Глава 36 …КОЕ-КТО ИЗ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ – ШПИОНЫ

Глава 36

…КОЕ-КТО ИЗ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ – ШПИОНЫ

На следующий день после капитуляции Франции 26 июня 1940 года группа видных, богатых людей собралась в отдельном кабинете ресторана отеля «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке, чтобы отпраздновать победу Германии. Их пригласил немецкий юрист-международник Герхард Алоис Вестрик, пребывавший в Соединенных Штатах с дипломатическим паспортом, где была указана должность – торговый советник посольства. В его секретных инструкциях значилось задание: «обеспечивать дружественное отношение к Германии со стороны американских промышленников и финансистов».

Среди тех, о ком в то или иное время сообщалось в Германию, были полковник Состенес Бен, руководитель «Интернэшнл телефон энд телеграф компани», Ральф Бивер Страсбургер, пенсильванский финансовый магнат, издатель и спортсмен, Джеймс Муни, начальник отдела зарубежных операций «Дженерал моторе», Эдсел Форд, Эберхард Фабер и несколько руководителей фирм «Истмен кодак», «Андервуд Эллиотт Фишер компани» и «Интернэшнл милк корпорейшн».

Магнаты не были настроены пронацистски или пронемецки. Они были реалистами в своих делах, реализм требовал от них вести бизнес с Германией через Вестрика. У каждого были свои причины для этого. Страсбургер, например, владел значительным пакетом акций в немецких фирмах. Но тем не менее ему потребовались твердые заверения Вестрика, что его участие в праздновании поражения Франции сохранится в тайне. Полковник Бен видел свою задачу в защите интересов дочерних предприятий ИТТК в Германии и в оккупированных фашистами странах, Джеймс Муни желал того же для «Дженерал моторе».

Почетным гостем на званом обеде был, конечно, известнейший магнат, представитель одной из крупнейших американских корпораций капитан Торкилд Рьебер из «Тексас компани». У него был как профессиональный, так и личный интерес к Вестрику, который проложил для немцев путь в Соединенные Штаты, а теперь обхаживал его, «обеспечивая дружественное отношение к Германии».

Из всех присутствующих кэп Рьебер был самой крупной ставкой в том, что Вестрик называл «нашими операциями». Он не только имел крупные капиталовложения и искал пути для развития бизнеса и заключения новых сделок. Он сотрудничал лично с рейхсмаршалом Германом Герингом по той же схеме, что и Уильям Р. Дэвис.

Рьебер тоже ни в коей мере не был «нацистом». Порой он даже критиковал фюрера, особенно за его ярый антисемитизм. («Но ведь, – порой говаривал он со своим норвежским акцентом, – среди моих лучших друзей есть эти чертовы евреи, например Берни Гимбел и Соломон Гугенгейм».) Но он по характеру был деспотом и тираном, и нацисты играли на этом. Ему нравилось вести дела с ними, как открытые, так и тайные, и он числился у немцев в золотой десятке.

Торкилд Рьебер был прирожденным авантюристом. Он родился в городке Восс в Норвегии в 1882 году и в пятнадцать лет ушел в море юнгой. В 1898 году он оказался в США, а в 1904 году натурализовался в этой стране. В том же году в возрасте двадцати двух лет он стал владельцем своего первого танкера, на заре нефтяной эры транспортировавшего нефть с богатейшего месторождения Спиндлтоп в Техасе. На следующий год он стал одним из основателей «Тексас компани» и продолжал создавать свой танкерный флот. Он достиг пика своей карьеры к 1935 году, став председателем совета директоров компании, распространившей свою деятельность на весь мир.

Его расчетливые и смелые предпринимательские акции сделали крутого бывшего моряка чем-то вроде легенды среди нефтепромышленников. Он получил концессию на месторождение в Колумбии площадью в 1 миллион акров, провел через перевал в Андах на высоте 1611 метров нефтепровод длиной в 423 километра от нового города Петролеа до порта Ковенас, получивший название «Пасо капитан Рьебер», и пробил для «Тексако» половинную долю в эксплуатации богатейших бахрейнских месторождений в районе Персидского залива. Для обычного человека хватило бы и создания нефтепровода «Барко», проложенного на подвесных мостах через непроходимые джунгли, но Рьебер искал для завоевания все новые и новые миры. Ни одно деловое предприятие не было для него слишком маленьким или слишком большим. Немцы прозвали его Leichengaenger – человек, перешагивающий через трупы.

Начав дела с нацистами, он откровенно заявлял, что это «просто хороший бизнес», не имеющий «никакого политического значения». Но для Рьебера характерным было ведение дел с крайне правыми режимами.

Он впервые вызвал неудовольствие американского правительства своими сделками с мятежным генералом Франциско Франко в годы испанской Гражданской войны. Летом 1937 года Рьебер нелегально поставлял нефть и нефтепродукты мятежникам[166]. Танкеры «Тексако» отправлялись из Галвестона, загруженные нефтью, с указанием в документах пункта назначения Антверпен в Бельгии. В открытом море капитаны распечатывали конверт с приказом следовать в один из контролируемых Франко портов на южном побережье Испании.

Об этой акции доложили президенту Рузвельту, и тот поручил министру юстиции положить ей конец. Рьебера предупредили, что если он не прекратит это «явное нарушение Закона о нейтралитете», то виновные капитаны будут лишены своих лицензий, а против «Тексас компани» будет возбуждено дело о заговоре. Но капитан Рьебер продолжал поставлять Франко нефть через северные порты муссолиниевской Италии.

Его сотрудничество с Франко и эти нелегальные операции привлекли к нему внимание одного из двух немцев, занимавшихся вербовкой иностранцев. Это был доктор Фридрих Фетцер, немецкий нефтяной махинатор, по инициативе которого и было заключено соглашение с Дэвисом. Познакомившись с Рьебером в Риме в декабре 1938 года, он убедил его, что ведение дел с Германией будет «хорошим бизнесом» для «Тексако». Капитан согласился с ним и стал поставлять нефть в Германию, хотя немцы могли платить за нее лишь с замороженных счетов. В первые девять месяцев 1939 года тысячи тонн нефти и нефтепродуктов были поставлены в Германию с нефтепромыслов «Барко» в Колумбии и миллионы рейхсмарок поступили на счет «Тексако» в гамбургском банке.

Война, разразившаяся в сентябре, не положила конец поставкам нефти – Рьебер игнорировал британское эмбарго и обходил блокаду, направляя свои танкеры в нейтральные порты Европы, откуда нефть транспортировалась в Германию. Его надежды получить деньги из Германии, казалось, были разбиты, и тогда он перешел к бартерным сделкам. Как позднее рассказывал один из его почитателей: «Его деловой гений выражается в том, что он сумел сделать так, что нацисты заплатили за поставленную им нефть тремя танкерами, изготовленными по его заказу перед самым началом войны».

Но все было не так просто и не так дешево. Чтобы организовать эту бартерную сделку, Рьебер и Фетцер вновь встретились в Италии вскоре после начала войны и договорились о принятии трех танкеров, заложенных на «Дойче верф» в Гамбурге в качестве оплаты долга немцев Рьеберту. Фетцер сообщил ему, что соглашение должно быть одобрено Герингом, и к Рождеству пригласил Рьебера в Берлин, якобы для окончательного согласования условий сделки. После двухчасовой беседы в кабинете рейхсмаршала Геринг, который казался очень сердечным, но в то же время жестким, заявил Рьеберу, что немцам за их танкеры и размораживание счетов хотелось бы получить кое-что еще. Они хотели бы, чтобы он продолжал поставки нефти, минуя британскую блокаду, и хотели бы, чтобы он оказал им помощь в «определенных операциях» в США, подобную той, что оказывал Дэвис.

Рьебер не участвовал в заговоре против Рузвельта, поскольку был профаном в политике и не было никого, кто мог бы ему помочь. Но его попросили, когда Дэвис потерпел поражение, попытаться, используя свои связи в Белом доме, убедить Рузвельта принять мирный план Геринга. Помимо этого, его привлекли к еще одной инициативе немцев. Он должен был убеждать американских бизнесменов сотрудничать с Германией вразрез с политикой Рузвельта, в нарушение Закона о нейтралитете и вопреки все усиливающейся британской блокаде.

Вскоре после своего возвращения в США, 24 января 1940 года Рьебер попросил аудиенции у президента и представил ему полусырой мирный план Геринга. Встреча была не очень приятной. Рьебер, не имевший представления о дипломатии, чувствовал себя не в своей тарелке, а Рузвельт не скрывал неудовольствия возрождением нацистского проекта. Длившаяся менее получаса встреча привела Рьебера к убеждению, что президент согласится выступить арбитром только в том случае, если все заинтересованные стороны попросят об этом, а Черчилль явно не собирался идти на это.

Ф.Д.Р. испытывал неприязнь к Дэвису, но этот грубоватый бывший матрос вызывал симпатию. Он мягко попенял ему, сказав:

– На вашем месте я бы держался подальше от таких дел.

На этом и закончилось одно из заданий Рьебера. Он продолжал заниматься остальными своими делами, в первую очередь поставками нефти в Германию. Как Геринг в свое время придал доктора Герцлета в помощь Дэвису, так и теперь решено было прислать специального эмиссара в помощь Рьеберу для обеспечения «дружественного отношения к Германии». Для этой цели выбрали доктора Вестрика, юриста, представлявшего в Германии несколько американских корпораций, включая «Интернэшнл телефон энд телеграф компани». Идея отправки Вестрика в США с этой миссией возникла в ходе встречи полковника Бена из ИТТК и Вестрика летом 1939 года в кабинете Вильгельма Кеплера, видного нациста, прикомандированного к министерству иностранных дел в качестве государственного секретаря по особым вопросам. Вестрику сказали:

– У вас есть хорошие связи в США, и поэтому вы будете идеальным человеком для того, чтобы развивать дружественные отношения с помощью ваших друзей в промышленных и финансовых кругах.

Об этом проекте больше ничего не было слышно до декабря 1939 года, когда полковник Бен вновь приехал в Европу и оживил идею отправки Вестрика в Соединенные Штаты. В ходе тайной встречи в Гааге Бен убедил Вестрика взяться за это дело.

Вестрик выехал из Германии, проехал всю Сибирь, пересек Тихий океан на японском судне и прибыл в Сан-Франциско. Для поездки он получил дипломатическое прикрытие, будучи назначен на должность торгового советника посольства с окладом в 3 тысячи марок в месяц. Из секретных фондов МИДа он получил на расходы 4449 долларов 70 центов. В сравнении с важностью порученного ему дела это было жалкой суммой, явно недостаточной для роскошной жизни, которую он должен был вести, дачи взяток, которые следовало вручать. Но это не волновало Вестрика. Герберт фон Штемпель, атташе по политическим вопросам германского посольства, позднее рассказывал, что «денег у него [Вестрика] хватало. У него был доступ к самым разным фондам. У него был долларовый счет, которым он распоряжался. А еще он мог получить любые суммы от влиятельных деловых знакомых, имевших средства на замороженных счетах в Германии».

Большая часть поступала от «Тексако». Старый кэп согласился оплачивать счета миссии, платить ежемесячное жалованье Вестрику, финансировать его развлекательные мероприятия и обеспечивать ему возможность одеваться, как и подобало советнику посольства, и все это за счет казны «Тексако».

Вестрику предоставили большой офис в нью-йоркской конторе «Тексако». Рьебер также снял для него и его хорошенькой светловолосой жены большой дом в Скаредейле, штат Нью-Йорк, по соседству с Дэвисом, и купил ему «бьюик» за 1570 долларов. Он даже оплатил и тот званый обед в «Уолдорф-Астории».

С помощью Рьебера, Джеймса Муни из «Дженерал моторе» и других своих нью-йоркских клиентов Вестрик добился успехов, превосходящих все его ожидания. Уже 27 июня он смог телеграфировать в Берлин, что группа влиятельных дельцов во главе с Муни согласилась «оказать давление» на президента Рузвельта в деле улучшения отношений с Германией с тем, чтобы он «немедленно направил американского посла в Берлин» и, самое главное, «остановил поставки вооружения Великобритании».

В середине июля Вестрик встретился с Генри Фордом и его сыном Эдселем для обсуждения идеи мира с Британией на уже знакомых нам условиях. Он также начал кампанию по предоставлению Соединенными Штатами займа в 5 миллионов долларов Германии сразу же после того, как будут согласованы условия такого мира.

Эта часть деятельности Вестрика, хотя и выходила за общепринятые дипломатические рамки, все же не была незаконной. Его действия были сопоставимы с деятельностью британцев, стремившихся обеспечить свои экономические и политические интересы в США через влиятельных друзей. И то, что Вестрику удалось привлечь на свою сторону таких людей, как Бен и Муни, показывает, как плохо американские бизнесмены знали истинную природу гитлеризма.

Но Рьебер играл еще и иную роль в планах Вестрика. Заключая в декабре 1939 года свою сделку с Герингом и Фетцером, он познакомился еще с одним немцем. Встреча была не случайной, и новый знакомый хорошо знал, насколько коррумпированным был капитан Рьебер. Это был не кто иной, как сотрудник «Тексако» доктор Николаус Бенсманн, организовавший шпионаж за Рузвельтом через нескольких своих агентов. Он был одним из партнеров фирмы «Герман Бенсманн и К⁰», представлявшей патентные интересы «Тексако» в Третьем рейхе.

Нико Бенсманн специализировался на нефтяной промышленности США. Он учился в Колумбийском университете в Нью-Йорке, работал на нескольких автомобильных заводах Детройта и некоторое время подвизался на нефтеразработках Техаса и Луизианы. Это был крупный мужчина с грубыми чертами лица, свободно говоривший на «американском»[167] английском. Он был общителен, знал толк в винах, изысканной пище и в женщинах и был отличным сопровождающим для бизнесменов, желавших развеяться в Германии.

Манерами он напоминал американского коммивояжера, и в нем нельзя было заподозрить убежденного нациста. Из его поведения нельзя было сделать вывод, что он является поклонником Гитлера, и он нередко развлекал своих иностранных друзей анекдотами о фюрере и его окружении.

Нико сразу же понравился Рьеберу. Он не только сотрудничал с ним в патентных вопросах, но и включил его в число своих самых близких и доверенных консультантов, а позднее Бенсманн стал и руководить всеми операциями представительств «Тексако» в Германии.

Однако Рьебер не знал всего о своем человеке в Германии. Доктор Бенсманн был кадровым офицером абвера и ведущим специалистом этого ведомства по нефти. Он был зачислен в бременское отделение абвера в 1936 году под кодовым номером Ф-2359 в качестве рядового агента, а к началу войны произведен в зондерфюреры с кодовым номером Ф-2532. Теперь он был третьим по рангу в бременском отделении и подчинялся непосредственно капитану 3-го ранга Карлсу, блестящему руководителю зарубежных операций отделения. Его главным заданием стала работа с «Тексако» и персонально с Рьебером.

Работая в разведке, он собирал информацию из официальных источников, газет и журналов, опрашивал возвращающихся из США туристов и бизнесменов, имел свой штат тайных агентов.

Как следует из секретных материалов, он был лучшим и самым эффективным сотрудником бременского отделения. Он не был слишком разборчив в средствах и никогда не пасовал перед трудностями.

Весельчак Нико, развлекавший Рьебера во время визита в Германию в 1939 году, предложил последнему «расширить» свое сотрудничество с немцами за счет работы на абвер. Нико не открыл свой статус, что было бы серьезным нарушением правил, но прозрачно намекнул на свои обширные связи с секретной службой, которые могли бы оказаться весьма полезными как для Рьебера, так и для «Тексако».

Именно в тот период в делах Рьебера в Германии возникли заметные затруднения, вызванные бюрократизмом, волокитой и тупостью отдельных чиновников, с которыми приходилось иметь дело. В результате он чуть не лишился первого из полученных им по бартеру танкеров – «Скандинавии», что было столь плохо организовано, что он, по крайней мере на время, был захвачен британцами. Бенсманн заверил Рьебера, что такого никогда не произойдет, если передачу ему танкеров будет осуществлять абвер. Рьебер согласился, и поставка второго танкера «Нуова Андалусия» была проведена силами секретной службы.

В своей памятной записке, посвященной этому событию, доктор Бенсманн экивоком воздал должное кэпу Рьеберу. Он призвал и другие германские ведомства, задействованные в сделке, сотрудничать с абвером «в признание», как он писал, «значительных услуг, которые капитан Рьебер оказал немецкому делу».

Предвкушая разработку этого сверхординарного источника, Бенсманн ждал только сигнала от Рьебера, чтобы уладить все технические аспекты операции. Он снял на имя «доктора Бремера» офис в доме номер 212 по Швахгаузер-Хеерштрассе в Бремене в качестве почтового адреса. Затем он отправил в нью-йоркскую контору «Тексако» своего представителя, некоего Линцена, чтобы отслеживать операции у их источника, собирать материалы и обеспечивать своевременные поставки в Бремен. Свои инструкции он отправлял в зашифрованном виде по телеграфу, учитывая, что их будут проверять как британские, так и, возможно, американские власти.

Ведя переговоры по патентным делам, он часто обменивался телеграммами с конторой «Тексако» в Нью-Йорке, и его телеграммы были насыщены многозначными номерами.

29 января 1940 года за подписью Ф-2531 Нико Бенсманн представил своему абверовскому руководству разработанную им кодовую систему, которая, по его мнению, позволит передавать сообщения, не позволяя британцам проникать в их секреты.

В его меморандуме говорилось:

«В качестве доверенного представителя американской фирмы по патентным делам я обнаружил, что британская цензура регулярно проверяет корреспонденцию, поступающую на мой бременский адрес.

Настоящим прилагаю копию письма [из Нью-Йорка от фирмы «Просесс менеджмент корпорейшн» от 2 ноября], содержащего длинный список патентов. В одном лишь этом письме приводились сотни цифр. Мне представляется возможным безопасно и надежно осуществлять связь с нашими агентами в США и наоборот, маскируя корреспонденцию под информацию о патентных сделках.

Насколько известно, во всех международных шифрах используются цифры для замены шифрованных слов. В письме, судя по его содержанию, посвященном патентным сделкам, могут содержаться цифры, скрывающие заранее оговоренные кодированные слова, но по внешнему виду кажущиеся обычными номерами патентов. При этом можно будет пересылать даже длинные сообщения, содержащие разведывательную информацию, не опасаясь, что это будет раскрыто британской цензурой».

Предложение Бенсманна было принято 28 марта. Он также предложил использовать старую систему Рудольфа Моссе, основанную на применении Satzbuch, или шифровальной книги, давно известную и по-прежнему используемую.

Вскоре после внедрения этого шифра было получено первое письмо, миновавшее британскую цензуру. Его прислал агент из Нью-Джерси, работавший под крышей подставной фирмы. Письмо гласило следующее:

«Предмет: Наши аргументы против патентных заявок США.

В том, что касается представленных требований, заявленных нижеследующими патентами, мы полагаем, что могут быть использованы следующие патенты:

Заявка № 1 – патент США 528 127

Герм, патент 505 985

Герм, патент 561 836

Франц. патент 529 727

Заявка № 2 – патент США 662 001

Патент США 611 095

Брит, патент 531 937

Патент США 626 197

Заявка № 2 – Брит, патент 552 830

Патент США 616 606

Мы далее полагаем, что в целом патент США 552 205 и патент США 557 010 будут сочтены при проверке вредными, и полагаем, что их не следует принимать во внимание… и т. д.»

Все номера патентов заменяли те или иные кодированные слова. Расшифровав послание, Бенсманн получил следующее сообщение:

«[528 127] 10 марта [528 127] отправляется [505 985] Геную [561 836] Марсель [529 727] американский лайнер [662 001] Президент Полк [611 095] доставляющий [531 937] 2500 автомобилей [552 205] горючее 1000 баррелей [557 010] бензина».

От агента из Нью-Йорка 31 марта 1940 года пришла следующая телеграмма:

«Нижеперечисленные германские патенты подлежат скорейшему пересмотру:

ДРГМ 105 585

ДРГМ 517 008

ДРГМ 661619

ДРГМ 775 777

ДРГМ 518 119

ДРГМ 675 843

И т. д.

Просим предпринять необходимые действия».

В списках Германского патентного бюро эти номера не числились, а телеграмма на самом деле гласила:

«В ходе недавней аудиенции у Рузвельта Рьебер узнал у президента, что тот твердо намерен сохранять нейтралитет США при любых обстоятельствах. Рьебер получил также подобные заверения от председателей демократической и республиканской партий».

Бенсманн также организовал для срочных сообщений трансокеанскую телефонную связь. В отличие от лейтенанта Мецгера ему не приходилось ездить в Италию, чтобы позвонить. В конце концов, он был законным и официальным представителем «Тексако» в Бремене и мог звонить в любое время в США, не боясь скомпрометировать кого-либо из своих собеседников. Бенсманн часто звонил двум вице-президентам «Тексако» Р.Дж. Деарборну и Х.М. Доджу, человеку по имени Уильям Л. Мур, которого он характеризовал как ведущего агента компании по закупкам, и главному инженеру Олдису. Естественно, никто из них не находился под подозрением как немецкий агент.

Рьебер был поражен тем, что абвер сумел для него сделать, и согласился ответить взаимностью. Хотя он и был прожженным бизнесменом, ему никогда не приходилось иметь дела со столь сложными делами. Определенно, он никогда не считал себя немецким агентом. Единственное, что он, по его мнению, делал, это отдавал Нико долг, обеспечивая его конфиденциальной информацией, полученной от «друзей». Он не мог и подумать, что это может нанести вред Соединенным Штатам. Когда ему предъявили обвинение в сотрудничестве с фашистами, он заявил 12 августа 1940 года:

– Хотя пятьдесят семь лет тому назад я родился в Норвегии, я почти всю жизнь прожил в США. Эта страна пожаловала мне свое гражданство, и ни при каких обстоятельствах я не мог отождествить себя или симпатизировать какой-либо антиамериканской деятельности.

Судя по всему, он говорил прочувствованно и искренне. Но в то же время он поставлял как нефть, так и разведывательные данные немцам.

Отчеты агентов «ячейки Рьебера» были бесценными для Бенсманна. Содержащаяся в них информация была сжатой, авторитетной и актуальной. Из этих данных, как из камешков в мозаике, складывалась полная картина состояния нефтяной промышленности США – ее производительность, мощности, объем производства, перспективы развития, транспортные возможности, планы деятельности как в мирных, так и в военных условиях. Все это было исключительной собственностью Нико Бенсманна. Без него абвер не мог получить никаких данных в этой области. Ни один из многочисленных агентов в США не мог раздобыть и незначительной доли этого массива данных.

Одним из шедевров в его отчетах был подготовленный летом 1940 года обзор состояния авиационной промышленности, сделанный на основе заказов на ГСМ.

Он представлял собой досье, подготовленное представителем «Тексако» (прибывшим в США для получения третьего из изготовленных по бартеру танкеров). Это был 5-страничный доклад, содержащий сведения о перспективах развития ВВС США, которым по плану следовало поставить ГСМ в количестве, необходимом для 50 тысяч самолетов.

В него были включены выжимки из нескольких исследований, секретных и несекретных, официальных и неофициальных. Туда же входили оценочные данные, подготовленные Джорджем Холландом и Эдвардом Суонсоном, руководителями департамента нефтяных резервов министерства внутренних дел, извлечения из доклада, подготовленного экспертом по нефти, выходцем из Дании Якобсеном, для заместителя министра военно-морского флота Джеймса Форрестола, обзор состояния нефтяных запасов, разработанный молодым беженцем из Германии, работавшим на американское правительство, и даже отчет капитана Рьебера для Белого дома. Окончательные выводы были сделаны экономистами «Тексако», полагавшими, что план производства 50 тысяч самолетов, выдвинутый президентом Рузвельтом, может быть осуществлен на основе производственных мощностей американской промышленности.

Этот доклад взбудоражил абвер. Адмирал Канарис, еще не привыкший к тому, что Гитлер игнорировал все разведывательные данные, которые противоречили его расчетам или интуиции, лично вручил доклад фюреру. Это оказалось бесполезным. Гитлер отшвырнул его и даже пригрозил наказать тех, кто верит в эту «пораженческую чепуху» или распространяет ее[168].

– Пятьдесят тысяч самолетов?! – воскликнул он. – Вы, должно быть, сошли с ума, адмирал, если всерьез воспринимаете эту ерунду (Dreck). Это, наверно, пятьдесят тысяч сосок для бедных американских младенцев. Пятьдесят тысяч самолетов! Не смешите меня!

Таким образом, вся деятельность Бенсманна стала бесполезной для абвера. Он продолжал собирать сведения о растущем военном потенциале США, поражающем воображение и его, и его коллег по абверу. Но пользы от его работы не было. Это было «пораженческой чепухой», и никто не смел представить эти данные ни Гитлеру, ни кому-нибудь еще в верхах Третьего рейха[169].

Вскоре после подготовки этого доклада «ячейка Рьебера» распалась столь же быстро и внезапно, как и появилась на свет за несколько месяцев до этого. Создание ее было для абвера огромным достижением, но еще большим достижением для МИ-6 стало ее разоблачение, достигнутое благодаря эффективности и бдительности американской службы британской Сикрет интеллидженс сервис.

Во всех своих рискованных предприятиях кэп Рьебер ни разу не терпел поражений. На сей раз он был разгромлен в течение недели. К внезапному падению привели не его дела с Нико Бенсманном. Ни американская, ни британская секретные службы не могли разоблачить его секретную деятельность. Его телеграммы не вызывали подозрений, его простые шифры так и не были раскрыты. Улики против него предоставил жизнерадостный и элегантный бонвиван, известный своей роскошной жизнью, – советник Вестрик.

К несчастью для Рьебера, почти одновременно с Вестриком в США прибыл еще один разведчик, тот самый Уильям Стефенсон, с которым мы встречались в рассказе о том, как у мексиканской резидентуры были изъяты ее многомиллионные фонды. Стефенсон был одним из руководителей МИ-6, отвечавшим за все Западное полушарие, и его направили в США, чтобы положить конец немецким «шпионажу… и иной подрывной деятельности, а особенно пропаганде, направленной против Великобритании и имеющей целью удержать США от вступления в войну».

«Маленький Билл» Стефенсон прошелся по всему «черному списку». Капитан Рьебер входил в него не потому, что англичане знали о его сотрудничестве с абвером, а потому, что «подозревался в поставках странам Оси нефти, вразрез британской блокаде». Рьебер первым привлек внимание Стефенсона, и не потребовалось много времени для того, чтобы за его широкой спиной обнаружить Вестрика.

Ось Рьебер – Вестрик была лишь слегка закамуфлирована. Стефенсон быстро выяснил, что офис Вестрика располагается в здании «Тексако», что его машина является собственностью «Тексако», когда сделали запрос о водительских правах его шофера, в качестве адреса было указано то же помещение, наконец, дом в Скарсдейле тоже был арендован этой же корпорацией.

Стефенсон также выяснил, что Вестрик, внешне слегка напоминавший недавно умершего актера Герберта Маршалла, ходил на протезе и поэтому не мог получить водительские права, а, регистрируя «бьюик», сообщил неверные сведения о владельце. Стефенсон установил за домом Вестрика в Скарсдейле постоянное наблюдение и, записывая регистрационные номера подъезжающих автомобилей, довольно быстро установил круг его «гостей», в число которых входили не только некоторые из «самых крупных американских бизнесменов», но и «значительное число молодых американцев немецкого происхождения, работающих на стратегических заводах».

Стефенсон решил разоблачить Вестрика и тем самым положить конец его деятельности в США. Он передал собранные им сведения в «Нью-Йорк геральд трибюн», опубликовавшую сенсационную информацию на первой полосе, а затем инспирировал появление еще нескольких статей о похождениях Вестрика. Скандал нанес капитану Рьеберу сокрушительный удар. Государственный департамент объявил Вестрика персоной нон грата, и таковым же стал в глазах общественности Рьебер, вскоре выведенный из состава совета директоров «Тексако».

Все произошло очень быстро. 12 августа, когда Вестрик еще следовал домой через Японию и Сибирь, Рьебера попросили подать в отставку с поста руководителя корпорации «в связи с ущербом престижу компании, нанесенным его некорректными действиями, вызвавшими общественное осуждение».

Рьебер исчез со сцены, как отметил Стефенсон, «больше не представляя проблем для британской разведывательной службы». Но Стефенсон не знал, что в тот же день проявилась новая грань его сотрудничества с нацистами. Несмотря на уход Вестрика, Бенсманн остался в деле. Теперь за спиной У.С.С. Роджерса, преемника Рьебера на посту главы «Тексако», стоял его человек по фамилии Линцен, продолжавший посылать информацию в Бремен. И Бенсманн по-прежнему названивал своим агентам в «Тексако» по трансатлантическому телефону.

В разгар воздушной войны против Англии осенью 1940 года, более чем месяц спустя после падения Рьебера, Нико позвонил вице-президенту корпорации Р.Дж. Деарборну, интересуясь, как в США оценивают шансы Англии выжить и каковы планы «Тексако» на сотрудничество с Германией в послевоенном мире без Великобритании. Согласно записям Бенсманна, Деарборн заявил:

– Мы предвидим скорое окончание войны и строим свои планы на будущее в соответствии с этими ожиданиями.

Бенсманн продолжал активно использовать своих американских деловых знакомых. Деарборн, Додж и Олдис, знавшие Нико как представителя «Тексако» в Третьем рейхе, и не подозревали о его связи с абвером. Когда Нико задавал им какие-либо вопросы, они считали, что его интерес вызван стремлением использовать полученные данные в деловых целях.

К 1941 года возможности Бенсманна заметно уменьшились. Вице-президент Олмстед, занимавшийся теперь зарубежными операциями, прекратил доверительные разговоры, которые он инстинктивно считал полезными лишь немцам. Более того, президент фирмы Роджерс вначале заметно сократил, а затем и вовсе прекратил деловые связи с Германией. Чтобы восстановить авторитет фирмы, подпорченный действиями Рьебера, он стал создавать для «Тексако» имидж «самой патриотической из всех американских нефтяных компаний» и активно сотрудничал с координатором по нефтяным проблемам в новом правительстве Рузвельта. Он прекратил даже поставки нефти в Японию, хотя правительство не возражало против них, а другие компании продолжали поставлять нефть для стратегических запасов императорского флота. Даже не сообщив администрации президента страны, вице-президент «Тексако» Додж выделил 250 тысяч долларов на кампанию в прессе для пропаганды идеи сбережения горючего.

Поддержка нацистов в США тем не менее сохранялась и была весьма ценной и эффективной, но конец ей пришел 7 декабря 1941 года. Все сотрудничество прекратилось, едва на Пёрл-Харбор стали падать бомбы.

Кэп Рьебер тоже сделал выводы из полученного урока. Старый викинг не очень беспокоился о приставшем к нему ярлыке «профашиста». Вместе со своими друзьями Гугенгеймами он стал трудиться над тем, чтобы «разбить к черту этих нацистских ублюдков». Менее чем через шесть месяцев после скандала он стал владельцем нескольких судов «специального типа» для ВМФ США, конструкция которых была столь секретной, что ВМФ отказывался сообщать какие-либо подробности о ней. Руководитель программы судостроения в министерстве военно-морского флота капитан Н.Л. Роулингс высоко оценил его деятельность, охарактеризовав ее как «комплексное и рискованное предприятие».

Когда разразился скандал с Вестриком, капитан Рьебер отнесся ко всему с выдержкой старого моряка. «Каким бы сильным ни был шторм, когда-нибудь он все равно утихнет», – говорил он своим друзьям. И ему не пришлось долго ждать. В марте 1941 года он уже вновь вел большую игру в качестве президента «Барбер асфальт компани», дочернего предприятия Гугенгеймов. Сразу же сменив название фирмы на «Барбер ойл компани», он сделал ее одной из самых процветающих среди нефтяных компаний.

Двадцать семь лет спустя он по-прежнему занимал пост председателя совета директоров до 10 августа 1968 года, когда скончался в своих апартаментах на Пятой авеню в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти шести лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.