Спад волны

Спад волны

К тому времени масштаб репрессий достиг полного маразма. Тандем Ежова и Фриновского слишком пересолил. Они уже давно путали собственные интересы с государственными. Но, что было опасным для них, их собственные интересы уже противоречили интересам Сталина. Существовал ли заговор Ежова, в котором его обвинили в будущем, или нет и действительно ли последний готовил переворот, трудно сказать, но то, что нарком слишком усилился, даже, можно сказать, зарвался, было вне сомнений. Нанести большой урон стране они уже успели, но если бы так продолжалось, опасность угрожала бы и позиции Сталина.

Как всегда, Сталин принял превентивные меры. Он всегда рассчитывал на несколько ходов вперед и поэтому решил остановить Ежова, который слишком злоупотреблял доверенной ему властью и довел масштабы репрессий до непредвиденных размеров. Для исправления дел Ежова нужен был опытный и талантливый организатор и администратор.

Сталин, который уже изучил Берию в течение этого времени, принял решение доверить столь сложное дело именно ему. Берия имел талант государственного деятеля. Он показал себя как превосходный организатор, администратор, хозяйственник, разведчик и т. д. То, что он сделал в маленькой Грузии, нужно было осуществить в масштабе всей страны. Он должен был руководить Народным комиссариатом внутренних дел СССР. Это была почетная должность в огромной империи. Кроме того, это была огромная ответственность, особенно если представить, сколько всего нужно было исправлять. Такое назначение не было желательным для Берии (об этом в своих воспоминаниях говорит даже Хрущев), но против воли вождя идти было невозможно.

Какую роль играл Берия в процессе репрессий, мы можем оценить хотя бы по тем мерам, которые он принял после назначения. Если поверим в то, что Берия и был инициатором репрессий, что он руководил ими из маленькой Грузии, то логично было бы думать, что, достигнув высшей власти, он не то что приостановит волну (не говоря уже о прекращении самого процесса), а наоборот, погонит ее с новой силой.

С 17 января 1938 г. Берия – член Президиума Верховного Совета СССР. 22 августа того же года он был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР Н.И. Ежова. 8 сентября – начальником 1-го управления НКВД СССР. 11 сентября Л.П. Берии было присвоено звание комиссара государственной безопасности 1-го ранга, а 29 сентября он занял должность начальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. 25 ноября 1938 г. был назначен наркомом внутренних дел СССР.

Первые же шаги Берии говорят сами за себя и показывают, каково было его отношение к репрессиям. С его приходом репрессии не только были приостановлены, но и по мере возможности происходило исправление пагубных последствий деятельности Ежова.

Для того чтобы оценить его шаги, достаточно нескольких цифр. Не будем идти далеко, одолжим эти цифры у Википедии (их достаточно для того, чтобы оценить контраст между правдой и вымыслом).

«С приходом Л.П. Берии на пост главы НКВД масштабы репрессий сократились. За 1939 год по обвинению в контрреволюционных преступлениях были осуждены к высшей мере наказания 2,6 тыс. человек, за 1940 год – 1,6 тыс. Более того, в 1939–1940 годах освобождены из мест лишения свободы и реабилитированы, по одним данным, 837 тыс. человек, по другим – 223,8 тыс. заключенных лагерей и 103,8 тыс. ссыльных».

К цифрам мы еще вернемся, до тех пор же отмечу, что именно при Берии началось не только освобождение арестованных, но более того – реабилитация. Именно реабилитация незаконно репрессированных, а не амнистия.

Спросят и то, почему же Берия, который, оказывается, был защитником прав человека, не начал этот процесс в 1938 году и для чего ему понадобились 1939–1940 годы.

Мы неоднократно отмечали, что Берия был талантливым организатором и понимал, что пересмотр сотен тысяч дел, размежевание виновных и невинно арестованных, размежевание тех, на освобождение которых будет согласен Сталин, и тех, освобождению которых он воспротивится, требовало титанического труда.

Думаю не секрет, что во время так называемых репрессий арестовывались не только невинные, даже по политическим статьям. Реабилитация требовала организации, необходимо было ее провести так, чтобы она не отразилась на криминогенной ситуации.

Чтобы оценить, с какими трудностями был связан этот процесс, приведу записку заместителя ГУЛАГа А. Лепилова:

«Одной из важнейших функций учетного аппарата ГУЛАГа является проверка законности содержания под стражей осужденных.

Такая проверка имеет своей целью:

а) обеспечение освобождения по истечении срока наказания;

б) реализацию определений судебных органов и постановлений органов Наркомвнудела, выносимых в порядке пересмотра дел об осужденных;

в) представление органам прокурорского надзора данных о фактах незаконного, по тем или иным причинам, содержания под стражей отдельных лиц.

Эта работа чрезвычайно трудоемка, так как и здесь приходится иметь дело со значительным количеством лиц. Достаточно сказать, что за один 1939 год было освобождено как за истечением сроков изоляции, так и по другим основаниям: из лагерей – 223 600 чел., из колоний – 103 800 чел., а за два первых месяца 1940 г. – 51500 чел. (в т. ч. из лагерей 33 000, из колоний – 18 500 чел.).

Наконец, тот же учетно-распределительный аппарат ГУЛАГа выполняет работу по соответствующему рассмотрению жалоб и заявлений заключенных и их родственников, по выдаче справок о местонахождении заключенных и т. д. Количество таких заявлений и жалоб исчисляется сотнями тысяч: только через центральный аппарат ГУЛАГа прошло за 1939 год заявлений и жалоб около 10 тысяч».

Если примем во внимание, что главная нагрузка по вопросу реабилитации лежала вовсе не на ГУЛАГе, станет ясно, насколько трудоемка была задача, взятая на себя Берией.

17 ноября 1938 года по инициативе Берии ЦК КПСС издал постановление: «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия».

Стоит привести выдержку из данного постановления:

«Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда – не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие:

Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.

Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов.

Это привело к тому, что и без того слабая агентурная работа еще более отстала и, что хуже всего, многие наркомвнудельцы потеряли вкус к агентурным мероприятиям, играющим в чекистской работе исключительно важную роль.

Это, наконец, привело к тому, что при отсутствии надлежаще поставленной агентурной работы следствию, как правило, не удавалось полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи.

Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо легкомысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в своих постановлениях от 8 мая 1933 года, 17 июня 1935 года и, наконец, 3 марта 1937 года давали категорически указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.

Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД является глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные доказательства и проч.).

Часто арестованный не допрашивается в течение месяца после ареста, иногда и больше. При допросах арестованных протоколы допроса не всегда ведутся. Нередко имеют место случаи, когда показания арестованного записываются следователем в виде заметок, а затем, спустя продолжительное время (декада, месяц и даже больше), составляется общий протокол, причем совершенно не выполняется требование статьи 138 УПК о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составляется до тех пор, пока арестованный не признается в совершенных им преступлениях. Нередки случаи, когда в протокол допроса вовсе не записываются показания обвиняемого, опровергающие те или другие данные обвинения.

Следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подписанные допрашиваемым и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются не подписанные и не утвержденные обвинительные заключения и т. п.

Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконивают эти нарушения…»

Конечно, самым интересным в этом постановлении является заключительная часть:

«1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.

В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора…

2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РКмилиции.

Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР.

3. При арестах, органам НКВД и Прокуратуры руководствоваться следующим:

а) согласование на аресты производить в строгом соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года;

б) при истребовании от прокуроров санкций на арест – органы НКВД обязаны представлять мотивированное постановление и все, обосновывающие необходимость ареста материалы;

в) органы Прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверять обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости производства дополнительных следственных действий или представления дополнительных следственных материалов;

г) органы Прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.

Установить, что за каждый неправильный арест, наряду с работниками НКВД, несет ответственность и давший санкцию на арест прокурор.

4. Обязать органы НКВД при производстве следствия в точности соблюдать все требования Уголовно-процессуальных Кодексов.

В частности:

а) заканчивать расследование в сроки, установленные законом;

б) производить допрос арестованных не позже 24-х часов после их ареста; после каждого допроса составлять немедленно протокол в соответствии с требованием статьи 138 УПК с точным указанием времени начала и окончания допроса.

Прокурор при ознакомлении с протоколом допроса обязан на протоколе делать надпись об ознакомлении с обозначением часа, дня, месяца и года;

в) документы, переписку и другие предметы, отбираемые при обыске, опечатывать немедленно на месте обыска, согласно ст. 184 УПК, составляя подробную опись всего опечатанного.

5. Обязать органы Прокуратуры в точности соблюдать требования Уголовно-процессуальных Кодексов по осуществлению прокурорского надзора за следствием, производимым органами НКВД.

В соответствии с этим обязать прокуроров систематически проверять выполнение следственными органами всех установленных законом правил ведения следствия и немедленно устранять нарушения этих правил; принимать меры к обеспечению за обвиняемым предоставленных ему по закону процессуальных прав и т. п.

6. В связи с возрастающей ролью прокурорского надзора и возложенной на органы Прокуратуры ответственностью за аресты и проводимое органами НКВД следствие – признать необходимым:

а) установить, что все прокуроры, осуществляющие надзор за следствием, производимым органами НКВД, утверждаются ЦК ВКП(б) по представлению соответствующих обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий и прокурора Союза ССР;

б) обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий в 2-месячный срок проверить и представить на утверждение в ЦК ВКП(б) кандидатуры всех прокуроров, осуществляющих надзор за следствием в органах НКВД;

в) обязать Прокурора Союза ССР тов. Вышинского выделить из состава работников центрального аппарата политически проверенных квалифицированных прокуроров для осуществления надзора за следствием, проводимым центральным аппаратом НКВД СССР, и в двухдекадный срок представить их на утверждение ЦКВКП(б)…

Установить, что все следователи органов НКВД в центре и на местах назначаются только по приказу Народного Комиссара Внутренних Дел СССР.

8. Обязать НКВД СССР и Прокурора Союза ССР дать своим местным органам указания по точному исполнению настоящего постановления.

СНК СССР и ЦК ВКП(б) обращают внимание всех работников НКВД и Прокуратуры на необходимость решительного устранения отмеченных выше недостатков в работе органов НКВД и Прокуратуры и на исключительное значение организации всей следственной и прокурорской работы по-новому.

СНК СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и Прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив Партии и Правительства каждый работник НКВД и Прокуратуры, невзирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответственности.

Председатель Совета народных комиссаров СССР

В. МОЛОТОВ

Секретарь Центрального Комитета ВКП(б)

И. СТАЛИН»

О том, что инициатором данного постановления был именно Берия, а не другой чиновник, указывает хотя бы следующий факт: для внедрения в жизнь данного постановления в феврале 1939 года было подготовлено «Спец-сообщение Л.П. Берии, А.Я. Вышинского и Н.М. Рычкова И.В. Сталину с приложением приказа о ходе выполнения постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия».

В данном спецсообщении указываются те же проблемы, которые имеются в вопросе прокурорского надзора. Вот выдержка из данного спецсообщения: «Совещание вскрыло весьма слабое состояние прокурорского надзора за следствием, как в центре, так и в особенности на периферии.

Слабость прокурорского надзора объясняется несоответствием, как с политической, так и с деловой стороны ряда прокурорских работников, а также большим разрывом между потребным количеством работников и наличным составом.

Постановление СНК СССР и ЦКВКП(б) в части, касающейся проверки и представления на утверждение ЦКВКП(б) кандидатур всех прокуроров, осуществляющих надзор за следствием в органах НКВД, несмотря на истечение установленного срока, не выполнено.

Особо необходимо отметить слабое участие прокуроров в следственной работе, проводимой органами НКВД, недопустимую задержку проверки дел, поступающих из органов НКВД, и волокиту с передачей дел по подсудности, что находится в прямой зависимости от недостатка кадров и практикующейся рядом прокуроров самостраховки».

Но самым интересным в этом сообщении является заключение, приведем и его:

«В целях обеспечения выполнения постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года просим ЦК ВКП(б):

1. Увеличить количество работников прокуратуры, осуществляющих надзор за органами НКВД, на 1100 человек.

2. Поручить тов. ВЫШИНСКОМУ совместно с обкомами, крайкомами и ЦК нацкомпартий проверить личный состав прокуроров, осуществляющих надзор за следствием, и удалить сомнительных и негодных работников. О результатах проделанной работы в месячный срок сообщить в ЦК ВКП(б)…

6. Обязать Наркомюст СССР тов. РЫЧКОВА и председателя Верховного Суда СССР тов. ГОЛЯКОВА принять меры к рассмотрению судами накопившихся дел, переданных из органов НКВД и прокуратуры, и установить порядок, гарантирующий в дальнейшем своевременное и правильное рассмотрение дел, передаваемых в суды».

Не правда ли, интересное решение проблемы, но самым интересным является то, что первым это спецсообщение подписывает Наркомвнудел Берия. Фактически своим приказом он обязывает прокуроров, в том числе и Вышинского, провести те или иные мероприятия по усилению роли прокуратуры. Если примем во внимание тот факт, что прокуратура иерархически стоит выше НКВД и призвана осуществлять надзор над последним, этот шаг как минимум представляет собой процессуальное нарушение. Но если примем во внимание сложившуюся в государстве правовую ситуацию, можем смело сказать, что по-другому не могло и быть. Ждать от безынициативного и трусоватого Вышинского, которого Берия ни во что не ставил, проведения серьезных реформ не приходилось. Эта был бесцветный рупор Сталина, и исходя из данной ситуации, нет ничего странного в том, что ему указания соблюдать законность давал нижестоящий, но деятельный Берия.

Здесь еще раз выявилась инициативность Берия и его роль как государственного деятеля, а не бледной копии Сталина.

Репрессии стремительно затормозились, и под вопрос этот факт не ставят даже оппоненты. Для всех ясно, что резко ускорилась реабилитация незаконно осужденных людей и снизилось количество несправедливо осужденных. В директивах, направленных в органы НКВД, все чаще встречаются такие давно забытые термины, как «социалистическая законность», «процессуальные сроки», «прокурорский надзор», «презумпция невиновности» и др.

Противники Берия, найдут «оправдание» и такому его, с их точки зрения, «неадекватному» поведению. Исходя из их интерпретации, как всегда, Берия делал все это с одной лишь целью – ради дешевого популизма, для набирания очков. Он играл на публику.

Простите, конечно, за сомнения и за повторяемые вопросы, но все же – кем являлась эта публика? Что собой представлял электорат, сердце которого хотел покорить хитрый Берия и которого хотел уверить в своей либеральности?

Неужели это сердце народа? Народа, который не поднимал голоса тогда, когда арестовывали их сыновей, жен, друзей, коллег? Народа, который сам же и участвовал в арестах сыновей, друзей и т. д.? Нет, эти люди уже не были опасны, и ослепленный властью Берия вовсе не был обязан отчитываться перед ними.

Более того, отдавать отчет народу вовсе не входило в его интересы, и либерализация могла принести политические дивиденды не Берии, а только одному человеку, вокруг которого вертелась Земля, – Сталину.

Может быть, Берия действовал так «неадекватно» для того, чтобы покорить сердце Сталина, и именно Сталин являлся адресатом его популистских деяний?

Это еще более абсурдная мысль. Во-первых, как уже указывали, Берия не смог бы принять столь трудное решение без согласия Сталина. Во-вторых, как бы там ни было, если бы процесс либерализации носил показушный характер даже со стороны Сталина, он не мог отразиться положительно на имидже оного. Реабилитация указывала на то, что имели место перегибы, хотя бы со стороны Ежова, но при попустительстве Сталина. Таким образом, и данная версия неверна, обмануть Сталина таким дешевым способом Берии не удалось бы.

Может, Берия желал увеличить собственную популярность среди новых сотрудников? И это нелогично. Своими действиями Берия ослаблял собственное ведомство и давал право богом забытым прокурорам «помыкать» собственными сотрудниками.

Остается один ответ. Берия не делал этого напоказ, для чужих глаз, и его действия были настолько искренни, насколько искренними могут быть действия политической фигуры такого ранга. Инициаторами либерализации были два человека – это Сталин и Берия, и цель была одна – искоренить последствия тех перегибов, которые были допущены в 1937–1938 годах.

Политика Берии резко отличалась от политики Ежова. Их действия были настолько различны, что невозможно не заметить этот контраст даже при грубом сравнении. Невозможно было не заметить того, что Берия в отличие от Ежова проводил либеральную политику. Но, несмотря на это, будущие «оценщики» его реформ сделали невозможное – они не только игнорировали все действия Берии на посту наркома, они эти действия использовали против него же. Историки провели титаническую работу и представили Берию как инициатора и вдохновителя репрессий, в сравнении с которым даже Ежов выглядел невинным агнцем. В этом заключается еще один парадокс истории, а вернее парадокс ее интерпретации.

Но просто назвать Берию отцом репрессий было далеко не достаточно, нужны были жертвы его репрессий, и не в масштабе Грузии, а в масштабе всего Союза. Эту миссию взял на себя Хрущев и возвел в ранг мучеников таких старых большевиков, какими являлись Эйхе, Чубарь, Косиор, Постышев и другие менее важные птицы, которые с его легкой руки превратились в личных жертв Берии.

Небезынтересно узнать, кем являются эти старые большевики и какова роль Берии в их гонениях.

Начнем с Роберта Эйхе. Этот эпизод интересен постольку, поскольку историки нас уверяют, что в истязаниях Эйхе принимали участие именно Берия и его «правая рука» Богдан Кобулов. Когда они не смогли сломить большевика старой закалки, Берия приказал вывести арестованного и расстрелять его.

До того как обратиться непосредственно к факту, скажу, что все, что мы знаем о данном деле, основывается на домыслах, поскольку дело Эйхе засекречено по сей день. Более того, одно время с данного дела был снят гриф «секретно», но, видимо, в связи с тем, что в нем оказалось не то, что ожидали, дело опять засекретили. Хотя из дела все же расшифровано одно письмо, которое Эйхе направил Сталину. К этому письму еще вернемся.

Кем был Эйхе? В отличие от Берии его действительно можно назвать одним из инициаторов массовых репрессий. В Сибири он с таким рвением принялся за очищение территории от врагов народа, что ему мог позавидовать сам Ежов. Он непосредственно вмешивался в дела НКВД и долгое время был активным членом так называемой «тройки».

Короткая статистика: за 1930 год тройка ОГПУ Западной Сибири, в которую входили Эйхе и Заковский, осудила 16 553 человек, в том числе приговорив 4762 – к расстрелу, 8576 – к отправке в лагеря, 1456 – в ссылку, 1759 – к высылке.

В 1937 году тройкой под руководством Эйхе были репрессированы 34 872 человека по сфабрикованным делам «Белогвардейско-монархической организации РОВС», «Сибирского филиала Трудовой Крестьянской партии», «Церковно-монархической повстанческой организации» и другим.

Невозможно не оценить вклад в «благородное» дело революции «старого большевика». Достаточно обратить внимание хотя бы на его высказывания, чтобы понять, кто был реальным инициатором репрессий и террора.

На декабрьском 1936 г. пленуме ЦК ВКП(б), на котором Н.И. Ежов докладывал об «антисоветских троцкистских и правых организациях», Эйхе резко выступил против бывших товарищей по партии:

«Факты, вскрытые следствием, обнаружили звериное лицо троцкистов перед всем миром… Вот, т. Сталин, отправляли в ссылку несколько отдельных эшелонов троцкистов, – я ничего более гнусного не слыхал, чем то, что говорили отправляемые на Колыму троцкисты. Они кричали красноармейцам: «Японцы и фашисты будут вас резать, а мы будем им помогать». Для какого черта, товарищи, отправлять таких людей в ссылку? Их нужно расстреливать. Товарищ Сталин, мы поступаем слишком мягко».

Интересно, почему он был уверен, что с ним поступят более гуманно, чем он поступал с теми, расстрела которых требовал?

Теперь же обратимся к роли Берии в расстреле. Эйхе был арестован 29 апреля 1938 г., в то время, когда Берия находился в Грузии (напомню, в НКВД он перешел 22 августа и поэтому в этом вопросе никакого решения принять он не мог).

Мы упомянули о письме Эйхе, написанном Сталину 27 октября 1939 г. Приведу выдержку из письма:

«25 октября с.г. мне объявили об окончании следствия по моему делу и дали возможность ознакомиться со следственным материалом…»

Даже начало письма удивляет. Что значит, ознакомили с материалами дела? При Ежове обвиняемых расстреливали так, что они даже не знали, в чем они виновны, не то что ознакамливали с материалами дела. Не указывает ли данный факт на то, что при руководстве Берии действительно начали соблюдать процессуальные нормы и следствие так или иначе вошло в колею? Зачем нужно было Берии церемониться с обвиняемым, которого лично истязал и не сходя с места приказал расстрелять.

Вот как вспоминает бывший начальник 1-го спецотдела Баштаков детали допроса Эйхе:

«Домогаясь от Эйхе ложного признания о том, что он якобы являлся шпионом, Родос, Берия и Эсаулов выбили у Эйхе глаз. Однако и после этого Эйхе виновным себя не признал. На моих глазах по указаниям Берия Родос и Эсаулов резиновыми палками жестоко избивали Эйхе, который от побоев падал, но его били и в лежачем положении, затем его поднимали, и Берия задавал ему один вопрос: «Признаешься, что ты шпион?» Эйхе отвечал ему: «Нет, не признаю». Тогда снова началось избиение его Родосом и Эсауловым, и эта кошмарная экзекуция над человеком, приговоренным к расстрелу, продолжалась только при мне раз пять. У Эйхе при избиении был выбит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может добиться, он приказал увести его на расстрел».

В 1954 году Баштаков нарисовал бы еще более страшный портрет Берия, лишь бы спасти собственную жизнь. Он говорил то, чего от него ждал Хрущев. Даже для не очень наблюдательного человека понятно, насколько сказанное выше не соответствует реальности. Во-первых, какой был прок от избиения и выбивания показаний, если в отношении него уже вынесен расстрельный приговор. Не менее интересно, что Берия, не получив желанного признания, сразу же приказал увести Эйхе на расстрел. Поверить в эту глупость просто невозможно, поскольку для приведения приговора в исполнение, хотя бы формально, был необходим сам приговор. Но это детали, и над этим задумываться не очень-то и стоит.

Если эту чушь сравнить с письмом самого Эйхе, обвинение, выдвинутое против Берии, станет еще более абсурдным. Интересно, когда ознакомил с материалами дела обвиняемого Берия, неужели в процессе пыток? Или зачем он дал ему возможность написать письмо Сталину? Когда это смог сделать Эйхе, неужели после расстрела?

Мы ознакомились лишь с началом письма, и оно уже породило множество вопросов. Могу сказать, что продолжение письма дает ответ на эти вопросы. В нем Эйхе, обращаясь к Сталину, доказывает ему свою невиновность. Полностью приводить письмо не буду, остановлюсь на деталях, интересных для нашей темы:

«В июне месяце 1938 года Ушаков (следователь) меня подверг жестоким истязаниям, чтобы я признался в покушении на Ежова, и оформлялись эти мои показания Николаевым не без ведома Ежова…

Теперь я перехожу к самой позорной странице своей жизни и к моей действительно тяжкой вине перед партией и перед Вами. Это о моих признаниях в к[онтр].революционной] деятельности. Комиссар Кобулов мне сказал, что нельзя же было все это выдумать, и действительно я никогда не мог бы это выдумать. Дело обстояло так: не выдержав истязаний, которые применили ко мне Ушаков и Николаев, особенно первый, который ловко пользовался тем, что у меня после перелома еще плохо заросли позвоночники, и причинял мне невыносимую боль, заставили меня оклеветать себя и других людей.

Большинство моих показаний подсказаны или продиктованы Ушаковым, и остальные я по памяти переписывал материалы НКВД по Зап[адной] Сибири, приписывая все эти приведенные в материалах НКВД факты себе. Если в творимой Ушаковым и мною подписанной легенде что-нибудь не клеилось, то меня заставляли подписывать другой вариант. Так было с Рухимовичем, которого сперва записали в зап[асной] центр, а потом, даже не говоря мне ничего, вычеркнули, так же было с председателем запасного центра, созданного якобы Бухариным в 1935 году. Сперва я записал себя, но потом мне предложили записать Межлаука В.И. и многие другие моменты».

Как оказалось, Эйхе был не таким уж и крепким орешком, как нам передает Баштаков, и исходя из его собственного письма, становится ясным, что он не только признался в обвинении, но и повлек за собой других. Эйхе даже указывает на тех лиц, которые его пытали, и на то, что это происходило из интересов Ежова. Он называет и следователей, пытавших его – Ушаков и Николаев. Среди истязателей не видно не только Берии или Кобулова, но даже и Родоса.

Что же получается – Эйхе арестовал Ежов, который старался обвинить его в шпионаже. Во время общения со следователями Ежова Эйхе «признался» в преступлении, в будущем же, когда произошел пересмотр дела садистом Берией, отказался от своих признательных показаний и объяснял Кобулову, почему он их дал.

Несмотря на то что обвинение, предъявленное Берии в данном «преступлении» не то что необоснованно, но и отрицается самой «жертвой», старый большевик по сей день является жертвой лично Берии.

Примерно такая же ситуация по отношению к руководящим лицам Украины П. Постышева, С. Косиора и В. Чубаря. Каждая из этих личностей была организатором репрессий на территории Украины, и жестокостью они переплюнули многих инициаторов.

Из-за этих перегибов вопрос о Постышеве даже был поставлен на Пленуме. В частности, на январском Пленуме 1938 года основной доклад сделал Маленков. Он говорил, что первые секретари подмахивают даже не списки осужденных «тройками», а всего лишь две строчки с указанием их численности. Открыто бросил обвинение первому секретарю Куйбышевского обкома партии П.П. Постышеву: вы пересажали весь партийный и советский аппарат области! На что Постышев отвечал в том духе, что арестовывал, арестовываю и буду арестовывать, пока не уничтожу всех врагов и шпионов! Но он оказался в одиночестве: через два часа после этой полемики его демонстративно вывели из кандидатов в члены Политбюро, и никто из участников Пленума на его защиту не встал.

Чтобы оценить заслуги Постышева как политического и государственного деятеля, достаточно привести всего несколько примеров, о которых рассказывает Валерий Ерофеев:

«Бывший полновластный хозяин Украины был оскорблен карьерным понижением (имеется в виду перевод его в Куйбышев. – З.Ц.), и именно это обстоятельство, по мнению историков, стало причиной начатой Постышевым широкой кампании по поиску врагов народа в Куйбышевской области, необыкновенно жестокой даже по меркам 1937 года. Порой эта работа принимала поистине параноидальные формы. В частности, он внимательно, через лупу, изучал иллюстрации в печатных изданиях, обложки тетрадей для школьников, этикетки различных товаров и так далее. Во всех этих изображениях Постышев регулярно находил контуры фашистской свастики или человеческого черепа, силуэты Бухарина, Каменева или Зиновьева, простреленную голову Кирова или другие проявления контрреволюционной деятельности.

Например, в областное управление НКВД от Постышева поступило следующее сообщение: «На фотографии тов. Буденного, помещенной на первой полосе газеты «Волжская коммуна» от 20 сентября 1937 года, на его рукаве пятиконечная звезда имеет явно выраженную форму фашистской свастики». По этому заявлению были арестованы фотограф редакции Шелудякова и травильщик цинкографии Сергиевский, который изготовил клише «с контрреволюционным искажением». В ходе следствия и суда Шелудякова была оправдана, а травильщик по ст. 111 УК РСФСР (служебная халатность) получил четыре месяца лишения свободы.

Вот другие факты из того же ряда. В середине 1937 года в магазинах Чапаевска и Сызрани вдруг не стало спичек, но проверка показала, что ящики с этим товаром штабелями лежат на складах. Торговые руководители объяснили, что продукция не отгружается в магазины по приказу Постышева, который при изучении спичечной этикетки нашел в линиях на ней отчетливый профиль Троцкого. Затем в августе, перед началом учебного года, в ряд районов перестали поступать школьные тетради. И уж совсем неожиданностью для всех стало изъятие из продажи в продовольственных магазинах любительской колбасы. Оказалось, какой-то доброжелатель сообщил Постышеву, что на разрезе колбасы, в ее середине, отчетливо проступают контуры фашистской свастики. По поводу всех этих фактов на пленуме Фрунзенского райкома ВКП(б) областного центра Постышев высказался так: «Я предлагаю прокуратуре и НКВД посадить человек 200 торговых работников, судить их показательным судом и человек 20 расстрелять».

Комментарии излишни. Хозяйственные достижения Постышева будут более ясны, если их сравнить с достижениями в данной сфере Берии.

Несмотря на свою ярую преданность революции, это ему не засчиталось, и 26 февраля 1938 г. он был арестован. Это происходило в период, когда органами НКВД руководил Ежов. В чем выразилось участие Берии, можно только гадать, особенно если принять во внимание, что проверку дела Постышева Сталин поручил Молотову и Ворошилову.

Что касается Косиора и Чубаря, отмечу лишь одно – оба этих руководителя, так же как и Постышев, признаны инициаторами «голодомора». Как уже отметил, трудно утверждать, что это явление носило умышленный характер, но фактом остается и то, что одной из главных причин голода было головотяпство таких горе-хозяйственников, какими были Косиор и Чубарь.

Вот что пишет Сталин Кагановичу и Молотову в 1932 году:

«Обратите серьезнейшее внимание на Украину. Чубарь своей разложенностью и оппортунистическим нутром и Косиор своей гнилой дипломатией (в отношении ЦК ВКП) и преступно-легкомысленным отношением к делу – загубят вконец Украину. Руководить нынешней Украиной не по плечу этим товарищам. Если поедете на Украинскую конференцию (я на этом настаиваю), – примите там все меры к тому, чтобы переломить настроение работников, изолировать плаксивых и гнилых дипломатов (невзирая на лица!) и обеспечить подлинно большевистские решения конференции. У меня создалось впечатление (пожалуй, даже убеждение), что придется снять с Украины обоих – и Чубаря, и Косиора. Возможно, что я ошибаюсь. Но вы имеете возможность проверить это дело на конференции».

К сожалению, опасения Сталина сбылись, и Украина пожала плоды безалаберности ее руководителей. Это письмо не требует комментариев и интересно, поскольку дает нам возможность оценить ту роль, которую он играл в судьбе этих лиц. Тем более если примем во внимание, что Косиор был арестован 3 мая 1938 г., в то время как Берия находился в Грузии. Чубарь же выбыл из членов Политбюро в июне того же года.

Таких «жертв» Хрущев подобрал для Берии много, но поскольку все истории похожи как две капли воды, останавливаться на них отдельно не буду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.