В Екатеринбурге

В Екатеринбург приехали утром, между 6 и 7 часами, с вокзала я прямо направился к тюрьме, где меня знали и где я мог рассчитывать на приветливую встречу. Я не ошибся в своих предположениях.

Идти пришлось через весь город, версты три. Дойдя до тюрьмы, я стал стучаться в ворота. В глазок посмотрел надзиратель.

– Господин Волков, вы ли это?

– Да, я.

– Вы к нам?

– Я хотел бы видеть начальника тюрьмы.

– Его ещё нет на службе, но он скоро придёт. Заходите в контору.

В контору я не пошёл, но стал ожидать начальника тюрьмы на улице. Идёт мимо надзиратель, дежуривший около нашей камеры. Он уже прошёл мимо меня, но, оглянувшись, воскликнул:

– Господин Волков, это ведь вы?

– Да, я.

– Что с вами случилось? Господи, Господи, да ведь вас, слышно было, расстреляли.

– Как видите, покамест я ещё жив.

Надзиратель звал меня к себе пить чай, говоря, что сейчас с рынка вернётся его жена и поставит самовар. Заметив вдали подходившего начальника тюрьмы, я отказался. Когда начальник тюрьмы подошёл (он был одет по форме), я назвал его по имени и отчеству. Посмотрев на меня, он сказал:

– Что вам угодно?

– Не узнаёте меня?

Он вскричал:

– Господин Волков! – И бросился меня целовать. Вчера по вас мы панихиду отслужили.

Пошли мы в контору тюрьмы. Здесь все, кто меня знал, встретили приветливо и радостно. Начальник велел запрячь лошадь, и мы с ним поехали в город, так как надо было как-нибудь почище и поприличнее одеться. Пальто купить не удалось, купили дождевик. Купили также рубашку, чулки, сапоги и простую фуражку. Кальсон не нашли нигде. Их мне выдали из тюремного запаса. Не переодеваясь, я с начальником тюрьмы поехал по начальству. Не застали командующего войсками Голицына, но зато повидали губернатора.

Это был молодой ещё человек, прежний адвокат. Одновременно со мною он сидел в тюрьме, откуда был выведен на расстрел. Когда стали ставить под ружейные дула, он, будучи небольшого роста, пригнулся и, крадучись сзади ряда установленных на расстрел, скрылся. Бегству помог ещё густой туман. Надо было переплывать реку. Он разделся, связал в узел одежду и поплыл. Узел вывалился и утонул. Переплыв реку, он голым вошёл в один из знакомых домов, где его одели и где он скрывался некоторое время. По уходе красных он смог вернуться в Екатеринбург, где жил ранее.

Губернатор пригласил меня к себе обедать. К ужину же я пообещал прийти к начальнику тюрьмы. После обеда я зашёл в парикмахерскую, а оттуда – в баню. Номерные бани оказались все занятыми. Попросил дать номер, хотя бы на четверть часа. Наскоро, кое-как, помылся, переоделся, оставив в бане всю грязную одежду.

Ещё за обедом губернатор уговорил меня прийти к нему поужинать.

– Я не хочу вас отпускать, – говорил он. – В нашем спасении от смерти – много общего, которое нас с вами сближает.

У губернатора, когда я пришёл к нему, были гости. За хорошим ужином разговорились. Вкратце я рассказал историю своего спасения. Разошлись гости поздно ночью.

Уже в течение долгого времени мне не доводилось спать с такими удобствами и так сладко, как в эту ночь в губернаторском доме.

Утром, тотчас после чаю, я пошёл к командующему войсками, которого вчера не застал дома. Служащие управления, видевшие меня вчера, до переодевания, сегодня меня не узнали. Генерал Голицын принял меня очень любезно. Обо всём расспросил, дал денег и распорядился о выдаче мне бесплатных путевых документов до Тобольска. У командующего войсками в это время находился член суда Сергеев, производивший тогда дознание об убийстве царской семьи. Он попросил меня побеседовать с ним. Когда я согласился, он позвал к себе обедать. После обеда до самого вечера я давал показания, и вследствие этого у начальника тюрьмы опять побывать не пришлось. Кончив допрашивать, Сергеев просил меня прийти и завтра, но я отказался, говоря, что хочу поехать в Тобольск, поскорее повидаться со своей семьёй. Он оставлял меня, обещал дать квартиру и содержание. Я отказался.

– В таком случае, если вы не хотите остаться, я сам к вам приеду или вас вызову, – сказал Сергеев. – Согласны? Вы даёте подробные показания, Чемодуров же, который жил здесь, как будто неохотно показывал, – добавил он.

После допроса я поехал к начальнику тюрьмы. Он встретил меня весьма радушно и просил остаться у него заночевать. Я, поблагодарив его, с ним распрощался. Зашёл к доктору Деревенко, недолго у него побыл, выпил стакан чаю – и на вокзал. Железнодорожное движение ещё не было вполне налажено: поддерживалось товаропассажирскими поездами. Хотя билеты были выданы классные, но сесть пришлось в товарный вагон, грязный, с навозом на полу. Было холодно, а на мне вместо пальто был надет дождевик. Через три станции прицепили классные вагоны, и я перешёл туда. В вагонах было достаточно тепло. Утром на одной из станций я хорошо закусил. Буфет был полон кушаний, да и угостили меня с большей предупредительностью, чем во время поездки, в качестве беглеца до Екатеринбурга.

В Тюмень поезд пришёл поздно ночью. Извозчик возил меня по всем гостиницам, но места нигде не было. Ночлег нашёл в одной частной квартире у еврея. Утром пошёл на реку удостовериться в том, что навигация окончилась. Я не верил этому известию, но пришлось убедиться в его истине.

Надо было ехать на лошадях. В управлении лошадей дали тотчас же. Обещали прислать ямщика, с которым я могу сговориться относительно времени. Дома я застал гостя, одного из придворных служащих. Меня очень удивило то обстоятельство, что он меня разыскал. Он дал мне адрес сослуживцев: Жильяра, Теглевой, Эрсберг, баронессы Буксгевден. Жили они все вместе. Я пошёл к ним. Они моему приходу очень удивились, так как считали меня расстрелянным. Все они жили очень скудно. Сели обедать. Обед был очень бедный, плохой. О многом мы переговорили. Баронесса Буксгевден заинтересовалась предстоящей мне поездкой. Дала мне в дорогу валенки и доху. Было уже морозно, и я был очень доволен, получив эти вещи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.