Глава 17. Несостоявшийся реванш Коминтерна в «афганском коридоре»
Глава 17. Несостоявшийся реванш Коминтерна в «афганском коридоре»
Подавление с советской помощью хостинского мятежа 1924–1925 гг. укрепило позиции Москвы в Афганистане. Под контролем красных военлетов оказались афганские ВВС. Пилотируемые ими самолеты совершали полеты близ границы с Индией. Аманулла-хан, нуждаясь в увеличении военных поставок из СССР, был вынужден сквозь пальцы смотреть на деятельность коминтерновских агентов в Афганистане. Столь благоприятная ситуация немедленно была использована Коминтерном для активизации антибританской деятельности среди пуштунских племен.
Следует отметить, что в 1925 г. вся работа КИ в Афганистане и Северной Индии направлялась из г. Баку, где в то время существовало множество различных «филиалов» этой международной коммунистической организации. К ним, в первую очередь, следует отнести пункт Отдела международной связи (ОМС){326} и «Совет пропаганды и действия народов Востока», а также различные организации иранских политэмигрантов{327}. Все они действовали под крышей ЦК компартии Азербайджана. Таким образом, в середине 20-х годов Баку был важным центром по руководству нелегальной деятельности Коминтерна на Востоке.
В январе 1925 г. бакинский «Совет пропаганды и действия народов Востока», выполняя директивы из Москвы, направил в Кабул специальную миссию из 3-х своих сотрудников (Касымова, Адамянца и Асланова){328} для реорганизации работы Коминтерна в Афганистане и Индии. Эти коминтерновцы имели задание выяснить обстановку в Афганистане и зоне пуштунских племен, чтобы создать там при финансовой помощи КИ подпольные группы. Кроме этого, «бакинским товарищам» поручалось составить смету и определить количество инструкторов, необходимых для формирования коммунистических ячеек в самом Афганистане{329}. Получив эти данные, английские власти в Индии поняли, что Коминтерн готовится к проведению новых подрывных акций в районе индо-афганской границы.
Действительно, в ИККИ в тот период шла подготовка к Пятому расширенному пленуму, на котором предстояло обсудить вопрос о создании в Индии «народной партии»{330}. Для «левака» М. Роя подобная организация должна была подготовить революцию в Индии. В связи с этим в ИККИ вновь вспомнили о пуштунских племенах «независимой» полосы СЗПП.
В начале 1925 г., по сведениям британской разведки, начальник восточного отдела Военной комиссии при ИККИ Б. Зайгель{331} подготовил план формирования пуштунских иррегулярных формирований в районе г. Кандагара. Вооружение для этих отрядов предполагалось доставить из СССР через афганские города Герат и Меймене. Дальнейшее распределение оружия и боеприпасов должно было обеспечить афганское военное министерство!{332}
Очевидно, что в Коминтерне надеялись заключить с Амануллой-ханом тайное соглашение об оказании помощи горцам «независимой» полосы. Ради достижения этой цели коминтерновское руководство готово было пойти на компромисс, так и не достигнутый с Амануллой в 1920–1921 гг.: советское оружие доставляется в Афганистан, правительство которого затем распределяет его среди приграничных племен.
«План Зайгеля» был одобрен коминтерновским руководством и согласован с Разведывательным управлением РККА. 16 марта 1925 г. Разведупр командировал в распоряжение КИ бывшего командира Отдельной интернациональной бригады им. Ленина «восточного товарища» Нуму Фазла, которому предстояло действовать под непосредственным руководством советского военного атташе в Кабуле И. Ринка{333}. Торговое представительство СССР в афганской столице было определено в качестве «крыши» для Нумы Фазла{334}. Статус сотрудника этого учреждения давал ему право на дипломатическую неприкосновенность, что, правда, для будущего организатора диверсионной деятельности в Северной Индии было довольно слабой гарантией личной безопасности.
По данным британской разведки, Нума Фазл внес свои предложения о военной деятельности КИ в Северо-Западной Индии. Его план предусматривал создание в «независимой» полосе СЗПП партизанских формирований для нападения на британские форты, армейские части, а также пуштунские племена, лояльные Англии. Эти «летучие отряды» при содействии присланных военных инструкторов должны были действовать согласованно.
Кроме пуштунских лашкаров, Нума Фазл считал возможным создать для диверсионной деятельности в Британской Индии «ударные» части из коммунистов, индийцев и «религиозных фанатиков», которых он хотел завербовать среди индийских эмигрантов в СССР, Иране, Афганистане, а также среди «революционного народа» Индии. В случае открытого военного конфликта Англии с СССР или Афганистаном эти «ударные» части должны были стать ядром для создания «революционной армии», штаб которой должен был находиться в Кабуле. Одним словом, Нума Фазл, хотя и в более скромных масштабах, предлагал реализовать план, разработанный Роем еще в 1920–1921 гг.
Меньший размах предстоящей антибританской деятельности предполагал и более скромное финансирование. М. Рой просил для создания своей «революционной армии» миллионы золотых рублей, а Нума Фазл ограничился 50 тыс. фунтов стерлингов. После всех согласований в Коминтерне эта сумма была уменьшена до 35 тыс. фунтов{335}.
При общей схожести с «планом Роя» схема нелегальной деятельности Коминтерна в зоне пуштунских племен в 1925 г. имела одно принципиальное отличие: М. Рой в 1920–1921 гг. хотел немедленно и открыто совершить «революцию» в Индии, а Нума Фазл по заданию КИ и Разведупра действовал тайно, создавая диверсионную сеть в тылу британских войск в Индии на случай возможной войны с Великобританией.
Его план вполне укладывался в рамки постановления Политбюро ЦК РКП(б) об активной разведке, принятого 25 февраля 1925 г. В этот день, после принятия решения о создании в Иране народно-революционной партии, Политбюро утвердило пункт № 26 о приостановке диверсионных акций (активной разведки) в сопредельных с СССР странах. Это постановление прежде всего касалось Польши, но в нем затрагивались и общие вопросы работы Разведупра с повстанческими отрядами в зарубежных странах. Так, в этом документе говорилось: «Вместо активной разведки в настоящем виде для чисто военных целей СССР должны быть организованы в соседних государствах самым конспиративным образом особые пункты для обследования и изучения военных объектов, установления связи с нужными людьми, заготовки материалов и проч., т. е. для подготовки к деструктивной работе (диверсиям и саботажу. — Ю. Т.) во время войны в тылу противника. Таким образом, пункты имеют характер информационный и подготовительный, с тем, однако, чтобы в соответствующие моменты могли развернуться в боевые»{336}. Конечно, перед его «откомандированием» в Коминтерн Нума Фазл получил от своего руководства в Разведупре инструкции в подобном духе, а далее, насколько смог, адаптировал их к условиям в зоне пуштунских племен.
Обсуждение «плана Зайгеля — Фазла» прошло в ходе работы Пятого пленума ИККИ в Москве. Помощь вооруженной борьбы приграничных пуштунских племен, как способ содействия освободительному движению в Индии, была одобрена руководством Коминтерна. 23 апреля на совместном заседании сотрудников Колониального бюро и членов Президиума ИККИ было принято решение «поддержать национальное движение среди племен, населяющих так называемую нейтральную зону (между Афганистаном и Индией. — Ю. Т.) и обратиться к НКИД для выработки совместной программы действий в «афганском коридоре»{337}.
Член Президиума и секретарь ИККИ Д. Мануильский направил заместителю наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинову письмо, в котором сформулировал основные направления сотрудничества НКИД и Коминтерна в Афганистане. Во-первых, Афганистан предполагалось использовать в качестве базы для «управления и поддержки национально-освободительного движения в Индии». Во-вторых, КИ предлагал договориться с Афганистаном о признании независимости «племен нейтральной территории между Афганистаном и северо-западной частью Британской Индии и Белуджистана».
Последний пункт свидетельствует, что руководство Коминтерна вновь предлагало советскому правительству опасную авантюру в Центральной Азии, ничуть не боясь военного столкновения между СССР и Великобританией. Признать независимость стратегически важной территории, которая фактически входила в состав Британской империи?! Подобный ход был вполне в духе тогдашнего руководителя Коминтерна Г. Зиновьева, считавшего новую войну катализатором революций{338}.
Решительный протест Чичерина, которому в течение 1925 г. бдительно приходилось следить за действиями КИ и ОГПУ в Афганистане, сорвал реализацию коминтерновского плана в «афганском коридоре». Однако Г. Зиновьев все же смог добиться от Политбюро, чтобы НКИД провело с афганским правительством переговоры о снабжении пуштунских племен «независимой» полосы вооружением и боеприпасами{339}.
В мае 1925 г. Нума Фазл уже был в Ташкенте, где он получил сообщение, что в Москве его план подрывной деятельности в «независимой» полосе Британской Индии не принят, как крайне рискованный и дорогостоящий{340}. Его самого вместо Кабула направили служить в советское консульство в Кашгаре.
Начало революции 1925–1927 гг. в Китае оказало огромное влияние на всю политику Коминтерна на Востоке. События в этой стране позволили Зиновьеву и его окружению вновь попытаться осуществить авантюрные планы по расширению военно-конспиративной деятельности КИ в странах Азии. Уже в начале июня 1925 г. ИККИ приступил к подготовке в Баку секретной конференции, на которой предстояло обсудить проблему «военных конфликтов между восточными нациями и европейско-американским империализмом»{341}.
По данным британской разведки, на этой конференции планировалось возродить политику экспорта революции в страны Востока. К примеру, кроме «китайского вопроса», в план работы бакинской конференции был включен пункт о создании постоянного военного отдела при «Совете пропаганды и действия народов Востока» с целью руководства «гражданскими войнами» в колониальных странах и подготовки «кадров революционных бойцов из колониальных и восточных элементов». В сферу деятельности этого отдела должны были войти Китай, Индия, Афганистан, Иран и Турция.
Особо следует отметить тот факт, что в рабочей программе конференции в пункте о расширении разведывательной деятельности Коминтерна в государственных и военных структурах указанных восточных стран Афганистану отводилось первое место, а Индии — третье{342}. Таким образом, можно согласиться с британскими аналитиками из Интеллидженс сервис, которые сделали вывод, что Коминтерн в 1925 г. пытался вернуться к политике 1920 г., важной составляющей частью которой была борьба за «афганский коридор» для подготовки вооруженного восстания в Индии.
1 июля 1925 г. в условиях строжайшей конспирации конференция КИ начала в Баку свою работу. Для обсуждения дальнейшей политики на Востоке в столицу Азербайджана прибыли не только представители ИККИ, но и члены Политбюро ВКП(б) и руководящие сотрудники НКИД. Восточные страны представляли, по сведениям английского агента в Баку, второстепенные лица. Все делегаты бакинской конференции были зарегистрированы под псевдонимами. Разумеется, этот способ конспирации не смог скрыть присутствия Зиновьева, но затруднил работу английской ИПИ по выявлению настоящих имен представителей от Афганистана и Индии{343}.
В русле принятых на бакинской конференции решений «Совет пропаганды и действия народов Востока» осенью 1925 г. предпринял меры для расширения коминтерновской агентуры в Афганистане. Так, в середине сентября 1925 г. в Кабул прибыли 9 инструкторов (по пропаганде, связи и т. д). По сведениям ИПИ, они имели задание развернуть в Кабуле вербовку индийцев и мусульман, чтобы затем использовать их качестве агитаторов и курьеров в Индии. Бакинские инструкторы должны были также создать надежные каналы связи между Кабулом и этой страной для переправки денег и пропагандистской литературы.
Параллельно с решением этой задачи кабульский центр Коминтерна усилил военно-конспиративную деятельность в зоне пуштунских племен. ИПИ из перехваченной переписки между этим центром и «Советом пропаганды и действия народов Востока» было известно, что ответственный за эту сферу нелегальной деятельности в Афганистане некто Лобода получил через советское полпредство в Кабуле крупную сумму денег наличными. Чтобы ускорить доставку оружия в Британскую Индию, он создал 3 «окна» на индо-афганской границе и хотел купить оружие внутри Афганистана.
Для создания разветвленной нелегальной сети КИ в «афганском коридоре» бакинский «Совет» в конце сентября направил в Кабул еще 10 своих инструкторов. Из них кадровый офицер Лопотухин отвечал за создание военных групп, Ишханов — за транспортировку, а Абалмек-хан — за связь с Индией. Необходимо отметить, что Лопотухин прибыл в Кабул с дипломатическим паспортом.
Расширение деятельности кабульского центра «Совета» тормозилось отсутствием надежных, в первую очередь британских, документов для коминтерновских агентов. В связи с этим из Баку в афганскую столицу было переведено 100 тыс. рублей для покупки подлинных афганских паспортов{344}. Всего коминтерновский центр в Кабуле получил к концу 1925 г. для расширения нелегальной деятельности в Афганистане и Индии 500 тыс. рублей золотом! Расходы Ф. Раскольникова, когда он был полпредом СССР и представителем Коминтерна в Кабуле, были значительно меньше.
Столь крупные затраты потребовались Коминтерну для создания в Центральной Азии невиданной ранее по своим масштабам подпольной сети от Туркестана до Северной Индии. В октябре 1925 г. в Баку после всех согласований был утвержден план, определивший главные задачи деятельности КИ в этом направлении. В важнейших населенных пунктах Бухары, Ирана, Афганистана и Северной Индии планировалось создать подпольные коммунистические группы. Так, только в Афганистане нелегальные ячейки намечалось организовать в Баламургабе, Меймене, Балхе, Мазари-Шарифе, Ташкургане, Герате, Джелалабаде, Кунаре и еще в ряде городов. Агентура в Афганистане должна была обеспечить связь КИ с явками в Пешаваре, Аттоке, Равалпинди и Лахоре{345}. Одним словом, «афганский коридор» вновь хотели открыть для переброски в Индию оружия, пропагандистской литературы и агентов Коминтерна. Одновременно в Центральной Азии создавалась разведывательная сеть, обеспечивающая сбор информации по Афганистану и Индии, а также осуществлявшая антибританские акции в этом регионе.
Важной составной частью нелегальной деятельности Коминтерна и советской разведки в Кабуле было сотрудничество с националистической сикхской партией «Гадр», которая еще в годы Первой мировой войны пыталась с помощью Германии организовать вооруженное восстание в Индии. Для этой известной и сильной сикхской организации Афганистан давно уже стал базой для революционной работы против англичан.
Еще летом 1923 г. в Кабул прибыли генеральный секретарь «Гадра» Санток Сингх и ее президент Раттан Сингх, которые в 1922 г. были делегатами IV конгресса КИ в Москве. Сразу из Москвы они уехали в афганскую столицу для организации революционного движения в Пенджабе. С этой целью в 1924 г. Раттан Сингх объехал многие районы Индии и благополучно вернулся в Афганистан, хотя британская разведка устроила на лидера «Гадра» настоящую охоту{346}.
Гадровцы были умелыми конспираторами, обладали большим опытом работы в подполье и имели разветвленную организацию не только в Индии, но и в США, Канаде, странах Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. В связи с этим Коминтерн охотно пошел на сотрудничество с партией «Гадр», которой была оказана финансовая помощь, а вскоре ее приняли и в члены КИ.
Однако у гадровцев, по мнению советской стороны, было два существенных недостатка. Во-первых, Раттан Сингх и Санток Сингх, прибыв в Кабул, сразу же потребовали «не столько денег, сколько оружия, ибо их главной идеей оставалось по-прежнему вооруженное восстание (в Пенджабе. — Ю. Т.)»{347}. Подобные действия в Москве считали преждевременными, и сотрудники советского полпредства в Кабуле с трудом, но все же переубедили сикхов. Во-вторых, гадровцы первоначально отказались сотрудничать с советской разведкой. В одном из документов НКИД указывалось: «В острые моменты внутриафганской политики (хостинский мятеж. — Ю. Т.) делались попытки использовать кабульских гадровцев и их связи для информационной работы в Афганистане, но от этого они всячески уклонялись. Если добавить к этому несколько мелких услуг, которые гадровцы нам оказали (по доставке книг, карт из Индии), этим можно исчерпать информацию о нашей связи с гадровцами в Кабуле. (Был также план связать последних с нашими Памирами для использования их в области военно-разведочной работы.)»{348}
Несмотря на сложности в начале сотрудничества, именно партия «Гадр» в 20—30-х гг. создала и контролировала коминтерновские каналы связи в «афганском коридоре». Когда очередная авантюра Г. Зиновьева в Афганистане и Индии провалилась, гадровцы по заданию Коминтерна даже взяли на себя работу среди племен «независимой» полосы Британской Индии. Им же принадлежит заслуга в создании коммунистической группы «Кирти» («Рабочий») в Пенджабе. Со временем гадровцы установили и тесный контакт с советскими спецслужбами. Необходимо отметить, что все это они сделали ради одной святой цели — освобождения Индии от британского господства.
Подводя итоги деятельности Коминтерна в Афганистане и Индии в 1925 г., следует отметить, что Коминтерн попытался вновь напрямик прорваться в Индию. В качестве катализатора освободительного движения в этой стране опять было решено использовать повстанческое движение пуштунских племен СЗПП. Коминтерн в сотрудничестве с советской разведкой еще раз попытался создать в Афганистане разветвленную агентурную сеть. Каковы были результаты этих усилий в последние годы правления Амануллы, в настоящее время определить еще нельзя. Однако тот факт, что британская разведка смогла раскрыть в деталях планы Коминтерна в Афганистане и Северо-Западной Индии, позволяет современному историку смело предположить, что Англия смогла в тот момент нейтрализовать коммунистическую деятельность в этом регионе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.