Ремесленники

Ремесленники

Чем дальше вниз по социальной лестнице, тем информация скуднее. Ни местные историки, ни испанские авторы хроники не позаботились описать жизнь низших слоев общества.

Ремесленники образовали многочисленный класс со своими кварталами и организациями, которые стояли ниже объединений почтека, но кое в чем были с ними связаны. Известно не так уж и много о полезных, но таких прозаических гильдиях, как гильдия карьерных рабочих или солеваров, которые иногда упоминаются, но мимоходом и без подробностей. Единственные группы ремесленников, которым уделялось значительное внимание, были самые известные, связанные с так называемыми второстепенными искусствами: ювелирным и составлением мозаик из перьев. Эти ремесленники были известны под именем тольтека («тольтеки»), так как происхождение их искусств, по традиции, связывалось с древней цивилизацией тольтеков, цивилизацией бога-повелителя Кецалькоатля и удивительного города Тулы.

Кецалькоатль «открыл несметные сокровища: изумруды, бирюзу, золото, серебро, кораллы, морские раковины и перья кецаля, тлаукечоля, сакуана, цинискана и айокана… в его дворце были ковры из перьев, драгоценных камней и серебра», – писал ацтекский автор летописи Куаутитлана. Саагун идет еще дальше: «Их называли тольтеками, что означает очень искусных мастеров… все они были ремесленниками первой ступени: художники, гранильщики драгоценных камней, составители мозаик из перьев… Они нашли залежи этих драгоценных камней, которые в Мексике называются шиуитль, то есть бирюза… а также месторождения золота и серебра… и янтаря, хрусталя, аметистов, перламутра и всевозможных камней, из которых они делали ювелирные украшения». «Они знали очень многое; ничто для них не представляло труда. Они резали зеленый камень (чальчиуитль), они плавили золото (теокуитлапицайя)… и все эти ремесла и науки пришли от Кецалькоатля».

Как мы только что видели, общее название их занятий обозначалось словом тольтекайотль, «дело тольтеков» или «вещь тольтеков», и отсюда произошло почетное название этих ремесленников.

Кроме того, их притязания на такое завидное происхождение никоим образом не были совершенно беспочвенны. Кочевое племя ацтеков, которое в 1325 году только-только поселилось на заболоченных местах, конечно же не имело в своей среде таких мастеров, а те, которые впоследствии стали членами племени, могли быть только теми, кто уцелел с более древних времен. Иштлильшочитль утверждает, что жители таких маленьких городков на озере, как Кольуакан или Шочимилько, сохранили древние искусства Тулы после упадка этого города, так же как и его язык и обычаи. Считалось, например, что гранильщики драгоценных камней произошли напрямую от жителей Шочимилько.

Удивительная аура чужеродности существовала вокруг этих ремесленников. В отличие от других мексиканцев, которые были членами в высшей степени однородного племени, их происхождение было другое: древнее и даже таинственное. Говорили, что мастера по работе с перьями, которые изготовляли изысканные мозаики из перьев для великих мира сего, их головные украшения, плюмажи и знаки различия, были коренным населением этих краев. Они и их бог Койотлинауаль, «тот, кто скрывается под личиной волка», основали свое поселение Амантлан вокруг храма, где находилось его изображение, одетое в шкуру волка и украшенное золотом и перьями.

В течение исторического периода это селение Амантлан было не чем иным, как районом столицы, но есть признаки того, что, видимо, оно было поглощено Мехико в результате войны. В гимне в честь великого мексиканского бога Уицилопочтли икуик есть такие строчки: «Наши враги – жители Амантлана, соберите их всех вместе для меня. Они будут в своих домах, наши враги». Комментарий ацтеков был недвусмысленен: «Их дома будут сожжены», то есть «они будут порабощены». Поэтому этот древний священный гимн сохраняет в себе след того времени, когда амантеки не были частью города, а были еще врагами, на чью голову нужно было призывать гнев Уицилопочтли.

Теокуитлауаке, золотых дел мастера, также были окружены аурой таинственности. И хотя их тоже называли тольтеками, их обычаи, кажется, очень странным образом связывают их с другим народом, еще более далеким и экзотическим в глазах ацтеков. Их великий бог был Шипе Тотек, «который был богом людей с побережья, по сути дела, богом Цапотлана», который нес в руке золотой щит, «как те люди с побережья». Ему поклонялись в храме под названием Йопико, «земля Йопи». Словом же йопи называли людей, чья страна лежала на западных склонах гор, простираясь от них до Тихого океана между владениями мексиканцев и миштеков, народом, сумевшим остаться почти совершенно независимым от империи ацтеков. Эти йопи, которых также называли тлаппанека, «раскрашенные люди», потому что они раскрашивали свои тела, классифицировались как варвары, то есть они не говорили на языке мексиканцев. «Они жили в бедной и бесплодной стране, труднопроходимой и суровой, в которой свирепствовал голод; но они знали, что такое драгоценные камни и каковы их свойства», – пишет Саагун. Поэтому их считали богатыми, несмотря на скудость их земли. Обработка золота пришла в Центральную Мексику поздно. Самые прекрасные образчики этого искусства были найдены в стране миштеков. Так что, памятуя об этом, можно прийти к гипотезе, что золотых дел мастера с их богом в золотом плаще принесли с собой с побережья южное влияние, всецело чуждое первоначальной культуре ацтеков.

В те времена, о которых мы ведем речь, они совершенно прочно вошли в мексиканское общество, но стояли особняком со своими обычаями. Мастера по работе с перьями из Амантлана не общались почти ни с кем, за исключением торговцев из Почтлана, их соседей. С ними они собирались вместе за общим праздничным столом. Мастерам по работе с перьями, как и почтека, разрешалось в месяц Панкецалицтли принести в жертву раба после принесения в жертву военнопленных. Все члены гильдии в складчину покупали будущую жертву. В месяце Тлашочимако они устраивали свой собственный праздник в честь своего местного бога и в честь четырех других богов и двух богинь своей гильдии, на котором торжественно обещали посвятить своих детей ремеслу, которым сами занимались.

Эти мастера своими простыми инструментами благодаря своему изысканному вкусу и бесконечному терпению могли изготавливать шедевры. Альбрехт Дюрер видел некоторые подарки, преподнесенные Монтесумой Кортесу, которые тот отослал Карлу V. Дюрер писал: «Эти предметы имеют такую ценность, что за них дают сто тысяч флоринов. За всю свою жизнь я не видел ничего, что так порадовало бы мое сердце. Я увидел в них восхитительное искусство, и я был поражен тонкостью натуры обитателей этих чужих стран».

Некоторые из этих мастеров работали непосредственно для императора во дворце, как описывает Берналь Диас. Другие работали дома, получая камни, перья или металл от сановников или торговцев и превращая их в ювелирные украшения или орнаменты. Каждая мастерская состояла только из одной семьи. Например, жены мастеров по работе с перьями пряли и вышивали, делали одеяла из кроличьей шерсти или занимались крашением перьев. Дети находились вместе с родителями и учились их ремеслу.

Социальный статус тольтека был скромный; они не претендовали ни на власть, ни на богатство. Но к ним относились не без доли почтения. Молодые сановники не считали ниже своего достоинства «ради упражнения и отдыха поучиться какому-нибудь искусству или мастерству, такому, как живопись, резьба по камню, дереву или золоту или обработка драгоценных камней». Кажется, мастеру своего дела хорошо платили. Понятно, что это был исключительный случай, но каждый из четырнадцати скульпторов, которые делали статую Монтесумы II, до начала работы получил одежду для себя и своей жены, 10 мер бутылочных тыкв, 10 мер бобов, по 2 меры перца каждого вида, какао и хлопка и лодку кукурузы. А когда работа была закончена – по 2 раба, 2 меры какао, кое-какую посуду и соль, а также одежду. Вероятно, на различных этапах ремесленники получали весьма значительное вознаграждение. Но с другой стороны, они подлежали налогообложению, хотя, как и торговцы, они не были обязаны лично служить или заниматься сельскохозяйственным трудом. Более того, их гильдии пользовались правом, если можно так выразиться, корпоративной личности, и возглавлявшие их люди представляли свои гильдии перед центральной властью и законом.

Значит, здесь мы опять имеем дело со слоем общества, чьи привилегии поднимают его членов над массой простолюдинов. Но различие между ними и торговцами состоит в том, что в этом случае мы не находим ни следа того более или менее подавляемого стремления подняться по социальной лестнице, ни какой-либо напряженности, которая существовала между правящим классом и торговцами, ни привычки все скрывать, присущей почтека. Ремесленнику нечего было прятать: ему не нужно было извиняться за свое заметное положение, поскольку его у ремесленника не было, да он и не претендовал на него. У него было свое собственное место в этом сложном обществе, и он, видимо, намеревался на нем и остаться. Ведь в то время как сословие торговцев было динамичным, активным, сословие ремесленников было статичным, довольным своим положением, на которое его возвели их привилегии и всеобщее уважение к их способностям. Оно находилось на одну ступень выше, чем те, которые не имели никаких привилегий, то есть простолюдины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.