Глава 5 ОПЕРАТИВНАЯ РАЗРАБОТКА

Глава 5

ОПЕРАТИВНАЯ РАЗРАБОТКА

14 декабря 1994 года

Микроавтобус «РАФ» с неприметной надписью «Мосводоканал» стоял на окраине поселка Жостово. Снятое и положенное рядом колесо говорило о том, что машина сломалась и сейчас водитель занят ремонтом.

На самом же деле в машине сидели старший уполномоченный Московского управления по борьбе с организованной преступностью (РУОП) Андрей Грушин со своим напарником Александром Черепковым.

Оба оперативника вели наружное наблюдение и прослушку телефонных разговоров известного уголовного авторитета, вора в законе Павла Васильевича Захарова, по кличке Цируль.

Напарники разделили обязанности между собой. Саша осуществлял прослушку телефонов. Он начинил автобус всевозможными техническими приборами, сканерами, усилителями, мини-радаром, а сам сидел в наушниках и делал в тетради какие-то пометки.

Одновременно работал специальный диктофон, записывающий на уменьшенной скорости все телефонные разговоры с теми, кто звонил в коттедж к Цирулю. Помимо этого, работал еще один телефон, через спутниковую антенну сканирующий определенную волну и записывающий все разговоры Цируля по мобильному телефону.

Таким образом, записывались оба телефона, принадлежащие Павлу Захарову.

Андрей Грушин же сидел у окна, зашторенного черной занавеской, со специальным видеоустройством, которое позволяло рассматривать объект на близком расстоянии. К этому устройству также были прикреплены провода специальной цифровой видеокамеры, дающей возможность не только близко рассматривать отдаленный объект, но и снимать его и делать затем покадровые фотоснимки.

Андрей Грушин пришел в Московский РУОП сравнительно недавно, примерно полтора года назад. И попал туда он, можно сказать, случайно. Родился Олег в благополучной семье. Отец его был кадровым военным и дослужился до подполковника. Мать – врач, работала в медсанчастях тех гарнизонов, где служил отец, поэтому еще мальчишкой Андрей кочевал с одного места жительства на другое.

Он жил в Средней Азии, на Севере, на Дальнем Востоке. Однако в последние годы отец приглянулся какому-то генералу, заехавшему в их гарнизон с инспекцией, и то благодаря тому, что отец сумел понравиться ему в неофициальной части инспекции – на охоте и рыбалке.

Вот тогда генерал и сказал отцу в охотничьем домике: «Не тушуйся, переведу тебя в Управление охотхозяйства Министерства обороны, будешь инспектором, раз ты это дело хорошо знаешь». Отец не поверил, что этот разговор может быть серьезным – уж больно пьяным был тогда генерал.

Но тем не менее генерал слово сдержал, и вскоре они всей семьей переехали в Москву.

Отец стал служить в Министерстве обороны, в охотхозяйстве, время от времени ездил с разными генералами и маршалами на инспекцию по хозяйствам, заодно и пострелять. На одной из инспекций и был произведен тот роковой выстрел, от которого отец Андрея погиб. И погиб очень нелепо – перезаряжая ружье.

Похоронив отца, Андрей остался жить вдвоем с матерью. Ему в то время было шестнадцать лет. После окончания средней школы он поступил в Институт инженеров железнодорожного транспорта.

Мать к тому времени устроилась на достаточно престижную работу – врачом в одну из поликлиник 4-го Главного управления, в так называемую Кремлевку. Там мать познакомилась с будущим отчимом Андрея. Он работал в Управлении делами ЦК КПСС, впоследствии, когда все развалилось, перешел на работу в Управление делами Президента России, занимая там ответственный пост.

Когда Андрей закончил институт и работал в НИИ, отчим предложил ему перейти работать в милицию. Сначала Андрей категорически отверг это предложение.

– Что мне там делать? – сказал он. – Все будут меня мусором называть.

Но отчим убедил его, что отряд, куда он предлагает пойти Андрею, является элитным, так сказать, мини-КГБ, в будущем будет называться РУОП.

Андрею это предложение понравилось, и он все же согласился.

После месячной проверки Управлением кадров МВД, а также медкомиссии, которая длилась три месяца, Андрея зачислили. Через некоторое время состоялась аттестационная комиссия, и он получил звание лейтенанта милиции, так как до этого у него уже было офицерское звание лейтенанта, полученное им в институте.

Андрею повезло. Он попал в момент формирования РУОПа. В основном костяк собирался из бывших сотрудников МУРа, хорошо зарекомендовавших себя, а также из милиционеров других подразделений. В общем-то, коллектив подобрался достаточно пестрый и разнообразный. В РУОПе Андрей попал в один из самых престижных отделов – в Пятый, ведающий ворами в законе и крупными уголовными авторитетами.

По словам его начальника, Георгия Ивановича Саркисянца, это был один из самых престижных отделов в РУОПе. Саркисянц всегда любил это подчеркивать, хотя, конечно, были и другие отделы, имеющие своей целью борьбу с организованной преступностью. Поэтому и отделы делились.

Один специализировался по национальным группировкам, другой – по межрегиональным, которые в последнее время наводнили Москву, следующий отдел занимался экономическими преступлениями, преступлениями на транспорте, в том числе похищением автомашин.

На Цируля Андрея тоже направили, можно сказать, случайно. Вернее, тут помогла его мать. Она к тому времени работала в Центральной больнице, расположенной на Мичуринском проспекте. Эта больница принадлежала Управлению делами Президента и была одной из ведущих клиник страны.

Естественно, что там лечились многие известные люди страны. Такое лечение в последнее время стало проводиться за деньги. Покупаешь нужную лечебную путевку – и лечи свои болячки. Поэтому в ранее закрытом учреждении стали появляться артисты, предприниматели, банкиры и прочие люди.

Одним из таких клиентов и был Павел Васильевич Захаров – Цируль. Но по паспорту он был совсем другим человеком и находился на лечении под другой фамилией, однако стены больницы также имеют уши. Да и Цируль особо не скрывал своего статуса. Он многим говорил, что он – Паша Цируль.

Поползли слухи, что Паша лечится в ЦКБ под чужой фамилией.

Как-то вечером мать Андрея с упреком сказала сыну:

– Вот ты с организованной преступностью борешься, а у нас они спокойно болячки залечивают!

Тогда Андрей доложил своему начальнику о нахождении Цируля в ЦКБ. Начальник отметил его за такое служебное рвение и тут же направил в ЦКБ проверить данный факт. Андрей нашел в картотеке карточку с фотографией Цируля, взял копию паспорта, сделанную ранее, в период его лечения.

И когда он привез документы в отдел, ни у кого не осталось сомнений, что этот человек – Паша Цируль, но не под фамилией Захаров, а под другой. Таким образом, появилась причина зацепить Цируля, так как он мог быть обвинен в подделке документов и их использовании.

Это, собственно, и явилось формальной причиной для разработки и будущего ареста Паши.

Андрей, со своей стороны, получил возможность непосредственно заняться его разработкой.

Основными видами разработки Паши были наблюдение за его виллой и сопровождение его другими сотрудниками при перемещениях по городу и встречах с другими уголовными авторитетами и предпринимателями. Такая разработка осуществлялась уже более полутора месяцев, и был достаточно большой список людей, с кем он контактировал.

Начальник Андрея не раз подчеркивал, что как только Цируль вышел на свободу в 1985 году, сразу же за ним было установлено негласное наблюдение. Вначале это наблюдение вела «контора», тогдашнее КГБ, потом, несмотря на все разделения и перемещения, слежка и наблюдение оставались.

Они, мол, работают параллельно. Но чекисты с милиционерами информацией делиться не спешили. В 95-м году, после знаменитой сходки в Бутырской тюрьме и ареста многих воров в законе, оперативниками был раскрыт канал поставки наркотиков.

Вот тогда Паша Цируль и попал вновь в поле зрения милиции как один из наркодельцов, по различным каналам осуществляющий поставку наркотиков в Россию. Тогда за ним и было установлено наблюдение.

Прослушивания телефонных разговоров, хотя они и велись Цирулем в зашифрованной форме, давали милиционерам основание для привлечения его за наркоторговлю, а также за другие неблаговидные дела, которых в его досье накопилось достаточное количество.

Андрея, когда он стал заниматься прослушкой и наблюдением за виллой Паши Цируля, больше всего удивило то, что человеку в шестьдесят лет пора было бы уже остановиться, перестать заниматься криминальными делами. У него все есть – и машина, и шикарная вилла, и денег немерено, – казалось бы, что еще надо человеку? Можно остановиться и остепениться.

Но Паша Цируль был не таков. Потому это и удивляло Андрея. И сейчас он видел, как к хорошо просматривающимся через оптику воротам виллы подъехал небольшой микроавтобус в сопровождении двух легковых автомашин – «Мерседеса» и джипа.

– Гляди, – обратился Андрей к Саше, – какие-то гости приехали.

Саша взял запасной бинокль и также стал наблюдать за воротами. Они увидели, как милиционеры с автоматами, а также несколько гражданских лиц вынимают из автобуса две спортивные сумки.

– Может, наркота? – предположил Саша.

– Да нет, непохоже, вроде там менты. Не будут же менты наркотой заниматься! Интересно, что же такое они привезли, что наняли ментов для своей охраны?

– Это сейчас стало модно, – сказал Саша. – Я знаю, что многие уголовные авторитеты нанимают милиционеров с оружием для своей охраны. Это считается престижным. А с другой стороны, только они имеют право применять огнестрельное оружие в случае каких-то разборок или нападения на авторитетов.

– Да, – кивнул Андрей, – я тоже об этом слышал.

– Погоди, – сказал Саша, – давай послушаем, о чем они будут говорить, – и, медленно повернув ручку одного из приборов, увеличил громкость.

Из большого громкоговорителя над столом донеслось сначала шипение, а потом голос Цируля, разговаривающего с одним из своих охранников по имени Игорь о прибытии гостей – Глеба и Игната.

– Что-то они ему привезли, – сказал Саша.

– Да деньги общаковские!

– Слушай, слушай.

Так они услышали все речи, которые вел Цируль с Глебом, с Игнатом, а потом и с Колей Ястребом. Когда милиционеры услышали об отрезанном ухе, им тоже стало не по себе. Андрей предложил:

– Давай его прихватим на выходе!

– Ты что, дурак? – ответил Саша. – Мы сорвем всю операцию! Ну, прихватим мы этого Ястреба, и что? Ухо, не ухо, экспертиза ничего не докажет, а он скажет – только что нашел. Мало ли что он скажет! Улик-то никаких нет. И потом, мы с тобой не работаем по Коле Ястребу, он для нас мелковато плавает. Наш с тобой объект – Цируль.

После отъезда гостей через микрофоны, которые были расставлены по всей вилле Цируля, милиционеры услышали, что Паша пошел принимать очередную дозу наркотиков. Они решили немного расслабиться.

– А до конца смены осталось двадцать минут, – взглянув на часы, сказал Саша.

Вскоре они заметили знакомую черную «Волгу», направляющуюся к ним.

– Ну, вот и смена подъехала! – сказал Андрей.

Через несколько минут «Волга» подъехала к «рафику». Знакомые милиционеры пришли сменить ребят.

– Ну что, как «наружка»? – улыбаясь, спросил один из сменщиков. – Много бандюков поймали?

– Да, записали кое-что, – сказал Александр, – засекли, сфотографировали. Вот они, голубчики!

– Это что, милиционеры, настоящие?

– Да черт их знает, вроде настоящие. Нанятые.

– Ты номера их записал?

– Номера чего? Только микроавтобуса. А милиционеры молчали, сидели на улице, в их дела не лезли.

– Ну что, сейчас на Шаболовку поедете? Вас там начальник спрашивал, да и «папа» интересовался.

«Папа» на руоповском жаргоне был не кто иной, как начальник РУОПа полковник Романов.

Примерно через час, заскочив по пути пообедать, они приехали в штаб-квартиру РУОПа, расположенную на Шаболовке, 6, в разговоре именуемую базой. Сдав все документы, фонозаписи и видеосъемку, которую они вели, записав все в соответствующий журнал, а также в компьютерное досье, они отправились в столовую пить кофе.

Хотели зайти к начальнику РУОПа, который их спрашивал, но тот уехал на совещание. Тогда они вернулись в отдел.

Вскоре в отдел зашел их начальник, Георгий Иванович Саркисянц.

– Чем занимаетесь? – обратился он к ним с вопросом.

– Только что прибыли с «наружки», – отрапортовал Андрей.

– Слушай, совсем забыл. Посмотри график. По-моему, тебе завтра в РУОПе дежурить.

– Что, опять у тумбочки стоять?

– Да, опять, – улыбнулся Саркисянц. – А что, ты против? Все стоим!..

– Хорошо, товарищ майор!

На следующий день Андрей, облачившись в милицейскую форму, встал на пост номер один у стеклянной двери, у так называемой тумбочки. Он проверял документы входящих посетителей, а также козырял сотрудникам РУОПа, работающим вместе с ним. Почти всех он знал в лицо. Около одиннадцати часов подъехала черная «БМВ-520» с синими проблесковыми «маячками» и мигалкой. Это был начальник РУОПа, полковник Романов.

Романов, в гражданской одежде, медленно вошел в здание, отряхнул ноги от снега и, козырнув в ответ на приветствие Андрея, протянул ему руку для рукопожатия. Потом вгляделся в лицо Андрея внимательнее.

– Слушай, – сказал он, – парень, а ты уже вырос из этого костюма! – Он намекал на то, что милицейский китель с трудом сходился на сильной фигуре Андрея. Андрей был ростом около двух метров, мощного телосложения, с фигурой, постоянно совершенствуемой в спортзалах подниманием железок. – Пора тебе шить мундир попросторней! Или ждешь, – он бросил взгляд на погоны Андрея, – новую звездочку? Скоро такое может произойти.

Андрей простоял у тумбочки почти до обеда. Ноги его безумно устали стоять на месте или ходить, чтобы позвать то одного, то другого оперативника. За время его дежурства посетителей было много.

В основном это были либо потерпевшие коммерсанты и прочие, пострадавшие от наездов бандитов, либо свидетели или подозреваемые с явно уголовной внешностью. Андрей внимательно вглядывался в их лица. Они как будто несли на себе стандартный штамп, говорящий об их принадлежности к уголовному миру. В то же время посетители также проявляли большой интерес к Андрею, всматриваясь в его лицо. Андрей про себя подумал: «Вот глупая ситуация! Я – оперативный работник, иногда работаю под прикрытием, то есть выдаю себя за другого человека, внедряюсь в какую-либо группировку нелегально. А тут – стою в форме, с погонами, и все мои потенциальные клиенты, которых, возможно, я буду брать, ходят и смотрят на меня, запоминая мою внешность. Какая же дальше может быть эффективная работа? Да никакой!»

Чуть позже, к вечеру, стали появляться странные лица. Если утром посетители, позвонив по внутреннему телефону, вызывали сотрудников или по фамилии, или по имени-отчеству, то к вечеру посетители стали говорить так: «Витек, я прибыл», или «Николаич, жду у входа». Оперативники выходили из конторы, приветливо здоровались с посетителями и выходили на улицу, о чем-то тихо разговаривая.

Конечно, Андрей знал, что существует работа с агентами, так называемыми секретными информаторами, которые сливают информацию в РУОП. Такой вид работы у оперативников стоит практически на первом месте и всячески поощряется начальством.

Но до Андрея стали доходить слухи, что многие оперативники, так сказать, делают свою, «милицейскую крышу» многим коммерсантам, которые предпочитают иметь покровителями именно ментов. Они говорят: пусть я лучше буду платить оперативникам из РУОПа, чем бандюкам.

С ними проще договориться, да и возможности у них пошире. Но все это только домыслы, Андрей сам никого за руку не ловил. В конце концов, наверное, это и не особо возбраняется, хотя иногда ползали слухи о так называемых «заказных делах», когда оперативники за определенные деньги задерживали какого-либо коммерсанта и таким способом выбивали его из бизнеса и срывали ему крупный контракт. Но опять же, никто пойман на этом не был.

Наступил поздний вечер, практически все сотрудники, кроме дежурных, покинули здание РУОПа. В здании установилась тишина. Но после двенадцати часов дежурные стали привозить задержанных. Андрей видел, как их буквально волокли, уже избитых, на первоначальный оперативный допрос.

За ночь таких задержанных было не более трех человек. Но Андрей не спал всю ночь. Утром он должен был смениться.

Однако утром его ждало разочарование. Майор Саркисянц, проходя мимо и поздоровавшись с Андреем, как бы между прочим обронил:

– Ты после смены домой не спеши, сейчас будет важное совещание, и твое присутствие на нем обязательно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.