Учителя и ученики

Учителя и ученики

Мне, конечно, интересно было посмотреть, как выглядит тайбэйская школа, так сказать, «живьем». Мне предложили несколько на выбор, но посетить все времени не было, и я выбрала ту, что поближе к дому. Кроме того, что мне это было удобно, здание это недавно отстроили, на его примере можно было видеть, как будет развиваться школьное строительство на Тайване. К тому же мне хорошо рекомендовали нового директора, профессора Танг-чи Мина. Я рассчитывала увидеть здесь новые образовательные тенденции и направления педагогической мысли.

Очаровательная девушка с английским именем Френсис, данным ей при рождении, недавно окончила педагогический институт. Здесь она стажируется как педагог и одновременно работает гидом и переводчиком. Гид нужен потому, что в эту школу приезжают бесконечные гости и целые делегации – посмотреть на ее архитектуру. Френсис помогает также тем, кто не говорит на мандарине: английским она владеет прекрасно.

При первом же взгляде на школьное здание мне стало понятно, что это не просто дом, а замечательное архитектурное сооружение. Шесть его этажей завернуты в круги, полукружья; изогнутые линии то пересекаются, то продолжают друг друга в замысловатом и вместе с тем легком рисунке. И все это выкрашено в разные оттенки коричневого: от палевого до шоколадного.

Внутри тоже все красиво, а главное – удобно. Большой зал отдыха со столами и стульями, в голубом и желтом цветах. Это место, где можно отдохнуть, почитать, а можно и перекусить. Ланч приносит официант из соседнего ресторана – по заказу желающих. Но это не обязательно. Можно принести завтрак с собой – обычно в специальной металлической коробочке. Тут же его и разогревают: микроволновки стоят в углу. Там же автомат с горячими (чай, кофе трех сортов) и холодными (преимущественно содовыми) напитками.

Не выходя из здания, можно приобрести вещи, необходимые школьнику – учебники, тетради, ручки, линейки. Если же чего-то нужного нет, пожалуйста, заказывайте. Можно взять и в долг – отдать, когда деньги будут.

Есть тут и большой кинозал: для учебных фильмов во время уроков и художественных – после занятий.

Ну а на самом нижнем этаже – любимейшее место ребят – бассейн. Плавание входит в обязательную школьную программу. Ему придается большое значение. Я пришла на урок биологии со звонком: класс был пуст. «Ребята задерживаются, – объяснила учительница. – Зачеты по плаванию», – добавила она уважительно. И мы терпеливо ждали минут 15, пока не стали появляться первые ученики; волосы у них еще были влажными.

С директором школы, профессором Танг-чи Мином, у нас состоялся долгий и очень интересный разговор. Человек он незаурядный, причем в разных ипостасях. В университете Чженчжи он работает на кафедре педагогики. Вместе с тем он и архитектор: здание школы сделано по его проекту. Судя по тому, как хорошо организована сложная жизнь школы, он и менеджер неплохой. Ну а главное – просто живой человек, умеющий мыслить неординарно.

– В интервью вашего министра образования я прочла, что одна из важнейших задач школы – воспитание креативности. Вы тоже так считаете? – спрашиваю я его.

– Не совсем так. На мой взгляд, развить творческие способности ребенка не «одна из важнейших задач», а наипервейшая цель. Однако знаете, чиновники любят говорить о креативности, но не всегда себе представляют, какими способами она развивается.

Мы, например, предлагаем ученику кроме контрольной работы выбрать любую другую форму проверки знаний. И вот кто-то пишет реферат. Кто-то делает доклад. Кто-то снимает видеофильм.

А вот другой способ научить ребенка мыслить неординарно – задать ему непривычный вопрос, который заставит его выйти из мира стереотипов. Скажем, учитель спрашивает: «Всегда ли один плюс один равняется двум?» И дети тянут руки: «Если парень (один) и девушка (одна) поженились, у них образовалась одна семья. Таким образом получилось, что 1 + 1 = 1». Другой предлагает такой вариант: «Муж (один) плюс жена (одна) родили ребенка. Теперь их трое: 1 + 1 = 3». Еще вариант: «Птица (одна) съела червяка (одного) и теперь: 1 + 1 = 1». Бывают, конечно, и смешные ответы. На вопрос учителя, как можно использовать кирпич, после ответов «построить дом» вдруг выскочил еще один: «убить человека, если кирпич свалился с крыши на голову прохожему». Пускай так, лишь бы учились видеть мир нетривиально.

– Или вот еще, – продолжает директор, – break storm (мозговой штурм). Метод этот обычно применяют ученые, инженеры, да и люди других профессий. Садятся вместе несколько специалистов и начинают обсуждать одну задачу. В группе мысль работает живее, рождаются самые неожиданные решения. Вот и наши учителя часто прибегают к такому методу. Для этого класс делится на несколько групп, каждая по 7 человек. А столы составляются вместе по 7 штук. Каждой команде дается какое-то одно задание или наоборот – всем одинаковое. Какая группа придумает наиболее оригинальное решение – та и выиграла.

– Так это похоже на известную во всем мире телевизионную игру. У нас в России она называется «Что, где, когда?».

– Ну конечно, игра. У нас, между прочим, большинство предметов преподается в виде игры – так детям интересней, а материал усваивается легче.

– А как вы развиваете детскую активность?

– Ну, тут у нас мало оригинального: кружки, секции, ансамбли народной музыки. Это делается во всех школах. С той только разницей, что перед праздником дети готовят выступления абсолютно самостоятельно: взрослые просто не допускаются на репетиции. И вот кто-то подготовил маленький спектакль, кто-то песню, танец, кто-то номер у-шу. Кто-то оформил зал, кто-то выпустил газету. Тут я должен сказать, что иногда все это выглядит неказисто, не очень складно. Мы часто проигрываем в соревнованиях с другими школами. Пусть. Зато в тех школах проявляют больше активности учителя, а у нас – ученики.

– Ваш министр говорил также о воспитании чувства свободы. Вы об этом тоже задумываетесь?

– Обязательно. Это самый сложный процесс. Потому что он невербальный. Тут важно выработать у каждого ученика чувство на уровне интуиции: тебя никто не ограничивает, ты волен делать что хочешь (если это не вредит другим), ты независим от учителей в принятии важных для тебя решений. Мы не делаем им замечания на переменах – пусть бегают, кричат, словом, отдыхают от работы во время уроков. Здесь отменили замки на шкафчиках: мы вам доверяем, ребята! И, знаете, был всего один случай кражи: пропал мобильник, но ребята сами нашли воришку, сами с ним поговорили, ни один взрослый не вмешался. С тех пор – ни одного происшествия.

– А почему в вашей школе нет униформы? На других учениках я видела такие красивые костюмы, залюбуешься. Жаль, – говорю я.

– Не жаль, – отвечает директор, – вы пробовали когда-нибудь ходить в форме?

– Пробовала. Во времена моего детства я, как и все девочки в классе, носила коричневые платья и черные, а по праздникам белые передники.

– Ну и как вы себя чувствовали?

– Я бы сказала, что форма дисциплинирует. И потом, не видно разницы в том, как обеспечена семья: и богатые, и бедные – все одеты одинаково.

– Так, давайте по очереди. «Форма дисциплинирует». Наверное. Но одновременно и ограничивает, сдерживает.

Вспомните, что вы делали, придя домой, – тут же переодевались в домашнее, правда? А почему? Потому что в домашней одежде вы чувствовали себя свободней. Обратили внимание на это слово? Дальше. Вы чувствовали себя похожей на всех других учеников? То есть ваша индивидуальность как бы стиралась, растворялась в массе остальных детей. Таким образом легко воспитывается конформизм, труднее отстаивать отличие своего «я». Теперь о богатых и бедных, – продолжает директор. – А за пределами школы дети тоже не увидят этой разницы? Если один ребенок проводит с родителями каникулы на роскошном заграничном курорте, а другой вынужден играть во дворе или помогать дома по хозяйству – оба не почувствуют, что они находятся на разных социальных ступенях? Нет, форма тут не поможет. Тут нужно другое, куда более сложное и трудно воспитуемое – толерантность. В данном случае я имею в виду толерантность социальную. Дети должны знать, что не все семьи живут одинаково, что есть хорошо обеспеченные люди, а есть обеспеченные плохо. И как бы государство ни помогало последним, выбиться из своего круга в круг людей побогаче можно только одним способом – трудом. Ну конечно, одного старания мало, нужно образование, ум, креативность.

– Поэтому вы и отменили униформу?

– Мы – это кто? Я, директор? Педагогический совет школы? Нет, это решили сами дети. Чувство свободы развивается у ребят, когда они ощущают себя независимыми от давления взрослых. Поэтому в тех сферах школьной жизни, где мы, учителя, можем устраниться, мы устраняемся. Ежегодно в школе выбирается Совет учеников, который решает массу рутинных дел, вплоть до того, в какой цвет выкрасить забор, или сдавать ли в аренду на каникулы бассейн, или как часто и по какому маршруту должен курсировать школьный автобус. Нам остается только одобрить решение совета…

Затем директор перехватил инициативу в нашем разговоре и начал спрашивать о моих тайваньских впечатлениях. Я рассказывала о том, о чем уже написала в этой книжке. Он слушал внимательно. Но когда я дошла до приветливости и дружелюбия тайваньцев, вдруг перебил:

– А вы знаете, что так было не всегда?

– Знаю, знаю, – ответила я и перечислила ему причины тайваньской улыбки, как мне их объясняли мои знакомые.

– И вы считаете, что это все? – спросил директор. – А про то, что приветливость надо прививать с детства, про это вам никто не говорил?

И он подробно изложил мне целую программу воспитания дружелюбия и открытости, которая по его личной инициативе проводится в школе. Изложу ее коротко.

Требование первое: учителя должны улыбаться. И друг другу, и главное – детям. Необходимо, чтобы доброжелательность стала атмосферой школьной жизни. Требование второе: в соревнования, которые проводятся между классами, обязательно входит пункт «дружелюбие». В каком классном коллективе умеют крепче дружить, помогать друг другу, поддерживать в случае необходимости – тот и лучший. Требование третье: принимая любых гостей, а их здесь бывает много – от родителей до делегаций, в том числе иностранных, – и учителя и ученики должны проявлять искреннее радушие и открытость. Пропускаю несколько других пунктов программы и перехожу к последнему, самому, с моей точки зрения, любопытному: работа классного руководителя оценивается, кроме всего прочего, по тому, какое настроение царит в классе. Если дети часто улыбаются, выглядят веселыми, значит у них хороший учитель, который умеет создать хорошее настроение.

Под конец моего визита в школу я заглянула в один класс, кажется, информатики.

«Кажется», потому что очаровательная Френсис привела меня сюда, чтобы показать его прекрасное оборудование, а я, к ее неудовольствию, на него почти не обратила внимания, так что даже не помню, какой предмет там преподавали. Вместо этого я уткнулась в стену, на которой увидела листочки с фотографиями учеников. Это были так называемые profles – словесные портреты каждого ребенка с его фотографиями. Там не было характеристики его успеваемости, его успехов или недостатков. Но были перечислены его хобби – спорт, марки, фотографирование. Если человек любит читать, то названия любимых книг. Если ходит в кино, то какие фильмы предпочитает. Про одну девочку было сказано, что она в свободное время ходит на дискотеку и тут же – какие танцы она любит. В портрет входили и планы на будущее, точнее так: «Кем мечтаешь стать?» На нескольких листочках этот пункт не был заполнен. Не захотел человек по каким-то причинам делиться мечтами? И не надо. На двух других пустовала графа «друзья». Ну и правильно: не каждый же будет рассказывать, с кем он дружит. Может, это для него заветная тайна, и он не хочет ее афишировать.

Последней строчкой шел пункт nickname (сокращенное, уменьшительное имя или необидное прозвище).

– А это зачем? – спросила я Фрэнсис.

– Ну а как же учитель будет обращаться к ученику? Не по фамилии же!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.