Глава 5 ПОВСЕДНЕВНОЕ ИСКУССТВО

Глава 5

ПОВСЕДНЕВНОЕ ИСКУССТВО

Порадовать сердце печального, облегчить страдания больного – это уже награда.

Высказывание пророка Мухаммада

Чтобы дать правильную оценку той роли, которую сыграли сельджуки, необходимо рассмотреть их достижения в сфере искусства, ведь именно оно являет собой самое долговечное наследие для потомков. В прикладном искусстве особое место занимают их великолепные керамика и каллиграфия, однако его самый важный вид – это их архитектура и ее составная часть: лепные и резные декоративные элементы.

Внушительные прямолинейные здания Сельджукидов выглядят почти классическими в своей бескомпромиссной прямоте. Их спокойная уверенность поражает еще больше, когда вспоминаешь, что многие из них были построены в те самые годы, когда сельджуки боролись за сохранение своей империи, а другие – во время монгольского владычества, в период угасания династии. Даже тогда их желание строить оставалось настолько сильным, что в 1271 году визирь Сельджукидов Фахр ад-дин Хусейн Сахиб Ата занимался открытием в Сивасе медресе Гёк, причем одновременно с ним в том же городе великий визирь монгольского ильхана в Персии открывал медресе Чифте (рис. 12).

Рис. 12. План медресе Гёк, Сивас, 1271 г.

В основном все сохранившиеся в Малой Азии постройки периода империи Сельджукидов можно поделить на две группы. В одну из них, более многочисленную, входят мечети, караван-сараи (их огромное количество), а также здания образовательных и благотворительных учреждений. Во вторую – мавзолеи, которые у сельджуков служили и часовнями для отправления погребальных обрядов, и памятниками усопшим. Кроме того, сельджуки возводили оборонительные сооружения и дворцы; они построили бессчетное количество общедоступных бань и фонтанов, причем многие из них регулярно эксплуатируются и в наши дни.

Удивительно, но внешне здания первой группы очень похожи одно на другое, в основном их отличает прямолинейность – сложенные из огромных каменных блоков стены аккуратно оштукатурены с наружной стороны, окна сделаны высоко над землей. В то время как окна мечетей имеют вполне привычные размеры, окна караван-сараев напоминают щели.

Рис. 13. Мотив рельефной скульптуры в портале хана Ак, Аксарай, 1250–1260 гг.

Самым примечательным элементом таких зданий является главный, часто вообще единственный вход. Именно на его отделке архитекторам удавалось полностью проявить свое мастерство. Дверные проемы они украшали несколькими разновеликими поясами пышной затейливой резьбы по камню, которые превращают вход в монументальный портал. Иногда резьбой украшены и прилегающие ко входу стены фасада; очень редко – как, например, в Дивриги или в медресе Гёк в Сивасе – также декорированы резьбой, правда, менее богато, боковые стены и окна здания. Но даже тогда декоративные элементы имеются главным образом вокруг основного входа и на башнях минаретов, как, например, в медресе Чифте в Эрзуруме и в одноименном медресе в Сивасе. В таких случаях минареты бывают отделаны выложенным из камня геометрическим рисунком, глазурованной плиткой и панелями из камня.

МЕЧЕТЬ И АЙВАН

Принципы, лежащие в основе архитектуры сельджуков, были позаимствованы ими у Сасанидов, а те в свою очередь унаследовали их от более ранних цивилизаций. К числу этих специфических черт относятся план здания (квадрат или прямоугольник), плоская крыша и огромный зал (получивший название айван), в одном конце которого имеется арка в форме подковы, подобный тому, что впервые был сделан в VIII веке до нашей эры во дворце Навуходоносора в Вавилоне. В сооружениях персидских архитекторов к такому залу примыкали комнаты меньшего размера, зачастую расположенные на двух этажах; четыре таких крыла образовывали квадрат или прямоугольник, в центре которого оказывался внутренний двор. В доисламские времена айваны были достаточно широко распространены на северо-востоке Персии и даже в Средней Азии, – вероятно, где-то там сельджуки их и увидели.

Когда сельджуки, по примеру арабов, стали исповедовать ислам, они переняли у арабов и основные особенности архитектуры мечетей. Эти приемы не вступали в противоречие с принципами строительства айванов – сооружений уже привычного для сельджуков типа, поскольку мусульмане Месопотамии стали использовать в качестве основы для мечети тот простой прямоугольный зал с плоской крышей и множеством колонн, который при Ахеменидах служил помещением для приемов. Архитектура мечети практически не менялась вплоть до строительства Большой мечети в Дамаске (706–715 годы), когда она обогатилась такими заимствованиями из христианских прототипов, как спланированный по трем осям вход, состоящий из трех приделов алтарь, центральный придел которого шире боковых, наличие трансептов, колонн и открытого внутреннего дворика. Эти элементы стали одними из главных архитектурных особенностей мечетей.

ЭВОЛЮЦИЯ АРХИТЕКТУРНЫХ СТИЛЕЙ

Полтора века спустя Ахмет ибн Тулун изобрел один из видов такого здания с колоннами – мечеть со множеством контрфорсов и аркад, которая была названа в его честь и которая и поныне является одним из предметов гордости города Каира. В Малой Азии айван, впервые увиденный ими в Хорасане, сельджуки сохранили, лишь немного изменив, – они сделали его прямолинейным. Традиционный айван сельджуки усовершенствовали, прибегнув к придуманному Тулуном внутреннему устройству, состоящему из нескольких рядов контрфорсов; колонны, часто достаточно древние, они увенчали многочисленными арками – так же как и прямоугольные, квадратные или закругленные пилоны или импосты, причем особое удовольствие сельджукам, наверное, доставляли замысловатые сочетания пересекающихся арок. Им никогда не приходилось жаловаться на отсутствие хороших строительных материалов: как и в наши дни, север Анатолии давал высококачественную древесину, на западе имелись богатые запасы мрамора, а на центральной равнине – отличный известняк и глина – прекрасный материал для изготовления облицовочных изразцов и кирпичей.

Изобретенный сельджуками архитектурный стиль настолько их устраивал, что он сохранился в практически неизменном виде до заката империи; основное внимание они сосредотачивали на совершенствовании его отдельных деталей. Из-за этого консерватизма очень сложно определить точный год строительства того или иного здания, судя лишь по архитектурному стилю. Основные отличия, которые все же имеют место, сводятся к вариациям в декоративной отделке строений, однако довольно часто на нее оказывали влияние географические факторы и индивидуальные пристрастия заказчика, а не время постройки. На Востоке время всегда текло незаметно, и едва ли можно ожидать, что этот феномен в сочетании с краткостью эпохи Сельджукидов мог привести к сколько-нибудь ярко выраженной эволюции архитектурного стиля. Отсутствие изменений такого рода не следует относить на счет неумения или лености, это был результат выбора, а не несостоятельность.

Рис. 14. Вертикальная проекция и план улу джами Кайсери; строительство мечети начато в 1135 г., завершено в 1205 г.

Поскольку самые ранние из сохранившихся архитектурных образцов эпохи Сельджукидов, одни из наиболее оригинальных, находятся в Персии – на землях, где жили Великие Сельджуки, эти памятники не будут предметом нашего разговора. Сложившийся в Руме архитектурный стиль во многом отличался от архитектурного стиля сельджуков-персиян. Дошедшие до нашего времени строения в Малой Азии относятся в основном к XIII веку, несколько – к XII веку, и лишь считаные единицы – к XI. Строго говоря, не все здания XI и XII веков были возведены сельджуками: некоторые были построены мелкими князьками и представителями знати, которые, несмотря на свое тюркское происхождение и часто даже родство с сельджуками, тем не менее, враждовали с последними. Речь идет, в частности, об Ортокидах – династии, чьи представители правили в Харпуте и Малатье, а также в прилегающих к ним землях, о Салтукидах из Эрзурума, о Менгучеках, чьи памятники до сих пор стоят в Дивриги и его окрестностях; о Данишмендидах, лучшие архитектурные образцы которых сохранились в Кайсери (рис. 14). И все же здания, возведенные мелкими династиями, отличаются от зданий господствовавшего в то время архитектурного стиля очень незначительно – различия касаются главным образом обилия использованных декоративных элементов и их типа. В общих чертах все они следуют одним и тем же традициям, поскольку ведут начало от стиля, выработанного Великими Сельджуками Персии.

Рис. 15. План Султан-хана на дороге Кайсери – Сивас, 1230/31 г.

Рис. 16. План улу джами и больницы для душевнобольных в Дивриги, 1228 г.

В архитектуре Сельджукидов Малой Азии можно выделить короткий начальный период (правда, его можно определить только в результате тщательного изучения скульптурных украшений, а иногда и способа строительства здания), продолжавшийся до 1210-го или 1215 года. Хороший пример сооружений этого периода – медресе Шифайе, или Гиясийе в Кайсери, как правило, известном под названием медресе Чифте; оно было построено в 1205 году Кейхусровом I в честь его сестры Сельджуки, или Гевхер Несиби-хатун. После начального этапа наступил этап развитого стиля, который можно назвать классическим. Он продолжался примерно до 1250 года; к постройкам этого стиля относятся такие замечательные здания, как больничный комплекс Дарушшифа с мавзолеем Кейкавуса I в Сивасе (1217), два султан-хана, возведенные соответственно в 1229-м и 1230/31 годах (рис. 8 и 15); комплекс Хуанд-хатун в Кайсери, состоящий из мечети, в которой находится ее усыпальница, медресе и бань, построенных в 1237/38 году (рис. 10), а также десятки других. Последним, завершающим этапом был этап стиля барокко. В этом стиле выстроены медресе Индже Минаре в Конье, основанное в 1258 году визирем Сахиб Атой и возведенное Абдуллой ибн Келюком и медресе Гёк в Сивасе, основанное тем же благотворителем (рис. 12). Стиль барокко, однако, не надо путать с архитектурным стилем комплекса в Дивриги, состоящего из двух зданий – кафедральной мечети и больницы для умалишенных (рис. 16). Последний был построен в 1228 году совместно Фатимой Туран Малик, дочерью Фахр ад-дина Бахрам-шаха, и ее супругом Ахмет-шахом, правителем Дивриги из династии Менгучеков. Возводили его Курам-шах из Гелата (Ахлата) и Ахмет ибн Ибрахим из Тифлиса (рис. 6). Он настолько необычен внешне, что среди творений архитекторов тех времен явно стоит особняком; его стиль правильнее назвать фламбоянтом, а не барокко.

МЕЧЕТЬ

В Малой Азии сельджуки, захватив город, сразу же начинали обустраивать улу джами, или кафедральную мечеть. Здания христианских церквей для этой цели они использовали редко, поскольку, как правило, не хотели чинить препятствия местному населению в соблюдении религиозных обрядов. Тем не менее, пока строилась улу джами, для служб сельджуки использовали самый большой храм города, а после завершения строительства он продолжал им служить в качестве дополнительной мечети. Для возведения улу джами всегда выбиралось самое лучшее место, что обычно означало разрушение уже существовавшего там храма.

Суровый климат Малой Азии быстро дал понять сельджукам, что в мечетях вместо привычного им открытого внутреннего дворика нужно делать закрытый, но план самого здания – квадрат или прямоугольник – они оставили без изменений. Кроме того, вначале над открытым пространством в центре мечети они не делали крыши – вероятно, это было своего рода данью памяти исчезнувшему двору. К мечетям этого типа относятся улу джами в Кайсери, возведенная Данишмендидами в 1135 году и позднее несколько видоизмененная сельджуками, а также построенная Салтукидами в 1179 году улу джами в Эрзуруме (рис. 14). Позднее, правда, такое бывало очень редко, прямо под центральным куполом в мечети делали фонтан для омовений, подобный существовал раньше в центре дворика. А. Габриэл считает, что второй купол улу джами Кайсери, соответствующий по стилю более древнему куполу, возведенному перед михрабом, или алтарем, для того, чтобы обозначить его ось, был сделан позднее для перекрытия внутреннего дворика. По мнению А. Габриэла, то же самое произошло и в мечети Ала ад-дина в Нигдэ (1223), в мечети Хуанд-хатун в Кайсери и даже в мечети Ашрафоглу в Бейшехире, выстроенной довольно поздно – в 1296–1298 годах, а также в нескольких других.

ТУРЕЦКИЕ ТРЕУГОЛЬНИКИ

Ранние мечети имели плоские крыши, сделанные из балок, щели между которыми забивали землей; для стока дождевой воды и тающего снега в крыше вырезали специальные желобки. К моменту постройки в 1219 году в Конье джами Фергунийе плоские крыши-купола уже были известны (фото 5). В период стадии экспериментов купол обычно делали из кирпича, а снаружи его покрывали свинцовыми листами или глазурованной плиткой. Изнутри его поддерживали паруса или тромпы купола треугольной формы. Впервые такая конструкция была применена в Чидша Раби неподалеку от Мешхеда, построенной в 1026 году, однако сейчас она у всех настолько прочно ассоциируется с Малой Азией, что известна всем под названием турецких треугольников. Внутреннюю поверхность купола декорировали изразцами или глазурованными кирпичами, а турецкие треугольники, на которые она опиралась, часто покрывали рядами треугольных насечек, что создавало эффект поверхности сталактита или сот. Прототипом этого вида декоративной отделки была персидская лепнина XI века; с ее помощью сельджуки могли полностью менять внешний вид не только парусов, но также ниш и альковов. Турецкий треугольник появляется в мусульманских постройках Азербайджана раньше, чем в Малой Азии – например, он встречается в минарете Сынык Кале в Батуми, возведенном в 1079 году. Несмотря на это, выполненный в камне турецкий треугольник в первую очередь ассоциируется с архитектурой сельджуков Рума.

КИРПИЧНАЯ КЛАДКА

Сначала технология строительства в Руме была похожа на персидскую. Даже в зданиях XII века, например в мечети Дунуяшира и в больнице Дарушшифа в Сивасе, в которых стены снаружи облицованы украшенным орнаментом камнем, изнутри видно, что они сложены из кирпича. А вот в мавзолее султана, хотя и отделанной изразцом в характерной для Анатолии манере, имеются арки типичной для Персии формы. Все это не покажется удивительным, если знать, что по крайней мере один из принимавших участие в работе архитекторов Ахмет ибн Бизл был родом из Персии. Но значительно чаще стены каменных зданий возводили из бута или необработанного камня, а затем облицовывали большими, аккуратно уложенными каменными блоками, поверхность которых была покрыта декоративным орнаментом.

В выстроенных при Салтукидах зданиях, таких, как улу джами в Эрзуруме и большой хан в Теркане, отсутствие декоративной отделки дает возможность увидеть и по достоинству оценить все великолепие отличной каменной кладки; простота и строгость подчеркивают гармонию форм снаружи и создают атмосферу благоговейного трепета внутри здания. Такой эффект достигается главным образом с помощью многочисленных контрфорсов и колонн, предназначенных для создания опоры сводчатому каменному потолку. В ранних мечетях число колонн было сравнительно небольшим, однако при строительстве мечети Ала ад-дина в Конье в ней было вновь установлено 42 древние колонны, а в улу джами Сиваса – 90; в улу джами Дивриги колонн было меньше, но, несмотря на это, многочисленные колонны и аркады – характерный признак, помогающий отличить стиль Сельджукидов вплоть до последнего дня существования их империи от стиля оттоманов.

МИНАРЕТЫ

Сегодня минарет считается неотъемлемой частью архитектуры ислама, однако самые первые появившиеся на земле Анатолии мечети, вероятно, не имели минаретов, а на молитву созывали, как когда-то в Аравии, с крыши самого высокого дома в округе. Однако в мечети Иплыкчи в Конье, хотя она и была построена между 1162-м и 1182 годами, уже вполне мог существовать минарет: дело в том, что в ходе последней реставрации в мечети было обнаружено каменное основание для минарета. Похоже, что к началу XIV века все сколько-нибудь важные мечети имели эту чисто исламскую узкую башню, которая вместе с коническими крышами мавзолеев Сельджукидов сыграла значительно более важную роль в изменении облика Византии, чем какие-либо другие особенности архитектуры мусульман. Было очень сложно добиться того, чтобы минарет стал элегантным, высоким и как можно более красивым. Неглазурованным кирпичом выкладывали тело минарета таким образом, чтобы он образовывал геометрические узоры, а его выступающие части отделывали глазурованными изразцами или кирпичом, одновременно украшавшими и защищавшими строение от разрушения.

МАВЗОЛЕИ

Мавзолеев эпохи Сельджукидов – тюрбе и кюмбетов – сохранилось довольно много; это самые поэтичные строения, ставшие воплощением художественного вкуса Сельджукидов. Они скорее напоминают среднеазиатские, чем исламские. Существуют мавзолеи двух типов: первые имеют цилиндрическую башню, более широкую и низкую, чем подобные заточенному карандашу погребальные башни севера Персии, хотя нет сомнений, что именно они и были прототипом сельджукских, а также плоский купол, который иногда – как, например, кюмбет Сырчалы в Кайсери (1247/48) – снаружи отделывали керамической плиткой бирюзового цвета. Мавзолеи второго типа были круглыми, многоугольными; к квадратному основанию они присоединялись посредством турецких треугольников; крыша мавзолея представляла собой коническую башенку. Часто на этих строениях встречаются надписи, плавные линии букв вырезаны с большим мастерством; изредка мавзолеи украшали скульптурами, однако, как правило, декоративные элементы отсутствуют и красота здания зависит исключительно от качества кладки и пропорций сооружения.

И тюрбе и кюмбеты обычно были двухэтажными. Нижний этаж выполнял функции погребальной часовни, в него помещали каменный гроб с телом усопшего; на саркофаге часто делали надписи, иногда его отделывали глазурованной керамической плиткой. Лестница на второй этаж – в часовню, где находился михраб, или алтарь, и обычно тоже имелись надписи в память о покойном, – была снаружи. Потолок в часовне, как правило, был сделан в форме плоского купола. Одно из самых изящных сооружений этого типа – ранний тюрбе, построенный представителем династии Данишмендидов в 1146 году в Амасье для Халифет Гази; самыми красивыми считаются тюрбе в Токате и группа мавзолеев в Ване. Богаче всего украшены мавзолей Малика Гази в Кыршехире (1250), кюмбет Дёнер в Кайсери (1276), тюрбе Турумтая в Амасье (1279) и тюрбе Худавенд-хатун в Нигдэ (1312). Фасады всех четырех построек декорированы великолепным резным рельефом с растительными мотивами и геометрическим орнаментом – это доказывает, что у сельджуков архитекторы были искусны не только в строительстве как таковом, но и в отделке.

Поразительная схожесть конических крыш тюрбе и колоколен некоторых ранних армянских церквей до сих пор вызывает множество споров. Так, Дж. Стржиговски и его последователи считают, что данная форма крыши была придумана в Армении, так как впервые она появилась там в VIII веке и вполне могла существовать уже в VI. Но скорее напрашивается параллель между этой формой крыши и юртой кочевников Средней Азии и курдов. Приведенное Гертрудой Белл описание этих юрт, которое она видела в наши дни в окрестностях Эрзурума, почти во всех деталях совпадает с сохранившимся описанием брата Рубрука и со сделанными им рисунками. Особенно ему понравился орнамент, которым монголы украшали покрывавшие крышу войлоки. Мотивы этого орнамента в определенной степени нашли отражение в декоративных аркадах, украшающих такие строения сельджуков, как тюрбе медресе Чифте в Эрзуруме или кюмбет Дёнер в Кайсери. Юрты этого типа, вероятно, существовали в довольно ранние времена – дело в том, что среди глинобитных склепов в форме жилища, которые строили в Самарканде с V века до нашей эры, есть копии круглых шатров и островерхих тростниковых хижин. Тюрбе как раз и похожи на юрты более поздних периодов, хотя вместо отверстия для выхода дыма острые крыши первых увенчивают скульптурные изображения человеческих голов.

В Самарканде такие склепы продолжали строить вплоть до прихода ислама, поэтому вполне могло случиться так, что по этому принципу были сделаны не только крыши колоколен христианских церквей в Армении, но и крыши тюрбе Сельджукидов и цилиндрические с заостренными башенками усыпальницы мусульманского Хорасана. Если так было в действительности, то к источнику вдохновения ближе всего оставались персидские захоронения, чем церкви Армении и тюрбе сельджуков. Последние, вероятно, при возведении своих погребальных сооружений использовали их в качестве отправной точки. Армяне, наверное, стали делать такие крыши колоколен под непосредственным влиянием среднеазиатских традиций. В XIII веке связи между Малой Азией и Кавказом были достаточно тесными, поэтому художники двух регионов могли оказывать влияние на творчество друг друга; подтверждения тому, что этот процесс был двусторонним, видны даже в крымском Херсоне, где каменщики-христиане часто облицовывали стены своих церквей тесаным камнем, обработанным привычным для Анатолии образом.

ШКОЛЫ И БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

Все выстроенные за счет благотворителей – султанов и частных жертвователей образовательные и благотворительные учреждения Малой Азии возводились в соответствии с едиными архитектурными принципами. Все они были прямоугольными в плане, в большинстве имелся просторный зал-айван и сводчатый проход под аркой в форме конской подковы. Одна из арок была сделана над входом в айван, а три других, которые вели из этого зала в айваны поменьше, располагались в центре каждой из трех внутренних стен. Все остальное пространство, кроме айвана, занимали небольшие комнаты, которые, особенно в медресе, строили в два этажа (рис. 12, 17). Иногда айваны бывали высокими, прямо до крыши, в других случаях над ними делали маленькие комнатки. И медресе Сырчалы в Конье (1242) и медресе Чифте в Эрзуруме (1253) были двухэтажными. Климатические условия, как правило, требовали наличия крыши над жилыми помещениями; в более теплых регионах небольшую зону в центре медресе оставляли открытой, в ней устраивали фонтан – он в сочетании с окружающей галереей делал дворик похожим на клуатр[31] западноевропейского монастыря. В тех случаях, когда все здание было подведено под крышу, в его внутренние помещения свет поступал через окна в центральном куполе. Спальни учащихся размещались главным образом на втором этаже, в них имелись очаги и встроенные шкафы. На нижнем этаже располагались комнаты отдыха для преподавателей и кабинеты для занятий студентов; в айване обычно читали лекции. Кухня в здании не была предусмотрена, и пищу приносили с улицы.

Рис. 17. План медресе Сахибийе, Кайсери, 1267 г.

По такому плану, лишь с небольшими вариациями, строили сиротские приюты, богадельни, больницы, дома призрения для умалишенных. Очень редко, например в Дивриги, такие учреждения ставили непосредственно рядом с мечетью так, чтобы они образовывали единый комплекс (рис. 16). Такое несколько неожиданное сочетание, возможно, является отражением последнего, второго этапа существования обычая, возникшего в свете выполнения указа халифа Ум ара после того, как из дворца правителя была украдена государственная казна. Для предотвращения подобного в будущем халиф повелел перестроить дворец таким образом, чтобы он стоял вплотную к мечети, поскольку «в мечети днем и ночью есть народ, а он и есть лучшая охрана своего достояния». Следствием выполнения указа стало то, что в течение последующих двух веков в Иране появился обычай строить дворец правителя вплотную к южной стене мечети, квадратной в плане. Возможно, именно существованием такой практики и объясняется возведение в Дивриги через несколько веков мечети и больницы под одной крышей.

КАРАВАН-САРАИ

В Анатолии можно часто увидеть остатки величественных архитектурных сооружений эпохи Сельджукидов – руины огромных караван-сараев, по которым по-прежнему можно определить, где в старину проходили оживленные торговые пути. Основная масса этих зданий была построена в период расширения торговых связей, при Кейхусрове I, Кейкавусе I и Кейкубаде I, то есть между 1204-м и 1246 годами. Таким образом, в основном они принадлежат к классическому периоду. Некоторые из самых больших караван-сараев возводились по приказу султанов и поэтому являются воплощением имперского стиля.

Попасть внутрь караван-сарая всегда можно было только через единственные ворота; некоторые специалисты предполагают, что эта особенность по своей сути является отражением традиции кочевников иметь в юрте один вход, однако более вероятно, что это было одной из мер, предпринятых с целью обороны от набегов грабителей. Другими средствами защиты от нападения были очень мощные внешние стены, усиленные башнями по углам, а иногда и с фасада здания. В отдельных случаях башни располагались также на равном расстоянии одна от другой вдоль всех четырех стен. Сами стены часто делали из необработанного камня и затем облицовывали большими плитами из тесаного камня; случалось, что всю стену целиком возводили из тесаного камня. Временами для стен использовали камни из разобранных сооружений, но значительно чаще их привозили из каменоломен. Форма башен варьировалась: обычно она бывала квадратной или прямоугольной, иногда круглой или восьмигранной. Узкие окна делали высоко – вероятно, это было дополнительной мерой против воров.

Вход в караван-сарай богато украшали замечательной по замыслу и отлично выполненной резьбой по камню, ее утонченность и элегантность как будто бы обещали усталому путнику всевозможные городские удобства. Переступив порог таких величественных зданий, как султан-ханы (1229 и 1230), первое, что видел путешественник, – это маленькая мечеть в центре квадратного или прямоугольного двора, основание которой стоит не на земле, а на четырех высоких арках подковообразной формы (рис. 8, 15). Создавалось впечатление, что мечеть парит в воздухе – настолько легкой и изящной была единственная лестница, ведущая к ней с земли с двух сторон и повторяющая изгиб арки, обращенной ко входу в султан-хан. Подобная кружеву резьба по камню делала мечеть похожей на драгоценный камень в оправе. В более простых ханах, правда построенных ничуть не хуже, мечеть часто ставили справа от входа или сразу же над ним – тогда в нее можно было попасть по внутренней лестнице (рис. 18).

Рис. 18. План хана Кесик Кёпрю недалеко от Кыршехира, 1268 г.

По сторонам от сводчатого крыльца, с которого путешественник смотрел на двор, часто располагались комнаты, предназначенные для персонала хана, а под ними – напоминающие крытые галереи портики или открытые коридоры, которые с одной стороны вели в отдельные комнаты гостей и общие спальни, а с другой – в бани, кофейню, на кухню, в мастерские и на склады. Спальни, как правило, были оборудованы стационарными очагами, встроенными шкафами и местами для сна; они занимали оба этажа или только второй – в том случае, если на первом устраивали дополнительные склады или конюшни. В дальнем конце двора, напротив входа, а иногда под углом к нему было второе крыльцо, оно вело в великолепный зал с рядами колонн и контрфорсов, поддерживавших боковые приделы с цилиндрическими сводами. Из всех приделов всегда обращал на себя особое внимание центральный – дело в том, что обычно именно в нем находился центральный купол круглой или конусообразной формы. В куполе имелись небольшие окошки, однако, поскольку они располагались на огромной высоте, освещение в зале было плохим. Именно в этих величественных, но темноватых интерьерах, которые выдержат сравнение с любой столовой Оксфорда или Кембриджа, в стойлах у каменных кормушек держали вьючных животных, а в холодные зимние месяцы там же, возможно, спали и погонщики. В хане Теркан кухня ничем не уступала современным ей кухням Запада; ее очаг ничуть не меньше очагов в кухнях Фонтевролта и Гастонбери. Еще одним достоинством этого хана было наличие специальных стойл для верблюдов: подковообразные арки по пути в эти стойла были сделаны на большей высоте, чем арки перед стойлами лошадей и мулов (рис. 7).

Рис. 19. План хана Сары на дороге Ургюп – Аванос, 1238 г.

ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ

Большинство попадавших в руки Сельджукидов городов Анатолии уже имело довольно хорошие оборонительные сооружения, поэтому победителям, как правило, нужно было их лишь подремонтировать или укрепить. Иногда для того, чтобы ликвидировать какое-то слабое место, они строили башню или контрфорс. Однако отличить эти добавленные сльджуками детали от более ранней работы не так легко, особенно в тех случаях, когда работы выполняли те же местные мастера – судя по всему, христиане, – которые изначально строили эти оборонительные сооружения для византийцев. А вот появившиеся при сельджуках исламские надписи и монументальные входы, которыми они снабдили многие уже существовавшие крепости, безусловно, были делом рук мусульман, а не греков. Оборонительные стены Коньи и Сиваса были исключением из правил: они были построены или полностью перестроены по приказу Кейкубада I. Сейчас от них не осталось и следа, поэтому наши знания о фортификационных сооружениях Сельджукидов в значительной степени основываются на той информации, которой мы располагаем, судя по сохранившимся остаткам военно-морского арсенала и наземных оборонительных сооружений в Алайе и, в меньшей степени, по дошедшим до наших дней небольшим участкам стен, с моря защищавших Синоп.

Рис. 20а. Кызыл Куле, то есть Красная башня, Алайе, 1224 г.

Рис. 20б. Планы пола и крыши Кызыл Куле, Алайе

Во время многочисленных войн сельджуки неоднократно имели возможность оценить прочность сирийских крепостей. Возможно, именно по этой причине Кейкубад I поставил во главе работ в Алайе и Синопе сирийского архитектора. Для того чтобы создать в Алайе новую линию обороны, потребовалось увеличить протяженность уже существовавших оборонительных сооружений и перестроить порт. Центральное место в новой системе фортификаций отводилось Кызыл Куле, то есть Красной башне, которая должна была одновременно и защищать верфь, и служить опорой для новых стен, поднимающихся с западной стороны горы, соединяющих ее вершину с существующей цитаделью и затем спускающихся к морю (рис. 20а, 20б). Эта замечательная восьмиугольная башня была возведена вокруг центрального пирса, ее верхняя часть служила резервуаром для воды. В башне было пять этажей: цокольный, первый, мезонин, верхний этаж с зубчатой стеной и терраса на плоской крыше. Пространство, окруженное новыми стенами, делилось на шесть зон. Самой главной и действительно уникальной особенностью этого плана был военный док или терсан, располагавшийся в южной части гавани. Для него в скале на глубину почти 80 метров был выдолблен тоннель шириной 97 метров. Тоннель состоял из пяти сводчатых галерей (рис. 9). Образующие эти галереи боковые арки имели характерную подковообразную форму, сводчатые потолки были выложены из кирпича, причем по центру потолка шло специальное заглубление для того, чтобы в тоннеле можно было спрятать или даже тайно строить довольно большие корабли. Фасад сооружения сделан из огромных глыб тесаного камня, тщательно обработанных и аккуратно сложенных; качество строительства было настолько высоким, что и в наши дни рыбаки Алайе используют эти галереи.

ПЛАНИРОВКА ГОРОДА

Возникшие в окрестностях нового порта поселения, такие, как новая Конья и города, основанные Кей-кубадом I в Кубадабаде на берегу озера Бейшехир и в Кубадийе около Кайсери, больше похожи на города Средней Азии, чем Малой. Они были достаточно просторными, постройки чередовались с рынками и цветниками, на улицах были сделаны водопровод, фонтаны и небольшие бассейны. Часто фонтаны, по форме напоминающие типичный дверной проем эпохи Сельджукидов, встраивали в стены с внешней стороны самых важных общественных зданий (рис. 21). Насущной необходимостью считались общественные бани, они имелись во всех городах в достаточном количестве. Как правило, бани состояли из двух отделений – мужского и женского. В отличие от римских в турецких банях эпохи Сельджукидов не делали бассейнов, в которые можно погрузиться целиком, – там вода к фонтану поступала постоянно по трубе или желобу, а из фонтана стекала в небольшой бассейн.

Рис. 21. Фонтан на внешней стороне здания медресе Сахибийе, Кайсери, 1267 г.

В маленьких городах, по крайней мере поначалу, базар устраивали в самом большом хане. Вполне возможно, что появившийся позднее бедестан, то есть центральная сводчатая галерея больших крытых базаров – та его часть, где сейчас обычно сосредоточены все ювелирные лавки, – приобрел свой нынешний вид именно под влиянием этой практики; по сути дела, он дает нам представление о том, во что превратился хан, когда рынок разросся настолько, что поглотил приютившего его когда-то хозяина.

КЕШК ХАЙДАР-БЕЯ

До наших дней сохранилось единственное феодальное поместье-манор периода Сельджукидов – это расположенный в пригороде Кайсери так называемый «кешк Хайдар-бея»[32] (1251). Идею создания поместья такого рода сельджуки, вполне вероятно, тоже где-то позаимствовали – то ли в Средней Азии, то ли в Месопотамии, ведь согдийские князья имели загородные замки уже начиная с VIII века, а у Омайядов в Аравии такие резиденции появились еще раньше (рис. 5, 22). В среднеазиатских замках, таких, как на горе Муг на Верхнем Заравшане, нижние части стен клали из тесаных каменных блоков, во внутренних помещениях потолки имели форму цилиндрического свода, окна были узкими, похожими на бойницы. Кешк Хайдар-бея полностью построен из обработанного камня. В торце прямоугольного в плане здания находится оборонительная башня, на нижнем этаже которой имеется небольшое помещение и изящная каменная лестница на дозорную площадку (рис. 22, 23). Остальные помещения здания одноэтажные, все комнаты расположены вокруг внутреннего дворика. Потолки в комнатах тоже сделаны в форме цилиндрического свода, а окна чуть шире бойниц, поэтому внутри прохладно, но слишком темно. Притолоки выходящих во дворик дверей и нижняя поверхность лестницы – это единственные места, которые имеют хоть какое-то декоративное убранство (рис. 24).

Рис. 22. Кешк Хайдар-бея, Кайсери, 1251 г.

Рис. 23. Каннелюры на нижней стороне каменной лестницы кешка Хайдар-бея

Рис. 24. Перемычка двери, ведущей в одно из помещений кешка Хайдар-бея

ДВОРЦЫ

За исключением усадьбы Хайдар-бея, не сохранилось ни одного здания эпохи Сельджукидов, которое могло бы пролить свет на то, как шел процесс адаптации ранних турок к городской жизни. Султаны начали строить дворцы только в XIII веке; некоторые из них располагались далеко от столицы, в местах с более благоприятным климатом, – дело в том, что одни дворцы выполняли функции зимних, а другие – летних резиденций.

Отдельные исследователи видят в этом отражение подспудного стремления сельджуков к сезонным миграциям, однако в тех случаях, когда все уже сказано и сделано, тюрки не склонны возвращаться к пройденному.

Рис. 25. План большого здания в Кубадабаде, 1235 г.

Рис. 26. План малого здания в Кубадабаде, 1235 г.

От нескольких дворцов, например от находившегося в Сивасе, сохранилось только название; местонахождение других, например в Алайе и Анталье, было установлено; построенные Кейкубадом между 1220-м и 1235 годами и названные им в свою честь дворцы в Кубадабаде и Кубадийе были недавно раскопаны. Несмотря на то что подробный отчет о результатах работы еще не опубликован, планы большой и малой резиденций в Кубадабаде свидетельствуют о том, что эти дворцы были прямоугольными в плане и что комнаты в них выходили во внутренний двор (рис. 25, 26).

КРЕПОСТЬ КОНЬИ

В Конье, как столице, без сомнения, было сосредоточено все самое лучшее и наиболее характерное для того времени. Очень жаль, что многое погибло там в современную эпоху. В 1830-х годах, когда Л. Лаборде посетил этот город, он сделал очень подробные рисунки крепости. Тридцать лет спустя Ч. Тексье тоже смог изучить как саму цитадель, так и внешние оборонительные стены; он обнаружил, что город в плане был прямоугольным с закругленными углами; что вдоль оборонительных стен на расстоянии чуть более 13 метров одна от другой стояли 108 мощных каменных башен, каждая размером 9,7 ? 7,9 м. Крепость находилась в центре города, она была построена вокруг небольшого холма, на котором стоит мечеть Ала ад-дина и где был возведен дворец. Исследовавший крепость в конце XIX века К. Хуарт обнаружил, что она имела форму пятиугольника и что среди сохранившихся на ней надписей была дата – 1214 год. Первую мечеть начал строить султан Масуд (1116–1156), а закончил Кылыч Арслан II, чей тюрбе – творение Юсуфа ибн Абдул Гаффара из Хокана – датируется 1188 годом (фото 3). В 1219 году Кейкавус I доверил перестройку этой мечети сирийскому архитектору Мухаммаду ибн Каулану из Дамаска, а тот в свою очередь подрядил производить работы Аяза Атабеки. В мавзолей именно при этой мечети, в которой покоятся останки восьми султанов-Сельджукидов, Кейкавус привез для перезахоронения тело отца после того, как Федор Ласкарис отдал дань уважения павшему врагу. Однако завершать строительство мечети в 1220 году выпало брату Кейкавуса Кейкубаду I, и в настоящее время мечеть носит его имя. Окончательный вариант плана этого здания очень похож на планы таких известных сооружений, как Большая мечеть Дамаска, мечеть Ибн Тулуна в Каире и одноименная в Кордове; кроме того, у этой мечети та же плоская крыша, что и у упомянутых более ранних сооружений.

Две башни внушительного вида, в которых находились два основных входа в крепость Коньи, были возведены на личные средства Кейкубада I в 1221 году; о щедрости султана свидетельствует надпись золотом над этими воротами. Он призывал местную знать последовать его примеру и взять под опеку другие башни; имена сделавших это он приказал написать на построенных за их счет участках крепостной стены. На построенных за его счет участках стены он выразил свое отношение к «Шахнаме» и скульптуре, повелев выбить на стене отрывки из книги в таких местах, где все могли бы их прочесть, а оба сооруженных на его средства входа декорировать различными скульптурными рельефами из камня. Некоторые скульптуры были выполнены эллинами, другие – византийцами. В их числе были рельефы на саркофагах с изображениями сцен пребывания Александра в Скиросе – в настоящее время они хранятся в музее скульптуры в Конье вместе с более чем двумя десятками фигур львов и несколькими изображениями орлов; многие из этих скульптур принадлежат сельджукам. Наибольший интерес представляют две пары крылатых гениев, или ангелов, которые установлены попарно над каждым входом. Часть скульптур сохранилась, но от стен и ворот не осталось ничего, а от дворцового комплекса, который занимал место от главных ворот почти до стены мечети Ала ад-дина, до нашего времени дошли лишь отдельные камни.

КЕШК

И все же при Ч. Тексье один павильон, известный под названием «Кешк», еще существовал. Землетрясение 1906 года разрушило большую часть этого здания. Тем не менее, когда вскоре после стихийного бедствия Ф. Сарре посетил Конью, с одной стороны Кешка еще оставался участок стены высотой около 15 метров и длиной примерно 10 метров. Судя по записям Ч. Тексье и Ф. Сарре, первоначально Кешк представлял собой двухэтажное здание; он был сложен из местного кирпича с примесью мела; кирпич клали на цемент, основой которого тоже был мел. На верхнем этаже Кешка в торце находился большой овальный зал с балконом, а по обеим боковым стенам – окна. После землетрясения уцелело по два окна с каждой стороны; окна были сделаны в декоративных аркадах, имеющих подковообразную форму, арка такой же формы обрамляла и дверной проем на балкон, на ней имелась надпись. Ф. Сарре относит эту надпись к правлению Кылыч Арслана и поэтому датирует Кешк 1246–1264 годами.

При Сарре потолок здания уже обрушился, а Тексье еще успел увидеть его и оценить тонкую красоту выполненной красками росписи, которая, судя по всему, напоминала фрески капеллы Палатино в Палермо. К тому времени, когда Сарре обследовал Кешк, балкон успел рухнуть, но подкосы, на которые он когда-то опирался, по-прежнему оставались на своих местах на высоте примерно 8 метров от земли. С внешней стороны подкосы были украшены ячеистыми сталактитообразными насечками, похожими на соты, кроме того, все еще были различимы следы росписи красками. От надписи над дверью балкона сохранились несколько когда-то составлявших ее синих и белых керамических плиток; на верхней части стен остались фрагменты лепнины – геометрических узоров и предметных изображений, а также несколько глазурованных керамических изразцов в форме звезды; внизу уцелели куски мраморной облицовки и скульптура льва в нише – как и встарь, охранявшая руины. Некоторые из этих фрагментов хранятся в музеях Коньи; глядя на них, трудно представить, что этот богато украшенный элегантный павильон был построен в те самые годы, когда бывшей империей Сельджукидов правили монголы и когда каждый из троих братьев, входивших в триумвират, официально созданный для того, чтобы править страной, на самом деле плел заговоры, стремясь взять всю власть в свои руки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.