Из книги: Стефановский П. М. Триста неизвестных

Из книги: Стефановский П. М. Триста неизвестных

(М.: Воениздат, 1968. С. 181–183)

… Да, война. Долгие годы мы готовились к ней, на то и военными были, а грянула она внезапно, словно гром среди ясного неба…

С каждым днем все тревожнее сообщения радио и газет – наши войска ведут ожесточенные бои с превосходящими силами противника… наши войска оставили населенные пункты…

Ежедневно в кабинетах начальника института и его заместителей, в партийном комитете собирается много народу. Мы уже не просим, а требуем немедленной отправки на фронт. Ответ получаем один и тот же:

– Занимайтесь своим делом. Об отправке вас на фронт никаких распоряжений сверху не поступало.

Заниматься-то занимаемся, летаем, испытываем, но все делается как-то механически, без прежнего огонька. Думы каждого там, на фронте, где пылают наши города и села, гибнут советские люди, где враг неумолимо продвигается в глубь нашей страны. Но солдат есть солдат… Внешне институт живет по давно заведенному распорядку. Все ведут себя деловито, спокойно. Но в сердцах наших кипят страсти. Нас, испытателей, считают лучшими летчиками, а вот туда, где мы сейчас больше всего нужны, не пускают. Гордиев узел какой-то…

С. Супрун на пляже в Сочи в июне 1941 г.

Узел этот разрубил Степан Супрун, депутат Верховного Совета СССР, Герой Советского Союза. Когда началась война, он отдыхал в Сочи. Услыхав по радио о нападении на нашу страну гитлеровской Германии, он немедленно направился в Москву, прямо к И. В. Сталину, с просьбой разрешить ему сформировать из летчиков-испытателей авиационно-истребительный полк и немедленно вылететь на фронт. (Как-то трудно представить, что подполковник авиации, пусть даже депутат и герой, по собственной инициативе вернувшись в Москву, не доложившись своему непосредственному начальнику – начальнику НИИ ВВС, поехал в Кремль к вождю. По «Кремлевскому журналу» Cупрун появился в кабинете Сталина 24 июня в 20.15 и вышел из него в 20.35. Через 20 минут после его ухода в кабинет вошел Жданов, также отдыхавший в Сочи. Скорее всего, Жданов приехал или прилетел из Сочи вместе с Супруном и в Кремль они оба пришли по команде Сталина, возможно, чтобы лично что-то передать Молотову и другим членам высшего руководства – А. O.)

– Это очень хорошо, – произнес И. В. Сталин, – что испытатели готовы помочь нам и на фронте. Но одного полка мало.

– Можно поручить моему другу подполковнику Стефановскому, – ответил Супрун, – организовать еще один полк истребителей.

– Все равно мало, – сказал И. В. Сталин. – Войне нужны десятки, сотни полков. Постарайтесь организовать в НИИ возможно больше добровольцев. Срок формирования частей – трое суток. По приезде в институт немедленно доложите, сколько полков можно организовать у вас на новых самолетах и кто будет ими командовать. Все необходимые распоряжения будут отданы. Вам на период формирования предоставляются большие полномочия. До свидания. Желаю вам удачи, товарищ Супрун. (Скорее всего, здесь излагается разговор с вождем, состоявшийся у Супруна перед его отъездом или отлетом из Сочи. Именно для срочной реализации этого плана в виде поручения вождя Супрун и пришел в Кремль. – А. О.)

Это фото было опубликовано с такой подписью: «Командир 401 иап особого назначения Герой Советского Союза подполковник С. П. Супрун перед вылетом на фронт (фото 30.6. 41 г.)»

С какой радостью встретили в институте это известие Степана Павловича! В узком руководящем кругу мы немедленно обсудили поставленную перед нами задачу. В Кремль полетело донесение: на базе НИИ ВВС и Наркомата авиапромышленности можно создать шесть авиационных полков – два истребительных на МиГ-3, один штурмовой на Ил-2, два бомбардировочных на пикирующих Пе-2 и один дальнебомбардировочный на ТБ-7 (Пе-8). На должности командиров этих частей соответственно подобраны С. П. Супрун, Н. И. Малышев, А. И. Кабанов, В. И. Жданов, В. И. Лебедев и я.

Командир 402-го иап подполковник П.М. Стефановский перед вылетом на боевое задание

Впоследствии из летчиков-испытателей была образована разведывательная авиационная эскадрилья, летавшая на МиГ-3 и Пе-2. Ее прикрывало такое же подразделение на ЛаГГ-3.

Согласие на формирование полков и утверждение названных лиц командирами было получено незамедлительно. И сразу же заработали все рычаги правительственного и военного аппарата. С авиационных заводов перегонялись все новые партии боевых самолетов. Из Тулы прибыло оружие – десятизарядные полуавтоматические винтовки для наземного состава и пистолеты ТТ для летно-подъемного. Доставлялось обмундирование и снаряжение.

Институт напоминал взбудораженный улей. На самолетных стоянках пристреливалось оружие, проверялись моторы. Командиры комплектовали личный состав своих полков исключительно из добровольцев – лучших людей института. Тут же их распределяли по эскадрильям и звеньям.

Инженеры и техники учили летчиков самостоятельно обслуживать самолеты. Эти навыки понадобятся им во время перелета на фронт и в первые боевые дни. Инженерно-технический состав прибудет на фронтовые аэродромы позже. Оружейники готовили боекомплекты. Интенданты выдавали обмундирование и снаряжение. Штабы были завалены картами, списками, всевозможными наставлениями и инструкциями…

Главное политическое управление РККА прислало летчиков-истребителей, окончивших Военно-политическую академию, на должности комиссаров истребительных полков и эскадрилий. Штаб ВВС присвоил нумерацию авиачастям особого назначения. Они подчинялись непосредственно Ставке Верховного Главнокомандования.

Через три дня Супруна, Кабанова и меня вызвали в Кремль к И. В. Сталину (Примечательно, что, хотя в НИИ ВВС и НКАП создали шесть авиаполков и были определены их командиры, по «Кремлевскому журналу» только трое из них 28 июня были вызваны в Кремль и находились в кабинете вождя с 22.00 до 22.10. – А. О.)

– Как, формирование полков закончено? – сразу спросил И. В. Сталин.

Первым доложил подполковник С. П. Супрун: к вылету на фронт готова половина его полка, готовность остальных через сутки. Мы с полковником А. И. Кабановым доложили то же самое.

– Хорошо, – в раздумье сказал И. В. Сталин. – Куда вылетать и в какое время, получите приказ сегодня. Оставьте своих заместителей для завершения формирования. Сами с готовыми экипажами по получении приказа вылетайте в пункты назначения. Есть у вас вопросы?

– Есть, – заявил Степан Павлович. – Нельзя ли нам получить по самолету Ли-2 для переброски техсостава и боеприпасов. Истребительным полкам нужны также лидеры. Ведь мы, истребители, редко летаем по маршруту.

– Хорошо, – последовал ответ И. В. Сталина, – Ли-2 будут выделены каждому из полков, в ваше полное распоряжение. Лидеров для истребителей назначит товарищ Кабанов. Желаю успеха. (Скорее всего, это надо понимать так: разговор шел в кабинете Сталина, но не со Сталиным, а с Молотовым. Выделяются три самолета Ли-2, на которых три лучшие летчика-испытателя страны повезут делегацию Политбюро во главе с Молотовым в Сочи. Очевидно, в трех полках за них остаются заместители. – А. О.)

В НИИ ВВС возвращаемся молча. Каждый из нас прекрасно сознает, какая огромная ответственность легла на его плечи. И в который раз задает себе вопрос: что ждет мой полк завтра, там, на фронте… Ночью поступил приказ – полкам вылететь в пункты назначения 30 июня 1941 года в 17 часов (с. 162–164).

А. О.: На мой взгляд, полки улетели на фронт 30 июня, а три самолета Ли-2 с членами руководства страны во главе с Молотовым и Жуковым (представляющим НКО), а также их помощниками и адъютантами, вылетели в Сочи утром 29 июня. Интересно отметить, что из трех этих пилотов два впоследствии стали генерал-майорами авиации в один день – 4 февраля 1944 г, а C. Супрун погиб на следующий день после выступления Сталина по радио и в тот же день, когда был арестован генерал армии Павлов, то есть 4 июля 1941 г. Интересно также, что 23 июля 1941 г. в газете «Правда» был опубликован Указ Президиума ВС СССР от 22 июня 1941 г.: «За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германской армией, дающих право на получение звания Героя Советского Союза, наградить Героя Советского Союза подполковника Супрун С. П. второй золотой медалью “Золотая Звезда”, соорудить бюст и установить на родине награжденного». Удивляют несколько моментов. Во-первых, формулировка Указа – не «За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками», а «За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германской армией, дающих право на получение звания Героя Советского Союза». Из такой формулировки вполне может следовать, что это звание ему присваивается за выполнение важного правительственного задания в тылу, приравненное к геройским действиям в бою. Во-вторых, ни слова о том, что Супрун погиб, нет и слова «посмертно». Но согласно официальной версии его гибели (см. с. 860) еще 9 июля 1941 г. «в штаб дивизии (какой?) пришел крестьянин (фамилия?)», который принес его личные вещи – обгоревшие документы, звезду Героя, значок депутата Верховного Совета СССР и пистолет «ТТ». И погибшему в бою герою впервые в этой войне присваивают звание дважды Героя, но не за мужество и героизм, а за выполнение каких-то заданий, «дающих право». Это означает, что указать конкретно, за что он награжден, было нельзя. В-третьих, в повестках дня заседаний Политбюро отсутствует решение о награждении Супруна второй «Золотой Звездой» (первым за войну решением ПБ о присвоении звания Героя Советского Союза летчику с указанием его имени стало постановление П.34/277 от 26 июля 1941 г. о награждении капитана Н. Ф. Гастелло). И наконец, в-четвертых: «немецкая пропаганда объявила Супруна сдавшимся в плен». На основании чего, если он погиб при взрыве самолета, а остатки его документов и личные вещи «крестьянин» принес в «штаб дивизии», то есть падение и взрыв произошли на еще незанятой врагом территории? Если же он пропал без вести, как могли ему дать самую высокую награду? Почему, если место его падения и захоронения было известно еще с июля 1941 года, его останки были найдены лишь в июле 1960 г. его братом Федором? Невольно приходит на ум, что останки героя-разведчика Николая Кузнецова, погибшего в 1944 г., были обнаружены по ходатайству его брата Виктора в то же время и захоронены во Львове 27 июля 1960 г. Все эти неясности в сочетании с «запятнанной» биографией героя (в 1913–1924 гг. он жил в Канаде, куда эмигрировал в поисках работы его отец; во время службы в Бобруйске в начале 30-х годов из-за перелета в Польшу летчика из его звена Супрун был арестован и некоторое время находился в тюрьме; в 1938 г. он был исключен из партии за связь с «врагом народа» начальником ГлавПУРа Гамарником и через два дня восстановлен) и с его работой по обслуживанию полетов кремлевской верхушки могли стать причиной совсем другого варианта его гибели.

…Подполковник С. П. Супрун не был новичком в воздушных боях. В 1939 году он находился в Китае, возглавлял там группу истребителей-добровольцев, прикрывавшую важнейшие объекты страны от налетов японской авиации. В этих боях Степан Павлович обрел солидный опыт, научился сражаться не только днем, но и ночью. За успешное выполнение специальной командировки и личные боевые подвиги ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

И теперь, формируя свой добровольческий полк, С. П. Супрун весьма умело применял накопленный ранее организаторский опыт. Под его руководством все делалось быстро и четко. Обремененный множеством забот и хлопот, он еще умудрился продолжать испытательскую работу. Отчет о результатах облета истребителя Як-1 (модифицированный вариант) Супрун закончил словами: «Необходимо срочно запустить самолет в серию». Впоследствии Як-1 стал одним из лучших истребителей периода Великой Отечественной войны.

Не дождавшись полного укомплектования полка самолетами МиГ-3, Степан Павлович оставил в институте своего заместителя К. К. Коккинаки и 30 июня с первой и второй эскадрильями вылетел на Западный фронт. В тот же день он написал родителям в Сумы свое последнее письмо: «Дорогие родные! Сегодня улетаю на фронт защищать свою родину, свой народ. Подобрал себе замечательных летчиков-орлов! Приложу все силы, чтобы доказать фашистской сволочи, на что способны советские летчики. Вас прошу не беспокоиться. Целую всех. Степан».

Это письмо и по сей день хранится в Историческом музее в Москве.

Степан Павлович с честью сдержал свое обещание. Эскадрильи 401 иап приземлились на лесном аэродроме Зубово. Самолеты рассредоточились по стоянкам. Супрун приказал немедленно дозаправить машины. Почти тут же в воздухе появился немецкий разведчик. Степан Павлович мгновенно взлетел на «миге» и с первого же захода сбил вражеский самолет. Вскоре на его счету появился второй сбитый фашист.

На этом участке фронта, как, собственно, и на других, немецкие летчики вели себя нагло, поскольку летали почти безнаказанно. Истребители 401-го авиаполка в первые же дни отбили у них пристрастие к полетам над самой землей, загнали их на высоту.

Письмо родным, написанное С. П. Супруном перед вылетом на фронт

Человек необыкновенной храбрости, подполковник Супрун участвовал в каждом боевом вылете. И летчики всегда чувствовали его присутствие в воздухе. Между тем Степан Павлович никогда не подменял командиров эскадрилий.

Почти ежедневно Супрун лично сбивал по неприятельскому самолету. Однажды ему пришлось драться с четверкой, а в другой раз с шестеркой немецких истребителей.

До обидного короткой оказалась ратная жизнь Степана Павловича. Утром 4 июля 1941 года он в паре с лейтенантом Остаповым вылетел на разведку, затем дважды слетал на сопровождение бомбардировщиков. Перед четвертым вылетом подполковник Супрун подошел к инженерам эскадрильи по специальностям – Николаю Степановичу Павлову и Андрею Арсентьевичу Манучарову, пожал плечами и сокрушенно произнес:

– Ребята, я сегодня себя не узнаю. Вот уж вылетаю четвертый раз, а пока не сбил ни одного самолета противника.

Из этого полета Степан Павлович не вернулся…

22 июля 1941 года С. П. Супрун за свой бессмертный подвиг в огненном небе войны был удостоен звания дважды Героя Советского Союза.

Останки отважного летчика удалось обнаружить лишь в июне 1960 года. На Новодевичьем кладбище ему установлен памятник.

Подполковник Супрун провоевал в Великой Отечественной войне всего лишь четыре дня… Но имя его, как знамя, осеняло полк на протяжении всей войны, звало и вело летчиков на подвиги, вселяло в них мужество, рождало ненависть и непреклонную волю к победе, на что способны советские летчики (с. 181–183).

А. О.: Если Супрун с 1 по 4 июля «почти ежедневно» сбивал по немецкому самолету, то вполне можно было в Указе о присвоении ему звания дважды Героя сказать и о трех сбитых им самолетах. Почему-то это не было сделано…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.