Глава 4 АЛАМ-ЭЛЬ-ХАЛЬФА

Глава 4

АЛАМ-ЭЛЬ-ХАЛЬФА

31 августа – 7 сентября

На пятые сутки после полнолуния луна взошла за двадцать минут до полуночи, то есть за час до срока, когда должно было начаться германо-итальянское наступление на позиции британцев. За два часа до полуночи колонны Роммеля начали выдвигаться из района между Карет-эль-Абдом и Гебель-Калахом. Войска стран Оси испытали настоящее потрясение, когда вскоре подверглись ожесточенной атаке с воздуха в районе к северо-востоку от Калаха, где было сконцентрировано большое количество транспорта. Королевские военно-воздушные силы бомбили наступавшие колонны, несмотря на противодействие со стороны люфтваффе. Это посеяло в душе Роммеля первые семена сомнений относительно внезапности.

Одновременно с началом движения немцы начали обстреливать проходы в минных полях, которые, как они заметили, использовали во время патрулирования подразделения 7-й бронетанковой дивизии. Это показалось подозрительным британским частям. 2-й батальон стрелковой бригады удерживал местность к югу от позиций новозеландцев на хребте Баре ниже впадины Дейр-эль-Мунассиб, где занимал оборону 2-й батальон 60-го Королевского стрелкового корпуса. К югу от впадины за двумя параллельными минными полями, простиравшимися до середины пути между Мунассибом и Химейматом, наблюдал сводный полк 10-й гусарской бригады, усиленный одной ротой стрелковой бригады. К югу от этих частей занимала позиции 4-я легкая танковая бригада Карра с 1-м батальоном 60-го корпуса, усиленная сводным гусарским полком.

Незадолго до восхода луны из передовых частей начали поступать донесения о шуме моторов, доносившемся с запада. Вскоре войска противника подошли к передовым минным полям и начали проделывать проходы в них, но к этому времени оборонявшиеся были готовы к встрече противника. Заговорили пулеметы и минометы англичан, открыли огонь все орудия 3-го и 4-го полков Королевской конной артиллерии. Полчаса спустя картина прояснилась. На севере, в полосе обороны 2-й стрелковой бригады атакующую пехоту противника поддерживали 18 танков, но стрелковой бригаде удалось остановить их огнем из 6-фунтовых орудий. Когда полевые батареи Королевской конной артиллерии остановили сосредоточенным огнем продвижение противника, его пехота была отброшена контратакой подносчиков снарядов.

В самом Мунассибе 90-я легкая дивизия попыталась обезвредить мины на фронте 2-го и 60-го корпусов. Здесь британцы с успехом применили такую же тактику. К югу от впадины 10-й гусарский полк не сообщал об активных действиях немцев, но на участке 1-го и 60-го корпусов к северу от Химеймата африканский корпус сделал попытку прорыва.

Характер наступления прояснился, и 7-я бронетанковая дивизия обратилась с просьбой к корпусному и армейскому командованию задействовать бомбардировщики Королевских военно-воздушных сил на участке между минными полями и Гебель-Калахом. Одновременно ложные танки были отведены с танкоопасных направлений. Бомбардировщики – «альбакоры» и «веллингтоны» поднимались в воздух и, отбомбившись, возвращались на свои аэродромы, где загружались бомбами, и опять вылетали на задание. Когда осветительные бомбы были сброшены на скопление транспортных средств, они стали как на ладони видны британским солдатам.

Танковая армия немцев рассчитывала на легкий прорыв с короткой остановкой для обезвреживания нескольких случайных мин. Немцы не были готовы к тщательной атаке и захвату местности с тщательно расположенными минными полями, в которых надо было проделывать широкие проходы. К тому времени, когда по плану наступавшие должны были дойти до хребта Баре и повернуть на север, немцы еще не смогли преодолеть первое минное поле. На телефонные расспросы Роммеля о причинах задержки командиры отвечали, что сопротивление оказалось более упорным, а минные поля более сложными, чем ожидалось. Англичанам казалось, что немцы перестали продвигаться, утратив свой обычный наступательный пыл.

Первый сильный удар к северу от Химеймата африканский корпус нанес вскоре после половины пятого утра, то есть за час до наступления рассвета, когда в первом минном поле был проделан достаточно широкий проход. По нему прошли около 60 танков и скопились перед вторым минным полем. На севере 10-му гусарскому полку приходилось всерьез беспокоиться за свой левый фланг. Гусары испросили и получили разрешение отойти за второе минное поле. Этот отход поставил под угрозу позиции 2/6-го полка, расположенные севернее, у Мунассиба, особенно после того, как 90-й легкой дивизии удалось силами 30 танков прорваться сквозь первое минное поле в самой впадине и выйти в стык обороны 2/6-го полка и 2-й стрелковой бригады. 6 танков были подбиты, но остальные продолжали движение на восток. Босвайл опасался, что эти танки смогут достичь проходов во втором, слабо защищенном минном поле до того, как через них пройдут его стрелки. Поэтому он приказал стрелкам отойти, что они с успехом выполнили к половине восьмого утра. За минным полем, немного восточнее, находился 10-й гусарский полк, развернутый фронтом на юг.

Когда прошел час после восхода солнца, бригаде Карра пришлось оставить позиции у Химеймата, чтобы упредить противника, спускавшегося с южных откосов. Одновременно отвели основную часть 1/60-го корпуса к Самакет-Габалле. 4/8-му гусарскому полку, который начал день, имея в распоряжении 50 американских легких танков «стюарт», прозванных солдатами «милочками», была поставлена задача зацепиться за откос и удерживать на нем противника до последней возможности. За Самакет-Габаллой стоял 3-й полк лондонских йоменских стрелков с 27 «крусейдерами». Одна из танковых рот была передана 4-му йоменскому стрелковому полку в составе 22-й бронетанковой бригады Робертса.

В восемь часов утра Роммель приехал в Гебель-Каллах, где выслушал неутешительный доклад о ходе наступления, на которое возлагал все свои надежды. Продвижение оказалось очень медленным. Вскоре после прохождения восточного края собственных минных полей войска Роммеля столкнулись с тем, что командиры назвали «необычайно мощным минным поясом, который британцы упрямо защищали. Минные поля усеяны массой ловушек и прикрываются сильным огнем». Все это, вкупе с массированными воздушными атаками, вело к большим потерям. Генерал Неринг, командир африканского корпуса, был ранен во время воздушного налета, а генерал Бисмарк, командир 21-й танковой дивизии, погиб, подорвавшись на мине.

Не было выполнено ни одно из условий успеха: внезапность, темп и бесперебойное снабжение. Роммель начал всерьез думать о прекращении операции. В конце концов он пришел к выводу, что его решение будет зависеть от успеха наступления африканского корпуса, командование которым было временно передано начальнику штаба полковнику Байерлейну. Роммель отправился к Байерлейну, который доложил фельдмаршалу, что ему удалось пройти минное поле у Химеймата, и попросил разрешения продолжить наступление. Роммель согласился, но изменил план, приказав раньше намеченного пункта повернуть войска на север. Теперь непосредственной целью африканского корпуса стал Алам-эль-Хальфа, а не район к востоку от него. Целью наступления генерала де Стефаниса, которого с левого фланга поддерживал Клееман, стала высота 102. Правда, такая перспектива не доставляла радости и без того больному Роммелю.

Зато донесения, переданные в то же время Монтгомери, обрадовали и взбодрили английского командующего. 30-й корпус провел ночь в бездействии, если не считать роты, потерянной во время яростной атаки парашютистов полковника Рамке на позиции 2-го Йоркского полка из состава 5-й индийской дивизии на хребте Рувейсат. Хотя к рассвету положение удалось выправить, 164-я дивизия атаковала австралийцев. Но южноафриканцы, опередив дивизию «Тренто», обрушили на нее свой удар, который принес им успех. Новозеландцы атакам не подверглись, а их разъезду удалось взять в плен 30 берсальеров из дивизии «Брешия».

На фронте 13-го корпуса противник нанес три северных удара: первый – южнее позиций новозеландцев; второй – на Мунассиб; а третий (на южном направлении) – севернее Химеймата. Было не вполне ясно, какими силами действует наступающий противник; предполагали, что на фронте действуют две немецкие танковые дивизии, 90-я легкая дивизия и 20-й корпус. Оставалась надежда, что противника удастся остановить на минных полях в полосе обороны 7-й бронетанковой дивизии. Если это не удастся, то противника встретит резерв, расположенный вокруг Алам-эль-Хальфы.

В течение следующих полутора часов главным событием стал удар, нанесенный от Химеймата африканским корпусом. В составе корпуса действовало не менее 100 танков, и ему вскоре удалось преодолеть второе минное поле. Передовые разведывательные подразделения начали теснить Карра с откоса к югу, а продвижение на восток этой массы вражеских танков к югу от Рагиля создавало угрозу Босвайлу, особенно 10-му гусарскому полку, хотя в данный момент немцы практически не оказывали на их фронт прямого давления. Де Стефанис и Клееман столкнулись с трудностями при организации движения через минные поля и крутые откосы различных впадин, хотя в донесениях Роммелю они утверждали, что встретили ожесточенное сопротивление противника. В действительности они опасались попасть в окружение посреди минного поля, этого они боялись больше, чем прямого удара Босвайла, которому для осуществления нажима на неприятеля пришлось в половине девятого утра отвести в полосу обороны своих резервных частей 7-й стрелковой бригады все свои передовые войска к северу от восточной оконечности Рагиля. К этому времени Байерлейн уже достиг последнего минного поля в полосе обороны Карра в 7 милях восточнее Химеймата.

Когда об этих передвижениях доложили Хорроксу, он отреагировал мгновенно. Он не стал придавать приказу, отданному Рентону, смысл «сдержать наступление врага по возможности», а при отсутствии такой возможности максимально его задержать. Хоррокс считал, что ветераны слишком большое внимание уделяют сохранению войск, вместо того чтобы организовать максимально эффективную оборону. Он приказал дивизии зацепиться за линию фронта у последнего минного поля, которое уже оставил Босвайл. Рентон возразил, что это расстроит боевые порядки, но Хоррокс не дал себя переубедить, и 10-й гусарский полк был отправлен на оставленную позицию. Их марш начался около полудня, они заняли позиции во впадине к северо-востоку от Мунассиба, известной как Мухафид, и развернули оборону фронтом на юг во взаимодействии с дивизионной кавалерией новозеландцев, которая стояла здесь с самого начала. В это время 23-я бронетанковая бригада Ричардса, оставив в тылу по одной роте из каждого полка, вместе с дивизиями 30-го корпуса была передана 13-му корпусу и выдвинулась в район хребта Баре между новозеландцами и 22-й бронетанковой бригадой. Эти войска прибыли на новое место в четверть второго и поступили в распоряжение генерала Гейтхауза.

Роммель не мог быть слишком доволен продвижением своих армий к полудню. Бригада Рамке вместе с берсальерами дивизии «Брешия» застряла между минными полями, которые обороняла 2-я стрелковая бригада, расположенная к югу от позиций новозеландцев. 20-й корпус в составе танковой дивизии «Арьете» и моторизованной дивизии «Триест» был остановлен в полосе обороны 10-го гусарского полка. Танковая дивизия «Литторио» находилась в нескольких милях к юго-востоку от западной оконечности Рагиля. Африканский корпус с 21-й танковой дивизией на севере и 15-я танковая дивизия на юге были вынуждены остановиться для дозаправки в нескольких милях к западу от Самакет-Габаллы, выслав к югу разведывательные подразделения. Воздушные атаки британцев продолжались, но в половине двенадцатого поднялась песчаная буря, которая замаскировала наземные войска и затруднила действия авиации.

В половине первого де Гинган связался по телефону с бригадным генералом Эрскином, начальником штаба 13-го корпуса. Тот доложил, что положение Босвайла ухудшилось, поскольку появились 73 вражеских танка. Но новозеландцы не подтвердили эту новость, и бригаде было приказано возвратиться на исходные позиции. Рентон полагал, что противник может иметь намерение продвинуться между Рагилем и Самакет-Габаллой. Поступило сообщение об итальянских танках, но оно не подтвердилось. Не было также точно известно, наступают ли 15-я и 21-я немецкие дивизии.

Через час после этого Монтгомери покинул свой командный пункт и направился к Хорроксу, который сказал командующему о своем недовольстве действиями 7-й моторизованной бригады. Монтгомери предложил Хорроксу взять на себя командование бригадой и отправился к Рамсдену. Пока он был в отъезде, в штаб 8-й армии прибыл генерал Александер. Его задержала песчаная буря, он опоздал и не смог встретиться с Монтгомери. Переговорив с Гинганом, он вернулся в Каир.

Песчаная буря достигла своего пика к часу дня, когда африканский корпус снова перешел в наступление, двинувшись на этот раз на северо-восток под командованием генерала фон Ферста. Правый фланг наступающих потревожили разведывательные подразделения. Это вынудило немцев обрушиться на 3-й лондонский стрелковый йоменский полк и 1/60-й полк в окрестностях Самакет-Габаллы. Ферст вышел к восточной оконечности Рагиля, но сопротивление Босвайла и Карра замедлило продвижение противника. Еще более медленным было оно в полосе наступления 20-го корпуса, хотя там оказывал сопротивление только 1-й гусарский полк. «Литторио» двигалась довольно успешно рядом с левым флангом 21-й танковой дивизии, но «Арьете» в центре и «Триест» на левом фланге застряли перед минными полями и не смогли сдвинуться с места до трех часов пополудни. К половине четвертого колонны Босвайла были оттеснены передовыми подразделениями немцев и отступили на 6 миль к востоку от Рагиля. В то же время оказался отрезан 10-й гусарский полк, который попросил разрешения отступить. Полк мог отступить на восток через неприятельский фронт для соединения с Босвайлом или на север для соединения с Ричардсом. Босвайл приказал им действовать по первому варианту. Позже поступил другой приказ, но подразделения были уже на марше и вклинились в передовые порядки противника, который заставил их отступать на северо-восток до тех пор, пока они не уперлись в позиции перед минными полями у Алам-эль-Хальфы.

Вся местность к югу от хребта Баре превратилась в море песка и неиссякаемый источник всякого рода слухов. 22-я танковая бригада Робертса заняла позиции вокруг высоты 102 к западу от Алам-эль-Хальфы и весь жаркий и пыльный день провела в полной готовности к бою. Донесения, поступавшие из 7-й бронетанковой дивизии, не позволяли составить верную картину того, что происходит на юге и юго-западе. Не было сомнений в том, что у восточной оконечности Рагиля и к северу от него перемещаются большие массы танков противника, но трудно было сказать, сколько их и в каком конкретно направлении они движутся. Боевые порядки бригады представляли собой полукруг, обращенный к югу и огибающий выступы двух маленьких холмов – один к юго-востоку, второй к юго-западу от высоты 102. Вокруг первого холма, развернувшись фронтом на юговосток, стоял сводный полк, составленный из двух эскадронов 5-го Королевского танкового полка и 2-го Королевского глостерширского гусарского полка. В распоряжении этих частей было 23 «гранта» и 15 «крусейдеров». К западу от них, огибая подножие холма и развернувшись на юго-запад, стоял 4-й лондонский стрелковый йоменский полк с 22 «грантами» и 15 «крусейдерами». На восточной стороне другого холма в полутора милях от йоменских стрелков расположился противотанковый взвод роты «B» 1-й стрелковой бригады, на вооружении которого было 4 6-фунтовые пушки. К западу от них, развернувшись почти точно на запад, находился полк, составленный из подразделений 1-го и 6-го Королевских танковых полков. На их вооружении было 23 «гранта» и рота легких танков из 19 «стюартов». К северу на тыловых позициях правого фланга расположилась противотанковая батарея. В резерве, замаскированный за высотой 102, располагался Королевский шотландский полк «Серых» с 24 «грантами» и 21 «стюартом». Сам Робертс с 4 танками «крусейдер» своего штаба находился на юго-восточном склоне высоты 102; 18 25-фунтовых орудий 1-го конного Королевского артиллерийского полка занимали позиции между ним и 5-м Королевским танковым полком. Вся линия позиций от 5-го Королевского танкового полка на восточном или левом фланге до 1/6-го Королевского танкового полка на западном или правом фланге была растянута приблизительно на 3 мили. Полк «Серых» занимал по фронту 2 мили.

Утром Робертc приказал легким эскадронам лондонских стрелков и 5-му Королевскому танковому полку (а именно эскадрону «B» 4-го лондонского йоменского полка и эскадрону «B» 2-го глостерширского гусарского полка) с артиллерийским наблюдателем занять гряду невысоких холмов в 3 милях к югу. В полдень Робертc почувствовал необходимость получать самую свежую информацию и приказал тем же подразделениям выдвинуться дальше к югу, чтобы следить за передвижениями противника, не вступая в бои. Некоторое время спустя взвод «крусейдеров» 4-го лондонского йоменского полка доложил о противнике, который силами около 100 танков движется на северо-восток к югу от них. В половине шестого эти роты легких танков уже вступили в бой с противником. Британцы отступили только после того, как йоменцы потеряли 1 «крусейдер», а глостерширские гусары – 3.

В это же время с Хорроксом по телефону связался де Гинган, чтобы выяснить, что происходит в действительности. Ему доложили о сотне германских танков, которые движутся на северо-восток менее чем в миле южнее позиции Робертса. Больше нигде не происходило ничего существенного, если не считать более ранних сообщений о 60 танках в районе Самакет-Габаллы. Во время разговора пришло донесение о том, что танки южнее бригады Робертса повернули на восток, оставив перед фронтом бригады два 88-мм орудия. Хоррокс сказал, что ожидает к вечеру танковое сражение. Рентоy сообщил, что его дивизия уничтожила 60 вражеских танков, но Хоррокс полагал, что эту цифру следует уменьшить на тридцать. Хоррокс, вопреки предложению, не принял командование бригадой Босвайла.

После совещания с Фрейбергом он согласился с тем, что Фрейберг наступающей ночью вышлет активные патрульные группы, составленные из артиллерии, нескольких танков и противотанковых орудий, для прорыва к Мунассибу и патрулирования в юго-восточном направлении с возвращением в расположение на рассвете следующего дня.

Пока продолжался этот разговор, к телеграфной линии, которая наискось пересекала позиции Робертса на расстоянии 1000 ярдов[1] от его передовых танков, подошли 120 немецких танков, преимущественно «Марк-III» и несколько новых специальных «Марк-IV» во главе колонны; по-видимому, это были машины из 21-й танковой дивизии. Подойдя вплотную к позициям Робертса, немцы остановились, и 30 их танков повернули на восток. После небольшой паузы остальные машины двинулись на север, прошли небольшое расстояние и тоже повернули на восток. Это означало, что они пойдут через позиции лондонских стрелков вне зоны досягаемости артиллерии бригады Робертса. Дело выглядело так, словно немцы не поняли, что там располагается бригада; они шли на позиции 44-й дивизии у Алам-эль-Хальфы. Робертс приказал йоменским стрелкам и 5-му Королевскому танковому полку проявить себя, приготовиться к выдвижению с позиций и к нанесению флангового удара, если противник продолжит продвижение на восток. Как только британцы начали выполнять приказ (это произошло после шести часов вечера), немцы, словно проснувшись, заметили их присутствие, остановились, быстро перестроились в боевой порядок, повернули на север и обрушились на позиции эскадрона «A» йоменских стрелков. К этому времени пыль осела и видимость улучшилась. Оставался всего лишь час светлого времени суток, и солнце благоприятствовало нашим артиллеристам, так как находилось за их спинами и светило в лицо противнику. Наступление вывело немцев к проходу между подножиями двух холмов. Правый фланг наступающего противника уперся в эскадрон «грантов» йоменского полка – эскадрон «A», а левым флангом немцы вышли на роту «B» 1-й стрелковой бригады. Когда передовые немецкие танки подошли к английским позициям ближе чем на 120 ярдов, йоменский полк открыл огонь. Немцы остановились и ответили огнем, сконцентрировав его на эскадроне «A», который очень скоро потерял все свои 12 танков. Однако эскадрон «B», находившийся ближе к правому флангу немцев, стрелял тоже довольно метко, заставив немцев отойти за пределы досягаемости артиллерии британцев. Майор Камерон, командир эскадрона «A», впоследствии писал:

«Мы получили строгое предписание не открывать огня без приказа, чтобы до последнего момента держать противника в неведении относительно нашего местоположения и заставить его подойти как можно ближе к нашим позициям. Однако, не дойдя до телеграфных столбов – до зоны поражения нашим огнем, немцы начали стрелять, и вскоре загорелись 3 танка моей передовой группы, не успев сделать ни единого выстрела. Урон, который могли причинить противнику наши пушки на такой дистанции, был ничтожным, но немцы пересекли линию телеграфных столбов и оказались в зоне досягаемости наших орудий, которые незамедлительно открыли огонь. Я видел, как один за другим загорались и выходили из строя наши танки, включая и мой, у которого вышло из строя орудие. Тем не менее немецкая атака была приостановлена, и хотя за тучами пыли было трудно рассмотреть, сколько их танков было подбито (немецкие танки редко вспыхивают), самое главное заключалось в том, что наступление немцев по фронту было остановлено. Я связался по телефону с танком представителя штаба и сообщил, что потерял радиосвязь со всеми своими танками, и попытался доложить ему обстановку, но он приказал мне связаться с бригадным генералом, находившимся в тылу, в нескольких сотнях ярдов от передовой».

Уничтожение эскадрона Камерона открыло широкую брешь в самом центре оборонительных позиций. Робертс не хотел оголять фланги, чтобы прикрыть эту брешь, так как полагал, что за этими наступающими немецкими танками находятся другие танки, которые смогут обойти позицию с одного или с обоих флангов. 30-й корпус, который сначала повернул на восток, теперь, как и 23-я дивизия, наступал на порядки 5-го танкового Королевского полка, находясь вне зоны досягаемости его огня. Пока артиллерия обрушивала массированный удар по немцам, Робертс приказал полку шотландских «Серых» перейти гребень высоты 102 и занять брешь справа от йоменского полка. Вскоре после этого немцы снова начали медленно наступать, приостановив на этот раз свой западный фланг. Стрелковая бригада затаилась, выжидая, когда немцы подойдут на расстояние 300 ярдов, а потом открыла огонь из своих 6-фунтовых орудий. Сержант Гриффите лично подбил 5 танков, а весь взвод – 19 танков противника. Но «Серых» все не было. «Серые, вперед!» – приказал Робертс их командиру, полковнику Финнесу. Оставалось от силы полчаса светлого времени; брешь была открыта и, кроме «Серых», некому было ее закрыть. Задержанные на время стрелковой бригадой, немецкие танки снова двинулись вперед. Артиллерия неистовствовала, но не могла их остановить. На вершине появились «Серые». Для Робертса и передовых полков это было воистину «наконец-то». «Серым» этот бросок казался полнейшим безумием. Они скатились с высоты, окутанные клубами поднятой ими пыли, а Робертс по радио направлял их движение к открытой бреши. На самом исходе дня они вошли в брешь, и тогда заговорила их артиллерия. Этим был положен конец всякому движению противника в центре. Основная тяжесть немецкого натиска сместилась к востоку, на левый фланг. Танки, которые направились сюда, вышли прямо на минное поле перед фронтом 133-й бригады. Здесь по танкам противника прямой наводкой ударила бронебойными снарядами батарея 1-го Королевского конного артиллерийского полка. Так как «Серые» уже вошли в брешь, Робертс направил туда еще йоменский полк с «крусейдерами», чтобы окончательно ее заткнуть.

Но день угас, и противник отступил, главные силы его двинулись на юг, в направлении на Рагиль. Танки на восточном фланге отошли на 3 мили к востоку, но 6 машин остались поблизости от британских позиций на весь остаток ночи. Потери Робертса оказались невелики. Йоменский полк лондонского графства потерял 12 «грантов» и 1 «крусейдер», одного человека убитым и 15 ранеными, глостерширские гусары потеряли 4 «крусейдера» и 2 человек ранеными; у «Серых» было подбито 4 «гранта»; потери стрелковой бригады составили 2 убитых и 30 раненых. Танкисты бригады заявляли, что ими уничтожено 22 немецких танка; йоменским полком – 11; «Серыми» – 5; 5-м Королевским танковым полком – 6; стрелковая бригада записала на свой счет 19, но поскольку эти данные частично дублировали друг друга, то, вероятно, было подбито около 30 танков. Легкая бронетанковая бригада сообщила об уничтожении от 35 до 40 танков противника в течение дня, о подбитых танках доносили и из 7-й моторизованной бригады. Всего сообщалось о 68 уничтоженных танках, но в действительности потери немцев в танках, по-видимому, не превышали 22 машин; другие танки вышли из строя по иным причинам. К концу дня в 21-й и 15-й немецких танковых дивизиях в строю оставалось 120 танков.

Этот короткий по продолжительности удар на высоту 102, нанесенный в последние полчаса светлого времени суток, был единственным крупным событием на всем фронте во второй половине дня. Разведывательные подразделения и правый фланг 15-й танковой дивизии немцев вытеснили Карра из Самакет-Габаллы. Карр находился теперь у Бир-Мселиха, в 10 милях к востоку от исходной позиции и приблизительно на таком же расстоянии к юго-востоку от 8-й бронетанковой бригады Кастенса, который весь день ничего не делал. 7-я моторизованная бригада с трудом пробилась между ними по сыпучим пескам. В этом столкновении, которое происходило в течение одного часа на фронте протяженностью всего несколько миль, участвовало с обеих сторон не более 100 танков, но оно стало поворотным пунктом всего сражения в пустыне. Темп наступления африканского корпуса – признанного мастера блицкрига – на этот раз оказался слишком медленным. Они выдвинулись из района Рагиля в один час по своему времени (в 8-й армии в это время было два часа) и потратили три с половиной часа на то, чтобы преодолеть 20 миль[2] до высоты 102. Роммель и Байерлейн сваливают вину за это промедление на итальянцев, которые слишком медленно наступали на левом фланге африканского корпуса. Это правда, что они наступали с черепашьей скоростью, хотя не встречали по дороге никакого сопротивления; но это что-то новое – считать, что африканский корпус должен был ждать, когда его итальянские братья по оружию подойдут к нему, чтобы наступать единым фронтом, как на параде. Нет никакого сомнения, что песчаная буря обрушила на наступающих немцев тучи пыли, что вызвало задержку при спуске с хребта Рагиль и при подъеме на него. Медленное продвижение в сыпучих песках, перегрев техники жарким южным ветром увеличили расход горючего. Если верить немцам, то именно это обстоятельство послужило причиной задержки наступления, хотя наступавшая темнота вынудила их рвануться вперед. Каковы бы ни были истинные причины, о ночном наступлении не могло быть и речи, и африканский корпус остановился на отдых в нескольких милях к югу от 22-й бронетанковой бригады, имея на левом фланге 21-ю танковую дивизию, а на правом фланге – 15-ю танковую дивизию.

В это время Александер и Монтгомери проводили совместное совещание в штабе 8-й армии. Ранее оба издали приказы, касавшиеся событий того дня. Монтгомери использовал следующие слова: «Никакого отступления и никакой сдачи». Единственное принятое ими решение касалось 8-й бронетанковой дивизии, которой предписывалось выдвинуться с исходных позиций в районе к востоку от Каира и передислоцироваться на западный берег Нила к пирамидам. Монтгомери договорился с Конингхэмом, командующим военновоздушными силами пустыни, о массированных бомбардировках района, прилегающего к Рагилю, где, как доносили, наблюдается сосредоточение транспорта и где, как полагали, остановится на ночь африканский корпус. Следовало также атаковать с воздуха взлетно-посадочные полосы в районе Дабы и Сиди-Ханейша к востоку от Мерса-Матруха. Разведка 8-й армии была поражена транспортными трудностями, с которыми столкнулся Роммель. Поэтому Монтгомери отдал также приказ, чтобы транспортные средства африканского корпуса стали главными целями авиации и сухопутных соединений. Особо это подчеркивалось в приказе Хоррокса его дивизионным командирам Фрейбергу и Хьюзу, в котором предписывалось всеми силами удерживать позиции и максимально использовать артиллерию против небронированного транспорта противника. Рентону была поставлена задача как можно дольше удерживать Самакет-Габаллу, так как Хоррокс не знал, что этот пункт уже находится в руках противника. Разрешалось оставить Самакет только в случае атаки превосходящими силами немцев, поскольку оттуда предполагалось начать наступление. Гейтхауз должен был уничтожить и расстроить боевые порядки наступающего 13-го корпуса противника и воспрепятствовать установке противотанковых батарей между Кастенсом и Робертсом или в другом месте в зоне досягаемости огня полевой артиллерии. Кроме того, Гейтхаузу было приказано так маневрировать своими бригадами, чтобы противник не смог разбить их по частям, при условии, что позиции Робертса вокруг высоты 102 ни на одну минуту не должны оставаться пустыми. Как следовало выполнять эти задачи, кто должен был их решать, осталось полнейшей загадкой. Решение приказать Кастенсу соединиться с Робертсом и Ричардсом в районе между Хьюзом и Фрейбергом в действительности было принято Монтгомери ранним утром следующего дня (возможно, по предложению Хоррокса). Вероятно, именно Хоррокс, а не Гейтхауз предложил, чтобы движение происходило на участке Хьюза, а не в обход Алам-эль-Хальфы.

Для 8-й армии эта ночь выдалась на редкость спокойной. Артиллерия Хьюза выпустила много снарядов в район на 3 мили к востоку от позиций Робертса и к югу от 133-й бригады Ли, где, как предполагали, концентрируются немцы для нанесения ночного удара, но это не входило в их намерения. Тяжело груженные «веллингтоны» и «альбакоры» наносили бомбовые удары по восточной части Рагила. Бомбы падали на разведывательную группу, которая несла большие потери. К немцам поступила небольшая часть горючего, которое Кавалльеро обещал Роммелю. Роммель в своих мемуарах утверждает, что в дополнение к трудностям движения по проходам в минных полях его сильно беспокоили британские бронетанковые силы к югу от выступа. Но такая ситуация сложилась на более поздних этапах сражения. В районе минных полей не было никаких британских сил ни в то утро, ни в последующий день или два. Роммель, правда, утверждает, что именно трудности с материально-техническим снабжением войск заставили его отказаться от серьезных наступательных действий и избегать любых широкомасштабных перемещений моторизованных частей. Поэтому боевые действия следующего дня планировалось ограничить наступлением 15-й танковой дивизии, которой предстояло в одиночку захватить Алам-эль-Хальфу.

Из всех решений Роммеля это представляется самым любопытным. Его можно объяснить, если допустить, что он думал, будто позиции Робертса расположены на восточном краю обороны 8-й армии, а сам Алам-эль-Хальфу обороняют недостаточные силы. Такое решение говорит о незнании расположения Кастенса. Пилоты пикирующих «юнкерсов», которые весь день совершали боевые вылеты к Алам-эль-Хальфе, могли бы просветить Роммеля на этот счет. Создается впечатление, что он не смог следовать первоначальному плану, но у него не хватило мужества отказаться от него. Таким образом, он принял компромиссное решение, от которого не могло быть явного вреда, но которое могло увенчаться неожиданным и удивительным успехом.

Когда Монтгомери обдумал положение, создавшееся к утру 1 сентября, он понял, что не существует большой опасности мощных фланговых ударов к востоку от Алам-эль-Хальфы, и принял решение сосредоточить все 3 бронетанковые бригады под командованием Гейтхауза (всего около 500 танков) между позициями Фрейберга и Хьюза. План, который он выработал к полудню, Монтгомери сообщил своим корпусным командирам, когда посетил их во второй половине дня. Этот план заключался в том, что Ламсден должен был за счет ослабления своих передовых позиций создать резерв, Хорроксу предстояло закрыть брешь между позициями новозеландцев и местечком Химеймат, а бронемашины Рентона должны были действовать на флангах Роммеля, пробиваясь к Химеймату. 10-му корпусу Ламсдена (штаб которого следовало перенести в этот день в Эль-Имайид – на побережье в 15 милях к востоку от Эль-Аламейна) предстояло принять под свое командование все поступающие резервы и двигаться по направлению к Дабе. Под командование Ламсдена могла перейти и 9-я австралийская дивизия под командованием Моршида. На этом этапе сражения Монтгомери сам намеревался отрезать Роммеля и взять в кольцо все его силы, принимавшие участие в наступлении, а затем двинуться на запад. Приехав во второй половине дня в штаб Хоррокса, Монтгомери попал под бомбежку немецких пикирующих бомбардировщиков и выслушал доклад о положении, который сделал его настроение менее оптимистичным.

С восходом солнца 15-я танковая дивизия немцев снова попыталась обойти левый фланг Робертса таким же маневром, как накануне вечером. Она была встречена танками и прекратила наступление, чтобы ликвидировать угрозу, возникшую на правом фланге со стороны Кастенса. Два полка его бригады – ноттингемширский и стаффордширский йоменские полки – в недавнем прошлом были кавалерийскими, но 3-й Королевский танковый полк был ветераном боев в пустыне. Гейтхауз приказал Кастенсу, для которого это сражение в пустыне было первым, двинуться широким фронтом к югу от минного поля перед позициями Хьюза и к востоку от позиций Робертса, чтобы действовать против правого фланга противника. Чтобы подчеркнуть сложность ситуации, Гейтхауз добавил, что бригада может позже понадобиться для контратаки на северном фланге противника, поэтому Кастенсу не стоит ввязываться в ближний бой, чтобы избежать ненужных потерь.

Бригада выступила в половине седьмого. Два часа спустя, пройдя 8 миль, 3-й Королевский танковый полк, шедший впереди колонны, наткнулся на 28 танков противника. Слева подоспели стаффордширские йоменцы: после короткой перестрелки и небольших потерь оба полка отошли. После этого «шервудские лесники» получили приказ передвинуться вправо, после чего они вышли к минному полю перед позициями Хьюза. Имея справа минное поле, они двинулись вперед, пока не попали под огонь неприятеля на расстоянии 800 ярдов и потеряли 7 танков. Помня инструкции, Кастенс прекратил попытки дальнейшего продвижения, но все-таки отвлек немцев от Робертса, который провел спокойный день. На фронте Ричардса появились признаки приготовлений противника к атаке, что стало причиной ураганного артиллерийского огня. Одна батарея за время обстрела израсходовала 2000 снарядов. Никто точно не знает, действительно ли немцы собирались предпринять здесь наступление, но после артобстрела они не решились на него.

Дальше к югу Босайл нерешительно вошел в соприкосновение с германской разведывательной группой. Карр перегруппировал свою бригаду в три танковые колонны, моторизованную пехотную группу и артиллерию для действий против южного фланга фон Ферста. Но в течение дня ему не удалось преодолеть сопротивление заслона их бронемашин, находившегося к востоку от Самакет-Габаллы.

Положение, которое в тот день Хоррокс описал сначала Александеру, а потом Монтгомери, не породило больших надежд относительно реальных возможностей Ламсдена.

Пока Монтгомери совещался с Хорроксом, Кастенс снова попытался двинуться вперед после массированной артиллерийской подготовки, в ходе которой он обрушил на район сосредоточения 15-й танковой дивизии всю мощь корпусной артиллерии. Немцы отошли на одну-две мили к югу в связи с нехваткой горючего, и бригада заняла новые позиции к востоку от Робертса в четверть четвертого. Положение было не слишком благоприятным. Бригада находилась на склоне холма, не имея возможности укрыть танки; кроме того, за спиной и в ближнем тылу слева оказались минные поля. Если немцы атакуют, то бригада окажется совершенно в худших условиях, чем Робертс, расположившийся справа от нее.

Но опасности немецкой атаки не было. Во время своих ночных рейдов Королевские военно-воздушные силы совершили 122 самолетовылета силами легких бомбардировщиков, поражая цели большей частью в районе Рагиля. Только в штабе фон Ферста было убито 7 офицеров, да и сам Роммель чудом избежал ранения 8-дюймовым осколком бомбы, когда днем ехал к фронту. Осколок пробил заграждение щели, в которой укрылся командующий, и раскаленный докрасна кусок металла упал рядом с ним. Атаки с воздуха, возможность артиллерии противника расстреливать непрерывно огромные количества боеприпасов в течение дня, потери в живой силе и особенно в транспорте, тяжелое положение с горючим – все это едва не заставило Роммеля во второй половине дня вообще отказаться от проведения задуманной операции. Однако он отложил окончательное решение и отправил в О KB лаконичное и малоинформативное донесение, в котором сообщал о неудачном рейде Моршида на Тель-эль-Эйсу, о прибытии конвоя в Суэц и о тяжелых воздушных атаках, которым подверглись его войска. Роммель пока не потерял много танков, общее число исправных танков в обеих танковых дивизиях составляло около 150, в тот день было подбито не более 13 танков. Кастенс потерял 3 «крусейдера» и 13 «грантов», 3 человека были убиты, 26 ранены; в составе бригады осталось около 60 исправных танков. Робертс имел в своем распоряжении 152 танка, а Ричарде – 100 танков. У Карра к концу дня было 52 легких танка.

С наступлением темноты «веллингтоны» и «альбакоры» снова начали бомбить позиции немцев у Рагиля. Налеты продолжались всю ночь, и к утру 2 сентября Роммель решил, что с него хватит, и принял окончательное решение прекратить наступление. Надежд на успех не осталось из-за положения с горюче-смазочными материалами, воздушных атак, а также из-за того, что операция вступала в затяжную фазу, в которой материальное обеспечение (здесь Монтгомери имел неоспоримое преимущество) решало исход всего дела. Роммель решил вернуться на исходные позиции в район Карет-эль-Абда и Гебель-Калаха и начал отход.

Это был пассивный день для обеих сторон, если не считать действия авиации. Королевские военно-воздушные силы совершили 167 вылетов бомбардировщиков и 501 вылет истребителей. Вечером Хоррокс предупредил Фрейберга, что тот должен начать наступление с целью закрыть брешь к ночи следующего дня 3 сентября. 5-я индийская бригада сменит 132-ю бригаду 44-й дивизии, которая понадобится Хорроксу для наступления. Утром одна из колонн Карра наткнулась на 300 грузовиков в 5 милях к востоку от Химеймата, уничтожила 57 из них и преследовала остатки колонны, отступившей на север вплоть до хребта, соединяющего Химеймат и Самакет-Габаллу. В это же время патрули 11-го гусарского полка совершили обходной маневр к юго-западу от Химеймата. Эти хорошие новости догнали Монтгомери в тот момент, когда он лично отдавал Ламсдену приказ «быть готовым принять командование всеми резервами и атаковать в направлении Дабы». Затем Монтгомери приехал к Хорроксу в половине третьего дня, намереваясь на обратном пути успеть заглянуть к Рамсдену.

После этой поездки он пришел к выводу, что противник не бросится в атаку, и приказал Хорроксу уничтожать неприятельский транспорт, а также методично закрывать брешь. Монтгомери приказал Фрейбергу в ночь на 3 сентября расширить свой район обороны на 3 мили к югу. На следующий день он собирался усилить Фрейберга 151-й бригадой, чтобы затем высвободить новозеландские бригады, которым приказал достигнуть к утру 6 сентября местечка Мунассиб в 6 милях от Химеймата.

К концу этого дня появились некоторые признаки того, что противник начал отход в сторону Рагиля, однако попытка 4/8-го гусарского полка атаковать колонну автомобилей в 2 милях к востоку от Химеймата была отражена 25 неприятельскими танками и противотанковой артиллерией противника на линии укреплений. Это была группа из состава дивизии «Арьете», высланная в тот район после утренней атаки. Враг осознал и оценил тактику выдавливания из района Химеймата.

Вечером того же дня Кессельринг посетил Роммеля, который доложил своему гостю о потерях, причиненных налетами легких британских бомбардировщиков, действовавших под надежным прикрытием истребителей. Немцы окрестили эти налеты парадными трюками, так как связки из 18 самолетов очень напоминали звенья самолетов люфтваффе, которые участвовали в праздниках нацистской партии в Нюрнберге. Кессельринг обещал сделать все возможное, чтобы доставить в Египет истребители.

После беседы с Кессельрингом Роммель отправил в ОКВ длинную шифровку, в которой обосновал свое решение отказаться от наступательных действий. В начале донесения он подчеркнул, что главной причиной, удержавшей его от продолжения наступления, стала нехватка горючего. Он детально обосновал свою позицию, написав, что при запланированном наступлении ему хватит запасов только до 5 сентября. За последние два дня было доставлено лишь 2610 тонн горючего, а потоплено 3352 тонны, что эквивалентно пятикратной дневной потребности в горючем. Половина того количества бензина, которое, как обещал Кавалльеро, должно было поступить 3 сентября, оказалась потоплена. Если два танкера «Бьянки» и «Спортиво», которые должны прибыть в Тобрук на следующий день, будут благополучно разгружены, то этого хватит только на то, чтобы продержаться до 7 сентября. Запасов дизельного топлива для итальянских грузовиков было еще меньше; лучше было положение с боеприпасами.

Роммель привел еще две причины своего решения прекратить наступление. Первая причина заключалась в утрате фактора внезапности, что произошло вследствие того, что, вопреки его ожиданиям, район атаки оказался густо минирован и хорошо укреплен. Позиции британцев оказались защищены многокилометровыми минными полями и противотанковыми укреплениями, о наличии которых никто не подозревал. Другая причина – массированные атаки с воздуха, которые продолжались без перерыва на протяжении суток и вызвали большие потери в живой силе и технике, что подорвало боевой дух немцев и итальянцев, ухудшило и без того недостаточное снабжение войск. Роммель закончил свое донесение следующими словами: «Таким образом, армия под натиском противника медленно отойдет на исходные позиции, если кардинально не изменится ситуация со снабжением и прикрытием с воздуха». Не успел Роммель подписать сообщение, как ночные бомбардировки возобновились с удвоенной яростью. 72 «веллингтона» и «альбакора» атаковали Рагиль, сбрасывая вместе с осветительными бомбами, озарявшими ярким светом окрестности, бомбы весом 4000 фунтов. Если не считать воздушных налетов, ночь прошла относительно спокойно. Ни новозеландская, ни 44-я дивизии не входили в соприкосновение с противником. К утру 3 сентября положение сил Роммеля было следующим. Напротив юго-западного угла участка обороны новозеландской дивизии стояла часть берсальеров дивизии «Брешия», усиленная парашютистами бригады Рамке. Справа от них стояла 90-я дивизия легких танков, порядки которой были растянуты на восток от Мухафида, а часть дивизии была в резерве на западе от основных позиций. 20-й корпус имел на левом фланге дивизию «Триест», а на правом в Мухафиде – дивизию «Литторио». Впадину к востоку от Мухафида занимала 23-я бронетанковая бригада. Дивизия «Арьете» занимала позиции к югу от Мухафида. Из состава африканского корпуса 21-я танковая дивизия окружала юго-восточную оконечность впадины к востоку от Мухафида, а 15-я танковая дивизия растянулась к югу от восточной оконечности Рагиля. Разведывательная группа выдвинулась вперед, занимая все расстояние до Химеймата, который удерживала дивизия «Фольгоре». Тыл дивизии был усилен 25 танками из состава дивизии «Арьете». То, что было известно о противнике в штабе 8-й армии, соответствовало действительности, за исключением того, что британцы думали, что 90-я дивизия отводится и заменяется дивизией «Триест». Донесения, поступившие на рассвете, говорили, что противник медленно отступает на запад, а в Рагиле видны пожары и брошенная техника.

Наступило воскресенье, национальный день молитвы. Прежде чем отправиться в восемь часов в церковь, Монтгомери отдал приказ, чтобы никто не осуществлял наступательных действий, выдвигаться вперед могут только патрули, которые должны уничтожать транспортные средства противника. Хорроксу было приказано закрыть брешь, методично продвигаясь на юг от новозеландских позиций до Химеймата.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.