Глава 21
Глава 21
Характер Испании националистов
С 24 июля формальное руководство националистами осуществляла хунта, сформированная в Бургосе под председательством генерала Кабанельяса. Генерал Мола предоставил ему этот пост не в силу достоинств генерала, а скорее чтобы успокоить Кабанельяса. К тому же в Сарагосе ему был нужен более активный командующий. Прежде чем создать хунту в Бургосе, Мола посоветовался с монархистом Гойкоэчеа1 и графом Вальелано – но конечно же не с Франко и не с фалангистами. С самого начала Мола предполагал участие в хунте штатских, но, когда обдумывался замысел, никаких имен не называлось. На первых порах в ее состав входили только руководители мятежа на территории полуострова – генералы Мола, Саликет, Понте и Давила. Франко стал ее членом в начале августа. Тем не менее для самой Испании Франко долгое время оставался личностью мифической. О нем постоянно говорили, но никто не знал, где он находится. В начале мятежа коммюнике националистов были полны куда большей уверенности. Говорилось, что Франко из-за пролива уже прибыл на материк. Сообщалось, что Мола стоит у ворот Мадрида. Но затем новости стали более сдержанными. Однако высказывались предположения, что Франко организовал настолько безупречную армейскую систему, что потерпеть поражение просто невозможно.
Мола провозгласил создание хунты. Перекрывая оглушительную сарабанду колоколов бургосских церквей, генерал с лисьей физиономией хрипло кричал с балкона здания на главной площади: «Испанцы! Граждане Бургоса! Правительство, в котором свили гнусное гнездо подонки из либералов и социалистов, мертво. Его прикончила наша доблестная армия. Испания, подлинная Испания повергла дракона, и теперь он корчится на брюхе, глотая пыль. Я беру на себя командование войсками, и недалек тот час, когда два знамени – священная эмблема креста и наш прославленный флаг – бок о бок взовьются над Мадридом!» Затем хунта собралась на первое заседание, но, поскольку решать особенно было нечего, ее руководители перебрались за скромный столик в кафе «Казино». Кабанельяс и два полковника составили нечто вроде секретариата, чтобы давать националистской Испании те указания, которые будут сочтены необходимыми. Деятельность обыкновенного правительства была затруднена отсутствием гражданских служащих и необходимой документации. Тем не менее ситуацию удалось облегчить с добровольной помощью представителей среднего класса, полных желания установить контакты с новым режимом. Отсутствие документов компенсировалось строгим соблюдением так хорошо зарекомендовавших себе правил военного положения. В сущности, Кабанельяс и его хунта исполняли те же роли, что Хираль, Асанья и Компаньс. Мола управлял севером Испании от Эль-Ферроля до Сарагосы и от Пиренеев до Авилы. Франко контролировал Марокко и Канарские острова. Кейпо де Льяно господствовал в националистской Андалузии. Его ночные радиопередачи, полные хриплых бессвязных ругательств, угроз убить семьи «красных» республиканских моряков и хвастливых рассказов о сексуальных подвигах легионеров и регулярных войск обеспечили ему известность по всей Европе. На севере Мола постоянно выступал по радио Наварры, Кастилии и Сарагосы, с особой ненавистью относясь к Асанье, «чудовищу, абсурдному порождению заново рехнувшегося Франкенштейна, не имеющего ничего общего с плодом любви к женщине. Асанья должен быть заключен в клетку, чтобы специалисты по строению мозга смогли изучить этот самый интересный в истории случай умственной дегенерации».
Под руководством этого военного правительства фаланга, которая продолжала успешно множить свои ряды, действовала скорее как политическая полиция, а не как партия. Немецкий авиаконструктор и промышленник Вилли Мессершмитт, в августе посетивший националистскую Испанию, сообщил, что у фаланги, похоже, нет ни реальных целей, ни идей. Эти «молодые люди лишь с увлечением играют оружием и гоняют коммунистов и социалистов». Вместе с большинством своих лидеров, включая сидящих в тюрьмах республики Хосе Антонио Примо де Риверу, Фернандеса Куэсту и Серрано Суньера, фалангисты занимались не столько политической теорией, сколько бурной деятельностью. Фалангисгские патрули неустанно прочесывали улицы, останавливали подозрительных лиц, проверяли у них документы и при каждой возможности кричали: «Вива Испания!» Были реквизированы все такси, частные машины и автобусы. К фалангистам также перешли многие здания, а взносы в фонды националистов взыскивались со всех лиц и организаций, чья верность движению вызывала сомнения. В некоторых местах расследовались банковские счета. Гражданам все время давали понять, чтобы они воздерживались от разговоров о политике. В городах хунты царило молчание, которое резко контрастировало с вавилонским столпотворением в республике. Радиостанции постоянно играли старый Королевский марш, маршевую песню карлистов «Ориаменди» и беспрестанно повторяли гимн фалангистов.
В Севилье весь город был заклеен огромными плакатами Кейпо де Льяно. Через несколько дней повсюду появились также изображения Франко. В магазинах продавали патриотические эмблемы. Фасады зданий были целиком закрыты развернутыми плакатами фаланги. «Фаланга призывает тебя! – кричали они. – Теперь или никогда! Другого пути не существует. Ты с нами или против нас?» Карлисты, и не только в Наварре, также расклеивали большие плакаты. «Наш флаг – единственный, – сообщали они. – Это флаг Испании! Всегда тот же!» Правда, вопрос, какой же флаг будут использовать мятежники, пока так и оставался нерешенным. Это была едва ли не самая главная тема политических дискуссий. Должен ли это быть флаг монархии или республики?
В большинстве населенных пунктов Испании националистов рабочий класс вел себя достаточно спокойно. На это были свои причины. Многие, кто еще недавно входил в партии рабочего класса, перешли к фалангистам в надежде обрести защиту для себя и своих семей. В некоторых случаях эти скрытные политические перебежчики были обнаружены и казнены.
Для утверждения своего общества националисты нуждались в поддержке церкви. В целом они ее получили – кроме баскской церкви. Так же как были священники и монахи, которые поддержали республику, несмотря на гибель многих своих собратьев. Были и церковники, которые не скрывали своей растерянности из-за массы хладнокровных убийств, совершенных, как они хорошо знали, в Испании националистов во имя Христа. Например, два святых отца прихода Сердца Девы Марии в Севилье пожаловались Кейпо де Льяно на казни невинных людей. Священник андалузской деревни Кармоне был изгнан фалангой за то, что мешал им проводить казни.
Среди высших иерархов церкви только епископ Витории (чья епархия включала в себя и провинцию Басков) отказался предоставить в распоряжение движения свой пост и престиж. В дни церковного праздника в Севилье кардинал Илундейн посетил мессу в обществе Кейпо де Льяно, а пикет фалангистов позже сопровождал процессию в честь Богородицы.
Едва только началась война, партия фалангистов стала демонстрировать такое религиозное рвение, которое ранее совершенно не было присуще их политике или убеждениям. Для рядового и младшего командного состава фалангистов стало обязательным посещение церковных служб, исповедь и причастие. В устах пропагандистов фалангист сочетал в себе полумонаха и полувоина. Идеальный женский образ для них представал в сочетании черт Святой Терезы и Изабеллы Католической2. Тем временем архиепископы, епископы, каноники и священники ежедневно взывали к помощи Девы Марии войскам националистов, моля, чтобы она помогла им как можно скорее взять Мадрид. Часть священников даже воевали в рядах националистов. Тем не менее редко можно было встретить столь кровожадного служителя церкви, как священник из Эстремадуры, приказавший похоронить живьем четырех милиционеров и раненую девушку в могилах, которые их заставили выкопать для себя. В Бадахосе священник заметил, что раненый милиционер укрылся в кабинке для исповеди в соборе. Он вытащил пистолет и пристрелил его. Другой священник, столь же фанатичный, как отец Фермин Исурдьяга из Памплоны, стал членом фаланги. Какое-то время Исурдьяга был главой отдела пропаганды в штаб-квартире националистов.
Примечания
1 Явившись в Испанию, дон Хуан предложил свои услуги Моле, но тот отверг их. Тем не менее другие члены королевской семьи или сражались, или агитировали за националистов.
2 Считалось, что этому образу идеально соответствует Пилар Примо де Ривера, сестра Хосе Антонио.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.