Глава 6 Охота и рыболовство

Глава 6

Охота и рыболовство

Первые сведения о досках, прикрепленных к ногам с целью пересечения обширных снежных территорий, – предшественниках современных лыж – связаны с древнейшими временами, и почти достоверно известно, что они были изобретением лапландцев.

Мы располагаем наскальным рисунком, найденным Гьессингом в Рёдёй в Северной Норвегии. Его возраст 4500 лет, и на нем изображен небольшого роста человек, идущий на лыжах. На берегу Онежского озера также есть резные рисунки, на которых изображаются люди, следующие за северным оленем на лыжах. Другие идущие на лыжах фигуры известны по наскальным рисункам в Залавруге, на реке Виг, недалеко от Белого моря, и в Бессови-Скедки. Остатки доисторических лыж находили по всей Скандинавии. Сегодня их коллекции можно увидеть в различных музеях, в том числе в Нордическом музее в Стокгольме, Вестерботтенском музее в Умеа и Норвежском музее истории лыж.

Эти доисторические лапландские лыжи были более широкие, чем современные, и значительно короче. Они имели заостренные концы с обеих сторон, а середина, где помещалась приподнятая платформа для ноги, была более широкая. Одна такая примитивная лыжа была обнаружена в могиле в Финляндии. Лапландское происхождение других предметов, найденных в могиле, дает доказательство того, что лыжи принадлежали какому-то предку этого народа. На севере России были обнаружены лыжи типа, известного как «арктический».

Рис. 29. Группа доисторических лыжников на наскальном изображении на реке Виг, недалеко от Залавруги, Россия.

Об их относительно недавнем происхождении говорит тот факт, что они в точности повторяют те, которые сегодня применяются у охотничьих народов Урала. Однако между лыжами «арктического» и «ботнического», то есть лапландского, типа имеются различия: они принадлежат различным эпохам и не являются тождественными. Зона, в которой был обнаружен лапландский тип, отмечает границы лапландской миграции в Скандинавию: возраст, приписываемый этим лыжам, соответствует периоду, когда происходил этот переход.

По мнению большинства исследователей, умение охотиться на лыжах появилось в Западной Евразии примерно в 2000 г. до н. э. Однако есть и другое мнение, которое отдает пальму первенства монгольскому народу, который приблизительно восемь столетий назад должен был находиться между Кирином и Мукденом, на территории, которую сегодня занимает Маньчжурия. Однако документальное доказательство этой точки зрения отсутствует. Возможно, в Восточной Азии и были древние лыжники, но видеть их мы можем только на некоторых древних японских картинах. На них изображены бородатые фигуры, следующие на лыжах за северным оленем; подобного рода изображения имеются на наскальных рисунках вблизи Онежского озера, Белого моря и в Северной Норвегии. На японских картинах, видимо, изображены айны, чья культура относится к отдаленной стадии общей арктической культуры и, несомненно, как мы увидим, произошла из субледниковых регионов севера.

По нашему мнению, азиатам принадлежат скорее снегоступы, чем лыжи. Они были неизвестны лапландцам и самоедам, однако с самых древних времен использовались в Северо-Восточной Азии, а также у американских индейцев и эскимосов. Может быть, азиаты обнаружили, что снегоступы больше подходят для их нужд, чем лыжи, хотя позже лыжи также вошли в употребление. Азиаты были только охотниками и полагались в основном на метод засады. Лапландцы же, жившие на другом краю огромного континента, из простых охотников превратились в пастухов, следуя туда, куда вел их северный олень. Для такого длительного передвижения лыжи были идеальным приспособлением.

Следует обратить внимание на чрезвычайное сходство между лыжами гиляков и лапландцев. Фон Шренк был первым, кто заметил это. Однако никто из охотников и рыбаков в устье Амура или на Северном Сахалине не пользовался лыжами – широкими, короткими и приподнятыми для ног в середине, что характерно для лапландского типа.

Рис. 30. Рисунок на коже барабана, на котором изображен лапландский лыжник, вооруженный луком.

Уже в 780 г. мы обнаруживаем запись Павла Диакона о том, что лапландцы, охотясь на диких животных, скользят на двух похожих на лук кусках древесины. А в 1555 г. шведский священник Олав Магнус писал: «Они привязывают салазки к ногам и держат в руках палку, посредством которой можно направлять свое движение. Сочетая бег и прыжки, они могут спускаться со снежного склона горы, преследуя диких зверей». Иоаганнес Шефферус в 1673 г. также говорил о лапландцах как об охотниках, стремительно преследующих на лыжах северного оленя.

Довольно простая процедура охоты была описана Франческо Негри следующим образом: «Они тянут за собой глыбу льда или кусок дерева, движение которого по льду создает много шума. Услышав его, зверь пугается и поворачивает голову, чтобы выяснить, что может быть причиной такого шума. Но при этом он забывает поднимать свои ноги на достаточную высоту и с достаточной силой ставить их, чтобы поддерживать движение по льду. Вследствие этого он скользит и падает. Тогда охотник имеет шанс атаковать его. Упавший зверь пытается встать, но не может. Или же, если он это делает, он не может стремительно вернуться к своему большому шагу. Он становится добычей охотников».

Рис. 31. Изображенный на шкуре барабана схематизированный и стилизованный рисунок вуобмана – ограждения, в который лапландцы загоняют диких оленей.

Мы уже видели, как северный олень увлекал за собой целый народ, переходя из южных областей, которые он, несомненно, занимал в течение многих столетий, к самым северным границам Европы. Большие, тучные стада исследовали долину за долиной в поисках лишайниковых пастбищ. Лапландцы делали стоянки на чистых участках, на узкой полосе лесистой местности, в местах бродов или в русле реки и там устанавливали свои вуобманы – разновидность частокола или ограждения из кольев и ветвей, иногда простиравшегося на мили. К концу такое ограждение сужалось, и олень, который забегал в западню, оказывался пасущимся на ограниченной территории, где его в конце концов отлавливали. Трудность этого способа охоты заключалась в том, чтобы заставить стадо войти в устье вуобмана. Это означало, что человек должен был двигаться по снегу быстрее, чем северный олень. На ранних стадиях этой охоты особую роль играет прирученный олень, являясь своего рода приманкой для диких сородичей. На очень длинной веревке оленя привязывают к столбику в устье вуобмана, и постепенно, увлекаясь хорошим кормом, он бредет в желаемом для человека направлении. Дикие олени следуют за ним по широкой дорожке между кольями и ветвями, которая уводит в западню. Этот процесс заманивания становился намного более легким делом, если время года позволяло охотникам иметь в своем распоряжении самца или самку в период течки. В некоторых районах, если соблазн создавался самцом, его привязывали за рога с помощью такого хитрого устройства, что, если нападал дикий самец из приближающегося стада, два дуэлянта уже были не способны распутаться. Прирученное животное затем пытается увести остальных в вуобман. Естественно, все стадо следует за двумя бьющимися самцами. В решающий момент выступают охотники, загоняя стадо поглубже в западню. Таким образом, вместо того чтобы скрываться в засаде и уничтожать животных, как до сих пор делают эскимосы и индейские охотники за карибу, они заманивают в ловушку оленей живыми.

Рис. 32. Две стилизованных фигуры лапландских лучников на барабане.

Лапландцы также научились устанавливать западни для одиночных животных. Западня обычно имеет вид силков, подвешенных между двумя чахлыми северными деревьями. В этих силках запутываются ноги или рога оленя.

Для охоты использовались различные виды оружия. Главным среди них был примитивный лук. Единственный образец его, который дошел до нас, хранится в Орбихусском замке в Швеции. Он такого типа, который описан Шеффером как принадлежащий XVI в., а позже это описание было дополнено Линнеем и другими исследователями. Они назвали это оружие «луком азиатского типа». Возможно, это было не самое верное описание, даже когда оно было исправлено Манкером, который стал называть его «североазиатским». Более верную версию предложил финский этнограф Т.И. Итконен, назвав этот тип лука «финноугорским».

Лук выделяется своей простотой. Он состоит из двух частей. Внешняя дуга изготавливается из березового дерева, а внутренняя, более короткая, – из сосны, придающей луку повышенную силу и гибкость. Орбихусский лук имеет размер 5 футов 95/8 дюйма в длину и не более дюйма толщины. Тетива – это, почти несомненно, было сухожилие животного – туго натягивалась между концами лука. Когда-то лук вкладывался в ножны из витков волокон, получаемых из березы и намотанных по всей их длине. Один конец лука был с железным наконечником. Возможно, он имел вторичное использование в качестве оружия для защиты в ближнем бою или же служил в качестве лыжной палки. Древнейшие стрелы, используемые для лука этого типа, имели костяные наконечники. Позже, в бронзовый и железный века, произошла некоторая эволюция охотничьего оружия. С развитием металлургии, которая дошла до Лапландии в сравнительно позднее время, важную роль стал играть наконечник для меча, используемого против волков, и для длинного копья против медведей. Сам наконечник меча оковывался железом – еще один намек на двойное использование его – и в качестве лыжной палки, и в качестве стрелы. Острие наконечника копья было защищено небольшим колпачком, сделанным из рога северного оленя.

Лапландцы не ограничивались охотой на оленей – они были ловкими охотниками на медведей и особенно на лосей. Копченое и сохраняемое в особых условиях, в небольшом складском помещении из древесины, мясо лося отличалось отменным вкусом.

Рис. 33. Дичь, изображенная на барабане.

Весьма изобретательно лапландцы охотились на бакланов, подбрасывая им приспособление, подобное спиннингу, – кусок древесины или кожи в форме рыбы, усаженный крючками. После того как птицы попадались на крючок, их вытаскивали на берег при помощи длинной гибкой палки. Эскимосы на Гудзоновом заливе до сих пор используют похожие приемы.

В обширных лесах лапландцы и ныне ловят в ловушку куропаток, а в горных районах – арктических куропаток. В болотистых областях дикая утка считалась самой лучшей дичью. Лапландцы охотились на нее с помощью своего рода бумеранга, называемого баллаком, который имеет замечательное сходство с птичьей костью, обнаруженной во время раскопок в большом торфяном болоте Маглемёсе, на датском острове Сьелланд. Эти раскопки дали множество подобных бросковых видов оружия, вдобавок к обнаруженным стрелам, используемым для охоты на птиц, дубинкам, топорам и булавам, которые все относятся к раннему неолитическому периоду.

Не позднее того времени, когда шкуры зайцев, лис и рысей стали цениться в коммерческом понимании, произошел поворот охоты на этих зверей. Возможно, на росомах начали охотиться немного раньше – как только лапландцы стали охранять оленей, поскольку росомаха была главным врагом оленьих стад и любила предпринимать ночные нападения. Для ее преследования была изобретена простая западня: на веревке, натянутой между кольями, подвешивался острый нож, а под ним клали кусок мяса. Как только росомаха начинала ходить вокруг мяса, рано или поздно она запутывалась хвостом в натянутой веревке, и на ее голову падал нож.

Когда лапландцы научились использовать арбалет, они стали выслеживать барсуков, выдр и горностаев. Настоящий лук лапландского арбалета делался из железа. В некоторых районах можно до сих пор встретить тот же предмет, но только в уменьшенном виде – видимо, это был игрушечный лук для детей.

Приведем описание арбалета, использовавшегося лапландцами в XVI в.: «Это оружие, предпочитаемое для такой охоты этим народом и его соседями, представляет собой большой арбалет, имеющий железную дугу. Его невозможно было натянуть вручную. Метод состоит в том, чтобы перевернуть его и держать на земле, заряжая его одной ступней. Охотники спускают тетиву посредством железного крючка, который они носят для этой цели привязанным к поясу. Лук выстреливает не острую стрелу или шар, а древесное копье, такое же толстое, как и палец, однако в три раза толще в конце, который заострен для наконечника».

Арбалет использовался и другими арктическими народами в пределах орбиты более высокоразвитых южных культур. Он часто приспосабливался для различных методов охоты, в частности для западни крупных животных – медведя, лося, оленя, волка. К колу, вбитому в землю, привязывалась веревка, связанная со спусковым крючком скрытого арбалета; стрела удерживалась направленной на кол. Проходящее животное касалось веревки, это запускало небольшой деревянный спусковой механизм, и стрела выстреливалась. Западни такого типа можно встретить в Лапландии и в районе Урала. Исследователь Дж. Батчелор обнаружил подобные приспособления и у айнов.

Все лапландские семьи держали собак, которые проявляли в охране стада не меньшее рвение, чем на охоте. Это животное имело средние размеры, острую морду с крупными остроконечными ушами и отличалось понятливостью и преданностью. Если олень снова убегал в горы, одного мгновения было достаточно, чтобы собака его вернула. Лапландская легенда гласит, что человек и собака с древнейших времен заключили взаимное соглашение: собака помогает человеку в охоте и присмотре за оленями, а человек дает ей хлеб насущный. Когда же собака в конце концов становится слишком старой и слабой, чтобы выслеживать волка или медведя по снегу или следовать за безудержным северным оленем через болото, тогда человек должен положить конец жизни своего друга, повесив его на дереве. Это то, что лапландцы обычно делают, но со слезами на глазах, и только тогда, когда место старой собаки занимает более молодая.

О лапландских способах рыболовства Негри писал: «Для рыбной ловли лапландцы используют и сеть, и крючок. Они меняют свои собственные изделия на эти орудия, но могут при случае показать навыки в их изготовлении своими собственными руками: сети, сотканные из ивовой коры, крючки, изготовленные из прута простой L-формы, заостренные со всех сторон».

Рис. 34. Типичная лапландская барьерная западня в узких местах реки.

В наше время используются несколько иные средства, чем сеть, чтобы поймать форель и лосося, которые водятся в реках и озерах Лапландии в большом изобилии. Лодка с подвесным двигателем – очень распространенное зрелище на горных озерах. Она на скорости врывается в глубоководье, а затем рыбак останавливается и забрасывает сеть. За этим методом – старинная традиция, и эта же традиция диктует выбор его одежды – синий плащ с многоцветными полосками. Но в настоящее время плащ почти так же загрязнен маслом и бензином, как и у любого механика. Есть некоторые области, где до сих пор продолжают соблюдаться наиболее старые способы ловли. Их, конечно, более интересно наблюдать, чем ловлю с помощью моторной лодки. Используется линь, который усажен множеством небольших игл из кости. Иглы закрыты приманкой, а линь тянется вдоль дна лодки. Когда рыба заглатывает приманку, острая кость цепляется за ее рот. Этот старый метод все еще практикуется по всей арктической Евразии и на далеком севере Америки. Существует также барьерный метод, когда устанавливается поперечная баррикада через узкое место реки, богатое лососем. В нее крепится масса небольших костяных гарпунов, снабженных приманкой.

Этот древний способ рыбной ловли не вымер и в Северной Норвегии, вдоль арктического побережья, где до сих пор широко используются костяные крючки и баррикады всех типов. В Швеции рыбная ловля превратилась в простой спорт для лесных лапландцев – своего рода отдых от ухода за оленями. Для горных лапландцев рыболовство также, как правило, становится не больше чем забавой, которой предаются старики и дети. Но взрослый лапландец считает, что в эпитете «рыболов» есть что-то незавидное.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.