Пекинская опера

Пекинская опера

Было время, а именно в VII–VIII веках, когда китайская опера (она еще называется Пекинской) была не только любимым видом искусства китайцев, но и доступным зрелищем для всех – и богатых, и бедных. Спектакли давались прямо на площадях, на сцене, открытой с трех сторон, с одной только стеной-задником. Сегодня, придя на спектакль в Театр китайской оперы, я увидела вполне для меня привычный зрительный зал, а перед ним сцену, закрытую с трех сторон. Четвертая же, та, что напротив зала, была задернута занавесом потрясающей красоты. Он был разукрашен сложной многоцветной вышивкой.

Раздалась музыка – гонг, барабаны, смычковые инструменты. Занавес раздвинулся, и на сцене начали появляться артисты. Они, однако, сильно отличались от тех, что мне приходилось видеть на сценах других оперных театров мира. В глаза бросились две особенности: чересчур ярко выраженный, пожалуй, даже вычурный грим и сложные, многоцветные одежды, как бы намеренно выражающие и утрирующие характер героев. На этом несоответствие с моими представлениями об опере не закончилось. На сцену вышла тоненькая девушка в старинном одеянии, мелодичным голосом она начала свою партию и вдруг… прервала ее танцем. Вслед за ней появился юноша в костюме воина, он тоже начал с того, что спел арию, потом сделал несколько мощных акробатических прыжков и стал показывать приемы боевых единоборств.

На протяжении всего спектакля, где, как я поняла, трагическое тесно переплеталось с комическим, я видела то, что современным языком можно было назвать «синтетическим искусством». Пение было лишь фоном, на котором возникали то танец, то стихотворные монологи, то быстрые диалоги, то акробатика, то пантомима. Понятней всего для меня оказалась именно пантомима. Жесты были просты и шутливы – как это принято в обыденной жизни.

Однако разобраться с остальными особенностями спектакля я бы ни за что не смогла, если бы не запаслась брошюрой «Китайская опера. Традиционное искусство в Китае», выпущенной издательством «Гуан Хуа». Так, сверяя свои зрительские впечатления с текстом брошюры, я стала кое-что понимать. Например, что литературную основу оперного спектакля составляет либо известное историческое событие, либо народная легенда. Актерских амплуа не так много, и за каждым закреплена определенная характеристика. Скажем, «младший шэн» – это благовоспитанный юноша, страстно влюбленный в юную героиню. Ее амплуа «дань-цветок» – наивная романтическая девушка, мечтающая о чистой любви. Другие персонажи: «цзин» – сильный, волевой мужчина; «дань в темном халате» – добронравная и рассудительная женщина средних лет. Среди этих героев выделяется еще один – вообще даже не человек, а обезьяна. Вернее, знаменитый обезьяний царь Сунь У-кун. Это персонаж комический. Он постоянно почесывается, кривляется, дразнится. К тому же всех задирает и высмеивает различные пороки. Такой вот китайский шут.

А грим, как я узнала, утрирован не просто так: он несет определенную смысловую нагрузку. Красный цвет – символ верности и отваги, черный – решительность, синий – расчетливость. А белый… Вот уж неожиданность! Вы подумали что-нибудь вроде девичьей невинности и чистоты? Ничего подобного. Белым обозначается личность лживая и коварная. Грим персонажей-людей не может быть золотым или серебряным – это привилегия актеров, изображающих богов.

Скажу сразу, что, несмотря на всю эту условность и кажущуюся устарелость, все действие в целом – динамичное, заряженное энергией, многоцветное – захватило даже меня, мало что понимавшую как в отношениях героев, так и в сюжете вообще. Что же касается зрителей-тайбэйцев, то полный зал (аншлаг!) постоянно взрывался то бурными возгласами, то громкими аплодисментами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.