Непоучительная история

Непоучительная история

Когда первичный замысел книги был определен и ее содержание вырисовывалось уже достаточно определенно, а я оттачивал перья для редактуры материала, жизнь в очередной раз направила меня в Берлин – извечное место столкновений и объединений российских и германских интересов.

Мы живем в интересное время и являемся свидетелями событий, которые оставят неизгладимые следы в истории человечества. Не менее глобальные и страшные, чем рождение и гибель древних цивилизаций. Шумер, Египет, Междуречье, Карфаген, Китай, Индия, Древняя Греция и Древний Рим, нашествие Аттилы, жизнь и смерть Великой империи франков, Возрождение, войны, войны, войны…

И опять аналогии в истории России и Германии, словно две стрелки на одних часах, которые постоянно соревнуются друг с другом, стараясь обогнать ведущее их время.

Окончание одной книги – это всегда незримый мостик к другой. Извечность проблем и переживаний не обедняет нас. Но каждый раз мы все переживаем заново ситуации, в которых уже не раз оказывались наши предки. И в этом великий смысл нашего бытия. Что мы поведаем читателю, чем обогатили его или, может быть, разочаровали? История, история, истории…

Они составляют всю нашу жизнь. Ну что же, завершим эту книгу еще одной непоучительной историей, которая, может быть, перейдет в следующую новую книгу…

В середине XIX века Пруссия сумела сделать то, что не удалось осуществить за тысячу лет ни одному немецкому государству: Германия стала единой. После развала Великой Римской империи Карла Великого отдельным военным и политическим личностям ненадолго удавалось сшить более или менее приличное «одеяло» из лоскутов маленьких королевств, княжеств, марок, курфюршеств, епископатов и свободных городов. Но, просуществовав несколько десятков лет, эти образования распадались под действием внешних и внутренних причин и обстоятельств.

Великий гений Мартина Лютера создал хох-дойч – единый, а точнее, высокий германский язык, позволивший носителям многих и многих десятков различных диалектов и наречий Германии понимать друг друга. «Гуманитарная бомба», заложенная великим реформатором в самом начале XVI века, взрывалась несколько раз, приводя к кровавым конфликтам и отстаиванию своих взглядов силой креста и меча, войнам, которые длились многими десятилетиями. Но создание Лютером германского эсперанто через три с половиной века помогло королю Пруссии Вильгельму создать ту немецкую общность, которая просуществовала почти столетие и была разделена на две части Второй мировой войной в середине XX века. И вот прошло еще полвека, и на границе XXI столетия от Рождества Христова в уже единый Берлин возвращается правительство единой Германии.

США, Техас, 1988 год. Автор, полковник Румо Квикли, д-р Сахарноски, зам. федерального маршала США

Машина плутает по временным дорожкам в районе новостроек в том месте, где некогда стояла Берлинская стена. Огромная стройка вот уже два десятилетия не дает берлинцам возможности предугадать, где завтра проляжет новая временная трасса между сплошными строительными площадками в центре теперь уже единого города.

Время ведет нас своими тропами, направляя, а порой корректируя или исправляя то, что было намечено настырным человеческим разумом. Общества, как и приборы дешевого автомобиля низкого класса, живут своей жизнью, лишь периодически совпадая в показаниях с тем, что есть на самом деле.

Но рано или поздно Ее Величество Реальность все расставляет по своим местам. Правда, не навсегда, а лишь на время, чтобы потом опять исправить или хотя бы частично откорректировать то, что натворили люди.

Старый Свет подошел к границе третьего тысячелетия по христианскому летоисчислению с тяжелым грузом предрассудков, укоренившихся предвзятостей, косности, идеологической и религиозной непримиримости и местечковой отчужденности. Идеи гуманизма проникают в сознание только тогда, когда людей охватывает страх от осознания количества пролитой крови и миллионов загубленных жизней.

Будда, Яхве, Христос, Аллах продолжают проверять на прочность сознание и души своих приверженцев. А те, в свою очередь, никак не могут остановиться в нескончаемой череде новых реформаций и контрреформаций, возврата к истокам в поисках модернизированных трактовок древних постулатов.

Рядом со мной уверенно крутит баранку «ауди» мой коллега, бывший вояка с ныне неуставной прической, на заднем сиденье разместился другой интеллигентный весельчак. Когда-то оба они были сотрудниками некогда всесильной Штази. После объединения Германии оба почти три года были не у дел, пребывая в постоянной готовности оказаться под судом и следствием за то, что они честно выполняли приказы своей уже несуществующей Родины – ГДР.

Потом их удалось пристроить, и они оказались в недрах тогдашнего олигархического монополиста в области безопасности уже единой Германии. Так им удалось выползти из черного списка беруфсферботен, то есть введенного в ФРГ запрета на профессию для лиц с политически подмоченной репутацией. Полгода постепенно растопили первичное недоверие спецов из стана бывшего противника, и профессионализм последователей мудрого, интеллигентного и прозорливого Маркуса Вольфа получил заслуженное признание.

Академия ГШ МО КНДР

А затем наступило то, что часто бывает с самоуверенными и переставшими отслеживать конъюнктуру монополиями. Конкуренты накопали на «стальной концерн безопасности» такой компромат за последние пятнадцать лет его деятельности, что он рухнул за сутки (!), словно карточный домик от легкого прикосновения ребенка. Мои коллеги опять остались один на один со своими социальными проблемами. Жене одного из моих друзей, долгое время трудившейся в своей собственной стране сексотом – секретным сотрудником (не путать с общепринятым в невежественной среде самоуверенных обывателей определением стукач), на этот раз удалось первой прорвать завесу социальной неустроенности. Она получила престижное и хорошо оплачиваемое место в известной и стабильной фирме, возможно, без особых карьерных перспектив, но с возможностью надежного тылового обеспечения семейной жизни.

Потом было… Да мало ли что было потом… Но как-то в один из сверхнасыщенных событиями августовских уик-эндов мы воевали с документами в комнате переговоров в большом помпезном здании с окнами на Уинтер-ден-Линден. Это был незабываемый во многих отношениях год, многое изменивший в судьбах людей в нашей стране и во многих других странах, год, с бездумной жестокостью прошедшийся катком по судьбам одних европейцев и давший новый импульс карьере других.

Знали бы мои коллеги и гости, кто обслуживал нашу работу в выходные дни в гудевшем от оглушающей пустоты, безысходности и обиды здании российской дипмиссии, кто заботливо кормил и поил бывших капитанов, майоров и полковников Штази. Если бы они в тот момент узнали об этом, то непременно бы вытянулись по стойке «смирно» и застегнули бы все пуговицы своего штатского обмундирования. Единственным действительно штатским человеком, помогавшим в организации деловых встреч, была моя супруга. Как давно и как недавно это было. Вскоре наши коллеги вновь встали на ноги, и сейчас приятно смотреть на них, чувствовать, что они ощущают свою самостоятельность и свой профессионализм и с полной ответственностью могут считать себя селфмэйд, ну, может быть, с маленькой толикой нашего участия.

И вновь Германия

Прошло уже немало лет с той поры, но как много бывших коллег, моих друзей, попавших на работу в структуры объединенной Германии, прижизненно ощущают себя людьми совсем иного сорта. Преподавая на оперативно-тактических факультетах Академии спецполиции бывшего Западного Берлина, Баварии, Баден-Вюртемберга и еще десятка других федеральных центров, я часто встречаю таких людей. Их выдает затравленный взгляд с плохо скрываемыми чувствами непонятной вины и боязни допустить какую-то неведомую ошибку. Они очень боятся остаться с представителями России один на один, практически никогда ни о чем не спрашивают, и почти всегда им достается судьба «живой макивары» при отработке элементов тактического взаимодействия или методов силового захвата. И почти у всех в конце занятий под бюргерские насмешки «более германских» западных немцев на лице всплывает одинаково извиняющаяся улыбка. Я хорошо это знаю и не испытываю к ним какой-то жалости при работе. Те, кто был более приспособлен к жизни и менее холуизирован, давно уже работают сами на себя или там, где их самолюбие не третируется столь беспощадно и явно…

Мне приятно видеть моих немецких друзей и коллег в творческом, рабочем состоянии и постоянной готовности расширять границы своей профессиональной деятельности, укрепляя позиции возглавляемых ими фирм.

Дочь моего друга, несмотря на настойчивые увещевания родителей, не смогла сойти с их профессиональной стези и умудрилась поступить даже не в Школу полиции, а в Академию федеративного министерства, начав карьеру федерального служащего. Теперь она занимает практически максимальный должностной уровень для женщин в Федеральной службе сегодняшней Германии, закончив еще одну академию и командный факультет. Может быть, это поколение, впитавшее в себя части двух некогда разобщенных систем, через четверть или через полвека добьется чего-то нового и более совершенного в тех реформах, которые не прекращаются вот уже много веков? Все может быть на этом свете…

Главное, как любили повторять наши дедушки и бабушки, чтобы не было войны, то есть глобальной мировой войны. И в этом они бесконечно правы. Ведь цена, которую люди в любой стране платят за объединение или развал страны, – это кровь, та единственная и всегда свободно конвертируемая валюта, которая во все времена не уменьшала своих ставок на бирже жизни.

19 июля 1999 года крупнейшие международные агентства опубликовали информацию о том, что население Земли перевалило за шесть миллиардов человек. А значит, глобальная замкнутая система нашей планеты вновь расширила границы своего биологического и социального существования, повысив в очередной раз вес человеческих существ в общей биомассе планеты, а это с роковой неизбежностью порождает мириады новых проблем, с которыми это человечество обязательно столкнется. Небольшое изменение равновесия в системе народонаселения планеты, произошедшее в середине XVII века, где-то в 1650 году, постепенно привело к новому демографическому взрыву в 1953 году. А этот последний процесс, развиваясь в зависимости от сопутствующих условий в арифметической или геометрической прогрессии, уносит нас все дальше и дальше к невидимой критической точке, за которой нас ждет новое, возможно, более кровавое и проблемное изменение хрупкого предшествующего равновесия. Но человечество, как всегда, мчится навстречу новым испытаниям и проблемам с широко закрытыми глазами…

Грустное откровение

Предательство иль глупая ошибка?…

Кто виноват? Кому предъявлен счет?

Один лишь страх, гримаса иль улыбка?

Из страха ложь иль грамотный расчет?

Мы действуем порой почти как дети,

С бездумной злобой душу растоптав.

И сердце бросив на холодный ветер,

Мы рассуждаем – кто же был не прав?

Меняются секунды, как столетья,

А вечность тянется, как преходящий миг.

Слова исчезли – только междометья

Нам могут рассказать о нас самих…

…Тогда нас было несравнимо меньше.

За глупость заплатившие сполна,

Мы просто были счастливы.

И, грешен,

Был счастлив я, но чья же в том вина?

Вина за глупость, смерть или ошибку,

Косившую твоих друзей подряд,

Вина за страх и жалкую улыбку,

Которой не вернуть ушедший ряд…

Ряды редеют, но помимо павших

Уходят чувства, горечь, привкус слез.

Ряды редеют, как листвой опавшей,

Рассыпавшийся замок детских грез.

Когда нам тяжело, то кто в ответе

За ту обиду, что коснулась нас?

Слова беспомощны и слабы, словно дети,

Которых не пустили в первый класс.

Тоска слепая тупо сердце гложет,

Трещат виски, туманятся глаза.

Но ненависть в печали не поможет,

И ненавистью вечно жить нельзя.

Обида не бесчестие – сотрется,

Хотя процесс медлительно незрим.

Вновь равновесие душевное вернется

К тебе, победой над собой самим…

23.06–08.07.1998

Данный текст является ознакомительным фрагментом.