Глава 5 Дюнкеркское избавление (26 мая – 4 июня)

Глава 5

Дюнкеркское избавление (26 мая – 4 июня)

С момента образования правительства я, за отдельными исключениями, не видел многих моих коллег вне военного кабинета и счел целесообразным созвать в моем кабинете в палате общин заседание всех министров, не входивших в состав военного кабинета. Нас собралось, пожалуй, человек 25. Я охарактеризовал ход событий и ясно показал им, каково наше положение и все, что поставлено на карту. Затем я совершенно непреднамеренно и не придавая особого значения этим словам заметил:

«Конечно, мы будем продолжать сражаться, независимо от того, что произойдет в Дюнкерке».

Мое заявление вызвало бурную реакцию, которая, учитывая состав присутствовавших на заседании – 25 опытных политических и парламентских деятелей, представлявших до войны различные точки зрения, будь они правильные или неправильные, – поразила меня. Многие из них, вскочив со своих мест, подбежали ко мне с возгласами похвалы по моему адресу. Нет никакого сомнения, что, если бы я в этот момент проявил колебания в руководстве страной, меня вышвырнули бы из правительства. Я был уверен, что каждый министр готов скорее быть убитым и потерять всю свою семью и имущество, чем сдаться. В этом отношении они представляли палату общин и почти весь народ. В предстоявшие дни и месяцы на мою долю выпало выражать в соответствующих случаях их настроения. Я был в состоянии это делать потому, что таковы же были и мои настроения. Весь наш остров был охвачен грандиозным порывом.

* * *

Об эвакуации английской и французской армий из Дюнкерка написаны обстоятельные и превосходные отчеты. Начиная с 20 мая под контролем адмирала Рамсея, командовавшего в Дувре, происходило сосредоточение кораблей и мелких судов. Вечером 26 мая (в 6 часов 57 минут) по сигналу военно-морского министерства началась операция «Динамо», и в ту же ночь в Англию были доставлены первые войска. После потери Булони и Кале в наших руках находилась только часть порта Дюнкерка и открытого побережья вблизи бельгийской границы. В то время предполагали, что мы сможем спасти за два дня максимум 45 тысяч человек.

Рано утром следующего дня, 27 мая, были приняты чрезвычайные меры, чтобы найти дополнительное количество мелких судов «для специальных заданий». Под этим подразумевалась ни больше ни меньше как полная эвакуация английской экспедиционной армии. Было ясно, что для действий у побережья потребуется большое количество таких судов в дополнение к более крупным кораблям, которые могли грузиться в дюнкеркской гавани. По предложению X.С. Риггса из министерства судоходства различные лодочные пристани от Теддингтона до Брайтлингси были обследованы офицерами военно-морского министерства; это дало свыше 40 находившихся в годном состоянии моторных лодок и баркасов, которые на следующий день были собраны в Ширнессе. В то же время были мобилизованы спасательные лодки с океанских пассажирских пароходов в лондонских доках, буксиры с Темзы, яхты, рыболовные суда, лихтеры, баржи и пассажирские катера – словом, все, что могло быть использовано вдоль побережья. К ночи 27 мая великое множество мелких судов вышло в море, сначала в наши порты в проливе, а затем к побережью Дюнкерка и к нашей любимой армии.

Военно-морское министерство не колеблясь предоставило полную свободу стихийному движению, охватившему моряков, проживавших на нашем южном и юго-восточном побережье. Каждый владелец судна любого типа, парового или парусного, выходил в море и направлялся в Дюнкерк; приготовлениям, к счастью, начатым неделей ранее, сейчас помогала блестящая импровизация добровольцев, достигавшая замечательного размаха. 29 мая прибыло мало судов, но они были предвестниками примерно 400 мелких судов, которым с 31 мая было суждено сыграть исключительно важную роль в перевозке почти 100 тысяч человек от побережья до кораблей, стоявших на якоре. В общей сложности в спасении армии под непрерывной неприятельской воздушной бомбардировкой участвовало около 860 судов, из которых почти 700 были английские, а остальные принадлежали союзникам.

Тем временем занятие плацдарма вокруг Дюнкерка проводилось с большой точностью. Войска прибывали из хаоса и располагались вдоль укреплений, которые даже возросли за эти два дня. Части, находившиеся в наилучшем состоянии, были включены в боевой порядок. Наиболее пострадавшие дивизии, такие как 2-я и 5-я, оставались в резерве на побережье и вскоре были погружены на корабли. По первоначальным расчетам на фронте должны были быть три корпуса, но к 29 мая выяснилось, что достаточно двух корпусов, поскольку французы приняли в обороне большое участие. Противник преследовал отступающих по пятам, и все время происходили ожесточенные бои, в особенности на флангах, вблизи Ньивпорт и Берга. В ходе эвакуации постоянное уменьшение численности войск, как английских, так и французских, сопровождалось соответствующим сужением фронта обороны. На побережье, среди песчаных дюн, десятки тысяч солдат находились по 3, 4 или 5 дней под неослабевающими воздушными налетами.

Убеждение Гитлера, что германская авиация сделает спасение войск невозможным и что поэтому ему следует сохранить свои танковые соединения для завершающего удара в этой кампании, было ошибочным, но не совсем безосновательным.

Его расчеты оказались ложными вследствие трех факторов. Во-первых, непрерывная воздушная бомбардировка войсковых масс, расположившихся вдоль побережья, причинила им незначительный ущерб. Бомбы увязали в мягком песке, который уменьшал силу взрыва.

Второй фактор, которого Гитлер не предвидел, это истребление его летчиков. Происходила настоящая проверка летного искусства англичан и немцев. Напрягая все силы, истребительная авиация успешно патрулировала весь район и развернула решительные действия против неприятеля. Час за часом наши истребители врывались в строй эскадрилий немецких истребителей и бомбардировщиков, наносили им тяжелые потери, рассеивали и отгоняли их.

Это продолжалось день за днем, пока английские военно-воздушные силы не завоевали славную победу. Везде, где появлялись немецкие самолеты, иногда в количестве 40 или 50 машин, они сразу же подвергались атакам, зачастую предпринятым отдельными эскадрильями или еще меньшим количеством самолетов; десятки немецких самолетов, превращавшиеся затем в сотни, оказывались сбитыми. В дело была пущена вся авиация метрополии – наш последний драгоценный резерв. Иногда летчики-истребители совершали по четыре вылета в день. Результат не оставлял никаких сомнений. Превосходящий по численности противник терпел поражение или оказывался уничтоженным; несмотря на все мужество немцев, с ними справлялись и даже терроризировали их. Это столкновение имело решающее значение.

Но вся помощь от песка и доблесть в воздухе оказались бы напрасными, если бы не было моря. Под давлением событий и вызванных ими чувств распоряжения, данные 10–12 дней назад, принесли изумительные плоды. На берегу и на воде царила отличная дисциплина. Море было спокойно. Между побережьем и кораблями сновали мелкие суда, принимая солдат с побережья и подбирая их на воде, не обращая никакого внимания на воздушную бомбардировку, часто искавшую для себя жертв. Сама по себе численность этих судов представляла препятствие для нападения с воздуха. Москитную армаду как целое потопить было нельзя.

Самое тяжелое бремя пало на корабли, следовавшие из дюнкеркской гавани, где были взяты на борт две трети всех солдат. Как показывает список потерь, эсминцы играли преобладающую роль. Нельзя также не отметить большую долю, павшую на транспортные корабли с их экипажами из торговых моряков.

* * *

Военно-морские планы осуществлялись, несмотря на тяжелые потери, понесенные 29 мая, когда были потоплены три эсминца и еще 21 судно, а многим другим судам причинены повреждения.

Никогда не возникал вопрос об оставлении французов на произвол судьбы. Вот мой приказ, изданный до того, как от французов были получены какие-либо требования или жалобы.

Премьер-министр – военному министру, начальнику имперского генерального штаба генералу Исмею (оригинал – начальнику имперского генерального штаба)

29 мая 1940 года

Крайне важно, чтобы французы по возможности были включены в эвакуацию из Дюнкерка. Их эвакуация не должна зависеть только от их собственного морского тоннажа. Приготовления следует немедленно согласовать с французскими миссиями в Англии или в случае необходимости с французским правительством, с тем чтобы не было никаких упреков или чтобы их было как можно меньше. Пожалуй, было бы хорошо, если бы мы эвакуировали две французские дивизии из Дюнкерка и временно заменили их нашими собственными войсками, упростив таким образом командование. Представьте мне наилучшие возможные предложения и сообщите, какие меры следовало бы предпринять мне.

30 мая я созвал в военно-морском министерстве совещание трех министров вооруженных сил и начальников штабов. Мы обсудили обстановку на бельгийском побережье. Общее количество вывезенных войск возросло до 120 тысяч, в том числе только 6 тысяч французов; в операции принимали участие 860 судов всех видов. В донесении адмирала Уэйка-Уокера из Дюнкерка указывалось, что, несмотря на усиленную бомбардировку и воздушные налеты, в предшествовавший совещанию час было погружено на суда 4 тысячи человек. Уокер считал, что начиная с завтрашнего дня Дюнкерк, вероятно, уже нельзя будет удерживать. Я подчеркнул, что совершенно необходимо вывезти больше французских войск. Не сделать этого означает нанести непоправимый ущерб отношениям между нами и нашим союзником. Я также сказал, что, когда английских войск останется не больше корпуса, нам нужно будет предложить лорду Горту сесть на корабль и вернуться в Англию, оставив вместо себя командира корпуса. Английская армия должна будет держаться возможно дольше, с тем чтобы эвакуация французов могла продолжаться.

* * *

30 мая офицеры штаба лорда Горта, совещавшиеся с адмиралом Рамсеем в Дувре, сообщили ему, что восточную часть плацдарма можно удерживать только до 1 июня. Эвакуация была максимально усилена, чтобы оставить на берегу, если это возможно, английский арьергард численностью не более четырех тысяч человек. Позднее выяснилось, что такой арьергард недостаточен для обороны последних позиций прикрытия, и было решено удерживать английский сектор до полуночи 2 июня, проводя тем временем эвакуацию французских и английских войск на основе полного равенства.

Таково было положение, когда вечером 31 мая лорд Горт в соответствии с полученными им приказами передал командование генерал-майору Александеру и возвратился в Англию.

* * *

Во избежание недоразумений и с целью поддержания личного контакта мне необходимо было вылететь в Париж 31 мая на заседание союзнического верховного военного совета. В самолете со мной находились Эттли, генералы Дилл и Исмей. Я взял с собой также генерала Спирса, прилетевшего 30 мая с последними известиями из Парижа.

Рейно и маршал Петэн были единственными французскими министрами, встретившими меня и Эттли. Петэн, теперь заместитель премьер-министра, впервые присутствовал на совещании с нами. Он был в штатском. С нами были наш посол, Дилл, Исмей и Спирс, а с французской стороны – Вейган и Дарлан, начальник личной канцелярии Рейно капитан де Маржери и Бодуэн из секретариата.

Первым вопросом было положение в Норвегии. Я сказал, что английское правительство пришло к выводу, что район Нарвика следует эвакуировать немедленно. Находящиеся там наши войска, а также эсминцы и сотня зенитных орудий крайне нужны в других местах. Поэтому мы предлагаем начать эвакуацию 2 июня.

Я перешел затем к вопросу о Дюнкерке. О северных армиях французы, по-видимому, знали не больше, чем мы о положении на главном французском фронте. Они были поражены, когда я сообщил им, что вывезено 165 тысяч человек, в том числе 15 тысяч французов. Их внимание, естественно, привлекло то обстоятельство, что англичан эвакуировано значительно больше, чем французов. Я объяснил, что это вызвано главным образом тем фактом, что в тыловом районе имелось много английских административно-хозяйственных подразделений, которые смогли погрузиться до прибытия боевых частей. К тому же французы до сих пор не получили приказов об эвакуации. Одной из главных причин моего приезда в Париж является стремление добиться того, чтобы французским войскам был отдан такой же приказ, как и английским. Три английские дивизии, удерживающие центр, будут прикрывать эвакуацию всех союзных войск. Мы обсудили вопрос о том, что можно было бы сделать для воссоздания английских сил во Франции.

Затем разговор перешел на Италию. Я выразил английскую точку зрения, что, если Италия вступит в войну, нам нужно будет немедленно ударить по ней самым действенным образом. Я предложил, чтобы мы нанесли удар посредством воздушной бомбардировки по северо-западному индустриальному треугольнику, образуемому городами Милан, Турин и Генуя. Рейно согласился, что союзники должны ударить сразу же; адмирал Дарлан сказал, что у него наготове план бомбардировки флотом и авиацией нефтяных запасов Италии, которые хранятся главным образом вдоль побережья между границей и Неаполем. Мы договорились о необходимом техническом обсуждении этого плана.

Коснувшись вопроса о Танжере и о том, как важно держать Испанию вне войны, я перешел потом к общей перспективе.

Я сказал:

«Союзники должны сохранять нерушимый фронт против всех своих врагов… Соединенные Штаты возбуждены последними событиями и, хотя они не вступили в войну, вскоре будут готовы оказывать нам огромную помощь.

Вторжение в Англию, если оно будет предпринято, произведет еще более глубокое впечатление на Соединенные Штаты. Англия не боится вторжения, она будет сопротивляться ему самым ожесточенным образом в каждом поселке, в каждой деревушке. Только после того, как будут удовлетворены все важнейшие потребности в войсках, остаток ее вооруженных сил сможет быть предоставлен в распоряжение французского союзника… Я абсолютно убежден, что для достижения победы нам нужно лишь продолжать сражаться. Если даже один из нас будет побит, то другой не должен отказываться от борьбы. Английское правительство готово вести войну из Нового Света, если в результате какой-либо катастрофы Англия будет опустошена. Если Германия победит одного из союзников или обоих, она будет беспощадна, нас низведут до положения вечных вассалов и рабов. Будет гораздо лучше, если цивилизация Западной Европы со всеми ее достижениями испытает свой трагический, но блестящий конец, нежели допустить, чтобы две великие демократии медленно умирали, лишенные всего того, что делает жизнь достойной».

Когда мы встали из-за стола, некоторые из главных участников совещания завязали у окна беседу, проходившую в несколько иной атмосфере. Центральной фигурой среди французов был маршал Петэн. Со мной был Спирс, помогавший мне говорить по-французски и сам принимавший участие в беседе. Молодой француз капитан де Маржери уже высказал мнение о необходимости сражаться в Африке. Но от позиции маршала Петэна, отчужденной и мрачной, у меня осталось впечатление, что он пойдет на сепаратный мир. Ночью опять происходили небольшие налеты, а утром мы покинули Париж.

31 мая и 1 июня наступил кульминационный момент, хотя это не был еще конец Дюнкерка. В эти два дня в Англию было благополучно доставлено свыше 132 тысяч человек, причем примерно одна треть была вывезена с побережья на небольших судах в условиях ожесточенных воздушных налетов и артиллерийского огня. 1 июня начиная с самого рассвета неприятельские бомбардировщики прилагали все усилия, зачастую приуроченные к тому моменту, когда наши истребители улетали для пополнения горючим. Эти налеты влекли за собой большие потери среди сгрудившихся судов, и они пострадали не меньше, чем за всю предыдущую неделю. Только в этот день наши потери от воздушных налетов, мин, торпедных катеров и от других злополучных причин составили 31 потопленное судно и 11 поврежденных судов.

Конечная фаза была завершена с большим искусством и точностью. Впервые оказалось возможным составлять планы на ближайший отрезок времени вместо того, чтобы полагаться на ежечасные импровизации. На рассвете 2 июня со значительными французскими войсками, удерживавшими сужавшийся участок обороны Дюнкерка, оставалось примерно 4 тысячи англичан с 7 зенитными орудиями и 12 противотанковыми пушками.

Теперь эвакуация была возможна только в темноте, и адмирал Рамсей решил сделать в эту ночь массированную высадку в гавань всеми имеющимися в его распоряжении ресурсами. Помимо буксира и мелких судов, в этот вечер из Англии были отправлены 44 корабля, включая 11 эсминцев и 14 минных тральщиков. Участвовали также 40 французских и бельгийских судов. Английский арьергард был посажен на суда до полуночи.

Однако это не означало конца дюнкеркской истории. Мы готовы были в ту ночь погрузить значительно большее количество французов, чем они сами это предлагали. В результате, когда нашим кораблям, многие из которых были еще пустые, пришлось сняться с якоря на рассвете, большое количество французских войск, значительная часть которых находилась в соприкосновении с противником, осталось на берегу. Необходимо было предпринять еще одно усилие. Команды кораблей, несмотря на изнеможение после многосуточного напряжения без отдыха и передышки, откликнулись на призыв. 4 июня в Англии было высажено 26 175 французов, причем свыше 21 тысячи прибыли на английских кораблях и судах.

Численность английских и союзных войск, высадившихся в Англии[54]

Наконец в 2 часа 23 минуты пополудни в этот день военно-морское министерство в согласии с французами объявило, что операция «Динамо» сейчас завершена. К сожалению, на берегу осталось несколько тысяч человек, доблестно прикрывавших эвакуацию своих товарищей.

* * *

4 июня собрался парламент; я обязан был полностью рассказать ему обо всем как на открытом, так и на закрытом заседаниях. Для изложения событий требуется привести только несколько выдержек из моей речи, текст которой сохранился.

«Нам нужно весьма остерегаться того, чтобы не приписывать этому избавлению атрибутов победы. Эвакуациями войны не выигрывают. Но в самом этом избавлении заключается победа, которую следует отметить. Она была завоевана военно-воздушными силами.

Это было великое испытание сил английской и германской авиации. В состоянии ли вы представить себе, чтобы у немцев была в воздухе более важная задача, чем сделать невозможной эвакуацию наших войск с побережья и потопить все корабли и суда, которые скапливались там чуть ли не тысячами? Могла ли стоять задача большей военной важности и значения для всего хода войны? Они делали все возможное, но потерпели провал; выполнение этой задачи было сорвано. Мы вывезли армию; и они заплатили в четырехкратном размере за нанесенные нам потери… Все наши самолеты и пилоты показали свое превосходство над противником.

Если принять во внимание, что это преимущество нашей авиации проявится в еще большей степени при обороне с воздуха нашего острова от заморского нападения, я должен сказать, что считаю эти факты надежной основой для практических и успокаивающих мыслей. Я считаю необходимым воздать должное нашим молодым летчикам. Разве не может случиться так, что и дело цивилизации будет защищено мастерством и преданностью нескольких тысяч летчиков?

Нам говорят, что Гитлер имеет план вторжения на Британские острова. Об этом часто думали и раньше.

Большое влияние на весь вопрос об обороне отечества от вторжения, конечно, оказывает тот факт, что мы имеем сейчас на нашем острове, несомненно, более могущественные военные силы, чем когда-либо в эту или прошлую войну. Но так продолжаться не будет. Мы не удовлетворимся оборонительной войной. На нас лежит долг перед нашим союзником. Нам нужно снова воссоздать английскую экспедиционную армию, возглавляемую доблестным главнокомандующим лордом Гортом. Все это находится в процессе выполнения, но в промежуточный период мы должны придать нашим оборонительным сооружениям на этом острове такую высокую организованность, чтобы потребовалось возможно меньшее количество людей для обеспечения эффективной безопасности и чтобы был максимальный потенциал для будущего наступления. Именно этим мы сейчас и заняты».

Я закончил словами, которые подтвердили, как это будет видно, своевременность и важность решений Соединенных Штатов:

«Несмотря на то, что значительные пространства Европы и многие старые и славные государства подпали или могут подпасть под власть гестапо и всего отвратительного аппарата нацистского господства, мы не сдадимся и не покоримся. Мы пойдем до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и на океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью и растущей силой в воздухе; мы будем оборонять наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.