IV

IV

Первый удар по побережью почему-то пришелся мимо порта Сен-Себастьян, где собирались корабли испанского флота, а пал на Корунну и не принес никакого весомого успеха. Дальше английский флот, вместо того чтобы идти к Азорам, напал на Лиссабон. Единственной целью, по всей вероятности, было желание пограбить. Из этого тоже ничего не вышло – гарнизон успел подготовиться к обороне, осадной артиллерии у англичан не было, да и вести долгую осаду было невозможно по чисто техническим соображениям, испанские сухопутные силы имели бы время подтянуться к нужному месту, а они были куда сильнее английских. В общем, английский флот отплыл от Лиссабона, не стяжав себе никаких лавров. От болезней из-за скученности погибло больше половины участников экспедиции, стоила она побольше 100 тысяч фунтов, успеха не принесла, и королева была в ужасном раздражении против всех, кто затеял это дело.

В принципе, больше всех должно было достаться графу Эссексу, потому что он проявил неповиновение прямым приказам Елизаветы. Однако его она не наказала – за Эссекса заступился его дед, доблестный сэр Фрэнсис Ноллис, который указал королеве на то, что его внук повел себя в высшей степени достойно, как и следовало носителю столь славного имени. Под Лиссабоном он лично повел солдат сквозь линию прибоя, бросившись со шлюпки на берег, а когда атака не удалась, метнул в городские ворота копье, которое там и засело. Жест был бесполезный, но сильный, обнаруживающий полное презрение к опасности – в конце концов, мушкеты били подальше, чем копья, и графа вполне могли подстрелить. Но Эссекс не посчитался с опасностью, подошел к стенам чуть ли не вплотную, да еще и вызвал коменданта крепости на дуэль, которую тот, правда, благоразумно отклонил. В придачу ко всему этому граф бросил свою личную поклажу для того, чтобы освободить место в повозках для раненых – и в итоге имя его солдаты повторяли с восхищением.

В общем, королева его простила – безудержная удаль ее любимца, пожалуй, даже внушила ей некоторое восхищение. Она не только не наказала его и не только позволила вернуться ко двору, но и помогла деньгами – Эссекс получил монополию на импорт сладких вин, которая прежде принадлежала его отчиму, лорду Дадли. Но уже в 1590 году у них случилась большая ссора – граф Эссекс женился, не поставив королеву в известность о таком своем намерении. Она совершенно взбесилась, хотя цепляться, собственно, было не к чему – графу Эссексу было как-никак уже 25 лет, и супругу он себе избрал достойней некуда: она была дочерью сэра Фрэнсиса Уолсингема и вдовой национального героя Англии, сэра Филиппа Сидни, истинного образца рыцаря и поэта. Он в цвете лет погиб в ходе военной кампании на континенте, в Нидерландах, и его кончину оплакивала вся страна. Сэр Филипп оставил свою шпагу другу, графу Эссексу, и, можно сказать, умер у него на руках – что могло быть благороднее того, что юный граф взял на себя и заботу о вдове покойного?

Однако, когда задеты чувства, здравый смысл всем нам не указ, о монархах уж и не говоря, – и королева Елизавета не стала тут исключением. Она устроила своему любимцу скандал и категорически потребовала, чтобы его супруга жила не при дворе, а в имении своей матери и при этом – весьма уединенно[58]. Какое-то время королева сильно дулась на графа Эссекса.

Но в итоге они все-таки опять помирились.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.