Параграф XLV Формирование и применение кавалерии

Параграф XLV

Формирование и применение кавалерии

Использование полководцем своей кавалерии зависит, конечно, в некоторой степени от ее численного состава (по сравнению со всей армией), а также от ее качества. Даже кавалерия весьма скромных способностей может быть управляема таким образом, чтобы добиться весьма значительных результатов, если ее задействовать в подходящий момент.

Численное соотношение кавалерии к пехоте в различных армиях может быть самым различным. Оно зависит от природных наклонностей наций, в которых народ в большей или меньшей степени пригоден для того, чтобы сделать из него хороших солдат. Количество и качество лошадей также иногда имеет к этому отношение. В революционных войнах французская кавалерия, хотя и была плохо организована и сильно уступала австрийцам, совершала чудеса. В 1796 году я видел то, что высокопарно называлось «кавалерийским резервом рейнской армии», – слабую бригаду, едва насчитывавшую пятьсот всадников! Десять лет спустя я увидел тот же резерв, состоявший из пятнадцати или даже двадцати тысяч всадников, настолько изменились идеи и средства.

В качестве общего правила может быть выведено, что армия на открытой местности должна иметь кавалерию в количестве до одной шестой ее общей численности; в горных местностях будет достаточно и одной десятой.

Главная ценность кавалерии исходит из ее скорости и легкости движений. К этим характеристикам может быть добавлена ее стремительность, но мы должны быть осторожны, дабы не злоупотреблять этим последним качеством.

Каким бы ни было важным ее значение в совокупности операций в войне, кавалерия никогда не сможет оборонять позицию без поддержки пехоты. Ее главная задача состоит в том, чтобы расчистить путь к завоеванию победы или сделать ее полной взятием пленных и трофеев, преследованием противника, быстрым оказанием поддержки на угрожаемом участке, уничтожением пехоты в ее нарушенных порядках, прикрытием отходов пехоты и артиллерии. Армия, которой недостает кавалерии, редко добивается уверенной победы и сталкивается с большими трудностями при отходе.

Удачно выбранные время и способ ввода в бой кавалерии зависят от идей главнокомандующего, плана сражения, движений противника и от тысяч других обстоятельств, которые все здесь невозможно упомянуть. Коснусь только принципиальных вещей, на которые следует обратить внимание при использовании кавалерии.

Все согласны с тем, что в попытке общей атаки кавалерии против хорошо организованной линии нельзя особенно надеяться на успех, если такая атака не будет поддержана пехотой и артиллерией. При Ватерлоо в 1815 году французы дорого заплатили, нарушив это правило, а кавалерия Фридриха II Великого преуспела не больше у Кунерсдорфа в 1759 году. Командующий иногда может чувствовать себя обязанным бросить свою кавалерию вперед одну, но в целом наилучшее время для атаки на линию вражеской пехоты – когда она уже вступила в бой с вашей пехотой. Битвы при Маренго, Прейсиш-Эйлау, Бородине и некоторые другие это доказывают.

Есть один случай, в котором кавалерия имеет решительное превосходство над пехотой, – это когда дождь или снег выводят из строя оружие последней и она не может вести огонь. Корпус Ожеро столкнулся с этим, на свою беду, у Прейсиш-Эйлау, и то же самое произошло с австрийцами у Дрездена.

Пехота, которая потрясена огнем артиллерии или каким-либо другим образом, может быть успешно атакована. Весьма примечательная атака такого рода была проведена прусской кавалерией у Гогенфридберга (Хоенфридберга) в 1745 году. Атака конницей каре хорошей пехоты, выстроенной в правильном порядке, не может быть успешной.

Общая атака кавалерии проводится, чтобы захватить артиллерийские батареи и позволить пехоте с большей легкостью занять позицию, но пехота тогда должна быть под рукой, чтобы вовремя поддержать кавалерию. Дело в том, что атака такого характера имеет лишь временный эффект, из которого следует извлечь выгоду, прежде чем противник сможет контратаковать разрозненную кавалерию. Великолепная атака французов в направлении населенного пункта Госс (Гюльденгосс) в битве под Лейпцигом 15 октября является прекрасным примером такого рода. Те атаки, которые выполнялись под Ватерлоо с той же целью, достойны восхищения, но они окончились неудачей, потому что не были поддержаны пехотой. Дерзкое выступление слабой кавалерии Нея против артиллерии принца Гогенлоэ у Йены (1807) является примером того, что может быть сделано при таких обстоятельствах.

Общие атаки также совершаются и против кавалерии противника, с целью вытеснить ее с поля боя и вернуться, чтобы без помех действовать против его пехоты.

Кавалерия может быть с успехом брошена против фланга или тыла линии фронта противника в тот момент, когда он атакован с фронта пехотой. Если атака будет отбита, кавалерия может галопом вернуться к армии, а в случае удачи она может нанести серьезный урон неприятельской армии. Попытки проводить подобную операцию редки, но я не вижу причины, почему они не могут быть весьма удачными, – потому что хорошо руководимый кавалерийский эскадрон не может быть отрезан, даже если зайдет в тыл противника. Это задача, для которой особенно хорошо подходит легкая кавалерия.

В обороне кавалерия может также действовать очень результативно стремительными наскоками на соединение противника, которое наступает на полосу обороны, и либо прорвало ее, либо готово сделать это. Конница может восстановить потерянные преимущества, изменить положение дел и привести к разгрому противника, упоенного своим успехом и из-за этого дезорганизованного. Это было доказано у Прейсиш-Эйлау, где русские предприняли отличную атаку, и у Ватерлоо английской кавалерией. Специальная кавалерия армейского корпуса может атаковать либо в подходящий момент, чтобы взаимодействовать с пехотой в комбинированной атаке, либо воспользоваться позиционным преимуществом, полученным из-за ошибочного маневра противника, либо завершить его разгром, оказывая натиск при его отступлении.

Нелегкое дело определить наилучший способ атаки, поскольку он зависит от видимого объекта и других обстоятельств. Есть всего четыре способа атаки: в колоннах, строем рысью, строем галопом и разомкнутым строем. Все они могут быть с успехом применены. В атаках строем очень эффективна пика; в ближнем бою сабля намного лучше: отсюда возникла идея использования пик в первой шеренге, что обеспечивает первый удар конницы, а саблю во второй шеренге, что завершает столкновение (обычно в индивидуальных боях). Стрельба из пистолета применяется очень редко, разве что у сторожевых охранений или когда легкая кавалерия хочет раздразнить пехоту и вызвать ее огонь до атаки. Я не знаю, насколько хороши карабины (у драгун. – Ред.), поскольку вооруженный ими кавалерийский отряд должен останавливаться, чтобы стрелять более или менее метко, а тогда кавалеристы оказываются в условиях благоприятных для атаки противника. Немного найдется метких стрелков, которые могут сколько-нибудь точно вести огонь из ружья верхом на лошади на полном скаку.

Я только что сказал, что все способы атаки могут быть в равной степени хороши. Однако не следует это понимать так, что стремительность всегда дает преимущество в ударе кавалерии по кавалерии, быстрая рысь, напротив, кажется мне наилучшим темпом для атак в строю, потому что в этом случае все зависит от слаженности и правильного порядка в движении, а этого нельзя добиться в атаках быстрым галопом. Галоп подходит против артиллерии, когда важно овладеть территорией как можно быстрее. Подобным же образом, если кавалерия вооружена саблями, она может начать идти галопом за двести ярдов от линии противника, если он твердо удерживает позицию, чтобы встретить атаку. Но, если кавалерия вооружена пиками, быстрая рысь будет подходящим темпом, поскольку преимущество применения этого оружия при атаке в сохранении стройного порядка; в свалке пика почти бесполезна.

Если противник наступает быстрой рысью, не представляется благоразумным идти галопом ему навстречу, потому что у стороны, скачущей галопом, возникает сильное смешение рядов, в то время как у стороны, идущей рысью, этого не будет. Единственное преимущество галопа в его очевидной смелости и моральном воздействии, который он оказывает, но при правильной оценке этих факторов противником резонно ожидать, что его стойкий и плотный сомкнутый строй одержит победу над отрядом всадников, скачущих беспорядочным галопом.

В своих атаках против пехоты турки и мамлюки демонстрировали незначительное преимущество исключительно за счет стремительности. Ни одна кавалерия не прорвется там, где этого не сделают уланы или кирасиры, скачущие рысью. Только когда ряды пехоты сильно смешались или она плохо поддерживает слаженный огонь, есть преимущество в стремительном галопе над стабильной рысью. Чтобы прорваться через хорошо организованные каре, требуются орудия и уланы или, что еще лучше, кирасиры, вооруженные пиками. Для атак разомкнутым строем нет лучшего примера для подражания, чем действия турок и казаков.

Какой бы способ атаки ни был выбран, для лучшего использования кавалерии необходимо бросить несколько эскадронов в подходящий момент на фланги линии противника, которая одновременно атакуется с фронта. Для того чтобы этот маневр можно было выполнить успешно, особенно в атаках кавалерии против кавалерии, он должен быть выполнен в тот самый момент, когда ряды атакующих и обороняющихся пришли в столкновение, потому что минутой раньше или минутой позже нужный эффект может быть потерян. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы командир кавалерии имел наметанный глаз, умел дать верную оценку и обладал хладнокровием.

Немало велось дискуссий о подходящем порядке вооружения и организации кавалерии. Пика – наилучшее оружие для использования в наступлении, когда отряд всадников атакует строем, потому что пики позволяют наносить удар по противнику, которому всадников, вооруженных ими, не достать. Но очень хорошая идея – иметь вторую шеренгу или резерв, вооруженный саблями, которыми гораздо легче сражаться, чем пиками, в ближнем бою, когда шеренги ломаются. Пожалуй, было бы лучше все-таки поддерживать атаку улан отрядом гусар, которые могут последовать за этой атакой, прорвать линию фронта противника и завершить победу.

Кирасы – наилучшее защитное вооружение. Пика и кираса из двойной толстой кожи кажутся мне наилучшим вооружением для легкой кавалерии, сабля и стальная кираса – наилучшее вооружение для тяжелой кавалерии. Некоторые опытные военные склонны вооружать пиками даже кирасир, полагая, что такая кавалерия, очень похожая на тяжеловооруженных всадников прежних времен, сметет все на своем пути. Пика, конечно, подойдет им лучше, чем ружье; я не знаю, почему бы им не иметь пики подобные тем, что есть у легкой кавалерии.

Мнения всегда будут разделяться, как и в отношении тех «земноводных», которых называют драгунами. Конечно, есть преимущество в том, чтобы иметь несколько батальонов конной пехоты, которая может опередить противника в узком проходе, оборонять его при отходе или прочесать лес, но составить кавалерию из пехотинцев или подготовить солдата, одинаково хорошо воюющего как верхом, так и спешившись, очень трудно. Это можно было бы считать само собой разумеющимся на примере судьбы французских драгун, когда они сражались спешившись, если бы не было видно, что турецкая кавалерия сражалась почти так же хорошо спешившись, как и верхом. Уже отмечалось, что самые большие неудобства, возникающие в результате использования драгун, заключаются в необходимости в какой-то момент заставить их поверить, что пехотные каре не могут сопротивляться их атакам, а в следующий момент, что пехотинец, вооруженный ружьем, превосходит любого всадника мира. В этом аргументе больше убедительности, чем настоящей весомости. Вместо того чтобы пытаться заставить людей поверить таким противоречивым утверждениям, было бы гораздо разумнее сказать им, что если бравая кавалерия может сломать пехотное каре, то бравые пехотинцы такую атаку выдержат. Им следует сказать, что победа не всегда зависит от превосходства в оружии, а от тысяч других вещей; что храбрость войск, присутствие духа командиров, своевременность маневра, эффективность артиллерийского и ружейного огня, даже дождь и грязь становились причинами отражения атак или побед. Наконец, им можно сказать, что смелый человек, будь он в пешем строю или на коне, всегда будет превосходить труса. Если внушать эти истины драгунам, они поверят в свое превосходство над противником, сражаются ли они спешившись или верхом. Так обстоит дело с турками и черкесами, конница которых часто спешивалась, чтобы сражаться в пешем строю в лесу или за прикрытием, с мушкетом в руке, подобно пехотинцам.

Однако нужны прекрасная военная техника и отличные командиры, чтобы подвести солдат к такому совершенному пониманию своих обязанностей.

Убежденность в том, что смелые люди могут совершить многое, будь они в пешем строю или верхом, несомненно, подвигла русского императора Николая I на то, чтобы собрать большое число драгун в единый четырнадцати-или пятнадцатитысячный корпус. В то же время он не принял во внимание неудачный эксперимент Наполеона с французскими драгунами, и его не удержало опасение того, что так часто не хватало полка из этих войск в каком-то определенном месте. Вероятно, приказ об этой концентрации был дан с целью придания единообразия инструкциям для солдат в выполнении ими их обязанностей, как в пешем строю, так и верхом. В войне же драгуны, видимо, должны быть распределены по различным крупным дивизиям армии. Однако нельзя отрицать, что огромные преимущества может в результате получить полководец, который способен быстро подтянуть к решающему пункту десять тысяч всадников и ввести их в бой в качестве пехоты. Таким образом, очевидно, что способы концентрации и распределения имеют как свои преимущества, так и недостатки. Золотой серединой между крайностями было бы придание сильного полка каждому флангу армии и авангарду (или арьергарду при отходе), а затем объединение оставшихся сил этого рода войск в дивизии или корпуса.

Все, что было сказано относительно построений пехоты, применимо и к кавалерии, с учетом следующих видоизменений:

1. Линии, развернутые в шахматном порядке или по эшелонам, гораздо лучше для кавалерии, чем сплошные линии; в то время, как в пехотных линиях, выстроенных в шахматном порядке, есть слишком много разрывов и они окажутся под угрозой, если кавалерии удастся прорваться и зайти батальонам во фланг. От шахматного порядка пехота получает преимущества только в подготовительных передвижениях перед сближением с противником или же для линий колонн, которые могут обороняться от кавалерии в любом направлении. Будут ли использоваться линии в шахматном порядке или сплошными линиями, дистанция между ними должна быть достаточной на случай, если одна будет оттеснена и приведена в замешательство, чтобы другие не разделили ее участь. Хорошо обратить внимание на то, что в линиях шахматного порядка дистанция может быть меньшей, чем для сплошных линий. Во всяком случае, вторая линия не должна быть сплошной. Она должна быть образована колоннами дивизионов, или, по крайней мере, должны быть оставлены промежутки (по линии) из двух эскадронов, которые могут быть в колоннах на фланге каждого полка для облегчения прохода через выстроенные войска.

2. Когда применяется порядок атакующих колонн с удвоением в центре, кавалерии следует быть организованной в полки, а пехоте только в батальоны. В полках должно быть по шесть эскадронов – с тем, чтобы при удвоении в центре в дивизии могло быть три из них. Если есть только четыре эскадрона, может быть всего лишь две линии.

3. Кавалерийская атакующая колонна никогда не должна быть выстроена одной сплошной массой, как пехотная колонна, но всегда должна быть дистанция в целый эскадрон или в пол-эскадрона, чтобы у каждой колонны было пространство для ухода или самостоятельной атаки. Эта дистанция будет довольно велика лишь для ведущих бой войск. Когда они на отдыхе за боевым расположением, их ряды могут быть сомкнуты для того, чтобы занимать меньше места и уменьшить пространство, которое нужно будет преодолеть при вводе в бой. Их сомкнутые колонны, конечно, должны быть вне радиуса действия артиллерии противника.

4. Поскольку фланговая атака гораздо более понятна в кавалерии, чем в сражении пехоты с пехотой, несколько эскадронов следует выстроить в эшелоны по взводам на флангах линии кавалерии. Она может быть выстроена вправо или влево, чтобы встретить противника на каждом из этих направлений.

5. По той же причине важно бросить несколько эскадронов против флангов линии кавалерии противника, которая атакована с фронта. Нерегулярная кавалерия с этой целью почти так же хороша, как и регулярная кавалерия, а может быть, даже и лучше.

6. Так же важно, особенно в кавалерии, чтобы главнокомандующий увеличил скорее глубину, чем растянутость построения. Например, в развернутой дивизии из двух бригад не будет хорошим планом выстроиться одной бригаде в одной линии позади другой, но у каждой бригады должен быть один полк в первой линии и один во второй. Каждое формирование в линии будет, таким образом, иметь свой собственный необходимый резерв позади нее – преимущество, которым не следует пренебрегать, потому что в атаке события следуют одно за другим с такой быстротой, что для полководца невозможно контролировать развернутые полки.

Принимая эту организацию, каждый бригадный генерал сможет иметь в своем распоряжении свой собственный резерв, и было бы также неплохо иметь общий резерв для всей дивизии. Это соображение наводит меня на мысль, что пять полков могут составить хорошую дивизию. Тогда атака может вестись развернутым строем бригадами из двух полков, пятый полк выступает в качестве общего резерва позади центра. Или три полка могут образовать развернутый строй, а еще два полка могут быть выстроены колоннами, по одной за каждым флангом. Или может быть предпочтительнее использовать смешанный порядок – при развертывании двух полков и оставляя другие в колоннах. Это хорошая организация, потому что три полка, выстроенные в колоннах по дивизиям за центром и флангами линии фронта, прикрывают эти пункты и могут с легкостью пересечь эту линию, если наступление будет отбито (рис. 38).

КАВАЛЕРИЙСКАЯ ДИВИЗИЯ ИЗ ПЯТИ ПОЛКОВ

Рис. 38

7. Два важных момента считаются в целом упорядоченными на все случаи столкновений кавалерии с кавалерией. Один состоит в том, что первая линия должна рано или поздно быть отбита, потому что даже при предположении, что первая атака будет полностью успешной, всегда есть вероятность того, что противник введет в бой свежие эскадроны, а первая линия будет вынуждена по всей длине отступить за вторую линию. Другой момент состоит в том, что при равно хороших войсках и командирах с обеих сторон победа останется за стороной, имеющей в резерве последние эскадроны, готовые быть брошенными на фланг линии противника, в то время как его фронт также задействован.

Внимание к этим факторам приводит нас к верному заключению о том, каким должен быть оптимальный способ построения большой массы кавалерии для сражения.

Какой бы ни был принят порядок, следует позаботиться о том, чтобы избегать развертывания крупных кавалерийских корпусов в сплошные линии, потому что выстроенная таким образом масса неуправляема. И если атака первой линии будет неожиданно отбита, а с карьера будет отбита и вторая атака, то при этом нет возможности нанести удар. Это было продемонстрировано неоднократно. Возьмите в качестве примера атаку, предпринятую Нансути в полковых колоннах против прусской кавалерии, развернутой перед Шато-Тьерри (февраль 1814 года).

Выступая против построения кавалерии в более чем две линии, я никогда не предполагал исключать использование нескольких линий в шахматном порядке, или эшелонами, или резервов, выстроенных в колонны. Я только имел в виду, что, когда кавалерия, предполагающая предпринять атаку, выстроена в линии одна за другой, вся масса будет приведена в замешательство, как только первая линия будет разбита и отвернет[43].

Для кавалерии в еще в большей мере, чем для пехоты, очень важен моральный дух. Острый глаз и хладнокровие командира, а также смекалка и храбрость солдата, будь то в столкновении или в сосредоточении, скорее будут средствами обеспечения победы, чем принятие того или иного построения. Однако, если принято хорошее построение и есть также вышеупомянутые преимущества, победа будет более реальной и ничто не сможет оправдать неудачное построение.

История войн между 1812 и 1815 годами возобновила старые споры по вопросу, будет ли регулярная кавалерия в конечном счете превосходить нерегулярную кавалерию, которая избегает всех серьезных столкновений, будет отступать со скоростью парфян и возвращаться на поле боя с той же скоростью, изматывая противника непрерывными стычками. Ллойд решил, что это не так, и несколько подвигов казаков, когда они вступали в бой с блестящей французской кавалерией, похоже, подтверждают его мнение. (Когда я говорю о блестящей французской кавалерии, я имею в виду ее отчаянную храбрость, а не безупречность действий, потому что она не может сравниться с русской или германской кавалерией ни в искусстве верховой езды, ни в организации, ни в уходе за лошадьми.) Нам ни в коем случае не следует делать вывод, что отряд легкой кавалерии, развернутый подобно стрелкам в цепи, может действовать столь же успешно, как казаки или другая нерегулярная кавалерия. Очевидно, что последние привыкли двигаться беспорядочной массой (знаменитая казачья лава. – Ред.), в то же время все они и каждый в отдельности неуклонно устремляются к общей цели. Самые опытные гусары никогда не смогут действовать в такой манере, которая инстинктивно присуща казакам, черкесам и туркам.

Опыт показывает, что атаки отрядов нерегулярной конницы могут привести к разгрому лучшей кавалерии частичными наскоками, но он также демонстрирует, что в обычных сражениях на нерегулярную конницу нельзя положиться в том, от чего может зависеть судьба войны. Такие атаки являются ценными дополнениями к атаке кавалерии в строю, но сами по себе они не приведут к решающим результатам.

Из вышесказанного мы узнали, что всегда лучше придать кавалерии организацию регулярных войск и снабдить всадников длинным холодным оружием, не пренебрегая, однако, стрелковым, и т. п. Ведь нерегулярная кавалерия вооружена и пистолетами, и пиками, и саблями.

Какая бы ни была принята система организации, несомненно, что многочисленная кавалерия, как регулярная, так и нерегулярная, должна иметь огромное влияние в придании событиям войны нужного направления. Она может вносить смятение в отдаленной части страны неприятеля, она может уничтожать его колонны, она может окружать его армию, подвергать большой опасности его коммуникации и нарушить согласованность его операций. Одним словом, применение конницы дает почти такие же результаты, как подъем на борьбу народных масс, что создает проблемы на фронте, флангах и в тылу армии, оставляя полководца в состоянии полной неопределенности в своих расчетах.

Следовательно, хорошей будет любая система организации, которая обеспечивает огромное увеличение кавалерии во время войны за счет привлечения ополчения, потому что из ополчения можно подготовить много хороших регулярных эскадронов отличных партизан. Такие ополчения, конечно, не будут обладать всеми качествами тех воинственных кочевых племен, которые всю жизнь проводят в седле и как будто рождены, чтобы стать военными кавалеристами. Но они могли бы в какой-то мере занять их место. В этом отношении Россия выглядит намного лучше, чем кто-либо из ее соседей, как с учетом количества и качества ее наездников на Дону, так и характера и иррегулярного ополчения, которое она может выставить на поле боя за очень короткий срок.

Двадцать лет назад в главе XXXV «Трактата о великих военных операциях», когда я писал о данном предмете, сделал следующие замечания:

«Огромные преимущества казаков русской армии неоценимы. Эти легкие отряды, которые незначительны в потрясении большой битвы (за исключением атаки флангов), ужасны в преследовании и позиционной войне. Они являются самым грозным препятствием для осуществления планов полководца, потому что он никогда не может быть уверенным в доставке и выполнении его приказов, его колонны всегда в опасности, его операции неопределенны. Если у армии всего несколько полков из этих полурегулярных кавалеристов, их истинная ценность еще неизвестна, но когда их число возрастает до пятнадцати или двадцати тысяч, их польза полностью признается, особенно в стране, где население им не враждебно.

Если они поблизости, следует, чтобы каждую колонну сопровождал сильный конвой, и не могут быть ожидаемы никакие движения, которые не были бы пресечены. Таким образом, регулярной кавалерии противника необходимо затратить много непредвиденных усилий, и она вскоре выходит из строя из-за непривычной усталости.

Гусары-волонтеры или уланы, вставшие в строй к началу войны, могут быть почти столь же полезны, как и казаки, под хорошим командованием и при свободном передвижении от места к месту».

В Венгрии, Трансильвании и Хорватии Австрия имела ресурсы, которыми обладали немногие другие государства. Однако услуги, которые оказывало конное ополчение, доказали бы свою большую полезность, если бы такая конница использовалась в других целях, кроме освобождения регулярной кавалерии от тех временных и дополнительных обязанностей, которые должны выполняться во всех армиях, таких как формирование сопровождения, связных, охраны колонн, сторожевого охранения и т. п. Смешанные корпуса регулярной и иррегулярной кавалерии часто могут быть реально более полезными, чем если бы они целиком состояли из строевой кавалерии, потому что опасение создания угрозы отряду этой последней сдерживает полководца от выдвижения ее вперед в смелых операциях, в которых он без колебания рискнул бы отрядами иррегулярной конницы. Тем самым он может лишиться прекрасной возможности достигнуть больших результатов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.