Детки и зеленая тетя

Детки и зеленая тетя

Вот в ком я души не чаю – так это в индийских детишках! Обожаю их, причем всех без исключения – от малолетних бесштанных бродяжек, беззаботно и весело играющих прямо в придорожной пыли, до чистеньких и умытых отпрысков благородных семейств. Местные дети – это что-то! Собственно, менталитет страны таков, что даже взрослые здесь обладают характером и непосредственностью детей. Но сами детки… чудесные, милые, открытые, искренние, смешные, хорошенькие – я могу перечислять их достоинства бесконечно!

У Санни уйма племянников и племянниц. Не могу предсказывать, конечно, но почему-то мне кажется, что он будет лучшим отцом в мире. Он так любит детей! И они платят ему тем же от всего сердца…

– Санни – мой самый любимый-прелюбимый чача, – доверительно сообщил мне как-то малыш Арджун, один из племянников. Я уже знала, что «чача» в переводе с хинди означает «дядя». Меня же вся малышня звала «чачи», то есть «тетя». Кстати, с легкой руки того же Арджуна ребята иногда еще называли меня «зеленая тетя» – «грин чачи». Дело в том, что при нашей первой встрече с Арджуном я была одета в зеленую ветровку.

– Ну, как тебе тетя? – спросил Санни с гордостью. – Красивая?

– Зеленая… – застенчиво пробормотал Арджун.

Так и повелось…

Арджун тоже был Санниным любимцем. Едва эти двое встречались, как тут же бросались друг к другу с объятиями и поцелуями, а затем Санни сажал Арджуна к себе на шею и скакал с ним по комнате, от чего мальчик в восторге визжал как резаный.

Как-то поздно вечером, когда мы с Санни уже практически засыпали у меня в гостиничном номере, заверещал его мобильный. Оказалось, это звонил Арджун.

– Чача, ты где? – требовательно вопросил племянник. – Мы были у вас дома, а тебя там нет…

– Я, м-м-м, это… Я на рынке, – говорит Санни, – надо кое-что купить…

Я начинаю тихо хихикать. Какой рынок в двенадцатом часу ночи?!

– А чачи Джули где?

– Она тоже со мной, э-э-э… картошку покупает, – отвечает он.

Я принимаюсь зажимать рот руками, чтобы не захохотать в голос, но на меня накатывает настоящая истерика.

– А ты когда придешь? – спрашивает Арджун уже совсем сонным голосом.

– Скоро, – успокаивает его Санни, прекрасно зная, что ребенка сейчас все равно отправят спать и ему будет не до того, пришел его чача или нет. Умора, да и только!

Меня же очень полюбил сын Гульназ – Увез. Да и немудрено: мальчик просто-напросто привык ко мне, я же проводила целые вечера в их доме! Это был пухленький застенчивый парнишка одиннадцати лет. Друзей у него водилось не слишком-то много, часто сверстники дразнили его «толстяком» и не хотели принимать в свою компанию, поэтому он проводил все время дома, с мамой. Я же никогда не подсмеивалась над ним, всегда очень серьезно выслушивала его рассказы… И спустя пару дней после нашего знакомства, едва только заслышав мой голос, Увез уже мчался навстречу, чтобы первым успеть сказать мне: «Салам алейкум!»

Что касается моего любимца, то им стал Аман, старший брат Арджуна. Это был смышленый и бойкий мальчишка, озорной, жизнерадостный, уже по-взрослому независимый, самостоятельный и очень раскованный в суждениях. Запал он мне в душу после одного забавного случая. Однажды вечером, когда мы с Санни поужинали у него в доме и уже вызвали рикшу, чтобы отправиться в отель, нам встретился Аман, который носился во дворе, играя с остальными детишками.

– Чача, ты куда? – спросил он.

– Провожаю Джули до отеля, – невинным голоском отозвался Санни.

– О, здорово!.. – не успели мы опомниться, как Аман тоже влез к нам в рикшу. – Я тоже с вами поеду!

– Как это – поедешь? – растерялся Санни. – Нет, не надо…

– А что такого? – удивился Аман. – Проводим вместе, и вместе же домой вернемся…

Санни принялся лихорадочно соображать, как ему с достоинством выпутаться из столь щекотливой ситуации.

– Понимаешь, Аман, – рассудительно начал он, – ты не можешь сейчас поехать вместе со мной. Во-первых, уже очень поздно, а вернусь я не скоро…

– Ну и что, чача, дорогой, милый, хороший! – перебивает его Аман умоляющим тоном. – Завтра ведь воскресенье, мне не надо в школу, я могу сегодня допоздна не спать…

Знал бы бедняга Аман, что Санни вообще не собирается сегодня возвращаться домой, но как и в случае с Арджуном – ну как тут ребенку объяснишь? А Санни как прикажете выкручиваться?..

– Ну дядечка, ну любимый, ну пожалуйста… – бубнит Аман, вцепившись ему в колено и смотря снизу вверх умоляющими глазами. – Чача, чача, плиз…

– Ладно, – наконец говорит Санни. – Ты сходи домой и спроси у своей мамы. Если она тебе разрешит, поедешь с нами…

Хитрюга Санни прекрасно понимал, что его невестка – мама Амана – ни за что в жизни не позволит сыну поехать. Знал это, видно, и сам Аман. Заметно погрустнев, он доехал с нами до соседнего дома (все-таки тоже небольшое развлечение), попрощался и выскочил из рикши.

Мы хохотали как безумные всю дорогу до отеля. Я то и дело подкалывала Санни, подталкивая его в бок и пища тоненьким голоском, подражая Аману:

– Чача, чача, плиз!

С тех пор Аман стал моим явным фаворитом среди всей остальной малышни. Не могу, однако, похвастаться тем, что я сразу же завоевала его ответное доверие. Поначалу он относился ко мне с некоторой долей снисходительного пренебрежения, как мужчина – к глупой женщине. Нет, конечно, он признавал, что я «очень красивая», но на него это не производило большого впечатления. Куклы тоже бывают красивыми, но толку-то от них! Подозреваю, что именно глупой красивой куклой я поначалу для Амана и была.

– Слушай, а чего она все время улыбается? – тихо спросил он у Санни как-то, искоса поглядывая на меня.

– Улыбаться полезно для здоровья, – выручил меня верный Санни и подмигнул. Не мог же он сказать, что один только вид Амана всегда вызывает у меня улыбку – тот еще обиделся бы, чего доброго…

Но постепенно, шаг за шагом, я завоевывала расположение этого упрямого карапуза. Однажды показала ему, как сделать «бомбу» из обычного тетрадного листа. В другой раз мы устроили с ним поединок на руках – кто кого поборет, причем я разрешила ему, для облегчения задачи, использовать обе руки. Я победила! После этого мой авторитет в глазах Амана заметно вырос, он меня серьезно зауважал. Начал охотно болтать со мной, угощать конфетками, интересоваться моими делами…

Правда, должного почтения к старшей в его общении со мной так и не чувствовалось. Например, он все время забывал, как положено ко мне обращаться, и часто это звучало примерно так:

– Послушай-ка, Джули… Ой, извините! Слушайте, чачи… Я вот что хотел у тебя спросить…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.