12. Лысина

12. Лысина

Ставрополь праздновал двадцатую годовщину октябрьской революции. По обыкновению, как и каждый год до этого, празднование было казенно-унылым. С раннего утра партийные, комсомольские и профсоюзные загонщики сгоняли трудящихся на главную улицу города и распределяли между ними знамена, портреты вождей и плакаты. К десяти часам трудящиеся были согнаны и, после парада войск ставропольского гарнизона, началась "всенародная демонстрация".

Рабочие и служащие, по четверо в ряд, шагали мимо трибуны, занятой вождями краевого масштаба. Стоящие на ней по очереди выкрикивали приветствия вождям всесоюзного масштаба, без особенного, впрочем, энтузиазма. С еще меньшим энтузиазмом отвечали им демонстранты жидкими и неразборчивыми криками, чем-то вроде "ура" и "да здравствует". Слева от трибуны духовой оркестр беспрерывно и нудно играл "Интернационал". Дирижировал им преподаватель местного музыкального училища Илья Николаевич Ракитин.

Погода, хорошая с утра, к полудню испортилась. Подул леденящий северный ветер. Серое осеннее небо быстро затянулось тучами, из которых начали падать крупные хлопья снега.

Демонстранты мерзли и торопились домой. Они уже не шли, а пробегали мимо трибуны, дрожа от холода и похлопывая себя ладоньями по бокам и плечам. Еще больше мерзли музыканты, стоявшие на одном месте и дувшие в свои холодные трубы посиневшими губами. Хуже всех чувствовал себя их дирижер. Хлопья снега падали на его обнаженную, совершенно лысую голову и, растаяв на ней, сбегали ручейками по лицу и шее. Это было очень неприятно, вызывало дрожь во всем теле и мешало управлять оркестром. Терпеть эту пытку Ракитин смог не больше десяти минут. Когда струйки воды, пробравшись за воротник его старенького летнего пальто, потекли по спине, он, не переставая дирижировать, левой рукой вытащил из кармана мятую меховую шапку и нахлобучил ее на голову.

Парторг музыкального училища, укрывавшийся от ветра и снега под досчатой трибуной, подскочил к Илье Николаевичу и, тараща на него округленные испугом глаза, громко и тревожно зашептал:

— Что вы делаете? Во время исполнения "Интернационала" шапку надели. Скандал будет. Снимите сейчас же!

Илья Николаевич послушно снял шапку и, вздохнув, сунул ее в карман. Хлопья снега, как бы обрадовавшись этому, сразу облепили его лысину. Парторг оглянулся на трибуну и зашептал еще тревожней:

— Ох, там, кажется, заметили. Обратили внимание на ваш безобразный поступок. Ох, кажется, не избежать вам объяснений в НКВД, да и мне попадет…

Объяснения, которые предчувствовал парторг, состоялись в тот же вечер. В краевом управлении НКВД Ракитину, прежде всего, задали вопрос:

— Кто вам дал задание демонстративно надеть шапку при исполнении вами же государственного гимна?

Илья Николаевич возразил, прижимая обе руки к сердцу:

— Товарищи! Граждане! Никто. Я сам. Лысина у меня. Боялся простудиться. Снег же шел. Холодно же было. Поймите!

В ответ на его уверения и мольбы, следователь заявил:

— Мы отлично понимаем вашу вражескую вылазку, замаскированную лысиной. Не считайте нас мальчиками. Придется вам, вместе с вашей лысиной, сесть в тюрьму.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.