Выступление Проскурова

Выступление Проскурова

(Источник: http://www.aroundspb.ru/finnish/comcom/comcom_6.php)

Текст впервые был опубликован в книге: Зимняя война 1939–1940. Книга вторая: И. В. Сталин и финская кампания.

Заседание шестое 17 апреля 1940 г., утреннее.

Кулик (председательствующий). Слово имеет тов. Проскуров.

Проскуров (начальник Главного разведывательного управления[236] Генерального штаба). Докладываю некоторые выводы по опыту и состоянию работы разведывательной службы Красной Армии. Разведке в выступлениях многих командиров доставалось как будто больше всего.

Сталин. Нет, еще будет.

Проскуров. Я бы был очень рад, чтобы разведку, начиная с сегодняшнего дня, как следует потрясли, обсудили. Всякими вопросами занимались, а разведкой мало.

Что мы знали о белофиннах? Мы считаем, что для общих расчетов сил подавления противника разведка имела необходимые отправные данные. Разведка эти данные доложила Генштабу. Это не заслуга теперешнего состава Разведывательного управления, так как основные данные относятся к 1937–1938 гг. Мы знали к 1 октября 1939 г., что Финляндия создала на Карельском перешейке три оборонительных рубежа и две отсечных позиции. Первый оборонительный рубеж, предназначенный для частей прикрытия, располагался непосредственно около границы и упирался флангами в Ладожское озеро и Финский залив, имея в длину [более 100]. Его укрепления состояли главным образом из сооружений полевого типа: окопы стрелковые, пулеметные, артиллерийские. Были и противотанковые сооружения. Имелось также небольшое количество железобетонных, каменных и деревоземляных точек, общая численность которых доходила до 50. Это так называемое предполье. Второй оборонительный рубеж, который был известен разведке на 1 октября <…>

Мехлис. Какого года на 1 октября?

Проскуров. На 1 октября 1939 г. Второй оборонительный рубеж начинался от Финского залива и проходил через Ремнети, Сумма, Мялькел и другим пунктам и далее по северному берегу Сувантоярви. Общая система обороны строилась на создании 13 узловых сопротивлений, так называемых центров сопротивлений по использованию рек и озер.

Третий оборонительный рубеж был представлен узлом сопротивления в районе Выборга, в котором имелось до 10 артиллерийских железобетонных точек. К 1 октября 1939 г. было установлено наличие в укрепленных районах до 210 железобетонных и артиллерийских точек. Всего было 210 точек. Эти точки нанесены на схемы, был альбом, который, как говорил сам тов. Мерецков, все время лежал у него на столе.

Мерецков. Но ни одна не соответствовала.

Проскуров. Ничего подобного. Донесения командиров частей и разведки показывали, что большинство этих точек находится там, где указаны на схеме.

Мерецков. Это ложь. В районе Суммы 12 точек, Корна – 12.

Проскуров. Ничего подобного.

Мехлис. Когда этот материал был передан Генштабу?

Проскуров. До 1 октября 1939 г. К этому же времени было известно, что финны развертывают большие строительные работы.

<…>

Такими данными мы располагали.

Данные о пистолете Суоми были впервые в сборнике Разведупра, изданном в 1936 г. Подробные данные были даны в справочниках 1939 г. с фотографиями.

Голос. В книжках.

Проскуров. А у нас, это не в качестве оправдания, автоматическое оружие игнорировали.

Наконец, тов. Шапошников докладывал, что было 16 дивизий, у нас нет таких данных. Было 12 пехотных дивизий, 6 отдельных пехотных полков, до 30 батальонов, около 5 пехотных бригад.

Сталин. В общем, 18 дивизий.

Проскуров. Если свести в дивизии – до 18 дивизий.

Сталин. Сколько давала разведка отдельных дивизий?

Проскуров. До 10 дивизий и до 30 отдельных батальонов. Что на самом деле и получилось. Но общий контингент военно-обученных, тов. Шапошников, должен кое-что показывать, это нельзя отбрасывать.

Голос. Говорят, что пулемет Суоми испытывался у нас в 1936 г. Верно это или нет?

Голос. У тов. Шестакова, есть у нас такой, данные эти можно получить. Он говорит, что эти пулеметы испытывал в 1936 г.

Сталин. Это ничего не значит. Он может быть известен. 100-зарядный американский пулемет был известен, у чекистов был, но считали, что это полицейское оружие, что в армии это оружие никакого значения не имеет. Оказалось наоборот, что для армии пулемет – в высшей степени необходимое явление, а разведка представляла его исключительно с политической стороны, что для войны он не годится. Так было дело?

Проскуров. О тактике противника были некоторые материалы.

<…>

В архиве есть много неразработанных ценных материалов. Сейчас разрабатываем, но там целый подвал, колоссальное количество литературы, над которой должна работать целая бригада в количестве 15 человек в течение пары лет.

Голос. Эта литература за это время устареет.

Сталин. Брошюра о том, как будут воевать финны. Не насмешка ли это над всеми и над Красной Армией, что брошюра лежит год с лишним, 5 лет, другие говорят, и ее печатают только спустя две недели после войны, чтобы ею могли пользоваться в Красной Армии с запозданием.

Проскуров. Здесь умысла нет.

Сталин. Мы не разведка.

Проскуров. Я вам докладываю, что в разведке в архиве сейчас имеется много материалов, которые мы обрабатываем. Материалов у нас очень много, и мы их в ближайшее время выпустим. Только как получается? То, что у нас имеется из материалов из-за границы, не делается достоянием широких масс. Если у нас идет война, мы должны сделать так, чтобы было известно все то же самое, что делается за границей в военном мире.

Голос. Все засекречено.

Голос. Причем нужно прямо сказать, что за границей можно купить в витрине, то у нас это будет секретом для Красной Армии.

Сталин. Это манера людей, которые не хотят, чтобы наша Красная Армия знала многое. Вот почему, видимо, у нас все секретное.

Кулик. Мы должны добиться такого положения, чтобы то, что сегодня появляется в печати за границей, было на следующий день известно нашей Красной Армии.

Сталин. Нужно создать группу при Генеральном штабе, чтобы она пользовалась всеми материалами, чтобы она имела возможность посылать своих людей за границу, которые бы присылали материалы открыто, никаких секретов нет.

Кулик. У нас сейчас все засекречено.

Сталин. Я не знаю, у вас вся власть была в руках, вы являетесь заместителем наркома, почему вы ничего не предприняли?

Кулик. Я этот вопрос ставил перед наркомом.

Сталин. Вы являетесь заместителем наркома и могли обратиться к наркому и сказать о создавшемся положении.

Кулик. У нас нужно будет ввести новую систему.

Голос. Иностранные военные журналы являются секретными для нашей Красной Армии.

Проскуров. Потому что в этих журналах есть всякая клевета о Красной Армии.

<…>

Сталин. Интересные выборки нужно делать.

Проскуров. В зарубежном вестнике помещаются всякие иностранные статьи.

Сталин. У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить. Если бы вы были разведчиком, вы бы увидели, что эти господа на Западе друг друга критикуют: у тебя тут плохо с оружием, у тебя тут плохо, вы бы видели, как они друг друга разоблачают, тайны друг у друга раскрывают, вам бы схватиться за эту сторону, выборки сделать и довести до сведения командования, но душа у вас слишком честная.

Проскуров. Не читают разведывательных материалов. Вот я доложу, сводка по востоку и западу выпускается секретно, потому что тут дислокация частей, политико-моральное состояние.

Сталин. Это легально для всех издается?

Проскуров. Нет, секретно.

Сталин. Почему?

Проскуров. Потому что тут дислокация германских частей.

Сталин. Можно назвать сообщение несуществующей газеты, несуществующего государства, что-либо в этом роде, или по иностранным данным и т. д., и пустите это в ход. Надо уметь это делать. Фирму можно снять, а существо оставить и преподать людям открыто, ведь есть у нас журналы, газеты.

<…>

Разведка начинается с того, что официозную литературу, оперативную литературу надо взять из других государств, военных кругов и дать. Это очень верная разведка. Разведка не только в том состоит, чтобы тайного агента держать, который замаскирован где-либо во Франции или в Англии, не только в этом состоит. Разведка состоит в работе с вырезками и с перепечаткой. Это очень серьезная работа. Смотрите, вот сейчас идет война, они будут друг друга критиковать и разоблачать, все тайны будут выносить на улицу, потому что они ненавидят друг друга. Как раз время уцепиться за это и сделать достоянием наших людей. Эта работа непосредственно разведки, самая серьезная. А вы это не считаете.

<…>

Сталин (показывает книжку). Здесь напечатана дислокация германских войск?

Проскуров. Так точно.

Сталин. Этого нельзя вообще печатать[237].

Проскуров. Нельзя и секретно?

Сталин. Нужно широко распространять какой тираж?

Проскуров. 3 тыс. никто не может купить, все под номером, секретно.

Сталин. Нельзя такие вещи излагать, вообще печатать нельзя, печатать нужно о военных знаниях, технике, тактике, стратегии, составе дивизии, батальона, чтобы люди имели представление о дивизии, чтобы люди имели понятие о частях, артиллерии, технике, какие новые части есть.

Проскуров. Есть.

Сталин. Это нужно для Генштаба и высшего командного состава.

Проскуров. Для западных округов тоже необходимо.

<…>

Вот Артиллерийское управление, начальники отделов не читают разведывательных сводок по иностранной технике. Эти сводки после ознакомления с ними начальников информационных отделов Управление направляет в секретную библиотеку. В секретной библиотеке эти книги лежат без всякого движения. Такие книги, как «Артиллерия германской армии», «Французская армия» и другие, читало всего четыре человека.

Мерецков. Там стоит гриф секретно, домой я не могу взять книгу, а на работе не могу читать, работой нужно заниматься, а поэтому эти книги лежат без всякого движения, никто их не читает. Я не имею права взять книгу домой, положить к себе в портфель, так как она считается секретной. Командир полка совсем не возьмет эту книгу.

Сталин. Кто это так придумал?

Проскуров. Был приказ народного комиссара обороны № 015.

Сталин. Вы же сами ему так предложили, он сам не мог так придумать.

Голос. Это же приказ о секретной литературе, а зачем литературу секретно издавать?

Мерецков. Тогда разрешайте брать эти книги для чтения, но только с оговоркой – не терять или что-либо другое сделать с тем, чтобы книги не лежали в библиотеке.

Голос. Книги должны быть в штабе.

Проскуров. Чем же объяснить, тов. Воронов, что из 50 переведенных статей в Артиллерийском управлении прочитано только 7 статей двумя лицами? Эти статьи без всяких грифов, несекретные.

Голос. Где это проверяли?

Проскуров. У нас.

Сталин. Нужно заинтересовать людей.

Проскуров. И еще десятки примеров можно привести.

Сталин. Нужно уметь преподнести.

Проскуров. Эти сводки преподносятся в хорошем виде.

Сталин. Человек посмотрит и отбросит эту книгу, введение какое-либо сделали бы что ли. Нужно посмотреть.

Проскуров. Есть, слушаю.

Сталин. Люди завалены работой, эту макулатуру не хотят читать, они ее отбрасывают, в этом № 2 ничего не говорится.

Проскуров. Может быть, по этой причине штаб 1-ой Краснознаменной армии эту сводку в течение трех месяцев держал у себя, не рассылали по частям, считая, что эти сводки Разведупр должен рассылать непосредственно в части, т. е. Разведупр должен знать дислокацию частей. Я считаю, что это дикость. Это дело разведали наши чекисты и донесли, что действительно спорили, кому посылать эти сводки. Вывод ясен, что разведывательную литературу у нас не изучают толком. Я хочу доложить, что разведка на фронте, в частности разведывательные органы Ленинградского военного округа, до начала событий были приведены в боевую готовность. Но здесь встал вопрос – кому руководить войсковой разведкой. Здесь ругали, что агентура не дала данных. Отсюда вывод, что нужно было напирать на войсковую разведку. У меня есть сотни писем с Дальнего Востока и с Запада, с Урала и из других округов, где пишут одно и то же, что совпадает с оценкой наших разведывательных органов, разведкой еще в мирное время никто не занимается, то же получилось и на войне.

С первых же дней боевой деятельности было установлено, что кадры войсковых разведчиков готовились очень плохо, без учета театра. Этим никто не занимался, несмотря на то, что в июне месяце на заседании Главного военного совета, где и вы участвовали, тов. Сталин, когда пересматривали структуру Генерального штаба, было принято решение: «Вопросы организации войсковой разведки передать в ведение оперативного управления в Генеральном штабе РККА, в штабах округов, армий и армейских группах. Переход на новую организацию штабов провести к 1 августа».

Сейчас разведка не имеет хозяина. Войсковой разведкой никто не занимается. Тысячи писем говорят о том, что разведчики, включая начальников двух отделов корпусов и дивизий, занимаются чем угодно, но не разведкой, ОРБ не готовятся как разведчасти.

Сталин. Что такое ОРБ?

Проскуров. Отдельный разведывательный батальон, имеющийся по штатам в каждой дивизии. Во время военных действий эти батальоны были такими же батальонами, как и прочие. Они ставились на фланги, затыкали ими дыры и т. д. Разведывательные роты в полках, как правило, не использовались.

И самое тяжелое положение, которое мы имеем, это то, что нет подготовленных кадров разведчиков. Я прошу, чтобы вопрос об организации разведки и подготовки разведчиков был рассмотрен Главным военным советом. Генеральный штаб должен иметь аппарат, который бы отвечал за подготовку разведчиков всех родов войск. На практике же получается разрыв. В мирное время разведчиками никто не занимается. В военное время разведкой вынуждено заниматься 5-е Управление, не имеющее аппарата для руководства войсковой разведкой и полномочий на это.

Во время финских событий разведотдел Ленинградского округа забрала себе 7-я армия, остальные армии остались без кадров разведчиков и набирали кого попало. Подготовленных имелось один-два человека. В силу этого разведку армии не могли развернуть в течение одного-двух месяцев. Агентурные отделения состояли из оперативных пунктов (из трех-четырех человек). Конечно, они не могли удовлетворить армию.

Сталин. Что вы предлагаете, как улучшить это?

Проскуров. Я предлагаю принять один из вариантов: или сосредоточить всю разведывательную работу в одних руках, как это делается в иностранных армиях, там имеются так называемые 2-й департамент или 2-е бюро в составе Генерального штаба. У нас создано 5-е управление, которое должно сосредоточить всю разведку. В нем необходимо создать аппарат, который будет отвечать и руководить войсковой разведкой. Или оставить за 5-м управлением только агентурную разведку.

В Генеральном штабе должен быть такой порядок, чтобы был аппарат, который будет руководить и заниматься разведкой и в мирное, и в военное время. Ведь как ни странно, разведывательные сводки подписывал я, тогда как разведывательные органы по существу не подчинены 5-му Управлению Красной Армии.

<…>

Мы за все время выбросили довольно круглую цифру агентов, и надо отметить, что из них большинство погибло.

Сталин. У вас есть один агент в Англии, как его фамилия, Черний, кто он такой?

Проскуров. Он уже здесь, это не агент, а военно-воздушный атташе, комбриг Черний.

Сталин. Он писал, что через несколько дней будет большой налет авиации на нефтепромыслы Баку. Через несколько дней он писал, сообщит подробности. Прошло шесть дней, прошли две-три недели, а дополнений никаких нет.

Проскуров. Он приехал и ничего не мог доложить.

Сталин. И этот Черний, человек, которому вы верите, сообщил, что 12 тыс. цветных войск вводится в Румынию. Я говорю, что это не может быть. Вы спорите, что он честный человек. Я говорю, что честный человек, но дурак. (Смех.)

Проскуров. Товарищ Сталин, вам известно, в каком мы находимся положении?

Сталин. Вот вы его посылаете, пускай он скажет, что, по некоторым данным, будет налет на Баку, а у вас просто сообщается, будет налет, по достоверным источникам, подробности будут сообщены через несколько дней. Вы его спросили, верно ли, он ответил – верно, а потом оказалось, что никакого ввода войск не было, а таких источников будет много. Я боюсь, что если ваши агенты будут так и дальше работать, то из их работы ничего не выйдет.

<…>

Мерецков. Если посылаешь командира с посылкой за границу, командир боится идти в такую разведку.

Сталин. Не надо связываться с сетью, а одиночкой действовать, как турист.

Мерецков. Командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Трусят командиры.

Проскуров. Командиры говорят так, что если в личном деле будет записано, что был за границей, то это останется на всю жизнь. Вызываешь иногда замечательных людей, хороших, и они говорят – что угодно делайте, только чтобы в личном деле не было записано, что был за границей.

Сталин. Есть же у нас несколько тысяч человек, которые были за границей. Ничего в этом нет. Это заслуга.

<…>

Проскуров. Конечно, глупо. Надо сказать, что наши разведчики были заражены тем же, чем и многие большие командиры, считали, что там будут с букетами цветов встречать, а вышло не то.

Поэтому я прошу разрешить коренной вопрос относительно хозяина разведки. Хозяин разведки в Красной Армии должен быть, и командиры всех степеней должны будут заниматься разведкой по существу. Иначе мы будем и дальше сталкиваться с таким же делом, как и теперь. Тысячи товарищей с мест пишут, что войсковые разведчики занимаются всем, чем угодно, он и ординарец, он и временно замещает командира, уходящего в отпуск, из оперативного и прочих отделов.

Кроме того, нам нужно, тов. Сталин, убедительно прошу, создать в мирное время под различными шифрами такие учебные роты, учебные подразделения, которые были бы готовы вести разведку в военное время.

Сталин. В мирное время сажайте людей, заранее надо сажать людей.

Проскуров. Меня очень много ругали за то, что я организовал диверсионно-партизанские группы и отряды. Было большое сопротивление. Тов. Шапошников дал указание штабам, чтобы никаких таких отрядов не организовывать. А некоторые организовали и получили колоссальную пользу.

Шапошников. Нет такого указания.

Проскуров. Это так точно. Есть такое указание, свидетелями являются Смородинов и Тимошенко. Нужно создать такие отряды обязательно, а то в военное время активным путем добивались средств разведки. Не надо этого бояться.

Сталин. Надо, чтобы они язык населения знали. Что вы русских бросите в тыл, ничего они не знают – языка не знают, нравы не знают. Разведчики язык должны знать. Сколько людей вы послали в Финляндию теперь в мирное время? Не посылали и не думаете посылать.

Проскуров. Разведчиков посылаем.

Сталин. …Представьте нам список, кого куда посылаете. Мы хотим знать. Если вы говорите, что получены сведения из источника, то это на нас действия не производит, мы смеемся над этим. Давайте нам список в Главный военный совет.

Проскуров. Я рад, что этим вопросом вы интересуетесь, потому что после этого дело пойдет лучше. (Проскуров даже позволил себе похвалить Сталина, а до этого все больше спорил и критиковал руководство НКО. – А. О.)

<…>

Сталин. …шифром по телеграфу все нельзя передать, нужно вызвать человека сюда, пусть он схематически расскажет, мы его будем допрашивать, он наивный человек. По телеграфу все нельзя передать.

Проскуров. Полковник Скорняков по приказу народного комиссара обороны немедленно выехал сюда и все донесет.

Сталин. По телеграфу нельзя все сказать, нельзя сказать все шифром. Вы люди из разведки, должны знать, как это делается, я не разведчик. Вот об этом нужно было бы сказать…

А. О.: Эта стенограмма – уникальный материал, который позволяет как бы услышать высказывания советских высших военачальников из их собственных уст. Обсуждение недостатков, выявленных во время финской кампании в организации, вооружении и управлении Красной Армии, показывает, что почти все эти недостатки являлись следствием жесткой командно-диктаторской сталинской системы:

– режим сверхсекретности, распространявшийся даже на полученные военной разведкой материалы, главной целью имел не получение информации о состоянии армий зарубежных стран, а недопущение получения каких либо сведений о зарубежной оценке Красной Армии и СССР;

– атмосфера страха, царившая вследствие массовых репрессий 1937 г., привела к тому, что советские командиры считали крайне опасным для себя факт пребывания за границей с любой целью – дипломатической, разведывательной, образовательной и т. п. и всячески уклонялись от этого;

– в результате разведка не имела хозяина, варилась в собственном соку, ее кадры неправильно и нерационально использовались, и, как правило, служебная карьера заметных разведчиков заканчивалось расстрелом.

Сталин выразил недоверие информации военно-воздушного атташе в Англии комбрига Черний о намечавшемся налете английской авиации на нефтепромыслы Баку, который не состоялся в указанное время. Причинами же нарушения плана удара по нефтепромыслам Баку, Майкопа и Грозного был мир, заключенный СССР с Финляндией, и высадка немецких войск в Дании (9 – 12 апреля) и Норвегии (9 – 14 апреля), после чего французскому и английскому руководству стало уже не до Среднего Востока. А после захвата немцами Парижа в июне 1940 г. англо-французский план этого удара оказался у Гитлера, и он наверняка ознакомил с ним Сталина. То есть достоверность информации комбрига Черний была подтверждена, тем не менее 7.06.41 г. он (в это время начальник курсов при Военной академии штурманского и командного состава) был арестован и 31.1.43 г. умер в тюрьме.

Кроме того, эта стенограмма показала крупным планом одного из истинных героев нашей страны тех давних времен – Героя Советского Союза 33-летнего заместителя наркома обороны и начальника Разведуправления Генштаба комдива Ивана Иосифовича Проскурова. Он абсолютно откровенен, искренен и чист настолько, что позволяет себе без всяких расчетов говорить правду и называть вещи своими именами, иногда с большим риском для себя (например, он прямо говорит Сталину о том, что в Финляндии рассчитывали на легкую победу, а вышло все не так). При этом он называет конкретных действующих лиц – наркома обороны (Ворошилова, который по какой-то причине не присутствовал на этом седьмом заседании), своего непосредственного начальника – начальника Генштаба Шапошникова, замнаркома обороны Мерецкова, начальника артиллерии РККА Воронова и т. п. Эти качества Проскурова прекрасно понял Сталин, сказав ему: «У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить». Сам же вождь, не будучи разведчиком, но переполненный ядом, желчью и недоверием, ровно через год снимет Проскурова с ответственной работы, после этого через два месяца его арестуют и 28 октября 1941 г. расстреляют в Барбыше под Куйбышевым во внесудебном порядке по личному указанию Берии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.