Пантеон
Пантеон
На холме Св. Женевьевы, возвышающемся на 60 м над уровнем Сены (т. е. 84 м над уровнем моря), стоит Пантеон — один из ориентиров Парижа, видный из разных концов города.
История Пантеона — это по сути дела история людского тщеславия, выразившегося тут прежде всего в нашем неумении отличить вечное от сиюминутного: само название Пантеона менялось не раз на протяжении его сравнительно недолгой истории.
В изысканную эпоху пудреных маркизов и начавшего уже отмирать стиля рококо, здесь на холме была заложена новая церковь в честь выздоровления короля Людовика XV. В 1755 г. архитектор Суффло (его считают первым архитектором классицизма) представил королю свой проект. Здание должно было в плане выглядеть равноконечным греческим крестом с куполом над центральной частью и четырьмя малыми куполами колоколенок по углам кровли; каждый из четырёх фасадов предполагалось украсить "строгой и стройной" колоннадой, поддерживающей над папертью крышу с треугольным фронтоном…
Вот тут, я думаю, внимательный читатель заметит, что я просто описываю Исаакиевский собор в Петербурге! Действительно, Монферран, строя Исаакий, воровал не только деньги и стройматериалы, о чём в России широко известно было уже к концу строительства, но, как мы видим, украл и самый проект храма…
Суффло так и не увидел своей постройки завершённой: он умер в период бесконечных споров при дворе о том, надо ли строить колоколенки, каковы должны быть сюжеты барельефов на фронтонах… Споров было немало — любой придворный и особенно любая дама при версальском дворе были специалистами во всём: чем выше было положение придворного, тем более компетентным он считался. Напрасно Суффло вспоминал слова Лафонтена из басни о соловье (в изложении И. А. Крылова это звучит, как мы помним, — "А жаль, что не знаком ты с нашим петухом…")
В конце концов король, щедро тративший деньги на празднества и подарки придворным, но экономный во всех прочих областях, решил, "уступая мнению настойчивого господина Суффло" (подлинные слова Людовика XV), колокольни всё же построить, но колоннаду возвести только с одной стороны — со стороны главного входа.
В дни революции 1789 г. Первый Конвент решил похоронить в этой новой церкви "первого из великих сынов Франции гражданина Мирабо". А затем решено было хоронить тут всех великих людей.
Колокольни, стоившие жизни архитектору, были снесены, крест снят, а на барельефе фронтона над главным входом Св. Женевьева была заменена аллегорической фигурой Родины-Матери, которую коронует древнегреческая богиня Истина. Под барельефом появилась надпись: "Великим людям — благодарное отечество". На месте креста поставили фигуру Славы. И церковь переименовали в Пантеон. После похорон Мирабо сюда перенесли прах Вольтера.
Но настал 1793 год. Якобинская диктатура одним из самых первых своих декретов постановила "вынести из Пантеона дворянина Мирабо". Тут же "отец Французской Революции", ставший теперь классовым врагом, был заменен "доктором Маратом". Но через два года, когда якобинцы были сброшены термидорианским переворотом, Марата в свою очередь из Пантеона выкинули.
(Так что история со Сталиным, полежавшим недолго в ленинском Мавзолее, тоже не оригинальна…)
Потом Наполеон хоронил в Пантеоне кое-кого из своих маршалов.
После реставрации Бурбонов Пантеон стал снова церковью, и надпись снова упоминала не "благодарное отечество", а Св. Женевьеву. Все скульптуры на фронтоне опять сменили на соответственные и начали снова переселять покойников: убрали Вольтера и Руссо в крипт под перистилем, чтоб не слишком мозолили глаза новой власти. Но всё же хоть из Пантеона на сей раз не вынесли…
После революции 1830 года, новый "буржуазный король" Луи-Филипп снова переименовал церковь в Пантеон и поместил на прежние места Вольтера и Руссо, а также (в четвёртый раз!) сменил барельефы на фронтонах. На сей раз Родина-Мать раздавала венки, а История записывала, кому и за что. На барельефах появились Мирабо, Мальзерб, Фенелон, Бертоле, Лаплас, Лафайет, Вольтер… Появился среди них и Наполеон, но не император — нет, просто генерал Бонапарт, словно он так и был всегда знаменитым военачальником и не более того…
В 1851 г. принц-президент (впоследствии Наполеон III) снова назвал Пантеон церковью Св. Женевьевы. И опять — "навеки веков". Снова водрузили крест.
Ровно через двадцать лет коммунары снесли крест, заменив его красным знаменем.
Через два года Третья республика опять водрузила крест. Когда в 1885 году умер великий изгнанник Виктор Гюго, та же Третья Республика опять переименовала церковь в Пантеон и похоронила "виконта Гюго" рядом с Вольтером. Полузабытый в наше время поэт Жорж Фурэ откликнулся так на это событие:
Королевский пирог наш Гюго получил:
Мешанину из статуй, гирлянд и могил.
Ну а я — хоть бы чёрт меня в пекло забрал —
Чем туда угодить — лучше б коршун сожрал!
Надпись "Великим людям — благодарное отечество" восстановили, но и крест оставили на куполе. Потом сюда перенесли прах великого врача Кабаниса и маршала Ланна. Позднее тут похоронили Эмиля Золя и вождя французских социалистов Жана Жореса, а недавно сюда перенесли прах Пьера и Марии Кюри, и вскоре после них — знаменитого философа нашего времени, писателя, одного из руководителей Сопротивления, а потом министра культуры, Андрэ Мальро.
Ещё в пятидесятых годах XIX в. Леон Фуко подвесил под куполом свой знаменитый маятник, наглядно показывающий вращение Земли. Но и маятник несколько раз то убирали, то снова вешали, в зависимости от политического момента — нужно или не нужно было напоминать французам, что земля вертится…
Во всяком случае, судьба самого здания вполне сравнима с маятником… К счастью, купол никто не догадался перестраивать, и он возвышается над Парижем, как двести с лишним лет назад…
Но если говорить о могилах — не хватает в этой церкви, по-моему, могилы великого поэта, хулигана и богохульника Франсуа Вийона, совершавшего большую часть своих сомнительных подвигов именно в этом квартале, но зато и посвятившего ему немало строк в своих балладах…
Каменная, немыслимо тяжёлая и помпезная, громада Пантеона заслужила удел всех сооружений, отличающихся казённым величием: претендуют на славу, а получают иронию. Иронию Истории над попытками изобразить её не той, какой она была…
А в 1847 году от площади Пантеона и до Люксембургского сада (до нынешней площади Эдмона Ростана) была пробита широкая улица, названная улицей Суффло. На том самом месте, где когда-то находился форум римского города Верхняя Лютеция.