Соединенные штаты, Россия и «Арабская весна»

Соединенные штаты, Россия и «Арабская весна»

Брожение, которое с начала 2011 года быстро распространялось среди народов арабского мира, во многих аспектах было продолжением «Программы свободы», только теперь она переместилась на Ближний Восток. А поскольку Соединенные Штаты приветствовали народные восстания против автократических ближневосточных режимов – даже тех, которые всецело поддерживали много десятилетий, – Россия по заведенной традиции испытывала все больше тревоги из-за активной поддержки, которую Вашингтон оказывал смене власти в других странах. В целом же восстания в арабских государствах изобличили глубокие идеологические и философские противоречия между Россией и США. США и их союзники, наученные горьким опытом балканских конфликтов 1990-х годов, делали упор на два стержневых принципа: ответственность по защите[65] и гуманитарная интервенция. Россия же, в отличие от них, придерживалась классического мировоззрения времен XIX века и подчеркивала примат абсолютного суверенитета и невмешательства в дела других государств.

Более того, указывая на пример Ирака, по-прежнему страдающего от насилия и нестабильности, Россия весьма скептически относилась к дальнейшим перспективам и результатам восстаний в арабском мире. Москву страшили и непредвиденные последствия смены режимов на Ближнем Востоке. Если принять во внимание территориальную близость России к арабскому миру, а также значительную численность ее собственного мусульманского населения, которое росло быстрее славянского и при этом становилось все более религиозным, то глубинные страхи перед эпидемией радикального ислама были вполне объяснимы{685}. Другое дело США – они и территориально располагаются далеко от Ближнего Востока, и собственное мусульманское население в США в общем и целом хорошо вписано в американское общество. Кроме того, в Вашингтоне понимали, что какие бы силы ни пришли к власти в ближневосточных государствах, строить отношения с ними все равно придется.

Волна переворотов в арабском мире взметнулась в декабре 2010 года, когда тунисский торговец фруктами совершил самоподжог в знак протеста против произвола и насилия полицейских. В 2011 году волна протестов распространилась на Египет, Ливию, Сирию и другие государства ближневосточного региона. Этот каскад народных восстаний стал для мира полной неожиданностью. Администрация Обамы лишь после серьезных сомнений решилась отказаться от своего многолетнего союзника – президента Египта Хосни Мубарака. Но в конце концов симпатии США перешли на сторону повстанцев, которые решительно требовали свержения диктаторов и расширения демократии. «Арабская весна» привела за собой грозный призрак политической нестабильности, угрозу захвата власти исламистами, но Запад твердо решил больше не делать ставку на предсказуемых, но непопулярных авторитарных лидеров.

Москва же отреагировала на события «арабской весны» совсем иначе. У России исторически сложились плодотворные отношения со многими ближневосточными правителями, и Кремль опасался, что их свержение спровоцирует нестабильность и усилит исламский фундаментализм, что может представлять реальную угрозу самой России и ее соседям. Некоторые государственные деятели России усмотрели в египетских событиях руку Вашингтона и американских спецслужб, отказываясь принимать в расчет, что Мубарак много десятков лет был верным союзником США и получил от них в виде помощи миллиарды долларов. Но из «арабской весны» были сделаны выводы и по внутренней ситуации в России. Как утверждали противники тандема и многочисленные российские блогеры, события, развернувшиеся на площади Тахрир, с таким же успехом могли случиться и на Красной площади.

Первая проблема с Россией у администрации Обамы возникла после того, как в Ливии начался мятеж против Муаммара Каддафи. Желая поддержать повстанцев, НАТО и ряд арабских государств договорились установить над территорией Ливии бесполетную зону, и Вашингтон намеревался провести это решение через каналы ООН, чтобы придать ему правовой статус. У России имелись в Ливии значительные экономические интересы. После того как Москва в апреле 2008 года простила Триполи долг советских времен на $4,5 млрд, российские компании заключили в этой стране выгодные нефтяные и строительные контракты на общую сумму в $10 млрд. Существенную роль в отношениях с Ливией играли и поставки российского оружия. Москва продемонстрировала уже привычное нежелание участвовать в карательных акциях в этой части мира, не будучи готова растерять остатки постсоветского политического и экономического влияния. Но после того как Медведев выслушал представленные вице-президентом США Байденом аргументы в пользу поддержки повстанцев, он дал обещание, что Россия воздержится от наложения вето на Резолюцию Совета Безопасности ООН 1973, санкционирующую применение военной авиации для обеспечения запрета на полеты над Ливией. Непонятно, стало ли это решение результатом разногласий в тандеме. Некоторые американские чиновники посчитали, что Медведев не до конца понял, что означает бесполетная зона. Другие считали, что решение Медведева по Резолюции 1973 подтолкнуло Путина к решению вновь вернуться в президентское кресло. Отзываясь о Резолюции 1973, Путин отметил, что она «напоминает средневековый призыв к крестовым походам», когда кто-то кого-то призывает отправиться в то или иное место и кого-то освобождать, и затем подвергал последовательной критике действия НАТО{686}. Через месяц после принятия резолюции НАТО критиковал и глава МИД Лавров, указывая, что альянс вышел за границы своей миссии{687}. Представители российской власти в большинстве сурово осуждали ужасную гибель Каддафи, а Владимир Путин и вовсе назвал конец ливийского диктатора – того нашли в дренажном трубопроводе, вытащили, избили и застрелили – «варварским». Нерешительная поддержка ливийской кампании и нежелание признать новое правительство Ливии значительно ослабили позиции России в этой стране после окончания войны{688}.

Сирия стала источником значительно более острых разногласий между Россией и США, чем Ливия. Тянувшийся с марта 2011 года мятеж против сирийского лидера Башара Асада поставил перед Москвой неприятную перспективу лишиться последнего своего союзника в арабском мире, а также крупного источника влияния в регионе – при содействии НАТО Асад мог быть свергнут таким же образом, как и Каддафи. Кроме того, в сирийском порту Тартус базировался последний из остававшихся у России зарубежных пунктов материально-технического обеспечения ВМФ (и единственный незамерзающий порт за рубежом), хотя по всем меркам этот объект не имел серьезного значения и пребывал в запустении{689}. Сама Сирия входит в пятерку крупнейших покупателей российских вооружений{690}. Российские компании инвестировали в Сирию, главным образом в добычу природного газа, порядка $20 млрд. И потому как только международное сообщество стало готовиться к введению против Сирии жестких санкций, Россия тотчас же направила к сирийским берегам свой авианосец и объявила, что продаст Сирии реактивные истребители Як-130{691}. Россия продолжала поставлять режиму Асада сложные виды военной техники и после обострения конфликта.

Россия неизменно отказывалась поддерживать любые акции международного сообщества против ее последнего союзника в ближневосточном регионе. Россия наложила вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, призывавшую Асада добровольно уйти от власти, на том основании, что она «несбалансированна»{692}. Россия последовательно блокировала любые действия ООН – поддерживаемые большинством арабских государств и Турцией, – которые могли бы помочь силам сирийской оппозиции{693}. А российские банки помогали Сирии обходить финансовые санкции. Бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан покинул пост специального посланника ООН по Сирии и обвинил Россию в том, что она препятствует прекращению кровавой бойни{694}. Его преемник Лахдар Брахими подал в отставку на тех же основаниях. Между тем страны Запада и ряд региональных держав, в том числе Турция, все решительнее выступали за санкционированное ООН вторжение в Сирию в ответ на применение ею химического оружия и уничтожение десятков тысяч мирных жителей.

Путин же на очередной встрече Валдайского клуба заявил, что Запад должен быть аккуратнее в своих желаниях. Эти предостережения соответствовали позиции России за десять лет до того в преддверии войны в Ираке. Мятежи в арабском мире (а Путин, как и большинство представителей российской власти, избегал называть эти восстания «арабской весной») могли спровоцировать активизацию исламистских партий радикального толка. Россия, без сомнения, опасалась, что в государствах Ближнего Востока к власти придут представители радикального суннитского исламизма, поскольку это грозило дестабилизировать положение в регионе и спровоцировать на выступления беспокойное мусульманское население Северного Кавказа. По мнению Москвы, режим Асада служил защитным бастионом от распространения угрозы радикального исламизма. Пока США и их союзники предпринимали упорные попытки выработать резолюцию ООН, которая была бы приемлема для Москвы, Россия призывала организовать диалог между сирийской властью и сирийской оппозицией.

После переизбрания Обамы на второй срок в ноябре 2012 года американо-российские трения относительно Сирии (а также «Закона Магнитского» и его последствий) обострились. В течение нескольких месяцев ни одному официальному представителю Вашингтона не удавалось добиться встречи с Путиным. Но наконец поступил сигнал, что Россия готова возобновить контакты, и в апреле 2013 года в Москву отправился советник по национальной безопасности Томас Донилон. Он вез адресованное Путину письмо Обамы, где предлагалась повестка их контактов и предложение проводить встречи дважды в год{695}. Зато у государственного секретаря США Джона Керри, который в прошлом председательствовал в сенатском комитете по иностранным делам, по общим отзывам, сложились более теплые отношения с его российским визави Сергеем Лавровым, чем у двоих его предшественниц, Хиллари Клинтон и Кондолизы Райс. Керри прибыл в Москву в мае 2013 года, когда всеобщее внимание было приковано к свидетельствам применения химического оружия в Сирии{696}. Керри и Лавров объявили, что намереваются созвать международную конференцию по Сирии с участием представителей всех воюющих группировок, чтобы путем переговоров добиться урегулирования{697}. Правда, было непонятно, увенчаются ли успехом эти старания, да и вообще могут ли Америка и Россия найти общее решение для сирийского конфликта. Россия по-прежнему стояла на той позиции, что Совет Безопасности ООН не должен иметь касательства к смене режима в какой бы то ни было стране{698}. Путин очень точно сформулировал свои взгляды по Сирии во время очередной длинной пресс-конференции: «Безусловно, перемена востребована. Нас другое беспокоит: что дальше будет»{699}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.