IV

IV

Положение выглядело безвыходным. Продолжать сражение было невозможно – нечем было стрелять. Встать на якорь и подремонтировать корабли было негде – на всем побережье не было ни одного порта, который принял бы Армаду. Идти обратно было нельзя – английский флот загораживал дорогу, и припасы к нему поступали из Англии без задержек.

На военном совете было принято совершенно отчаянное решение – идти на север, обогнуть Шотландию и, сделав глубокий крюк в Атлантике, пытаться добраться до Испании. На кораблях не хватало еды и воды – все те же бочки так и не были заменены. Корабли имели множество повреждений и пробоин, идти предстояло на штормовой север, карт этих мест на флоте не было, бой с преследователями они вести не могли – но герцог решил, что даже малый шанс на спасение должен быть использован до конца.

Армада двинулась на север – и, о чудо, англичане не стали ее преследовать.

Лорд Эффингем, следуя инструкциям королевы, повернул в Плимут. И ему, и ей потом сильно досталось от негодующих историков. Трудно сказать, кто был прав. Королева абсолютно не желала рисковать своими драгоценными судами.

Это была совершенно последовательная политика – она, например, не позволила Дрейку повторить его знаменитый рейд на Кадис весной 1588 года – до выхода Армады в море, – а держала флот в портах в состоянии полумобилизации.

И Дрейк, и Хокинс умоляли ее дать им возможность напасть на испанский флот у Лиссабона – на что им было дано категорическое повеление – оставаться в английских портах. Историки хвалят Елизавету за эту меру – мобилизованная Армада потеряла до трети людей больными из-за скученности, примерно такие же потери нес бы английский флот, находясь месяцами в море при блокаде Лиссабона. А стоя в порту, экипажи кораблей оставались здоровы – к тому же королева не должна была им платить, экономя 2–3 тысячи фунтов ежемесячно.

Как уже было сказано, и неоднократно, – королева была скуповата. Про нее говорили, что расстаться с деньгами ей так же трудно, как дереву – с корой. Как бы то ни было – английский флот повернул к дому. Армада сумела обогнуть Британские острова, – потеряв половину судов и несколько тысяч людей.

Но она добралась до Испании.

Англия праздновала победу. Елизавета I приказала вычеканить памятную медаль. Латинская надпись на ней гласила: «Afflavit Deus et dissipati sunt» – «Дунул Господь, и они рассеялись».

В Испании поражение приписывали глупости и некомпетентности герцога Медина Сидония. Утверждалось, что, если бы не умер герой, маркиз де Санта-Круз, – все было бы по-другому, и «…испанская доблесть превозмогла бы все препятствия…».

Это очень сомнительно.

Перевес в качестве пушек был неслучайным – Англия уже давно была убежищем для очень многих людей, бежавших из Нидерландов от преследований, а среди них было много искусных мастеров. Считалось, что из каждого десятка литейщиков, умеющих делать кулеврины, семеро жили в Англии, самой религиозно терпимой из всех стран тогдашней Европы.

Королева Англии полагала, что «…не следует заглядывать человеку в душу и совесть…».

На фоне дикой религиозной вражды в Европе Англия была воистину островом – островом относительной умеренности. После 1575 года единственной жертвой религиозного фанатизма был пуританин в Сассексе, который срубил Майский Столб как «…символ греха…» – за что был побит соседями. Соседи перестарались, и он умер.

При всех идущих непрерывной чередой заговорах английских католиков, при всех столь же непрерывных поношениях установившегося порядка со стороны крайних сект протестантов, которые непременно норовили повернуть англиканскую церковь на свой лад, – Елизавета и правда не любила заглядывать людям в душу.

В трудную минуту это ей помогло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.