга – Анна Вырубова, но и старую подругу, раз и навсегда причисленную к «своим», императрица не забывала. Примечательно, что об этих отношениях знали немногие. Распутин и Вырубова в глазах досужего света совершенно заслонили Орбелиани. Для столичного высшего света она уже давно умерла. Когда в декабре 1915 г. врачи сообщили, что конец близок, Александра Федоровна не отходила от своей умирающей подруги. Соня Орбелиани скончалась буквально на руках императрицы Александры Федоровны.

Все заботы о похоронах фрейлины императрица взяла на себя. На отпевании Александра Федоровна присутствовала в форме сестры милосердия. Фрейлина С.К. Буксгевден свидетельствовала, что видела, как императрица, сидя у гроба своей подруги, гладила ее волосы в последние минуты, перед тем как гроб закрыли.

Фрейлина С.К. Буксгевден

Еще одной фрейлиной, ставшей достаточно близкой императорской семье, стала София Карловна Буксгевден. Впервые она появилась в Александровском дворце 28 ноября 1904 г. Но только с 1913 г. она вошла в так называемый «ближний круг» императрицы Александры Федоровны. Свидетельством этого стало ее прозвище Иза. Фрейлина упоминает, что она прожила в Александровском дворце Царского Села с 1913 по 1917 г., причем ее «комната соединялась коридором с апартаментами великих княжон»²⁴⁹.

Это была высокая, довольно плотная, темноволосая, не очень привлекательная женщина. Она имела свою слабость – София Карловна много курила. Но при этом она разделяла увлечение Николая II большим теннисом и ходила на байдарке.

С.К. Буксгевден могла расположить к себе и, что особенно важно, была искренне преданна императорской семье, преданна «без лести». Она была, пожалуй, единственной из фрейлин, посвященной в семейные тайны царской семьи. Надо заметить, что Александра Федоровна была достаточно осторожна в отношениях со своими фрейлинами, поскольку понимала, что они, прежде всего, служат во дворце. С.К. Буксгевден упоминает, что Александра Федоровна «считала недопустимым вступать в дружеские отношения со своими фрейлинами, поскольку ей казалось, что особая симпатия, высказанная какой-либо одной, может вызвать чувство ревности другой….Между нами и императрицей всегда существовала определенная дистанция, которую никому не было дозволено переходить. Лишь когда ее фрейлины прекращали свою службу при Дворе (так было с княгиней Барятинской или с Соней Орбелиани, которая стала инвалидом) императрица могла позволить себе высказать им то расположение, которое она всегда к ним чувствовала»²⁵⁰.

А. Вырубова и С. Буксгевден

«Своим» императрица позволяла и некоторую «оппозиционность». Иза Буксгевден отрицательно относилась к Распутину. Для императрицы это не являлось секретом. Но она знала, что Иза ее не предаст, и от нее не будут исходить никакие слухи.

Императрица не ошиблась в своей фрейлине. Иза Буксгевден последовала за царской семьей в Сибирь и только чудом уцелела. Заняв денег у Сиднея Гиббса, она сумела пересечь Сибирь и через Китай выбраться в Англию, которая стала для нее вторым домом. В 1920-х гг. она написала две книги, посвященные своей жизни в Царском Селе. Еще одну книгу она посвятила своей царственной подруге – императрице Александре Федоровне, в которой опровергла множество легенд, насыщавшим общественное сознание того времени. Вместе с тем она не впала в простое восхваление императрицы. Ей, пожалуй, первой удалось создать объективный и честный портрет последней русской императрицы, сложной и противоречивой женщины.

Фрейлина А.А. Вырубова

Анна Александровна Вырубова, в девичестве Танеева, родилась в 1884 г. во влиятельной семье чиновников-аристократов. Ее дед (Танеев Сергей Александрович) и отец (Танеев Александр Сергеевич) на протяжении 44 лет возглавляли Собственную Его Императорского Величества Канцелярию и имели право личного доклада императору.

Первый раз А.А. Танеева увидела императрицу в 1896 г. в двенадцать лет, когда царская семья гостила в селе Ильинском – подмосковном имении великого князя Сергея Александровича, который был женат на старшей сестре Александры Федоровны – Елизавете Федоровне. В 17 лет она была официально представлена вдовствующей императрице Марии Федоровне. С этого времени началась ее светская жизнь. Надо заметить, что Аня не была красавицей. Это была полненькая девушка с добрыми глазами, которая прекрасно пела и играла на фортепиано. В восемнадцать лет, в январе 1903 г., она получила усыпанный алмазами фрейлинский шифр императрицы Александры Федоровны – мечту многих девиц-аристократок. Тогда же, в феврале 1903 г. Аня Вырубова приняла участие в легендарном костюмированном балу в Зимнем дворце. Николай II и Александра Федоровна были в одеждах русских царей XVII в. Аристократия, в соответствии с занимаемым положением, блистала боярскими одеждами. Тогда еще никто не знал, что этот бал станет последним пышным балом в Зимнем дворце. И это был первый выход в большой свет «дебютантки» Ани Танеевой.

Обширные связи и прочное положение семьи Танеевых при Дворе позволили Анне в феврале 1905 г. оказаться в Александровском дворце Царского Села среди «штатных» фрейлин Александры Федоровны. Ей тогда было 20 лет, а императрице 32 года. Танеева тогда «подменила» одну из заболевших фрейлин²⁵¹.

Во время дежурства во дворце, по желанию Александры Федоровны, Аня Танеева проводила время с фрейлиной С. Орбелиани. Вырубова вспоминала, что у Орбелиани развивался прогрессивный паралич и характер у нее стал очень тяжелый. Она часто зло подшучивала над молодой и цветущей фрейлиной.

За время своего первого дежурства А. Танеева видела императрицу только один раз, когда каталась с ней на санях по аллеям Александровского парка. В память о первом дежурстве императрица подарила фрейлине медальон: серый камень в виде сердца, окруженный бриллиантами²⁵².

Имп. Александра Федоровна и А. Вырубова. 1910 г.

Сначала Аню Танееву назначили только «временной» фрейлиной, заменив одну из заболевших штатных фрейлин, но за короткое время она успела понравиться императрице. Понравиться настолько, что в августе 1905 г. ее пригласили в плавание в финские шхеры на императорской яхте «Полярная звезда». А. Танеева за это плаванье сблизилась со всеми членами царской семьи: «Каждый день мы съезжали на берег, гуляли по лесу с Государыней и детьми, лазили на скалы, собирали бруснику и чернику, искали грибы, исследовали тропинки»²⁵³. Эта поездка решила судьбу фрейлины. По словам Вырубовой: «Государь сказал мне, прощаясь в конце плавания: «Теперь вы абонированы ездить с нами», а императрица Александра Федоровна произнесла: «Благодарю Бога, что Он послал мне друга»».²⁵⁴ В результате этой поездки «началась моя дружба с государыней, дружба, которая длилась двенадцать лет»²⁵⁵.

Александра Федоровна страстно увлекалась музыкой, хорошо пела. У императрицы было контральто²⁵⁶, у Ани Танеевой – высокое сопрано. Они стали петь дуэтом, играть на фортепиано «в четыре руки». Но главное – характер Ани Танеевой. Она постоянно демонстрировала императрице свое бесконечное обожание и преданность. В этом нуждается каждый человек. Нуждалась в этом и Александра Федоровна.

Имп. Александра Федоровна и А. Вырубова на берегу Днепра

Жизнь Александры Федоровны не была безоблачной. Застенчивой до болезненной замкнутости, ей по роду своей «профессии» приходилось постоянно встречаться со множеством незнакомых людей и общаться с ними. Она страстно любила мужа и не желала делить его ни с матерью – вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ни с влиятельными сановниками. Воспитанная в Англии, где положение монарха определялось формулой – «Царствую, но не управляю», – она была страстной поборницей идеи самодержавной власти. Будучи до 22 лет протестанткой, она прониклась крайними, мистическими идеями православия. Только после шестой беременности она смогла, наконец, родить наследника, но сразу же выяснилось, что он неизлечимо болен и в любой момент может умереть. Она бесконечно нуждалась в искренней дружбе, которую очень тяжело было найти в той лицемерной среде, в которой проходила ее жизнь. Александра Федоровна поверила и приняла искреннюю привязанность Ани Танеевой.

Служба Ани «временной фрейлиной» продолжалась очень недолго²⁵⁷, но императрица запомнила молодую, бесхитростную, искреннюю девушку. Это было то, в чем она так нуждалась.

Поэтому следующим летом 1906 г. Аню Танееву вновь пригласили принять участие в плавание по финским шхерам на императорской яхте «Штандарт». Столичный бомонд, крайне ревниво следивший за появлением новых фаворитов, сразу же отметил это повторное приглашение, поскольку на «Штандарте» царскую семью окружали только самые близкие к ней люди.

Совместный отдых сближает, так же как и совместные дела. Именно тогда Аня Танеева окончательно стала «своей» в замкнутом мирке царской семьи. Она подружилась со старшими дочерьми – Ольгой и Татьяной, которые росли без подруг. Она забавлялась с младшими – Марией и Анастасией. Она узнала о неизлечимом заболевании наследника. Она получила, как и многие из «своих», незатейливое прозвище Корова. Она не обижалась, поскольку сама императрица называла себя Старой курицей. Вырубова была полной и, конечно, не вписывалась в существовавшие каноны красоты. Это тоже – плюс. Позже ее познакомили с Григорием Распутиным, к которому она прониклась благоговением. Это также сработало в ее пользу.

В свою очередь царская семья приняла участие в жизни Ани Танеевой. Для 22-летней девушки, не без участия Александры Федоровны, подобрали соответствующую партию. Женихом Ани Танеевой стал флотский лейтенант Александр Васильевич Вырубов. К этому времени в его жизни произошли значительные события. Он был среди четырех, чудом спасшихся офицеров, с броненосца «Петропавловск». Этот броненосец, на капитанском мостике которого находился командующий Тихоокеанским флотом адмирал Степан Осипович Макаров, подорвался на мине и затонул в несколько минут при попытке прорыва из блокированной гавани Порт-Артура в 1904 г. во время Русско-японской войны. Естественно, молодой моряк ходил в героях.

Молодых сосватали. В декабре 1906 г. Вырубов сделал предложение письмом из деревни. Аня Танеева проконсультировалась с императрицей и та одобрила «партию». В феврале 1907 г. объявили о свадьбе. Бракосочетание фрейлины Анны Александровны Танеевой с лейтенантом Александром Васильевичем Вырубовым состоялось 30 апреля 1907 г. в высочайшем присутствии в церкви Большого Царскосельского дворца²⁵⁸.

А. Вырубова и члены императорской семьи. 1914 г.

С этого момента Анна Вырубова уже не могла быть фрейлиной, поскольку фрейлинами могли быть только незамужние девушки. Аня Танеева превратилась в Анну Александровну Вырубову и именно под этой фамилией она вошла в историю России начала XX в.

Присутствие императорской четы на свадьбе было очень высокой честью для новобрачных. Более того, Николай II и Александра Федоровна лично благословили молодых иконой. После бракосочетания молодые «пили чай у Их Величеств», в очень узком кругу, поскольку гостей на свадьбу пригласили очень немного и все они прошли одобрение Их Величеств²⁵⁹.

Аристократический бомонд немедленно отреагировал на это первой сплетней. В светских салонах удивлялись не только самому факту присутствия на свадьбе императорской четы, сколько тому, какое деятельное участие принимала в ней сама Александра Федоровна. Утверждали, что во время свадьбы императрица рыдала так, как будто она выдавала замуж свою дочь. Но тогда, в апреле 1907 г., это отнесли к издержкам эмоционального характера императрицы.

Однако семейная жизнь молодых не заладилась с самого начала, и брак оказался непродолжительным. Тут было и мрачное предсказание Распутина, которое, естественно, сбылось, и обнаружившиеся вдруг садистические, противоестественные наклонности молодого лейтенанта, и даже его безумие. Сама Вырубова коротко писала об этом, спустя много лет: «Брак, ничего, кроме горя, мне не принес. На состоянии нервов моего мужа, вероятно, отразились все ужасы пережитого, когда тонул «Петропавловск», и вскоре после свадьбы у него появились признаки тяжелого психического заболевания. Сначала я думала, что это только временное состояние, и тщательно скрывала болезнь мужа от моей матери. Но, в конце концов, мой муж был признан ненормальным, был помещен в лечебное заведение в Швейцарии, и я получила развод»²⁶⁰.

Эта семейная драма послужила толчком к началу многих событий. Поэтому необходимо уточнить ряд моментов. Во-первых, личная драма не помешала Ане Вырубовой в сентябре 1907 г. принять приглашение отправиться в очередное плавание на «Штандарте» в финские шхеры вместе с царской семьей. Именно тогда в свете впервые начали настойчиво циркулировать слухи о «противоестественной» связи императрицы и Вырубовой.

А. Вырубова рядом с ими. Николаем II

Дело в том, что во время этого плавания «Штандарт» наскочил на подводный камень и едва не затонул, получив две пробоины в корпусе. Царскую семью и ее окружение срочно переправили на один из кораблей конвоя. Спустя несколько месяцев, 2 февраля 1908 г., весьма осведомленная генеральша А.В. Богданович, записала в своем дневнике²⁶¹: «Всех поражает странная дружба молодой царицы с ее бывшей фрейлиной Танеевой, которая вышла замуж за Вырубова. Когда во время поездки в шхеры лодка наткнулась на камень, эту ночь царская семья проводила на яхте «Александрия»²⁶². Царь спал в рубке, а в свою каюту царица взяла Вырубову, на одной с ней постели спала…»²⁶³. При этом Богданович называет и свой «источник» – капитана 1-го ранга, помощника начальника Главного морского штаба при морском министре Сергея Ильича Зилотти.

Видимо, Вырубова была прекрасно осведомлена об этих слухах и в мемуарах она сочла необходимым специально остановиться на том, «кто и где спал». По ее словам, «императрица спала с наследником», Николай II и свита в каютах наверху. Позже императорская семья перешла на подошедшую яхту

«Александрия». Но и там было очень тесно, поэтому Николай II спал в рубке на диване, дети в большой каюте, кроме наследника. Потом шла каюта императрицы. Рядом располагалась каюта наследника, в которой он спал с няней М. Вишняковой. Вырубова туманно уточняет: «Я спала рядом в ванной»²⁶⁴.

Во-вторых, уже после развода, осенью 1908 г.,²⁶⁵ Вырубова немедленно получила приглашение от царственной подруги поселиться близ Александровского дворца Царского Села. В качестве личной подруги. По словам Вырубовой, они уже жили с мужем к этому времени в Царском Селе, поскольку влиятельный отец Вырубовой пристроил зятя в Дворцовое ведомство. Вряд ли молодому мужу могли понравиться слухи о близости жены с императрицей. Возможно, именно тогда и проявились «садистические» наклонности молодого лейтенанта. Вырубова писала: «Официальной должности у меня не было. Я жила при царице как неофициальная фрейлина и была ее близким личным другом. Она сказала: «Хоть один человек есть, который служит мне для меня, а не за вознаграждение»».²⁶⁶ Надо заметить, что таких прецедентов в богатой скандалами истории Императорской фамилии не было. И такое решение императрицы только способствовало распространению «лесбийской» сплетни, пик которой пришелся на вторую половину 1908–1910 гг.

В-третьих, несколько слов надо сказать и о неудавшемся браке. О «садизме» и «извращениях» Александра Вырубова мы знаем только из воспоминаний самой Вырубовой. В исторической литературе об Александре Вырубове сведений практически нет. Упоминается только, что с 1913 по 1917 г. «извращенец» и «сумасшедший» Вырубов состоял уездным предводителем полтавского дворянства. Надо заметить, что это была выборная должность и вряд ли полтавские дворяне выбрали бы своим предводителем извращенца и садиста. Они выбрали офицера российского флота, участвовавшего в обороне Порт-Артура. Сейчас, конечно, трудно сказать, о каких «извращениях» писала Вырубова. Но точно известно, что супружеских отношений между молодыми не было, и Вырубова после 18 месяцев брака осталась девицей. Вполне возможно, что «садистские извращения» свелись к тому, что лейтенант просто пытался выполнить свой супружеский долг? Или он не мог его выполнить? Или Вырубова была категорически против супружеских отношений?

Ливадия. Чаепитие на ферме. 1914 г.

В-четвертых, на 1907–1910 гг. пришлось время наибольшего влияния председателя Совета министров П.А. Столыпина на внутреннюю политику России. Это был властный человек, не желавший делиться влиянием. Поэтому слухи, клубившиеся вокруг императрицы и Вырубовой, дискредитировали один из центров власти, противостоящий Столыпину. Об этом в 1911 г. писал в дневнике А. А. Бобринский: «Не так императрица Александра Федоровна больна, как говорят. Столыпину выгодно раздувать ее неспособность и болезни, благо неприятна ему. Правые теперь будут демонстративно выставлять императрицу, а то, в угоду, как оказывается, Столыпину, ее бойкотировали и замалчивали, и заменяли Марией Федоровной. Говорят, что лесбийская связь ее с Вырубовой преувеличена»²⁶⁷.

Весной 1917 г. Временным правительством с целью сбора компромата на царскую семью и ее окружение создается Чрезвычайная следственная комиссия. В этой Комиссии образовали специальную подкомиссию, которая специализировалась на расследовании деятельности так называемых «темных сил», окружавших царскую семью. К числу этих «темных сил», безусловно, отнесли и Анну Вырубову. В марте 1917 г. ее арестовали

и поместили в одну из камер Петропавловской крепости. Летом 1917 т. Вырубова настояла на том, чтобы было проведено ее гинекологическое освидетельствование. Столь необычная просьба заключенной связана с расхожими обвинениями в том, что она сожительствовала с Григорием Распутиным. Обследование установило, что Вырубова девственница²⁶⁸.

В «Заключении доктора Манухина, данном на основании результатов медицинского освидельствования, произведенного в Трубецком бастионе Петропавловской крепости», сказано, что «22-х лет она вышла замуж… с мужем жила всего один год. По ее словам, муж страдал половым бессилием с наклонностью к садизму; после одной из сцен, когда муж бросил ее обнаженную на пол и бил, они расстались; с тех пор свидетельствуемая половой жизнью не жила.

В конце прошлого года, вследствие бывших у нее болей в нижней части живота и для уяснения причины заболевания ее правой ноги, ей предложили произвести исследование половых органов; неожиданно для производства исследования per vaginat оказалось нужным надрезать ее девственную плевру, так как она не была вполне нарушена слабосильным мужем; свидетельницей изложенного может быть, по ее словам, старшая фельдшерица Дворцового госпиталя в Петергофе Карасева. Петроград 6 июня 1917 г.»²⁶⁹.

Тогда это поразило многих. Но не ближайшее царское окружение, поскольку о девственности Вырубовой Свита знала с января 1915 г. После того как в январе 1915 г. Вырубова попала в железнодорожную катастрофу, ее осматривал профессор С.П. Федоров. Впоследствии начальник подвижной охраны царя полковник А.И. Спиридович писал, что был «поражен, когда лейб-хирург Федоров сказал мне, что делая медицинское исследование госпожи Вырубовой еще с одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения относительно своей супружеской жизни с Вырубовым»²⁷⁰.

Этот факт сегодня интерпретируют по-разному. Э. Радзинский утверждает, что, по его мнению, Вырубова, безусловно, являлась скрытой лесбиянкой. Он предполагает, что императрице не было дела до сексуальной ориентации подруги, ей была важна только ее искренняя привязанность. Для Александры Федоровны неважно, чем диктовалась эта привязанность. Важно было то, что эта привязанность-любовь жизненно требовались неврастеничной императрице, окруженной всеобщим недоброжелательством.

С этим утверждением, на наш взгляд, можно согласиться. Александра Федоровна, со свойственным ей максимализмом, делила весь мир на «своих» и «чужих». «Своих» было очень немного, и она их весьма высоко ценила. Женщине, замкнутой в очень непростых семейных проблемах, тщательно скрываемых от глаз посторонних, была очень нужна такая подруга. А уж какой она «ориентации» – дело десятое.

Конец 1907 г. для Александры Федоровны сложился тяжелым. Она болела. Характер заболевания в медицинских документах не указывается, но, судя по количеству визитов, медицинские проблемы оказались серьезными. С 11 по 30 ноября 1907 г. врач Дворцового госпиталя Придворной медицинской части доктор Фишер нанес императрице 29 визитов. С 1 по 21 декабря он же посетил императрицу 13 раз²⁷¹. То есть всего 42 визита. Видимо, эти визиты продолжались и далее, поскольку сама императрица писала своей дочери Татьяне 30 декабря 1907 г.: «Доктор сейчас опять сделал укол – сегодня в правую ногу. Сегодня 49 день моей болезни, завтра пойдет 8-я неделя»²⁷². Поскольку императрица писала записки дочери, то можно предположить, что она была изолирована от детей. По ее счету болезнь начинается в первых числах ноября 1907 г. Опираясь на мемуары и дневниковые записи, можно предположить, что с 1906–1907 гг. у императрицы начинаются серьезные проблемы с сердцем. Но поскольку эти проблемы не афишировались, на них начинают накладываться слухи о психической неуравновешенности императрицы, проявляющейся в «порочной связи» с Вырубовой.

Слух о «лесбийской связи» императрицы продолжал распространяться во второй половине 1908 г. Его «подогрел» развод с лейтенантом Вырубовым. Именно тогда начал циркулировать очередной слух, что скоротечный брак должен был просто «прикрыть» «порочную связь» Вырубовой и императрицы.

Цитирование этих слухов также нуждается в комментариях. В июне 1908 г. А.В. Богданович записала, со ссылкой на «источник» – княгиню Д.В. Кочубей²⁷³, что причиной развода Вырубовой с мужем было то, что «муж этой Танеевой, Вырубов, нашел у нее письма от царицы, которые наводят на печальные размышления»²⁷⁴. Теперь известно, что императрица действительно писала огромные и крайне эмоциональные письма. Что она была в них достаточно откровенна и с точки зрения обывателя неосторожна. И письма, которые нашел Вырубов, вполне могли иметь место. И содержание их он мог истолковать превратно. Позже случалось подобное. В 1912 г. в руки думской оппозиции попали письма Александры Федоровны к Распутину. Там тоже имелись двусмысленные фразы, позволившие оппозиции немедленно запустить сплетню о том, что императрица неверна мужу – императору Николаю II. Видимо, императрица сделала выводы из этих историй и в марте 1917 г., по словам Вырубовой: «императрица уничтожила все дорогие ей письма и дневники и собственноручно сожгла у меня в комнате шесть ящиков своих писем ко мне (выделение мое. – И. З.)»²⁷⁵.

В сентябре 1908 г. Вырубова вновь путешествовала на «Штандарте». Именно с этого времени ей начинают приписывать политическое влияние на царскую семью. Ближайшее окружение вынуждено с ней считаться. У А.В. Богданович имелись очень надежные «источники», которые могли наблюдать не только официальную, но и неофициальную сторону жизни императорской семьи. Это были личные камердинеры царя – Н.А. Радциг²⁷⁶ и Н.Ф. Шалберов²⁷⁷, они регулярно посещали салон А.В. Богданович и делились с гостеприимной хозяйкой последними дворцовыми новостями. Шалберов «удивлялся тому, что такую «мерзавку», как Вырубова, царица так любит, что она у царицы и днюет, и ночует» (запись от 3 ноября 1908 г.)²⁷⁸. Через несколько дней Н.А. Радциг сообщил, что видел фотографию Вырубовой, где она снята «рядом с мужиком», у которого «зверские глаза, самая противная, нахальная наружность» (запись от 5 ноября 1908 г.)²⁷⁹. Мужиком, конечно, был Григорий Распутин.

Но окончательный «диагноз» во взаимоотношениях Вырубовой и Александрой Федоровной А. Богданович поставила в конце ноября 1908 г. Надо вновь признать, что у нее были первоклассные «источники». 21 ноября 1908 г. она писала со ссылкой на Зилотти, что «царь очень нервен, что причиной этому царица, ее ненормальные вкусы, ее непонятная любовь к Вырубовой»²⁸⁰. Надо отдать генеральше должное – она перепроверила эту информацию и со ссылкой на дворцового коменданта генерал-лейтенанта Владимира Александровича Дедюлина²⁸¹ привела его слова, о том что «в Царском Селе «прелюбодеяние»»²⁸².

Надо отметить еще одно важное событие в царском окружении, произошедшее в 1908 г. В 1907 г. умер семейный доктор императорской семьи, лейб-хирург Густав Иванович Гирш²⁸³. В результате сложных подковерных интриг новым семейным врачом стал Евгений Сергеевич Боткин²⁸⁴. Этот эпизод важен для нас, поскольку он показывает действие механизма по проведению на близкие к «семье» должности «своих» людей. Одним из важных рычагов этого механизма была «глуповатая», по мнению досужего светского общества, Аня Вырубова.

Окончательный выбор врача сделала лично императрица Александра Федоровна, но «с подачи» Вырубовой. А.А. Вырубова писала об этом в мемуарах: «Выбор ее остановился на Е.С. Боткине, враче Георгиевской общины, которого она знала с Японской войны, – о знаменитости²⁸⁵ она и слышать не хотела. Императрица приказала мне позвать его к себе и передать ее волю. Доктор Боткин был очень скромный врач и не без смущения выслушал мои слова. Он начал с того, что положил Государыню на три месяца в постель, а потом совсем запретил ходить, так, что ее возили в кресле по саду. Доктор говорил, что она надорвала сердце, скрывая свое плохое самочувствие»²⁸⁶.

Кандидатуру Е.С. Боткина поддерживали весьма влиятельные силы. В числе прочих протежировала Е.С. Боткина его родственница, фрейлина императрицы О.Е. Бюцова. А.В. Богданович, со слов камердинера Шевича, записала в дневнике о причинах появления нового врача: «Бывший придворный доктор Фишер, лечивший царицу, прямо письменно заявил царю, что царицу вылечить не может, пока ее не разлучат с Вырубовой. Но это письмо воздействия не имело: Вырубова осталась, а Фишер был уволен, а на его место назначен Боткин, ставленник Танеева»²⁸⁷. Думается, что версия Богданович наиболее полно показывает истинные причины появления нового врача, а смерть старого Гирша была только предлогом для этого.

4 апреля 1908 г. обер-гофмаршал П.К. Бенкендорф направил министру Императорского двора Владимиру Борисовичу Фредериксу извещение, в котором сообщал, что императрица «желает чтобы, ко дню Св. Пасхи почетный лейб-медик Е.С. Боткин был бы назначен лейб-медиком, на место покойного Г. И. Гирша»²⁸⁸. 8 апреля 1908 г. Фредерике наложил резолюцию «Высочайшее повеление исполнить».

После назначения Е.С. Боткина на должность лейб-медика изменился сам характер оказания императрице медицинской помощи. Если до этого Александра Федоровна много и охотно лечилась у ведущих профессоров Военно-медицинской академии, то с 1908 г. она ограничивалась услугами одного Е.С. Боткина. Это тоже не осталось незамеченным. В мае 1910 г. А.В. Богданович записала: «Был Рейн²⁸⁹. Про молодую царицу сказал, что неоднократно ей предлагали позвать его, но она все отклоняет, не хочет показываться специалисту. Надо думать, что у нее есть что-то секретное, что она не решается доверить, и, зная, что опытный врач поймет, в чем дело, отклоняет помощь специалистов»²⁹⁰.

Известно, что мемуары и дневниковые записи, как правило, субъективны, поэтому приведенные материалы необходимо подкрепить архивными, официальными документами. Наиболее информативными в контексте нашей темы являются поденные отчеты Дворцовой полиции, в которых подробно фиксировались все перемещения царственных особ и все их контакты. Официально они назывались «Дневники выездов Их Императорских Величеств». Поскольку Дворцовая полиция в то время выполняла функции личной охраны императорской четы, то к этим документам можно относиться с безусловным доверием. Анализ документов позволяет восстановить документально подтвержденную канву повседневной жизни царя и его семьи. Мы воспользуемся записями за 1910 г.

К этому времени у императрицы сложился свой распорядок дня. Утром – занятия с детьми и общая молитва. Завтракать Александра Федоровна предпочитала одна. В этот год она вообще старалась не бывать на людях, что связано и с ее «болячками», и с особенностями ее характера. Например, 22 января 1910 г. на завтрак (в 13 ч.) из Петербурга приехали вдовствующая императрица Мария Федоровна, младший брат царя великий князь Михаил и принц Петр Ольденбургский с женой, младшей сестрой царя, великой княгиней Ольгой Александровной. Собралась только семья, но императрица предпочла завтракать отдельно. Гости долго не задержались и уже в 14.28 уехали.

Такая «нелюдимость» императрицы связана с обострением ее заболеваний. О проблемах с сердцем упоминается в дневнике великой княгини Ксении Александровны: «Бедный Ники озабочен и расстроен здоровьем Алике. У нее опять были сильные боли в сердце, и она очень ослабела. Говорят, что это на нервной подкладке, нервы сердечной сумки. По-видимому, это гораздо серьезнее, чем думают»²⁹¹. Великий князь Константин Константинович тогда же в 1910 г. записал в дневнике: «Между завтраком и приемом Царь провел меня к Императрице, все не поправляющейся. Уже больше года у нее боли в сердце, слабость, неврастения»²⁹². Для лечения императрицы активно применяли успокаивающий массаж. Тем не менее заболевание не мешало ей ежедневно встречаться с Вырубовой.

Такая ситуация в семье, вероятно, не устраивала вдовствующую императрицу Марию Федоровну. За весь год она виделась с невесткой только 4 раза: три раза в апреле 1910 г. во время приезда в Петербург старшей сестры Александры Федоровны – Ирэны Прусской и один раз в мае 1910 г. на официальных мероприятиях, связанных с панихидой по умершему английскому королю. Дважды во время визитов Марии Федоровны в Царское Село, 22 января и 14 мая (торжественный завтрак по случаю очередной годовщины коронации, на котором присутствовало 360 чел.), Александра Федоровна предпочитала оставаться в своих апартаментах. Объяснялось это ее болезнью. Сама Александра Федоровна за 1910 г. посетила Петербург только 4 раза. Причем один раз (8 апреля) она с мужем заехала на 45 минут в Зимний дворец и тут же уехала в Царское Село. Остальные посещения столицы носили вынужденный характер и были связаны с официальными мероприятиями и визитами.

В этот год круг общения Александры Федоровны очень ограничен. 21 марта ее посетила старшая сестра – великая княгиня Елизавета Федоровна, 23 апреля, на день рождения императрицы приехала Ирэна Прусская, она гостила до 9 мая.

Накануне дня рождения Николая II (с 3 по 6 мая) все три сестры последний раз собирались вместе.

Но в первой половине 1910 г. в отчетах Дворцовой полиции имя Вырубовой упоминается практически каждый день. Весь январь императрица и Вырубова встречаются почти ежедневно, проводя по полчаса на «Новой террасе» близ Александровского дворца в Царском Селе, как правило, с 15 до 15.30. В феврале императрица катается по парку на санках и Вырубова сопровождает ее пешком, они катаются в санях по городу. Начиная с конца февраля 1910 г. в распорядок дня, кроме дневных встреч, входят и ежевечерние, а скорее ночные визиты императрицы к своей подруге. Обычно Александра Федоровна выезжала из дворца в 23 ч. и возвращалась обратно уже заполночь. Этого распорядка она придерживалась и в очень загруженные дни. 24 апреля императрица после утренней молитвы (11 ч.) уезжает на короткое время к Вырубовой (с 11 ч. 12 м. до 11 ч. 50 м.), затем вместе с сестрой едет в Петербург, где наносит светские визиты, поздно вечером возвращается обратно в Царское Село и вновь посещает Вырубову (с 23 ч. 35 м. до 24 ч. 25 м.). И так изо дня в день. Такая, почти судорожная, привязанность Александры Федоровны к Вырубовой на фоне игнорирования даже обязательных официальных мероприятий, безусловно, прождала нелестные для императрицы толки. Все они были связаны со слухами о «болезненном» увлечении императрицы и о ее «лесбийской связи» с Вырубовой.

Можно, конечно, предположить, что частые поездки императрицы к Вырубовой связаны с ее регулярными встречами с Распутиным. Но в данных наружной охраны имя старца за этот год вообще не упоминается, хотя все контакты царской семьи на личном и официальном уровне тщательно отслеживались. Но из других источников известно, что в 1910 г. и Александра Федоровна, и Николай II неоднократно виделись с Распутиным. В дневнике царя за январь и первую половину февраля 1910 г. упоминается о 10 таких встречах. Николай II в своих дневниковых записях, как правило, был очень лаконичен, поэтому просто фиксировал сам факт встречи, иногда указывая и время. 3 января 1910 г. среди упоминаний о домашних делах этого дня царь зафиксировал, что «видели Григория между 7 и 8 часами»²⁹³. Иногда он упоминал, что долго беседовал с ним.

Дом А. Вырубовой в Царском Селе. 1910 г.

По характеру записей, можно утверждать, что большая часть этих встреч происходила в Александровском дворце. Видимо, император запретил официально фиксировать эти встречи. Но надо отметить, что императрица ездила к Вырубовой только одна. Полиция в 1910 г. не зафиксировала ни одной совместной поездки Николая II и Александры Федоровны в дом Вырубовой.

Несколько слов о доме Вырубовой. В 1908 г. Анна Вырубова поселилась в Царском Селе в небольшом дачном доме, буквально в нескольких шагах от императорской резиденции. Эту желто-белую дачу построил архитектор П.В. Нилов в 1805 г. Поскольку то был дачный дом, то зимой в нем было очень холодно. После 1917 г. эту дачу предоставили в аренду художнику И. Ершову, работавшему в Ленинградской консерватории. С 1936 г. и до немецкой оккупации в 1941 г. дом использовался консерваторией. В настоящее время в этом доме находится ЗАГС г. Пушкина.

Говоря о взаимоотношениях Александры Федоровны и Вырубовой, следует коснуться и «денежного вопроса». А.А. Вырубова, будучи фрейлиной, получала 4000 руб. в год. Утратив статус после замужества, она стала «просто» подругой императрицы. Однако эта «должность» не оплачивалась. Поэтому А.А. Вырубова оказалась в сложном материальном положении. Родители ее, конечно, «кормили», однако, жизнь при монархах была достаточно затратной. Министр Императорского двора

В.Б. Фредерике тактично дал понять Александре Федоровне, что у ее подруги проблемы с деньгами. В результате Александра Федоровна стала дарить подруге платья и материю к праздникам. Денег Вырубовой это не прибавило. Наконец, между императрицей и ее подругой состоялся предметный разговор. По словам А.А. Вырубовой, «она спросила, сколько я трачу в месяц, но точной цифры я сказать не могла; тогда, взяв карандаш и бумагу, она стала со мной высчитывать: жалованье, кухня, керосин и т. д. Вышло 270 руб. в месяц. Ее Величество написала графу Фредериксу, чтобы ей посылали из Министерства Двора эту сумму, которую и передавала мне каждое первое число». В последние годы императрица оплачивала дачу (2000 руб.) Вырубовой²⁹⁴.

26 мая 1910 г. царская семья по традиции переехала в Петергоф. Однако распорядок жизни семьи практически не изменился. Вырубова также переезжает в Петергоф вслед за царской семьей. 21 июня 1910 г. царская семья на яхте «Александрия» отбывает на традиционный отдых в финские шхеры. Неспешное плавание продолжалось достаточно долго, и в Петергоф они вернулись только 19 июля. Царскую семью сопровождала непременная Вырубова. 15 августа 1910 г. царская семья отбыла заграницу. Целью поездки было лечение Александры Федоровны на курорте в Наугейме. По свидетельству А.А. Вырубовой, эта поездка предпринималась в надежде, что «пребывание там восстановит здоровье государыни». Лечение оказалось не особенно эффективным и А.А. Вырубова пишет, что по ее приезде в Наугейм она «нашла Императрицу похудевшей и утомленной лечением». Сам Николай Александрович в сентябре 1910 г. писал П.А. Столыпину из замка Фридберг: «Лечение Ее Величество переносит хорошо, но оно еще далеко не кончено»²⁹⁵. В ноябре 1910 г. царская семья отправилась домой. По словам А.А. Вырубовой, ситуация несколько стабилизировалась: «Лечение принесло пользу и она чувствовала себя недурно». Однако как следует из письма царя к матери в ноябре 1910 г.: «Алике устала от дороги и снова страдает от болей в спине и в ногах, а по временам и в сердце»²⁹⁶. Царская семья прибыла в Царское Село утром 3 ноября 1910 г.

Эта поездка вновь подогрела старые слухи. Отражением этих слухов служит дневниковая запись за ноябрь 1910 г. одного из мемуаристов, который отметил, что императрицы «не было на выходе. Ее психическая болезнь – факт»²⁹⁷. В декабре 1910 г. А.В. Богданович, со слов камердинера Николая II – Радцига, вновь упомянула о Вырубовой: «Более чем когда-либо она близка с Вырубовой, которой все говорит, что ей говорит царь, царь же царице все постоянно высказывает. Вырубову во дворце все презирают, но никто против нее идти не решается, – она бывает постоянно у царицы: утром от 11 до часу, затем от двух часов до пяти и каждый вечер до 11 ⁴/₂ часов. Прежде бывало, что во время прихода царя Вырубова сокращалась, а теперь сидит все время. В 11 ⁴/₂ царь идет заниматься, а Вырубова с царицей идут в спальню. Печальная, постыдная картина!»²⁹⁸.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.