Представление доказательств заместителем главного обвинителя от Франции Ш. Дюбостом о преступлениях в отношении военнопленных [Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 30 января 1946 г.]
Представление доказательств заместителем главного обвинителя от Франции Ш. Дюбостом о преступлениях в отношении военнопленных
[Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 30 января 1946 г.]
…Другая сторона вопроса в этой политике террора и уничтожения выявляется при рассмотрении военных преступлений, совершенных Германией в отношении военнопленных. Эти преступления, как вам будет доказано, преследовали две цели. Первая из них – максимально унизить узников, чтобы подорвать в них энергию, деморализовать их, заставить их сомневаться в самих себе, правоте дела, за которое они воевали, и вызвать у них разочарование в будущем, которое ожидает их родину. Вторая цель заключалась в уничтожении тех военнопленных, которые своими предшествующими действиями или тем, как они себя проявили, находясь в плену, показали, что они являются неприемлемыми для нового порядка, который нацисты хотели установить.
С этой целью Германия усугубила бесчеловечность обращения, стремясь максимально ухудшить условия лиц, содержащихся в заключении; этими лицами были солдаты, верившие при сдаче в плен в чувство военной чести у армии, которой они сдавались. Военнопленных перевозили в бесчеловечных условиях. Солдат плохо кормили, заставляли проходить пешком очень большие расстояния, подвергали при этом всякого рода издевательствам; убивали, когда они уставали и не были в состоянии следовать в колонне. Во время этих переходов по этапу не предусматривалось никакого места для ночлега и никакого снабжения. Доказательством этого служит отчет о перегоне партии военнопленных, которая отправилась из Сагана 8 февраля 1941 г. в 12 ч. 30 мин. дня. Этот документ был предъявлен моим коллегой господином Герцогом под № РФ-46. Обращаюсь к другому документу:
«1300 английских военнопленных всех рангов, которые двигались тремя колоннами, вышли 28 января 1945 г. пешком из Шталага-9-III. Они проходили в этапном порядке до Штремберга от 27 до 31 км в день. Из Штремберга их направили в Лукенвальд. Во время перехода продуктов питания, воды, медикаментов, а также соответствующего ухода в большинстве случаев совершенно не было. По меньшей мере трое военнопленных должны были остаться в Мускау».
В конце страницы, третья строка снизу:
«31-го числа они покрыли расстояние в 31 км, отделявшее их от Мускау. Во время этого перехода выбыли из строя три человека: лейтенанты Килли, Уайз и Бэртон, которых пришлось оставить в госпитале».
Страница 2, в самом конце документа:
«Во время перехода, кроме посылок Красного Креста, о которых речь шла ранее, единственным питанием, которое выдавали военнопленным, были ячменная похлебка и полбулки на каждого. Снабжение водой было предоставлено воле случая. Пятнадцать человек пропали без вести. Колонна французских и бельгийских военнопленных была поставлена в еще более тяжелые условия.
Форты в лагере находились в состоянии, нарушающем все правила гигиены; военнопленные были согнаны в очень небольшое помещение, им не хватало воды и топлива; в „Шталаге III–C“ они были размещены по 30–40 человек в одной комнате» (показания Будо).
Показания господина Будо фигурируют в отчете, который был также вручен вам ранее господином Герцогом. Аналогичные выводы вытекают из отчетов Красного Креста.
Бергер, назначенный по указанию Гиммлера с 1 октября 1944 г. уполномоченным по делам военнопленных, признал на допросе, что питание военнопленных было далеко не удовлетворительным.
Второй абзац:
«Я посетил лагерь к югу от Берлина, названия которого я не помню; быть может, я вспомню его позднее. Тогда я понял, что снабжение продовольствием совершенно неудовлетворительно, и это вызвало очень резкий разговор между Гиммлером и мной. Гиммлер был решительно против того, чтобы посылки Красного Креста продолжали раздавать в лагерях военнопленных в том же количестве, что и до сих пор. Со своей стороны я считал, что со временем это сильно отразится на здоровье лиц, о которых идет речь».
Мы представляем документ ПС-826, который идет под № РФ-356. Этот документ исходит из Главной ставки Гитлера и представляет собой отчет о посещении Норвегии и Дании. Вы найдете его на странице 7 предъявленной вам книги документов. Читаю третий абзац:
«Все военнопленные в Норвегии получают продовольствие, позволяющее им лишь существовать, не работая. Однако рубка леса требует от военнопленных такой затраты энергии, что, в случае если снабжение продовольствием не улучшится, следует ожидать в ближайшее время значительного снижения производительности труда».
Эта заметка касается положения, в котором находились 82 тысячи военнопленных, содержавшихся в заключении в Норвегии, из которых 30 тысяч использовались на тяжелых работах, проводимых организацией Тодта. Это вытекает из первого абзаца на странице 7.
Мы предъявляем теперь Трибуналу документ ПС-820 на четвертой, вернее на девятой, странице книги документов. В нем говорится о создании лагерей военнопленных в районах, подвергавшихся бомбардировкам с воздуха. Этот документ исходит от Генерального штаба и датирован 18 августа 1943 г. Он был направлен Верховным командованием военно-воздушных сил Верховному главнокомандующему германской армией. Мы представляем его под № 358 и огласим перед Трибуналом третий абзац:
«Полковник штаба военно-воздушных сил предложил создать лагеря для военнопленных в жилых районах городов, чтобы таким путем добиться некоторой защиты».
Я пропускаю абзац и читаю:
«Исходя из вышеизложенных рассуждений, возникает вопрос о немедленном создании таких лагерей в городах, находящихся под угрозой воздушных налетов; как это было установлено при обсуждении вопроса в городе Франкфурте, в этих городах будут приложены все усилия для ускорения строительства лагерей».
Наконец, последний абзац: «К настоящему времени в Германии находится около 8 тысяч военнопленных английских и американских летчиков, не считая помещенных в госпиталь. Эвакуировав существующие лагеря в другие места, можно предоставить эти последние для размещения лиц, чьи жилища были разрушены. Таким образом, это дало бы нам число военнопленных, достаточное для заселения значительного числа указанных лагерей. Здесь имеются в виду лагеря, создаваемые в районах, подвергающихся бомбардировкам и наибольшей угрозе».
На странице 10 Трибунал обнаружит документ от 3 сентября 1943 г., исходящий из Ставки фюрера. Он касается создания новых лагерей военнопленных для английских и американских летчиков. Мы представляем этот документ под № РФ-359.
«1. Высшее командование германских военно-воздушных сил намечает создание новых лагерей для военнопленных летчиков, поскольку число их достигает более тысячи человек в месяц, а имеющихся в настоящее время мест, куда они могут быть помещены, недостаточно.
Верховное командование германских военно-воздушных сил предлагает создать новые лагеря внутри жилых кварталов городов, что явится в то же время мерой зашиты городского населения, а также предлагает перевести существующие в настоящее время лагеря, в которых находится около 8 тысяч английских и американских летчиков-военнопленных, в города, подвергающиеся угрозе нападения со стороны авиации противника.
2. Верховное командование германской армии и начальник управления по делам военнопленных в принципе одобрили этот проект».
На первой странице книги документов, которая лежит перед Трибуналом, находится документ Ф-551, который мы представим под № РФ-360. В этом документе, являющемся приказом, говорится о наказаниях, налагаемых на военнопленных в нарушение 60-й и последующих статей Женевской конвенции. Женевская конвенция предусматривает, что при возбуждении судебного преследования против военнопленных следует уведомлять государство, представляющее интересы воюющих стран, и что это государство имеет право быть представленным на суде.
Я оглашу, вернее прокомментирую, этот приказ. Я изложил Трибуналу статью 60 и последующие статьи Женевской конвенции, предусматривающие, что государство, защищающее интересы воюющих стран, должно быть уведомлено о возбуждаемом против военнопленных судебном преследовании. Из документа, который мы представляем под № РФ-360, явствует, что эти положения были нарушены. Мы оглашаем первую строку:
«На практике проведение в жизнь положений статей 60 и 66, и в частности § 2 статьи 66, Конвенции 1929 года относительно обращения с военнопленными сталкивается с серьезными трудностями. Для сурового уголовного преследования за особенно тяжкие преступления, как например, за убийство караула, неприемлемо положение, согласно которому смертный приговор может быть приведен в исполнение лишь по истечении трехмесячного срока после уведомления о приговоре государства, защищающего интересы воюющих стран. От этого должна страдать дисциплина среди военнопленных». Я перехожу к странице 12:
«Предлагается следующее решение вопроса:
…b) Французы должны доверять процедуре, принятой в германских военных трибуналах.
c) Германией назначается защитник и устный переводчик.
d) В случае вынесения смертного приговора (это в конце двенадцатой страницы) для его приведения в исполнение будет дан соответствующий срок». В начале страницы 13:
«Конечно, в этом случае Германия сохраняет за собой право, даже если оно и не было предусмотрено, в критические моменты привести приговор в исполнение немедленно».
В § 3 говорится:
«Не может быть и речи о предоставлении разрешения Франции, которая может сослаться на третий абзац статьи 62 Женевской конвенции, посылать своего представителя на наиболее важные процессы германских военных трибуналов».
В нашем распоряжении имеется пример нарушения шестидесятой и последующих статей Женевской конвенции, содержащийся в отчете Голландского правительства, который Трибунал обнаружит на странице 12 переданной ему книги документов.
Мы остановились на оглашении документа Голландского правительства, который уже был представлен Трибуналу под № РФ-324 и из которого явствует, что был заявлен протест против тайного приговора к смерти и казни трех офицеров: лейтенантов Ван-Боша, Браата и Тибо.
Из этого документа явствует, что нацисты, проводя систематическую политику устрашения, постарались сохранить возможно большее количество военнопленных, для того чтобы в случае необходимости оказывать эффективное давление на страны, из которых происходили эти военнопленные. Эта политика проводилась путем незаконного захвата военнопленных или систематического отказа репатриировать пленных, плохое состояние здоровья которых могло бы оправдать эту меру. В качестве примера незаконного захвата военнопленных мы можем упомянуть о французских военнопленных. Отчет Министерства по делам военнопленных и сосланных, на который мы ссылаемся, указывает на странице 440, что некоторые французские военные части сложили оружие в момент перемирия, когда германские военные власти заверили их, что войска, которые таким образом прекратят военные действия, не будут уведены в плен. Однако эти войска были захвачены в плен. Альпийская армия, перешедшая Рону для демобилизации, находилась на западе от города Вьенны. Эту армию захватили в плен и увели в Германию, где она пробыла до конца июля 1940 г. Кроме того, несражающиеся части специального назначения были уведены в плен во исполнение приказа Гиммлера, которым предписывался захват всех без исключения французов, способных носить оружие. Только благодаря индивидуальным нарушениям этих приказов и личной инициативе отдельных командиров частей не все французы были уведены в Германию. Ввиду трудностей увода в Германию огромной массы военнопленных, в 1940 г. было решено создать концлагеря для военнопленных в германских военных частях («Фронт Шталаг»). Фактическому правительству, образованному во Франции после перемирия, было дано обещание, что военные, которые будут содержаться в лагерях «Фронт Шталаг», будут находиться во Франции. Однако заключенных этих лагерей начали пересылать в Германию с октября 1940 г.
В дополнительном отчете, приложенном к книге документов, Министерство по делам военнопленных и сосланных обращает внимание на незаконный захват в плен войск укрепленного сектора Агно: 22-го пехотного полка и 81-го батальона, а также 51-го и 58-го пехотных полков и одной североафриканской дивизии. Это документ Ф-668.
Цитирую документ:
«Войска укрепленного сектора Агно, 22-й пехотный полк и 81-й батальон, сражались по 25 июня до 1 ч. 30 мин. Они прекратили огонь только после соглашения между полковником, командующим укрепленным сектором Агно, и германскими генералами. По этому соглашению французским военнослужащим обеспечивались почетные условия сдачи, в частности, они не должны были быть взяты в плен. 51-й и 58-й пехотные полки, а также североафриканская дивизия отошли к городу Туль только после соглашения, подписанного 22 июня 1940 г. французским генералом Дюбюнссоном и немецким генералом Андреасом в местечке Тюйльо-Грозейль (департамент Мёрт и Мозель). По условиям этого соглашения французским частям обеспечивались военные почести и они не должны были быть захвачены в плен». Этот отчет под французским № РФ-668 является выдержкой из письма Дарлана послу Скапини от 22 апреля 1941 г. Привожу другой документ:
«4 апреля 1941 г. Господин Жорж Скапини, французский посол, его превосходительству господину Абецу, германскому послу в Париже. Тема: „Солдаты, захваченные после вступления в силу конвенции по перемирию, с которыми обращаются как с военнопленными“».
Внизу страницы:
«1. Женевская конвенция. Женевская конвенция может применяться в отношении захвата военнопленных только во время войны. Однако перемирие прекращает военные действия. Таким образом, захват в плен всякого солдата после вступления в силу конвенции по перемирию и обращение с ним как с военнопленным неправильно».
Третий параграф страницы 17:
«Статья 4. Во втором параграфе конвенции по перемирию лишь говорится о том, что французские вооруженные силы, расположенные в районах, подлежащих германской оккупации, должны быть срочно возвращены на неоккупированную территорию и демобилизованы. Однако в этой статье не говорится (что нарушило бы Женевскую конвенцию) о том, что их захватят в плен».
Пятый параграф той же страницы:
«1. Гражданские лица. Если допустить, что с гражданскими лицами нельзя обращаться как с военнопленными, взяв их в плен до заключения перемирия, о чем говорилось в предыдущем письме, то тем более можно ли допустить это по их захвате в плен после заключения перемирия? Я должен заметить по этому вопросу, что захват, иногда массового характера, производился еще в течение нескольких месяцев после окончания военных действий».
Страница 18, в начале страницы:
«К категориям гражданских лиц, которые я определил в моем первом письме, прибавляется еще одна категория – категория демобилизованных, которые возвращались домой в оккупированную зону после заключения перемирия и которых чаще всего в результате инициативы местных властей захватывали по дороге домой и посылали в плен.
2. Военные. Я так условно называю тех людей, которые, хотя они и были освобождены после перемирия, по некоторым обстоятельствам того трудного времени не смогли получить оформленных демобилизационных документов. Многие из них были захвачены и уведены в плен при таких же обстоятельствах, как и предыдущие».
Перейдем к странице 19, ко второй части страницы:
«А. Гражданские лица, не подлежащие военной службе. Само собой разумеется, их нельзя рассматривать как военных согласно французским законам; их можно разделить по возрасту на 2 группы:
a) люди, не достигшие 21 года, не призывавшиеся в армию, – например: Фланкар Александр – 18 лет, захваченный германскими войсками в Курьере, департамент Па-де-Кале, по вступлении германских войск в этот район. Фланкар был направлен в плен в „Шталаг-26“.
b) Люди, в возрасте от 21 года до 48 лет, немобилизованные, демобилизованные или освобожденные от военной службы. Следует довольно длинный список примеров, который Трибунал, может быть, примет как доказательство без его оглашения. В нем значатся одни фамилии».
В середине страницы:
«Военные специальных частей. Военные разных спецчастей делятся на две группы.
1. Военные, мобилизованные в специальные корпуса, являющиеся военными частями и созданные путем мобилизации в различных министерствах, по следующей таблице».
В начале страницы 21:
«Военные специального назначения, оставленные на военных предприятиях в качестве мобилизованных на той же работе, которую они выполняли в мирное время. Например, рабочие артиллерийских парков.
Гражданские специалисты. В отличие от предыдущих, гражданские специалисты не входили в военные части и не находились в ведении военных властей. Однако их захватывали в плен. Например [я пропускаю несколько строчек], Муиссе Анри, работавший в качестве специалиста на заводе Марэ-Вонен [я пропускаю еще несколько строк], он был взят в плен и направлен в „Шталаг 102 11-А“.
Не все эти люди были освобождены. Некоторые оставались в плену до конца войны».
Я буду сейчас цитировать документ, представленный под № РФ-324. Этот текст можно изложить в нескольких словах. В нем говорится о голландских офицерах, освобожденных по капитуляции голландской армии и снова захваченных некоторое время спустя для того, чтобы отправить их в плен в Германию.
Абзац третий этого документа:
«9 мая 1942 г. в голландских газетах было опубликовано уведомление для всех кадровых офицеров бывшей голландской армии, находившихся на действительной службе 10 мая 1940 г., о явке их в пятницу 15 мая 1942 г. в казарму Шоссе в Бреда».
Параграф пятый:
«Более тысячи кадровых офицеров явились в казарму Шоссе 15 мая 1942 г. За ними заперлись двери».
Теперь я перехожу к седьмому абзацу:
«Один германский офицер из высших чинов явился в казарму и заявил, что офицеры не сдержали своего слова – ничего не предпринимать против фюрера, в связи с чем с этого момента они находятся в плену».
Следующий абзац:
«Их отправили с охраной из Бреда в Нюрнберг, в Германию».
Множество препятствий существовало для освобождения французских военнопленных, которые вследствие своего плохого здоровья должны были возвратиться домой. Я цитирую документ, который уже был представлен под № РФ-297:
«…Вопрос об освобождении французских генералов, военнопленных Германии, по возрасту или плохому здоровью несколько раз поднимался французскими управлениями».
Второй абзац: «Фюрер всегда относился отрицательно к этому вопросу как с точки зрения их освобождения, так и помещения в госпиталь в других или нейтральных странах».
Третий абзац:
«Освобождение или помещение в госпиталь теперь должно иметь место еще реже, чем когда-либо».
От руки приписано на этом документе: «На это французское письмо ответа не последует». Это письмо было послано Верховным командованием германской армии германской комиссии по перемирию, обратившейся в штаб за консультацией по вопросу, следует ли отвечать на требования об освобождении больных французских генералов, поступавшие от фактического французского правительства того времени.
Гораздо более серьезные меры были приняты германскими властями в отношении наших военнопленных, когда по причинам патриотического характера некоторые из наших соотечественников-военнопленных дали понять немцам, что они не намерены сотрудничать с Германией. Германские власти считали, что те из наших соотечественников, которые так вели себя, строптивы и представляют угрозу своим мужеством и своей решимостью. Тогда началась настоящая резня этих людей. Нам известны многочисленные примеры умерщвления военнопленных в результате участия их в действиях «коммандос», обвинения их немцами в совершении террористических актов в воздухе, или потому только, что им вменялись в вину побег либо попытка к бегству, или же потому, что их обвиняли просто в активном либо моральном сопротивлении нацистскому порядку. Эти убийства осуществлялись посредством заключения военнопленных в концлагеря, где к ним применялся режим, о котором вам уже известно и который приводил их к смерти. Или же их убивали еще проще: выстрелом в затылок, по способу, описанному вам моими американскими коллегами, на котором я не буду останавливаться.
В других случаях их линчевали на месте согласно отданным приказам или же в силу попустительства германского правительства толпе. В некоторых случаях их передавали в гестапо или СД.
В конце моего выступления я скажу, что в последние годы оккупации эти организации имели право производить казни.
С разрешения Трибунала мы рассмотрим случаи уничтожения военных, захваченных в результате военных действий, случаи с «коммандос» и с летчиками.
Как Трибуналу уже известно, «коммандос» почти всегда были добровольцами. Во всяком случае, их набирали из самых отважных бойцов, физически наиболее боеспособных. Таким образом, можно рассматривать их как лучших из лучших; поэтому приказы об уничтожении их имели своей целью уничтожение лучших бойцов союзных армий. С точки зрения юридической, казни «коммандос» оправдать нельзя. Кстати, немцы сами очень широко применяли «коммандос». Но если в отношении своих собственных «коммандос» после захвата их в плен немцы всегда требовали признания за ними положения военнопленных, то они отказывали в этом качестве нашим «коммандос» или «коммандос» союзных армий.
По этому вопросу приказ о смертной казни был подписан Гитлером 18 октября 1942 г., и этот приказ выполнялся очень энергично. Ему, кстати, предшествовали другие приказы ОКВ. Это является доказательством тщательного рассмотрения этого вопроса до издания окончательного приказа за подписью руководителя германского правительства.
Документ под № ПС-553, который я представляю под № РФ-362. Это – приказ, предусматривающий уничтожение всех отдельных парашютистов или небольших групп парашютистов, имеющих определенное задание. Он датирован 4 августа 1942 г. и подписан Кейтелем. Этот приказ был представлен в качестве доказательства.
7 октября 1942 г. в сообщении ОКВ, напечатанном прессой и переданном по радио, было объявлено о решении Верховного командования уничтожать диверсантов. На странице 26 своей книги документов Трибунал найдет выдержку из «Фелькишер беобахтер» от 8 октября 1942 г.:
«В будущем все отряды террористов и диверсантов англичан и их вспомогательные части, которые поведут себя не как солдаты, а как бандиты, будут подвергнуты германской армией соответственному обращению: их будут убивать на поле боя и, вне зависимости от места сражения, на месте их действия».
Под № РФ-363 мы представляем запись заседания штаба германской армии, которая датирована 14 октября 1942 г.
Третий абзац:
«В период тотальной войны диверсия стала основным элементом ведения войны. В этой связи достаточно указать наше собственное отношение. Враги могут найти доказательства тому в отчетах наших собственных отделов пропаганды».
На странице 29, в конце третьего абзаца (это все из записи заседания от 14 октября 1942 г. штаба армии), сказано, что «диверсия является основным элементом, и мы сами сильно развили этот вид боя».
Затем шестой параграф:
«О намерении ликвидировать впредь все террористические и диверсионные группы, которые ведут себя как бандиты, уже передавалось по радио…
…Таким образом, надо считать, что задачи штаба армии заключаются единственно в том, чтобы давать директивы практического выполнения, чтобы войска знали, как им следует поступать в отношении таких групп».
На странице 30 Трибунал увидит, какие приказы отдавались в отношении таких групп, которые германский штаб называл группами английских террористов и саботажников, так как речь шла о «коммандос» противника. Конечно, германский штаб своих «коммандос» никогда не называл «группами террористов и саботажников».
Первый параграф, четвертая строчка, относится к группам британской армии, одетым в гражданское платье или в военную форму. Я читаю:
«Их надо истреблять беспощадно во время боя и в то время, как они спасаются бегством».
Параграф «b»:
«Члены группы террористов и диверсантов британской армии, которые в военной форме повели себя в военном отношении недостойным образом или нарушили международное право, должны быть изолированы».
Пропускаю несколько строк и читаю:
«Инструкции об обращении с ними будут даны штабом армии по согласованию с юридическим и иностранным отделами».
Наконец, на странице 31, второй абзац:
«Группы террористов и диверсантов будут всегда рассматриваться как нарушающие правила войны в случае, если несколько нападающих диверсантов, агентов, солдат или штатских в военной форме или в штатском производят, по мнению войск, агрессивные или варварские действия».
Третий параграф:
«В этом случае такие группы будут уничтожены до последнего человека как во время боя, так и при попытке к бегству. Таких лиц заключать в лагерь для военнопленных запрещается».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.