САГИР ИСАНОВ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ

САГИР ИСАНОВ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ

Расследование уголовного дела по обвинению группы работников Чуйский райзаготконторы Джамбулской области подходило к концу. Проведены последние допросы, предъявлены обвинения, выполнены все необходимые процессуальные действия. Старший следователь прокуратуры Алексей Окулов работает над обвинительным заключением.

Как и в любом подобном деле, здесь были и бессонные ночи, разочарования и находки. Теперь это позади. Скоро преступная группа Джуманова, Шиховой и других предстанет перед судом за хищение социалистической собственности. Казалось, на этом следствию можно поставить точку.

Но из этого дела выделено в особое производство еще одно. Дело по обвинению некоего Сагира Исанова, который вначале проходил как свидетель. Значит, работу нельзя считать законченной.

...Сагир Исанов считался большим специалистом по кожевенному сырью, пушнине и шерсти.

Начав работу еще в сороковых годах сырьевщиком по кожам в Джамбулской конторе райзаготсырья, этот курчавый, с шоколадным загаром коренастый парень быстро продвигался по служебной лестнице. 1954 год. Исанов уже не только сырьевщик, но и пушник, шерстовед Чуйской заготконторы. 1966 год. Директор заготсбытбазы Джамбулского облпотребсоюза.

— Почему бы и нет, — говорили те, кто хорошо знал Сагира, — он ведь не только специалист, но и хороший организатор.

— Как ни говорите, — вторили им другие сведущие люди, — заготовка шерсти — дело сложное, не каждому его доверишь. Попробуй различи тонкую от полутонкой. Здесь и классы и подклассы, а цены-то ведь все разные. Небольшая ошибка может дорого обойтись.

— Здесь нужна ювелирная точность, — часто любил говорить и сам Исанов.

И в самом деле, существует столько видов, сортов, классов шерсти — весенней стрижки, осенней, тонкая, полутонкая, фетр, грубая — неискушенному человеку в этом ни за что не разобраться.

Приступая к новому делу, следователь почти всякий раз запасался справочной литературой.

Когда следователь Окулов пригласил Исанова в прокуратуру, тот вел себя очень спокойно.

— Скажите, — спросил следователь, — бывают ли у вас недостачи?

— Никогда. Посмотрите все акты инвентаризации, и вы в этом без труда убедитесь.

— Проводились ли за время вашей работы ревизии?

— И не однажды. Как ревизорами райпотребсоюза, так и областными.

Заместитель председателя облпотребсоюза Усман Кизбеков в характеристике на Исанова, представленной следствию, указал, что на должность директора заготсбытбазы он был переведен «за особые способности в организации заготовок шерсти».

Но тогда чем объяснить тот факт, что в прокуратуру и органы милиции поступило много писем о злоупотреблениях, о присвоениях крупных кооперативных средств при закупке шерсти? Да и в деле Джуманова и других, хотя и косвенно, можно было проследить причастность Исанова к некоторым махинациям. Вопрос требовал тщательной проверки.

Спокойствие и уверенность, с которой вел себя на допросах Исанов, объяснялись во многом, видимо, и тем, что при обыске на его квартире, произведенном работниками милиции, каких-либо ценностей, денег или документов, говорящих о его причастности к хищениям, не было обнаружено.

Однако вскоре после обыска в кабинете прокурора города Джамбула раздался телефонный звонок. Звонила какая-то женщина.

— Милиция провела обыск на квартире Исанова? Я о нем слыхала, но это, я вам скажу, не обыск. Не там искали.

— Кто это говорит? — спросил прокурор Укимханов.

— Разве в этом дело? — несколько обиженным тоном заявила незнакомка. — Если вы действительно хотите найти то, что ищете, я прошу вас поторопиться, пока не поздно. Могут все перепрятать. Я знаю...

После этого разговора прокурор города Укимханов решил провести вторично обыск в доме Исанова — на этот раз силами работников городской прокуратуры. Укимханов вел этот обыск вместе со следователями Виктором Березовым и Сергеем Малютовым, помощником прокурора Андреем Шаровым и прокурором-криминалистом области Батмиром Баевым.

Обычный дом, каких в Джамбуле много. Осмотр надворных построек и самого дома ничего не дал. Ничего не обнаружено в сенях, в кухне. Оставались комнаты, чердак и подвалы.

На чердаке щупами стали проверять засыпку и у стены обнаружили асбестовую трубу. Вскрыли забитое мусором отверстие и вытащили оттуда... сто пять тысяч шестьсот сорок рублей связанными в аккуратные пачки.

— Деньги не мои... не мои, — лепетал побледневший Исанов, — мне дал их на хранение друг, хороший друг...

— Ладно, Исанов, мы к этому вопросу еще вернемся, — сказал прокурор и распорядился: — Откройте подвалы.

При осмотре подвалов следователь Виктор Березов обратил внимание на то, что один из них, расположенный глубоко под землей, не имел нормального входа, а вместо него было лишь небольшое отверстие. Когда в это отверстие ввели металлоискатель, он показал, что в подвале находится металл.

Тогда в комнате были вскрыты полы, и под досками на земле обнаружили бутылку, залитую гудроном. Бутылка оказалась поистине золотой — пятьсот шестьдесят золотых монет царской чеканки достоинством в пять, десять и пятнадцать рублей, общим весом три килограмма триста девяносто граммов. В самом доме обнаружено было много ценных вещей: ковры, холодильник, телевизор. На них наложили арест. Изъята также и новая автомашина «Волга».

После этого обыска Исанова арестовали.

Теперь следствию предстояло доказать, что все это богатство нажито нечестным путем.

Расследование по делу поручили группе следователей по особо важным делам прокуратуры Казахской ССР: Александру Ивановичу Юрченко (руководитель бригады), Аркадию Константиновичу Бакину, Алексею Алексеевичу Озерову.

Александру Ивановичу, которому не раз приходилось расследовать хозяйственные дела и хищения в заготовительных организациях, хорошо было известно, что распутывать подобные махинации, совершаемые с использованием закупочных операций, всегда весьма сложно.

Уже при первоначальном анализе выделенных в особое производство материалов из расследованного дела по Чуйской райзаготконторе было ясно, что отсутствие недостач, о чем с таким достоинством говорил Исанов, еще не показатель честности заготовителей. А что, если у них существует сговор с представителями предприятий, перерабатывающих закупленное сырье? Практика прошлых дел говорила следователям, что такое бывает. И нередко.

Установить источник, откуда получена Исановым столь значительная сумма денег и золотых монет, было очень важно для следствия.

На начальной стадии допросов Исанов утверждал, что золотые монеты ему достались по наследству от матери, которая умерла в конце 1967 года, а деньги, как уже говорилось, ему были переданы на хранение одним из его друзей.

— Фамилии сказать не могу. Дал слово.

Трудно было поверить в правдоподобность показаний Исанова. Естественно, возникла необходимость в том, чтобы установить круг лиц, с которыми он был в близких отношениях. Иными словами, речь шла о выявлении источников, способов, методов хищений. Ну и, само собой разумеется, соучастников.

Назначается дополнительная ревизия по подотчетам Исанова за все время его работы заведующим складом Чуйской и Мойникумской райзаготконторами. Работают ревизоры из области, из Центросоюза, а результаты те же: недостач шерсти не обнаружено.

Следствию это лишний раз подтверждало, что здесь, очевидно, действовала организованная группа очень опытных расхитителей. Само по себе это закономерное предположение требовало ясного ответа на столь же закономерный вопрос: кто они?

Прошло два месяца после ареста Исанова. Следственными путями устанавливается, что на Джамбулской заготсбытбазе работал некий Ахмет Суралеев, двоюродный брат Исанова, ранее дважды судимый за хищение социалистической собственности.

Тщательно изучается личное дело Суралеева.

На допросе инспектор по кадрам этой заготсбытбазы Ксанова. Следствие интересует вопрос: как могли принять такого человека на заготсбытбазу? Как его допустили к ценностям?

— Я не хотела даже оформлять документы о приеме Суралеева на работу, связанную с материальной ответственностью, — утверждает инспектор, — но мне приказали...

— Кто?

— Это произошло так. Я оказалась тогда случайно в кабинете директора Исанова. Вдруг раздался телефонный звонок из облпотребсоюза. Звонил Кизбеков, заместитель председателя. Разговор, как я поняла, шел об Ахмете Суралееве. Исанов меня попросил выйти, но вскоре позвал и предложил подготовить распоряжение о приеме Суралеева на работу. Я пыталась возражать, но он на меня прикрикнул: «Пока я здесь директор!»

Обыск на квартире Суралеева длился долго. Большой особняк на самом краю переулка Сулейманова, множество надворных построек и подвалов. Все это подвергалось тщательному осмотру. Ничего, ничего... Только к концу дня на книжной полке в аккуратном свертке обнаружено семь с половиной тысяч рублей.

— Умеет жить, — в один голос говорили соседи, — ни один отпуск дома не проводит. Всегда то в Ригу, то в Ленинград, то еще куда на море. Да не один, а всем семейством...

— Конечно, не спросишь, откуда деньги берет, а сам всегда говорит: премиальные, за все сейчас премию дают. Дают, да ведь не всем и не за все. Темнит человек...

Разумеется, не все то, что говорят о человеке его соседи, истинная, стопроцентная правда. Бывает в жизни, что и лишнего наговорят досужие кумушки, и напраслину возведут — по злобе или по зависти, по какой-то старой неприязни или просто так, чужую сплетню повторяют.

И тем не менее следователь никогда не пренебрегает таким источником информации, как наблюдения людей, живущих бок о бок с тем, кто его в данный момент интересует. А потом при сопоставлении всех полученных сведений с теми, какими следствие уже располагает, вся наносная шелуха, обывательские пересуды, если они и были, отпадут сами собой.

Поэтому Аркадий Константинович Бакин, один из членов следственной бригады, опросил десятки мужчин и женщин, живших в Джамбуле по соседству с Исановым и Суралеевым. Надо сказать, что эта работа принесла свои результаты.

— Однажды я был в Алма-Ате, — рассказал следователю один из опрошенных жителей, Мальков, — видел Исанова в ресторане с какой-то женщиной. А потом их же — в его машине. Слышал, люди говорят, там у него еще одна жена.

Следователь Алексей Алексеевич Озеров командируется в Алма-Ату с заданием установить, что это за женщина, в обществе которой Исанов разгуливал по столице. В каких отношениях они состоят. Где и на какие средства живет его спутница.

С таким заданием Алексей Алексеевич и отбыл. Задача не из легких, если учесть, что Мальков, встретивший Исанова в Алма-Ате, плохо запомнил женщину, видел ее мельком и не около какого-то дома, а у ресторана и на улице, в машине. Возможно, что-нибудь могут подсказать в ГАИ, поскольку номер машины Исанова известен. Может быть, эту пару запомнили работники ресторана, хотя это маловероятно.

— Исанов нес из ресторана апельсины, много апельсинов, полную сетку. И на пороге ресторана они у него рассыпались. Швейцар помогал собирать, — рассказал свидетель...

Следствие между тем продолжалось.

Документальная ревизия на складе, которым заведовал Суралеев, оказалась также безрезультатной: документы были в порядке.

Предстояла самая трудоемкая работа — изучение движения многих тонн шерсти. За эту работу взялись все следователи. Поскольку нет недостачи на складах, стало быть, возникает необходимость проверить квитанции о закупке шерсти. Основными ее поставщиками были заготовители. Прежде всего выяснили, каков порядок, существовавший здесь: заготовители получали в подотчет крупные суммы денег, предназначаемые для закупок шерсти у населения, и выдавали сдатчикам соответствующие квитанции. Но ведь таких квитанций оказалось более десяти тысяч. Как проверить правильность большого количества документов, тем более что правила оформления закупочных операций часто менялись? Выход один: придется допросить десятки, сотни лиц, на имя которых были составлены квитанции.

У них выяснялось, продавали ли они шерсть заготовителям, когда, какую, в каком количестве. Была ли сразу заготовителем сделана запись о закупке шерсти, кто расписывался в квитанции о покупке сырья, кто расписывался в получении денег, по какой цене производился расчет.

— Вам предъявляется квитанция о закупке шерсти, гражданин Абдулин. Что вы можете сказать по поводу учиненной в ней записи? — спрашивает следователь.

— Я сдавал только пять килограммов, а не пятнадцать, как указано в квитанции. Подпись моя.

— Была ли указана в квитанции сумма, выплаченная вам?

— Нет, приемщик сказал: «Ладно, это я потом запишу, сейчас некогда».

Но и после этого заготовители Сарбаев, Лемисов и другие давали самые разнообразные объяснения многочисленным нарушениям правил оформления закупочных операций, отрицая какую бы то ни было связь этих нарушений с хищениями.

Они, например, указывали на то, что сдатчики, как правило, люди им незнакомые, могли по каким-то соображениям назваться чужими фамилиями, что по просьбе самих же сдатчиков они могли записать на одного из них всю шерсть, принятую от нескольких лиц. Кроме того, из-за спешки, из-за отсутствия бланков квитанции и тому подобных причин не оформляли закупку сразу, а делали это потом и в квитанциях указывали фамилии и инициалы сдатчиков по памяти.

Конечно, если это было так, то налицо явное нарушение установленного в нашей заготовительной системе порядка ведения документации. И эти люди, умышленно наговаривая на себя, пытались ввести следствие в заблуждение: за нарушение оформления документов полагается административное взыскание: лишение премиальных, выговор. Не более того.

У них в руках был, как им казалось, совершенно непобиваемый козырь: недостач шерсти нет.

Однако сбить с толку следователей им не удалось. Детальное изучение порядка оформления закупочных операций позволило собрать доказательства, которые показывали все это в ином свете.

Например, свидетель Кулиев показал: он хорошо помнит, что вслед за ним заготовителю Усачеву продавал шерсть его односельчанин Субаев, который вместе с ним приехал на заготпункт. Они оба назвали свои фамилии. Усачев записал их. Вместе они и уехали. А вот квитанции на Субаева не оказалось вообще. Зато вслед за номером квитанции на Кулиева была выписана квитанция на некоего Маркаева. Сельсовет дал справку о том, что Маркаев по адресу, указанному в квитанции, не проживает. Заключение почерковедческой экспертизы гласит: подпись от имени Маркаева была сделана самим заготовителем Усачевым. Таким образом, показания Кулиева, подтвержденные затем показаниями Субаева, свидетельствовали о преднамеренном подлоге, учиненном Усачевым на вымышленное лицо.

Выяснилось, что иногда заготовители фабриковали квитанции на имя своих родственников, хороших знакомых, которых затем подговаривали не отрицать на допросе, что они действительно продавали шерсть. И в том количестве, какое было нужно заготовителям, и того сорта, какой был им необходим.

Итак, очень многие квитанции, как установило следствие, оказались фиктивными, а лица, указанные в них, либо были вымышленными, либо подставными.

Проверка закупочных квитанций осложнялась еще и тем, что заготовители, чтобы скрыть хищение, выписывая фиктивные квитанции, очень часто указывали фамилии, имена и отчества сдатчиков неправильно, намеренно путали, поэтому приходилось допрашивать всех однофамильцев, проживающих в том или ином населенном пункте или имеющих сходные фамилии либо отличающиеся незначительно.

Проведенные почерковедческие экспертизы подтвердили во многих случаях, что подписи в квитанциях учинялись самими заготовителями. С какой целью это делалось? На не существующую в природе шерсть оформлялись бестоварные спецификации, а деньги, естественно, присваивались.

Сарбаев совместно с Суралеевым путем оформления полностью или частично бестоварных спецификаций, в которых значилось около четырех тысяч тонн шерсти, похитили четверть миллиона рублей и затем разделили их между собой.

Следствие располагало этими фиктивными документами — вещественным доказательством преступления. Сарбаев, кроме того, оформил более четырехсот подложных квитанций на вымышленных лиц, хотя шерсти по ним не принимал.

Заготовитель Лемисов и работник базы Суралеев таким же путем — оформления бестоварных спецификаций, в которых приписали тысячу двести килограммов шерсти, присвоили и разделили между собой около восьми тысяч рублей.

В такую же сделку вступил Суралеев с Усачевым, оформляя частично бестоварные спецификации, в результате чего они ограбили государство и положили в свой карман почти шестнадцать тысяч рублей.

В обвинительном заключении каждый такой, как говорят юристы, эпизод занимал от силы полстраницы. А сколько кропотливого труда стоит за этими скупыми и даже суховатыми строчками, где больше цифр, чем слов, — килограммы, тонны, рубли, номера квитанций..

На допросе Сами Сарбаев.

— Вы признаете себя виновным в том, что оформляли бестоварные квитанции на фактически незаготовленную шерсть?

— Да... Но я это делал по указанию.

— За что же вы получали деньги?

— Деньги?.. Да, получал. Но не знал за что.

Под тяжестью собранных улик сознались на допросах Лемисов, Усачев, Дазимов, Монкулов и другие заготовители. Но все в один голос заявили, что делали это по распоряжению Суралеева и Исанова, получая за составление фиктивных квитанций и бестоварных спецификаций небольшую мзду.

В этой преступной махинации участвовало четырнадцать заготовителей.

Следователи самым внимательным образом изучали этих людей. Выяснилась довольно любопытная картина. Заготовители здесь были как на подбор: у одного в прошлом — судимость, у другого — даже две. И все за хищения. У третьего — увольнение с работы по недоверию.

Мало того. Один был родственником Исанова, двое — родственниками жены Суралеева, троих лично направил Кизбеков. Многие из них — закадычные друзья Ахметова. Вот какая теплая компания сколотилась в Джамбулской конторе вокруг такого дефицитного и дорогостоящего товара, каким является шерсть.

Все эти люди действовали сообща, по единому, совместно выработанному плану, покрывая друг друга, выручая, когда надо, и шерстью и деньгами.

Вместо того чтобы сдавать заготовленную шерсть в райзаготконторы, они сдавали ее на склад заготсбытбазы.

Следователь Аркадий Константинович Бакин приступает к очередному допросу Исанова. До сих пор в тени остается вопрос о том, каким путем он стал обладателем столь крупной суммы денег. Что у него за такие сверхдобрые и богатые друзья?

— Кто конкретно передал вам на хранение деньги?

Опустив голову, молчит Исанов. От былой уверенности не осталось и следа.

— Я говорил, что оставил их у меня мой товарищ.

— Кто этот товарищ?

— Суралеев, — чуть слышно роняет Исанов.

— А золото?

Опять молчание.

— Между прочим, — спокойно замечает Алексей Алексеевич Озеров, — на это золото очень рассчитывает одна известная вам женщина.

Какая женщина?

— Сусымен Жакипова.

При этом имени Исанов вздрагивает, меняется в лице.

— Вы же ей обещали подарить золотые украшения — кольцо, кулон.

— Я не обещал... Никакой Жакиповой не знаю.

— Ну как же так, — говорит Озеров, — это же ваша вторая жена, год рождения называть не буду. Профессия — продавец. Временно не работает. Живет по адресу: Алма-Ата, улица Джамбула, 127. Знаете, такой симпатичный особнячок из четырех комнат. Его строительство обошлось вам в восемнадцать тысяч рублей. Да закуплено мебели и домашних вещей на десять тысяч. Вот показания прораба, строителей. Вот справка бюро инвентаризации, справка райисполкома, вот показания самой Жакиповой.

— Повторяю вопрос, — говорит Александр Иванович Юрченко, — чье золото, что нашли у вас при обыске?

— Я... скажу. Только у меня к вам одна просьба, гражданин следователь. Не говорите об этой женщине... моему старшему сыну...

— Хорошо. Итак, о золоте.

— Золото... не мое, не мое. Его оставил Нурали Кизбекович Кизбеков. Оно принадлежит ему. Раньше я говорил неправду, золото его, я не мог... поверьте, он мой начальник, и я вынужден был это сделать... Я его только хранил...

Тщательно готовится очная ставка Исанова и Суралеева. Ведь последний категорически отрицает, что он передавал какие-либо деньги Исанову.

И вот они сидят друг против друга — двоюродные братья. Самые большие друзья, сообщники. Родственных чувств как будто никогда и не было. Оба смотрят вниз, пытаясь любым путем избежать столкновения. Не могут они сейчас смотреть друг на друга. Они — враги.

— Денег я Исанову не передавал, — говорит Суралеев, — те, что мы... ну, взяли... нашли у меня при обыске.

— Это правда? — в упор спрашивает следователь Исанова.

— Нет... Это не так. Деньги, конечно, не его, но передал их мне он... Мы их должны были разделить. Пригласите Кизбекова.

Очная ставка с бывшим заместителем председателя облпотребсоюза Кизбековым. Это их начальник. Человек, слово которого было для них законом. Было. Хотя и сейчас еще Исанов по привычке называет бывшего начальника по имени-отчеству.

Исанов вновь подтверждает: золото ему передал Нурали Кизбекович. Именно он и есть организатор хищения. Он командовал, он руководил.

Кизбеков отрицает все:

— Наговоры. Хочет выпутаться, прохвост.

Трудно признаться в содеянном, авось поможет, если от всего отказываться.

Кизбеков пока не знает о том, что следствие располагает многочисленными материалами о его преступной связи с Суралеевым и Исановым. Кто, как не Кизбеков, ежегодно со всей семьей выезжал на курорты вместе с Суралеевым? Кто, как не он, вылетал и в Москву, и в Ленинград, и в Ригу? Отдохнуть, погулять, «развеяться», как он говорил.

А золотые браслеты, кольца и другие драгоценности, за которые очень часто расплачивался Суралеев? Да, это все факты, и уйти от них будет очень трудно.

Шерсть, которая фактически не принималась, бестоварные квитанции и спецификации, полный внешний ажур на складах базы — все эта обстоятельства привели следователей на Джамбулскую фабрику первичной обработки шерсти. Именно здесь, и нигде больше, должны были замкнуться следы преступлений, только здесь можно было найти ответ на многие вопросы.

На джамбулской фабрике, как это было установлено на первом же этапе следствия, отсутствовал самый элементарный контроль за поступающей продукцией. У пропускных ворот продукция не взвешивалась и фактически не проверялась.

По поручению следователей ревизоры провели сопоставление всех приходных документов по складу с товаро-транспортными накладными и путевыми листами. Это позволило установить методы хищений, которыми пользовались заготовители.

В результате того, что преступниками проводилось оформление бестоварных приемных актов при сдаче заготовителем шерсти, а также завышения цены на сданную шерсть, по подотчету Суралеева образовалась очень большая недостача. Другими словами, деньги получены, а шерсти нет.

Суралеев это скрыл. Вместе с работником джамбулской фабрики шерстоведом по автогужевым перевозкам сырьевого отдела С. Ахметовым они решили спрятать концы в воду. При сдаче на фабрику партии шерсти был оформлен частично-бестоварный приемо-сдаточный акт.

Суралеев завез сюда на двух автомашинах партию шерсти, всего семьдесят кип. На их ввоз на территорию фабрики Суралееву выписали пропуск, который, естественно, был зарегистрирован в специальном журнале.

Фиктивную спецификацию, где было приписано еще сто десять кип шерсти, Суралеев передал шерстоведу Ахметову. В свою очередь, Ахметов, в подчинении которого находились весовщики, передал документы с приписанными ста десятью кипами шерсти. Причем передавал он недавно назначенной на должность весовщика и еще мало знакомой с порядком приема Раисе Осетровой и не случайно приемку этой партии шерсти поручил именно ей.

— Что ей скажу, то и будет делать, — говорил Ахметов присутствовавшему здесь же Суралееву, — сидела баба. Проторговалась. Я ее устроил сюда.

— Не бери подмоченные кипы на контрольную классировку, — командовал Ахметов и сам по указанию Суралеева показывал, какие кипы надо брать.

Осетрова приняла семьдесят кип шерсти, а в спецификации, переданной ей Ахметовым, значилось сто восемьдесят.

— Суралеев потом привезет остальные, — объяснил Ахметов и приказал: — Все данные о них перепиши с его спецификации.

Осетрова по неопытности поверила Ахметову, от которого целиком зависела. Она оформила акт о приеме от Суралеева на все сто восемьдесят кип шерсти общим весом более пятнадцати тонн.

На это количество шерсти Суралееву были выписаны документы.

Оформив акт покипной приемки, Осетрова отнесла его для обсчета в сырьевую бухгалтерию, и когда она возвратилась, то ей Суралеев дал... десять рублей. За услугу.

Таким образом, при содействии Ахметова и при попустительстве Осетровой Суралееву было приписано 9659,3 килограмма шерсти на сумму 63 207 рублей 57 копеек, которую он фактически не сдавал.

Похищенные таким путем деньги были разделены следующим образом: десятую часть взяли себе заготовители, Двенадцать тысяч отхватил Суралеев, тысячу из которых передал Кизбекову. Остальные он отнес Исанову, а уж он должен был поделить их между всеми участниками этой банды.

Почему же эти деньги остались у Исанова? Оказывается, между Исановым и Суралеевым произошла ссора. В результате Суралеев был уволен с работы. Так эти деньги оказались неподеленными и хранились у Исанова до тех пор, пока их не обнаружили при обыске.

Всего преступниками было похищено 128 тысяч рублей. Десять процентов заготовители оставили себе. Остальное подлежало дележу между Исановым, Кизбековым и Суралеевым.

Преступление это стало возможным вследствие того, что выдача в подотчет заготовителям больших сумм денег — до десяти тысяч сразу, без отчета за предыдущие полученные деньги, а также отсутствие надлежащего контроля со стороны работников бухгалтерий райзаготконтор за работой заготовителей.

Хищению способствовало и то, что Кизбеков, как заместитель председателя облпотребсоюза, разрешал заготовителям сдавать сырье не в свои райзаготконторы, а на заготсбытбазу, а бухгалтерия базы не могла контролировать деятельность заготовителей. Если при сдаче у себя в заготконторах заготовители вначале представляли отчеты, а затем уже бухгалтерия давала разрешение на сдачу сырья, то при новом «порядке» они сначала сдавали сырье, а уж потом отчитывались у себя перед бухгалтерией.

Хищения на Джамбулской заготсбытбазе протекали незаметно еще и потому, что в них участвовали и директор Исанов, и сам Кизбеков, которые не назначали внезапных ревизий по складу Суралеева.

Хищению способствовало и то, что весовщики были неопытными, учет поступающей шерсти надлежащим образом не велся. Заведующая складом одновременно принимала шерсть в шести складах, куда ей завозили иногда семь-восемь бригад грузчиков, и она физически не могла проследить за фактическим поступлением шерсти.

Выездной сессией Верховного суда группа жуликов, орудовавшая в системе Джамбулского облпотребсоюза, осуждена к длительным срокам лишения свободы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.