Таал

Таал

Два дня нестерпимо палило солнце. Дорвавшись до моря с чистой теплой водой, мы с азартом купались просто до одури, закинув в дальний угол туристические проспекты и назойливые предложения о заманчивых экскурсиях. Какой русский не мечтает вернуться на работу в ноябре и удивить коллег загаром. Наивно полагая, что в это время на Филиппинах обгореть нельзя, мы ошиблись. Даже я, выросший на Черном море, загоравший обычно с марта по ноябрь и считавший свою шкурку закаленной, не избежал ожогов. Вторую ночь мы маялись, то подставляя разгоряченное тело под прохладный ветерок кондиционера, то принимая холодный душ. У Сереги из соседнего номера отеля стали облезать даже уши. Надо сказать, что они и так были немаленькими, а теперь приобрели бордовый оттенок и отслаивались тоненькими лоскутками. Мы подшучивали над ним, утешая, что столичные модницы специально обжигают кожу в солярии, чтобы сменить на новую, молодую, и теперь юный овал лица ему обеспечен.

Шутки шутками, но несколько дней нам не следовало появляться на пляже, и мы начали искать интересную экскурсию, чтобы отвлечься. Вспомнилась неудачная поездка в Тагайтай, где туман помешал увидеть самый маленький в мире вулкан. Стало обидно. Прогноз погоды был оптимистический, и я принялся за поиски проводника с машиной, который согласился бы доставить троих желающих к тому самому вулкану. Мы не стали связываться с группой, потому что все официальные агенты утверждали, что к вулкану никого не пускают. Последнее извержение было ровно 30 лет назад и унесло около 200 жизней, поэтому администрация закрыла туда доступ. Естественно, это только подогрело наш интерес.

Местный «сталкер» по имени Дэн явился на встречу в бар отеля поздно вечером и заявил, что сможет провести нас к самому жерлу вулкана. Мол, и у него там в корешах охранник, но стоить будет дорого. Наверное, наши лица сияли несказанной радостью, потому что озвученная сумма была большой не только для Филиппин. 10 000 песо на троих составляли примерно две среднемесячные заработные платы в Маниле. Пришлось угостить «сталкера» местным пивом «San Miguel» и признаться, что в далекой России не только знают эту марку, но и почитают – ведь ей более ста лет. За неосторожно оброненные слова две пары глаз соотечественников ревниво прожгли в моей тушке столько отверстий, что стало прохладно. Проводник заколебался. Мы выпили еще, и я бросил в игру следующий козырь, сказав, что испанский «San Miguel» просто самозванец и ни в какое сравнение с филиппинским «старшим братом» не идет. Но главное, что если мы сговоримся на 6000 песо, половину отдам ему сейчас. Хрустящие, только что полученные мною в банкомате отеля купюры с тройным портретом национальных героев, легли на столик перед «сталкером». Он еще колебался. Тогда я выдал фразу, о которой мы позже не раз вспоминали. Причем объяснить, какона родилась, я не могу до сих пор. Осторожно разгладив тысячную купюру, тычу пальцем в одного из героев и тихо говорю по-английски:

– Серега так похож на этого Хосе…

Потом повторяю по-русски для соотечественников. Звякнули стаканы, поставленные на столик, и все склонились над банкнотой. Незаметно толкаю под столом ноги ребят, чтобы они молчали и делали умный вид. Уже нежнее указываю на портрет того, что слева в троице, и поворачиваю голову чуть набок, чтобы лучше видно было. Добавляю по-английски для Дэна и по-русски для ребят:

– Хосе Сантос был генералом во время войны с японцами в 1944-ом. Его именем назван самый южный город Филиппин и аэропорт на Минданао…

Уши у Сереги почему-то побелели, и я уже оправдываюсь по-русски:

– Ну, в рекламке так написано. Крест на пузе!

Все трое кивают мне, и мы молча выпиваем. За Хосе. За боевого генерала времен Второй мировой войны, неожиданно сплотившего нас на далеком острове в Тихом океане. По глазам ребят вижу, что деньги отошли на какой-то дальний план, и все полны решимости во что бы то ни стало дойти, доползти, взять штурмом этот несчастный вулкан. Мы просто обязаны это сделать потому… Потому, что задеты какие-то струны в душе каждого. И это серьезно. Вот только «San Miguel» тут явно не к месту, но филиппинцы почти не пьют. Ладно, мы как-нибудь вернемся к этой теме, а пока расходимся, договариваясь о завтрашней поездке.

У нашего «сталкера» оказался вполне приличный джип. Уверенно выходя на встречную полосу, он обгоняет вереницы джипни и тук-тук. В который раз замечаю, что, несмотря на кажущееся нарушение всех правил дорожного движения и отсутствие какой-либо полиции на дорогах (видел их только в аэропорту), аварий нет. Во-первых, основной транспорт не превышает 40 километров в час, а, во-вторых, все водители достаточно корректны. Такси и редкие машины, вроде нашей, только коротко сигналят при обгонах, чтобы их пропустили. Возможно, глаз новичка еще не привык к обстановке и не замечает конфликтов, но складывается впечатление, что на дорогах их нет.

Останавливаемся у заправки. Дэн приглашает внутрь маленькой кафэшки и широким жестом дает распоряжение пацану заправить топливом бак и подать нам холодные напитки. Похоже, что обладатель любой машины здесь равносилен владельцу самолета в Европе, а общающийся на равных с белокожими – просто баловень судьбы. Мы не собираемся оспаривать что-либо, настроенные совсем на иное дело. Серега сегодня молчаливее обычного. Со вчерашнего вечера в шутку мы начали звать его «Хосе», и он особо не сопротивлялся. Когда же аналогичным образом к нему стал обращаться наш «сталкер», Серега выпрямил спину. Правда, его уши от этого не стали меньше облезать, но вид стал солиднее. Не в первый раз замечаю, что филиппинцы очень часто, если не всегда, обращаются друг к другу по прозвищу, а не по имени. Возможно, это просто знак дружеского расположения, возможно, особое отношение к настоящему имени, ведь у многих народов истинное имя человека держится в секрете, чтобы злые духи не воспользовались им. Так или иначе, Серега в две минуты стал не только «Хосе», но и каким-то носителем частички имиджа национального героя, к которому все мы отчего-то были неравнодушны.

За окно замелькали бескрайние поля ананасов и банановых плантаций. Когда джип проезжал мимо продавцов манго, которые буквально несколько дней назад привели меня в полный восторг, я даже не шелохнулся. Только почувствовал на себе суровый взгляд «Хосе» и гордо промолчал. Бывает, что сам себе не могу объяснить какие-то поступки. То незначительная мелочь вдруг становится значимой, то возведенная в ранг культового идола вещь низвергается с пьедестала в мгновенье ока. Возможно, я еще не нашел свое дело или место в жизни, а может, это какой-то генный аппарат внутри напоминает о главном. Как бы ни стыдили нас учителя из-за отсутствия ориентиров или святынь, думаю, все у нас есть. Просто мы не выпячиваем это, еще по-детски бравируя мнимой независимостью.

Довольно быстро добрались до уже знакомого нам городка Тагайтай, но останавливаться не стали. Дэн объяснил, что основная масса туристов именно здесь спускается к озеру Таал. Все побережье от местечка Талисай до Лаурел заставлено маленькими отельчиками, а то и просто палаточными лагерями, есть и лодки, но там много полиции. После извержения в 1965 разрешено лишь прокатиться по озеру, не приближаясь к вулкану на половину расстояния. Нарушителей тут же отлавливают и штрафуют. Попадешься еще раз, лодку конфискуют. Джип петляет по извилистой дороге, а внизу за деревьями мелькают палатки, домишки и множество разнокалиберных лодок. Все говорит о том, что дела у туристических фирм здесь процветают. Заметив мою ухмылку, Дэн поясняет, что при повышении активности вулкана всю братию внизу выгоняют с берега. Мы же поедем на противоположную сторону озера, к местечку с каким-то итальянским названием (ну, так мне показалось). Что-то вроде Агонсио.

Пока джип объезжает озеро, любуемся пейзажем, а виды замечательные. Все склоны к озеру покрыты зеленым лесом, кое-где видны заброшенные рисовые чеки. Наверное, вулканический пепел и обилие воды создают хорошие условия для урожая. По крайней мере, зелени очень много. Кое-где видны вымытые водой до самого камня, метра по два-три в ширину, стоки. Они извилистыми темными шрамами сбегают вниз, обнажая кое-где корни деревьев. До воды метров пятьсот, и склоны крутые. Не позавидуешь тому, кто окажется тут в ливень. Смоет, пардон, как в унитаз. Даже с высоты дороги видно, какая прозрачная вода в озере. Мне подумалось, что наши реки и озера каких-нибудь три-четыре сотни лет назад были такими же чистыми. И было жемчуга и рыбы в них немерено, а в лесах по берегам пушнина водилась. Лет тридцать, на моем недолгом веку, ученые и чиновники спорят о целлюлозном комбинате на Байкале, который все гадит и гадит в чистейшую воду самого большого озера в мире. И вся бумага, которую тот комбинат выпускает, идет на письма и проекты, которые те же ученые и чиновники пишут друг другу третий десяток лет. М-да, нет хозяина, который в своем колодце у родного дома запретил бы устраивать помойку.

С тоской и завистью смотрю на удивительное озеро Таал, рожденное, как и все на архипелаге, вулканом. Очевидно, этот вулкан затих на какое-то время, и в его жерле образовалось озеро дождевой воды. Нигде не видно каких-то вытекающих рек или водопадов. Края у кратера высоченные, скорее всего есть подземные реки. Много позже, во время появления на юге архипелага Фернана Магеллана со товарищи, вулкан проснулся, и в результате его извержения почти в центре озера появился новый остров из застывшей лавы. Неровный контур этого острова лежит зеленым пятном в прозрачных водах озера Таал, а с краю возвышается новый кратер. Он торчит над водой, как зуб, – со сколотой вершиной. Наверное, во время извержения новый вулкан напоминал неровно горевшую свечу. Сверху видно, что во втором кратере тоже есть озеро километра два в диаметре, но ярко зеленого цвета. Подумалось, что местные шаманы наверняка связывали извержение вулкана Таал с появлением испанских католиков на земле своих предков. Некоторые племена легко поменяли свое язычество на веру испанских колонизаторов, а вот на юге, который и сейчас считается мусульманским, с испанцами воевали долго.

Оглядываюсь на «Хосе». Серега сосредоточенно рассматривает мелькающий за деревьями островок с вулканом посредине озера. Толкаю его в плечо.

– Искупаемся?

Он молча смерил меня взглядом и пожал плечами. Похоже, мысли «потомка славного генерала» далеки отсюда. Мы невольно сравниваем то, что видим, с тем, что знаем. Особенно часто это бывает в путешествиях. Сколько раз замечал за собой, что поездки – это время раздумий. Именно поэтому случайные попутчики выкладывают незнакомцу правдивую историю своей жизни. Некоторые любят и приукрасить, но часто говорят как есть, потому что начинают сравнивать, анализировать. Думаю, Серега вполне бы мог стать борцом за свободу своего народа, есть в нем такая жилка – не может он тихо продавать пылесосы в магазине или укладывать ровными рядками стену из кирпичиков. Ему нужно Дело. С большой буквы. Такое, чтобы он чувствовал свою уникальность, проявлял чудеса храбрости, а не выполнял инструкции. Кто знает, может, в прежней жизни наш «Хосе» был в рядах тех самых захватчиков или островитян и приехал сейчас на архипелаг отнюдь не случайно. Говорю так потому, что чувствую, как зацепила его моя нелепая фраза о его схожести с портретом настоящего Хосе Сантоса.

Вспоминая рассказ хилера о том, что филиппинские монахи годами ходят по деревенькам, отыскивая одаренных детей, чтобы попробовать сделать из них будущих целителей, думаю, почему у нас на Руси нет сейчас такого монашеского ордена, чьи посланцы отыскивали бы вот таких пацанов, как Серега, чтобы сделать из них в будущем настоящих воинов. Чтобы охраняли они нашу землю от всякой нечисти. Почему у нас необученных, необстрелянных юнцов отрывают от матерей и бросают под пули горцев. Ведь не врут старые летописи, что при русских монастырях воспитывали ратников. Да каких! Троицкий монах Александр Пересвет, посланный преподобным Сергием, бился на Куликовом поле с татарским мурзой Челубеем… Куда все девалось?

«Сталкер» припарковал джип в тени деревьев и жестом командора приказал следовать за ним. Ну, собственно, никто и не возражал. По тропинке спускаемся к воде. У берега десяток разноцветных узких «банок» – катамараны с бамбуковыми поплавками-стабилизаторами. Только у этих высокие изогнутые носы, словно у венецианских гондол. М-да, предприимчивые здесь ребята. Перехватив мой взгляд, Дэн отрицательно качает головой и жестом показывает не останавливаться, но наперерез мне уже спешит островитянин и предлагает всего за 5000 песо прокатить нас по озеру. Молча проходим мимо. Чуть поодаль нас ждет хозяин не столь нарядной «банки», но явно знакомый «сталкера». Ждем пока они обменяются любезностями и узнают о здоровье родственников. По знаку командора рассаживаемся на узких сиденьях «банки». Хозяин выталкивает свой дредноут на глубину и заводит моторчик. «Хосе» составляет основной балласт и поэтому сидит посредине. Лодка быстро набирает скорость и ладно скользит к новому кратеру. До него километров десять.

Похоже, мы сегодня первыми «вышли в море». Вдоль противоположного берега пестрят неподвижные цепочки разноцветных лодок и катеров. Они еще ждут своих пассажиров. Моторчик не нарушает общей тишины, только позади нас углом расползается по водной глади едва заметная волна. Озеро величественно и безмятежно. Высокие края большого кратера старого вулкана закрывают от ветра. Вода удивительно прозрачная, под лодкой поблескивают серебристые бока какой-то рыбешки. Постепенно в косых лучах солнца теряется из вида дно. Глубоко. Мы начинаем осматриваться по сторонам, не выскочит ли наперерез полицейский катер, но спокойный вид лодочника вселяет надежду, что этого не произойдет. Хотя на воде прохладно, чувствуется, что солнышко здесь припекает. Молчим с полчаса, даже не задевая дежурную тему об обгоревших ушах «Хосе».

Берег нового кратера каменистый, кусты начинаются далеко от воды. Хозяин моторки, выключив движок, ловко подгребает к большому валуну, за которым укромное местечко, словно специально для его дредноута. Закатав штанины, выбираемся на округлые потеки давно застывшей лавы. Кое-где валяются осколки камней, скатившихся когда-то с кратера. «Сталкер» говорит, что лодочник подождет нас час-полтора, больше нам и не потребуется. Налегке поднимаемся по вымытой потоками воды ложбинке. То ли от быстрой ходьбы, то ли от набирающего силу солнца становится жарко. Растительность на самом кратере скудная. Сопя и смахивая капли пота, добираемся до кромки кратера. С этой стороны она самая высокая. Теперь понятно, почему отели и полиция с другой стороны.

С восторгом оглядываемся. Зрелище неординарное – мы стоим на вершине нового кратера, окруженного позади чистейшим озером, за которым возвышается почти ровная кромка старого кратера. Он существенно больше. Перед нами горловина нового кратера с зеленым озером внутри, а там есть еще маленький островок. Крошечный. Что-то мне напоминает присказку о Кощее и роковой иголке в яйце. Спускаться в кратер Дэн не рекомендует, да мы и сами чувствуем по запаху, что лучше не рисковать. Берег внизу какой-то неприятный, кислотного цвета с яркими красными подтеками. В озере совершенно непрозрачная зеленая вода, но кое-где она разбавлена молочными пятнами. Что-то там то ли бурлит, то ли растворяется. Поверхность маленького озера выглядит безжизненной и отталкивающей, как болото или пруд с затхлой водой, затянутой ряской. Впрочем, внутренние склоны маленького кратера покрыты зеленой растительностью, но исследовать их желания не возникает. Я даже заметил, что никто из нас не кинул вниз камень, что непременно бы сделали, находясь у любого другого берега. В округе никого, и это еще больше напрягает. Оборачиваюсь к «Хосе», он неподвижно стоит, засунув руки в карманы, и молча смотрит на зеленое озеро. Вернее – в него, словно в глаза противнику, который пытался вызвать его на поединок, но оказалось, что способен лишь петушиться и теперь сник. Какого-то восторга никто не испытывает.

Постояв еще какое-то время, возвращаемся к лодке. По дороге пытаюсь выяснить у «сталкера» как называются оба озера и который из вулканов Таал. Он пожимает плечами и отвечает однозначно – все Таал. Не первый раз отмечаю, что многие островитяне живут только в своем мире, зная лишь названия близлежащих островов. Все остальное для них Тмутаракань. Пытался как-то отыскать список названий всех 7107 островов архипелага. Не получилось, похоже, это военная тайна. С каждым шагом к чистому прозрачному озеру, появляется какая-то легкость, ребята даже начинают спускаться наперегонки. Мне за ними не угнаться, и я делаю вид, что просто очень жарко и лень ускоряться. Замечаю, что склон чистый, ни единого фантика. Скорее всего, это говорит не об отсутствии туристов, а о том, что тропические ливни смывают все лишнее.

Лодочник приветливо машет руками и улыбается. Мы отвечаем тем же. Прежде, чем забраться на борт его «банки», смотрю по сторонам. Во мне борются два противоречивых чувства – взять на память какой-нибудь камушек или нет. Ничего стоющего на глаза не попадается, и я решаю, что не судьба. Оборачиваюсь к верхушке кратера и говорю про себя, что лучше вернусь сюда как-нибудь с той, чье окно так долго светится в ночи, и хотя оно далеко отсюда, я часто вижу этот свет.

На обратной дороге Дэн предлагает заехать в ресторанчик, и это находит у всех живой отклик. Нас ждет столик с видом на озеро с прозрачной водой и кратером в виде сломанного зуба. Мне кажется странным, что ни в одном рекламном буклете нет легенды об этом сломанном зубе. Такое впечатление, что наши туроператоры только умеют копировать друг у друга тексты, не задумываясь о своем имидже и не пытаясь стать лучше. Наверное, просто не верят в свое будущее или не видят его, потому и не утруждают себя. Это грустно. Поднимая бокал, обещаю восполнить этот пробел и что-нибудь написать. «Сталкер» кивает, но по глазам вижу, что мой английский его не убедил. Да что с него взять, он же за рулем. «Хосе» просит официанта принести сразу бутылку, чтобы не бегать с рюмками. Он достает тысячную купюру и бережно разглаживает ее на столе. Указывает пальцем то в портрет своего «названного брата», то на себя, пытаясь что-то сказать. Я тихо подсказываю. Хосе Абад Сантос. Мы стоя пьем за генерала, погибшего, защищая свою страну. И нам становится так хорошо…

Эта трогательная история приключилась в октябре 1995-го на берегу удивительного озера с чистейшей водой, который снаружи окаймляет старый вулкан, внутри которого прячется новый, и всех троих называют одинаково. Таал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.