СОТРУДНИКИ РАЗВЕДКИ

СОТРУДНИКИ РАЗВЕДКИ

В этой книге много говорится о сотрудниках разведки. Мне хотелось показать, как, несмотря на трудную обстановку, они прилагали максимум усилий, чтобы добиться успеха.

Значение роли сотрудников разведки иллюстрируется следующим афоризмом: «Каждая разведывательная служба хороша настолько, насколько хороши ее сотрудники». В этих словах содержится не только верная констатация, но и требование. Поэтому я перефразировал высказанную мысль: «Эффективность разведывательной службы зависит от людей, которые в ней работают, от того, как они переносят тяготы службы и способны к самоотдаче».

Люди очень часто представляют себе сотрудников разведывательных служб как шпионов из приключенческих романов. Не избегли такой участи и мои сослуживцы. Удивительно лишь то, что подобного стереотипа придерживаются не только любители шпионских фильмов и читатели остросюжетных детективов, но и люди, которые в общем-то рассуждают здраво, однако не могут освободиться от подобных неверных представлений.

Конечно, нельзя недооценивать и не учитывать того влияния, которое оказывают на общественность такие киноленты и шпионские романы. Начиная с фильмов о Джеймсе Бонде и кончая лентой «Шпион, пришедший с холода», на зрителя как из рога изобилия извергаются кинотелепродукция и печатные издания, проповедующие страх и ужас, жестокость и насилие. Они вызывают острые ощущения и щекочут нервы, но этим и ограничиваются. Лишь отдельные фильмы и книги поднимаются выше этого примитивного уровня, однако их читает небольшой круг людей. Среди таких лент особого внимания заслуживает «Канарис» с О. Хассе в главной роли: его содержание, художественное воплощение и игра актеров убедительны и близки к истине.

Агент с чемоданом, в котором двойное дно, и бесшумным пистолетом— так изображают чаще всего удачливого «супершпиона» в выдуманных и часто просто фантастических историях, положенных в основу сценариев и литературных сюжетов. Плюс красивые шпионки, без них, конечно, дело не обходится. К тому же еще чернила для тайнописи, тайники, подслушивающие устройства и другие технические средства, которыми напичканы шпионские фильмы и литературные поделки. На самом деле всамделишные агенты ими, как правило, не пользуются, и в разведке они — лишь вспомогательные средства, не более того.

Отрицательную роль играют публикуемые лжемемуа-ры и другая «разоблачительная литература», которые несведущие люди принимают за «документальное» подтверждение существования таких «супершпионов». Все это, как правило, стопроцентное вранье. В связи с этим мне вспоминается книга Гордона Лонсдейла (советского агента Конона Молодого), срочно выпущенная в свет КГБ, как только Советам стало известно о намерениях американцев опубликовать записки Пеньковского. Вряд ли нужно доказывать, что подобные манипуляции преследуют совсем иные цели, а не поиск исторической правды.

Веще большей степени это касается книг и брошюр, изданных в коммунистических странах, в которых рассматривается деятельность западных разведывательных служб. Хочу подчеркнуть, что в наиболее концентрированном виде искажения и ложь характерны для продукции пропагандистских органов советской зоны оккупации, но по определенным причинам я не буду подробно на этом останавливаться. Я уже говорил о том, что такие пропагандистские книжонки в течение ряда лет преследовали цель путем систематического распространения инсинуаций о нашей службе вызвать недоверие к ней у общественности и воспрепятствовать ее переходу под юрисдикцию федерального правительства. Тем более непонятно, почему печатные органы ФРГ публикуют почти дословно целые пассажи из этих памфлетов, в том числе и в виде серии очерков в журналах с перепечаткой сфабрикованных снимков.

«Документальные» опусы «Серая рука», «Тайное становится явным» и «Кто есть кто в ЦРУ», публикуемые Юлиусом Мадером в Восточном Берлине, — типичные примеры тенденциозных изданий, лживость которых в большинстве случаев легко доказуема. Вряд ли есть необходимость останавливаться на них. И все же я рассмотрю один из случаев, не касающийся нашей службы, лишь потому, чтобы показать во всем объеме разнообразие фальшивок, видных, как говорится, невооруженным глазом даже неспециалисту. В брошюре «Кто есть кто в ЦРУ» приводится поименный список почти всего дипломатического персонала США с указанием, что все они будто бы сотрудники ЦРУ. При ближайшем рассмотрении становится ясным, что, за исключением нескольких всем известных руководителей главного американского разведывательного центра, офицеров ЦРУ в списках нет. Цель публикации очевидна: ошельмовать представителей дипломатической службы США в различных странах как «шпионов», чтобы дискредитировать государственный департамент и вашингтонскую администрацию в целом.

* * *

Когда мы говорим о сотрудниках разведывательной службы, то имеем в виду не только кадровых офицеров и служащих, как внутри страны, так и за рубежом, но и множество доверенных лиц и агентов из местных жителей, выполняющих разведывательные задачи в разных странах. Число информаторов и источников по различным вопросам столь велико, что попытка как-то объединить их по группам и направлениям не даст нужной картины. Да и само стремление свести всех в какую-то схему было бы ошибочным, поскольку мотивы их сотрудничества с нашей разведкой самые разнообразные. Для того чтобы эта категория сотрудников, больше всех рискующая собой, не оказалась, как говорится, в тени, я уже привел много примеров их деятельности. В большинство наших успехов они внесли свою лепту, и мы благодарны им. Добавлю лишь некоторые замечания.

Если в первые годы существования организации мы шли на сотрудничество только с доверенными лицами, проживавшими в странах противника и согласившимися сотрудничать с нами на идеологической основе, чтобы сделать свой вклад в дело борьбы с коммунизмом и тоталитарными режимами, то этот подход с течением времени изменился. Развитие событий и изменение обстановки в ГДР привели к сокращению числа лиц, готовых предоставить себя в распоряжение свободного Запада. Поскольку размах и объем задач нашей службы были увеличены, то к сотрудничеству стали привлекаться платные агенты-иностранцы. На мой взгляд, было правильно и то, что в работе доверенных лиц все большую роль стала играть материальная сторона. Все это, вместе взятое, привело к перестройке наших зарубежных связей.

Кроме доверенных лиц и агентов за рубежом, разведывательной службе необходимы связники и посредники внутри страны, предоставляющие себя в распоряжение службы добровольно, независимо от занимаемых ими постов. Я постоянно придерживался той точки зрения, что их число никогда не будет слишком большим. При этом я учитывал пример англосаксов, но этого уровня в нашей стране достичь почти невозможно. В Англии, да и вообще в англосаксонских странах, считается само собой разумеющимся, что даже высокопоставленные лица предоставляют в распоряжение разведывательной службы попавшую к ним информацию, даже случайную, представляющую хотя бы самую малую ценность. Французы называют таких лиц «почетными корреспондентами», тогда как у нас их обозначают термином «особые связи». Тем самым деятельность таких добровольных помощников расценивается как почетное дело, заслуживающее всяческого признания.

Мое стремление опираться в работе на возможно более широкий круг таких лиц, представляющих различные спектры общественной жизни страны, строя наши связи лишь на доверии, порою расценивалось, сознательно или нет, как нанесение ущерба внутриполитическим интересам. О том, что для таких утверждений не было никаких оснований, не стоит даже и говорить. Любая разведывательная служба располагает особыми связями и обязательно должна их иметь, чтобы максимально использовать все возможности для получения секретной информации.

Когда представители печати заявляют, что разведка не должна быть чересчур секретной, что она должна свободно «просматриваться» общественностью и парламентом и что это якобы соответствует новым концепциям, то тут следует внести ясность. Я всегда старался привлечь на сторону организации возможно большее число друзей и сторонников, прежде всего из области журналистики, но разрешал им знакомиться с организационными вопросами и методами нашей работы лишь в определенных пределах, не переходя границ, за которыми «просвечивание» стало бы опасным. Секретная разведывательная служба не должна находиться в поле зрения общественности, за небольшим исключением. Я, например, в 1964 году предложил даже снять телевизионный фильм о нашей службе. Но так называемая «прозрачная» служба противоречит понятию секретности.

Термин «прозрачность» вызвал целую дискуссию, о нем много пишут и говорят. Считается, что прежние меры безопасности сейчас себя будто бы изжили и что необходимо полностью приравнять сотрудников разведслужбы к чиновникам, офицерам и служащим других федеральных и земельных ведомств. Каждому специалисту ясно, что требование «прозрачности» в отношении внешней разведки поставило бы под вопрос ее безопасность и эффективность работы, а поэтому оно неприемлемо. Британская Сикрет интеллид-женс сервис лишь потому одна из самых эффективных разведок западного мира, что облечена доверием английского народа и что де-юре никто не имеет права знать о ее делах и совать в них свой нос, за исключением премьер-министра.

* * *

Рассказывая о становлении «Организации Гелена», я упоминал об обстоятельствах, в которых мы были вынуждены набирать штатный персонал. В то время, в особенности в первые послевоенные годы, было само собой разумеющимся, что будущего сотрудника непременно спрашивали о его общеобразовательной подготовке, знаниях и опыте работы, сведениях, которыми он располагал о коммунистических странах Восточной Европы. Но в особенности тщательно проверялась его пригодность к работе в разведке. Наряду с критериями безопасности и политической благонадежности эти вопросы позволяли сделать вывод о целесообразности принятия такого человека на службу. Политическая благонадежность устанавливалась в результате соответствующей проверки прошлой деятельности каждого. Результаты денацификации при этом учитывались лишь относительно, поскольку эта процедура проводилась поверхностно и не давала полного представления о людях. В качестве примера можно взять хотя бы довольно многочисленную группу бывших офицеров генерального штаба, ставших сотрудниками нашей организации, которые никогда не состояли в национал-социалистической партии и к которым предъявлялось обвинение по группам I и II (сотрудники министерства обороны и ведущих управленческих структур вермахта). Некоторым из них пришлось довольно трудно, пока с ними не разобрались и они не получили штамп в удостоверении личности «ничем не отягощен» или «под действие закона не подпадает».

Чрезвычайно важное значение вопроса безопасности прежде всего при принятии на работу заставляет меня сделать еще несколько замечаний. При правильном проведении проверки можно еще до начала работы нового сотрудника выявить опасность, угрожающую ему самому, его семье и разведывательной службе. Если не удается исключить или хотя бы свести эту опасность до минимума, от таких кандидатов приходится отказываться, даже если они обладают высокой квалификацией.

Одним из моих принципов, которого я твердо придерживался, был следующий: не принимать на работу людей, прибывших совсем недавно в Федеративную Республику из коммунистических стран. В пятидесятых и шестидесятых годах, еще до возведения Берлинской стены, эти мои указания касались в первую очередь беженцев и перебежчиков из советской оккупационной зоны, нынешней ГДР. Мы отказывали всем таким лицам, кто приходил к нам наниматься на работу, так как нельзя было исключить опасность того, что еще до переселения в ФРГ они могли быть завербованы разведкой противника. Нужно было также иметь в виду, что после некоторого периода проживания за Эльбой эти люди могли подвергнуться шантажу со стороны вражеской разведслужбы, которая, используя оставшихся в ГДР родственников и знакомых, привлекала бы их к сотрудничеству, а затем внедряла в нашу службу.

По этим же причинам мы не брали на работу, разве лишь за редким исключением, лиц из числа бывших военнопленных, возвратившихся в Федеративную Республику из Советского Союза или других восточноевропейских стран. И хотя в целом ряде случаев я лично пытался как-то смягчить их судьбу, мы постоянно получали подтверждения, что советская секретная служба незадолго до освобождения военнопленных часто пыталась угрозами и посулами склонить их к разведывательной деятельности в свою пользу в Федеративной Республике. О силе характера и любви к родине немцев свидетельствует тот факт, что большинство офицеров, подвергавшихся такой обработке, отреагировали единственно правильным образом: они доложили об этом после своего возвращения соответствующим немецким органам.

Решение в отношении поступавших к нам на работу лиц из Федеративной Республики и западного зарубежья я во всех случаях без всякого исключения оставлял за собой.

Соображения безопасности побудили меня принимать на работу в «Организацию Гелена» только тех людей, которых рекомендовали наши сотрудники. Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что эта практика себя оправдала, хотя в то время у нас альтернативы и не было. В своих проверках мы опирались на определенный опыт. И как раз в тех условиях родственные отношения являлись своеобразной гарантией сплоченности организации. Однако такая ориентация, по сути дела вынужденная на ранней стадии нашего развития, вызывала с разных сторон критику в некой «семейственности». Охотно с ней соглашаюсь, тем более что критики были не осведомлены о тогдашнем положении наших дел. Однако кумовство и семейственность в истинном значении этих понятий у нас исключались хотя бы потому, что процесс проверки был одинаков для всех. Этого правила строго придерживались во всех подразделениях. Принятый на работу сотрудник должен был доказать свои способности и умение, от чего зависело его дальнейшее продвижение по службе.

Как только мне представлялась возможность, я пытался привлечь наиболее подходящих для разведывательной деятельности кандидатов из различных слоев общества, не делая никому скидок, для работы в нашей организации. Поначалу робкие подсказки и рекомендации, которые делали мне государственные и политические деятели, желая помочь нам в подборе кадров, превратились к концу моей деятельности на посту начальника службы в активную поддержку. Это явилось своеобразной реакцией на общественную критику, которая стала звучать слишком громко, мешая нашей деятельности. От нас требовали, например, сделать гласным и открытым набор новых сотрудников. Но как критики представляли себе вербовочную кампанию — возможно, через биржу труда или объявления в газетах, — так до сих пор и осталось неизвестным. Короче говоря, это была неконструктивная критика. Просто наши недоброжелатели пытались лишний раз выставить службу в неблагоприятном свете. Я придерживаюсь мнения, что по опыту дружественных нам разведывательных служб нам необходимо иметь доверенных лиц в различных общественных учреждениях и прежде всего — университетах, которые давали бы систематически нам наводки на лиц, подходящих по своим данным к работе в разведке. И мы организовали такую систему.

* * *

Мне хотелось бы уделить большее внимание молодым сотрудникам службы, которые заняты в области сбора, обработки и оценки информации. Что от них ожидается, нельзя изложить просто в виде шаблонного наставления. Многогранность разведывательной работы, как в центральном аппарате, так и за рубежом, особенно это касается руководства агентурой и организации связи, требует разносторонности и от сотрудников. И хотя в интересах самих сотрудников и службы в целом следует стремиться к их взаимозаменяемости, все равно недостаток высококвалифицированных кадров будет постоянно ощущаться, а вакантные места останутся незаполненными.

Практически это означает то, что разведывательная служба никогда не будет в состоянии полностью раскрыть все без исключения намерения противника, тем более на длительный период времени. Наряду со специальными знаниями сотруднику, занимающемуся сбором информации, могут принести успех инициатива и размах, энергичное ведение дел и въедливость, творческий подход и умелые действия, а также импровизация и умение фантазировать. Секретная информация может не только расставить акценты на уже имеющейся картине обстановки в стане противника, но и подтвердить, модифицировать, а в отдельных случаях, что, однако, случается редко, изменить в корне представление о ней.

Вопросы, которые обычно возникают при поступлении устных сведений о намерениях противной стороны, отходят на задний план, если удается получить разведывательную информацию в виде документов или она добыта техническими средствами. В особенности это касается проблем большой политики, когда разведка докладывает о намерениях противника, которые зависят от многих, часто непредсказуемых факторов. Поэтому планы могут быть выполнены, а могут и остаться на бумаге. Тут первостепенное значение приобретают вопросы о достоверности информации и возможностях источника получать такие сведения. Сообщения политического характера могут представлять определенный интерес для военных и наоборот. Политические сведения могут подтверждаться и дополняться военной информацией, которая, в свою очередь, приобретает полную значимость за счет дополнительных данных из политической области. Здесь можно привести много примеров, но я ограничусь лишь одним. Незадолго до моего ухода в отставку возник вопрос: не приведет ли создавшееся в связи с развитием событий в Чехословакии политическое положение к выполнению советской военной угрозы? Мои сотрудники безоговорочно подтвердили такую возможность (в следующей главе я еще вернусь к этому вопросу).

Даже эти короткие замечания свидетельствуют о том, что задача разведывательной службы не ограничивается только добыванием секретной информации. Ее сотрудники должны обладать глубокими знаниями, чтобы быть в состоянии правильно классифицировать полученную информацию и соответственно оценить ее. А это значит, что в подразделение, занимающееся обработкой и оценкой информации, должна поступать регулярно и вся более или менее существенная открытая информация, идущая по различным каналам, чтобы оно могло использовать ее наряду с секретными сведениями для всестороннего анализа обстановки. Я всегда придерживаюсь мнения, которое разделялось моими зарубежными коллегами — руководителями дружественных разведслужб, прежде всего американскими партнерами, что только систематическая и выполненная со знанием дела обработка как секретных, так и открытых материалов может стать основой регулярной и точной оценки обстановки.

Чтобы применить на практике концепцию получения информации во всех сферах разведывательной деятельности за рубежом и ее последующей обработки и оценки в рамках изложенной выше технологической схемы, нужны высококвалифицированные специалисты.

Пожалуй, нет ни одной области современных знаний, которые не требовались бы в разведке. Без научно подготовленных сотрудников, будь они из сферы гуманитарных или естественных наук, разведывательной службе ныне не обойтись. Но вместе с тем я постоянно требовал, чтобы такие сотрудники, несмотря на необходимость трезвого подхода и точности в деле систематической обработки поступающей информации, не сидели бы сиднем за письменным столом. Свою задачу они должны видеть в том, чтобы регулярно поддерживать живую связь с соответствующими подразделениями по сбору информации и оживленно обмениваться с ними мнениями и соображениями.

Лишь только тогда, когда обработчики информации будут считаться с ее сборщиками и не станут подгонять реальные данные под мнение высоких инстанций в Бонне, может быть обеспечено оптимальное взаимодействие между двумя основными частями разведывательной службы— подразделениями по сбору и обработке данных.

За представляемые наверх сведения наряду с руководящими сотрудниками в сфере добычи информации большую ответственность несут и их коллеги в сфере обработки и оценки данных. И если в сфере добычи главная забота — твердо знать, надежны ли источники и можно ли им доверять, то в сфере обработки и оценки во главу угла ставится требование объективного подхода при анализе полученных материалов. К неписаным законам разведки относится положение о том, что ни один ее сотрудник, в том числе и сам начальник, не имеет права оказывать влияние на решение, принимаемое правительством. А это требует от них способности сдерживать себя и не навязывать политикам собственное мнение. Вместе с тем они должны обладать гражданским мужеством, чтобы не только просто доложить, но и отстоять ту информацию, которая неприятна правительству и не совсем вписывается в его представления. Каждый должен знать об этом, прежде чем сделать своей профессией разведывательное ремесло, которое увлекательно, захватывающе и романтично, но требует большой самоотверженности.

* * *

После моего ухода в отставку много говорилось и писалось о необходимости омоложения службы, в особенности ее руководящего состава. Но в таких подсказках со стороны общественности мы не нуждались: я постоянно старался предоставить молодым и перспективным сотрудникам возможность повышения по службе, исходя из вполне понятной ответственности за будущее развитие нашей организации. Однако должен сделать оговорку, касающуюся всех тех, кто по незнанию кричит о необходимости омоложения: в разведке никак не обойтись без зрелого опыта в этой области. Стремительного взлета, как это иногда можно видеть в политике, в разведке почти не бывает. Руководящие сотрудники, по каким бы причинам они ни занимали свои должности, не имеющие достаточного разведывательного опыта и обладающие лишь поверхностными знаниями, представляют собой большой риск для дела. И это ни в коем случае нельзя недооценивать. Конечно, в других профессиях, в том числе в военной, довольно быстро заменяют лиц, занимающих руководящие должности. Ведь в бундесвере такие физические нагрузки, что люди быстро изнашиваются и их нужно заменять более молодыми.

В службе внешней разведки подобный порядок устанавливать нельзя. Здесь целесообразно оставлять на работе сотрудников, достигших установленного возраста, но имеющих высокую квалификацию и большой опыт, что принесет несомненную пользу делу. В связи с этим я вспоминаю нескольких наших пожилых работников, занимающихся ведением дел на азиатском направлении нашей службы. Они знали свои страны не понаслышке, а вели там в свое время разведку и хорошо владели местными языками. Двое из них добились замечательных успехов, уже перешагнув порог своего семидесятилетия.

Подобно врачам, у которых большая практика обеспечивает успех в лечении больных, руководящие сотрудники разведки, проработавшие длительное время, приобретают такой опыт, от которого разведывательная служба просто не может отказаться. Особенно это проявляется в сфере получения и сбора информации, где речь в первую очередь идет о том, чтобы собственным примером привить подчиненным чувство уверенности в безопасности и побудить офицеров и агентов к активным действиям. Вопрос правильного руководства людьми в равной степени важен и для сферы обработки и оценки полученной информации, где тактично и терпеливо достигается поистине дружная совместная работа всех звеньев.

Приказами здесь можно добиться немногого. Применение чисто военных методов управления и руководства неприемлемо: опубликованный в печати случай, произошедший недавно в одной из западных разведывательных служб, дает повод предостеречь от этого. Дело в том, что в качестве руководителя упомянутой службы был назначен заслуженный армейский офицер, который вскоре все завалил, так как пытался действовать исключительно приказными методами. Поэтому указания и установки должны делаться так, чтобы привлекаемые к решению разведывательных задач сотрудники не только формально восприняли их, но и поняли смысл и цели заданий.

Полагаю, что в связи с этим есть необходимость остановиться на некоторых принципах руководства людьми, хотя они могут показаться само собой разумеющимися. Один из моих основных принципов, например, заключался в предоставлении руководящим сотрудникам достаточной свободы действий для выполнения поставленных мною задач, за что они платили лояльностью и высокими результатами.

* * *

Если я до сих пор говорил о сотрудниках, то это не значит, что придерживаюсь распространенного в обществе мнения о непригодности женщин к работе на ключевых позициях в разведке. Я решительно против такой постановки вопроса. К сожалению, представление общественности по данному вопросу сильно искажено в результате появления сенсационных книг и кинофильмов о «супершпионках» периода двух мировых войн — о Мата Хари, «Мадемуазель Докторе», «Кошке» и других. Несколько случаев, выявленных в шестидесятых годах, когда по заданию восточных разведывательных служб в министерствах Бонна действовали агенты-женщины, были подхвачены падкой на сенсации прессой. В результате «женская проблема» в разведке получила еще больший перекос.

Опираясь на личный долголетний опыт, могу с уверенностью сказать: многие женщины хорошо зарекомендовали себя на самых различных постах в разведке, как в центральном аппарате, так и за рубежом. Когда речь заходила о назначении женщин на должности в нашей службе, я всегда исходил в первую очередь из оценки их способностей и пригодности к разведывательной работе, а не из особенностей пола. С большой признательностью вспоминаю многих женщин — наших сотрудниц, которые соединяли острое чутье и глубокую эрудицию с постоянной готовностью к энергичным действиям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.