Глава 8

Глава 8

Война в центральной части Тихого океана вступала в новую фазу. Начиналась борьба за острова. В октябре нашей основной задачей была разработка «операции Гальваник» по захвату атоллов Тарава и Макин в архипелаге Гилберта. Операция должна была начаться 20 ноября. Командование военно-морскими силами в центральной части Тихого океана поручалось вице-адмиралу Раймонду А. Спрюэнсу, командование амфибийными силами принял контр-адмирал Ричмонд Келли Тернер, переведенный из южной части Тихого океана, а командование десантом возлагалось на генерал-майора Холланда М. Смита.

Подводные лодки должны были принять активное участие в подготовке операций задолго до высадки десанта. В их задачу входило проведение фоторазведки побережья острова Бетио. Этот остров, входящий в группу островов атолла Тарава, был главным объектом операции. Подводные лодки должны были также собрать сведения о течениях, приливах и отливах в этом районе и высадить отряд морской пехоты в составе четырех офицеров и 74 солдат на атолл Абемама, расположенный примерно в 90 милях к югу от атолла Тарава.

Проведение фоторазведки было поручено подводной лодке «Наутилус». Обсудив с Келли Тернером, Холландом Смитом и начальником штаба Спрюэнса Карпом Муром все детали предстоящей операции, мы в первой половине октября проводили «Наутилус» в море. В то время фотокамеры для перископных съемок были большой редкостью. К счастью, у старшего помощника командира «Наутилус» была собственная «Лейка», которая с успехом заменила перископную камеру. У нас это был первый случай панорамной съемки плацдарма высадки. В дальнейшем такая съемка предшествовала каждой высадке и стала привычным делом.

Закончив съемки, «Наутилус» доставила выходившего на ней специалиста-фотографа на остров Джонстон. Оттуда он самолетом был переправлен в Пирл-Харбор, где и передал пленку в фотоотдел штаба главнокомандующего Нимица. Один или два специалиста этого отдела неизменно выходили на наших подводных лодках в море для проведения фоторазведки. Результаты их работы иногда были просто поразительными. Так, например, на одной из фотографий побережья острова Иводзима был запечатлен японский пулеметный расчет, занятый отрывкой окопа. Снимок вышел настолько отчетливым, что мог бы занять место в семейных альбомах сфотографированных солдат. Покинув остров Джонстон, «Наутилус» взяла курс на Пирл-Харбор. Там ей предстояло принять на борт отряд морской пехоты и идти в район атолла Тарава, где уже 9 ноября она должна была занять позицию для несения спасательной службы.

Горькие уроки потерь на море не прошли для японцев даром. Постепенно они научились отвечать ударом на удар. Печальное известие было получено от командования 7-го флота. Подводная лодка «Сискоу» не вернулась в назначенное время в базу. Предполагалось, что она погибла во время патрулирования в Южно-Китайском море. Судя по послевоенным данным, можно почти с полной уверенностью заключить, что 9 ноября она подверглась в море Сулу атаке самолетов и кораблей противника и была потоплена. В это же время командование подводными силами в северной части Тихого океана подтвердило сообщение японцев о потоплении ими подводной лодки «S-44» и захвате двух пленных с нее.

Потери подводных лодок в Атлантическом океане и в районе Панамы были незначительными. В январе 1942 года в результате столкновения с дозорным кораблем затонула подводная лодка «S-26». Из ее экипажа спаслось только три человека. В районе острова Ки-Уэст при выполнении боевого задания погибла подводная лодка «R-12». На этот раз спаслось пять человек. Не удивительно, что после этих известий большим потрясением для нас явилось сообщение о гибели в Карибском море примерно 12 октября подводной лодки «Дорадо». Было ли это делом рук немцев? «Дорадо» только что сошла со стапелей и направлялась в Пирл-Харбор. Она оставила Нью-Лондон 6 октября и до Панамы так и не дошла. У нас были серьезные подозрения, что «Дорадо» погибла от глубинных бомб одного из наших патрульных самолетов, базировавшихся на Гуантанамо. Как позднее стало известно, этот самолет вечером 12 октября сбросил три глубинные бомбы на неопознанную подводную лодку.

Проведенное по этому делу следствие не дало результатов. Но для подобных подозрений имелись основания. На Тихом океане было очень много случаев атак своими самолетами своих же подводных лодок. Летчики нередко попросту игнорировали инструкции, в которых указывались маршруты наших подводных лодок. В случае же с «Дорадо» летчикам были даны неверные указания относительно границ зоны, запретной для атак подводных лодок. Подобные печальные инциденты говорили о необходимости повышения ответственности летчиков и введения надежной системы опознавания.

С целью предотвращения подобных случаев, а также ввиду того, что японцы значительно улучшили противолодочную оборону, мы удвоили усилия, направленные на обеспечение безопасности подводных лодок. Одним из достижений этого периода была разработка новой специальной окраски наших подводных лодок. До этого все подводные лодки окрашивались в черный цвет, который, как показывали многочисленные опыты, наиболее надежно скрывал подводные лодки, находящиеся в подводном положении, от самолетов противника. Однако теперь основную опасность представляли не самолеты, а корабли охранения вражеских конвоев. Мы убедились, что при ночных атаках корабли противника обнаруживали наши подводные лодки на значительном расстоянии, так как при лунном свете или даже при свете звезд они выделялись отчетливым черным пятном на поверхности моря.

Управление кораблестроения и ремонта командировало к нам известного художника капитан-лейтенанта запаса Дейтона Брауна. Совместно с ним мы начали экспериментировать, стремясь с помощью окраски ослабить резкие очертания силуэтов подводных лодок. Браун и офицер моего штаба Джо Грэнфелл провели не одну ночь в море с нашими «волчьими стаями». В результате этих опытов было установлено, что лучшей маскировочной окраской для вертикальных поверхностей подводной лодки является светло-серый цвет при плавании под тропиками и серый — при плавании в районах севернее тропиков. Горизонтальные поверхности подводной лодки было решено оставить окрашенными в черный цвет. Подводные лодки, имевшие такую окраску, даже в лунную ночь становились невидимыми для кораблей противника уже на расстоянии 900 метров. Бывали случаи, когда лодки подходили к эскадренным миноносцам противника на дистанцию 550 метров и оставались необнаруженными.

Подошло 27 октября, и я стал серьезно опасаться, что список наших потерь за месяц может пополниться. Подводная лодка «Уоху» капитан-лейтенанта Мортона, которая должна была сообщить о себе в ночь на 26 октября, все еще не подавала признаков жизни. Это молчание длилось с 13 сентября, когда «Уоху» оставила Мидуэй. Нам было известно лишь одно сообщение японского радио о том, что 5 октября у западного побережья острова Хонсю недалеко от Цусимского пролива американская подводная лодка атаковала пароход, который затонул в течение нескольких секунд вместе с пассажирами общей численностью 544 человека. В то время в Японском море действовала лишь «Уоху», так что потопление судна — скорее всего ее заслуга.

Проходили дни, а «Уоху» все не давала о себе знать. В последний раз, когда японцы сообщили о своей новой потере, они одновременно заявили, что нападавшая подводная лодка была потоплена. Речь шла о нашей подводной лодке «Снук». Однако «Снук» благополучно вернулась в базу, разоблачив фальшивку статистического управления японского флота, если подобное управление существовало. Что касается «Уоху», то в отношении ее японцы не делали подобного заявления. У меня имелось разрешение адмирала Нимица задерживать в случае сомнения сведения о наших потерях на срок до недели. Но наступило время, когда мне пришлось внести «Уоху» в список «не вернувшихся, возможно, погибших» кораблей.

По сведениям объединенного комитета армии и флота по учету потерь, «Уоху» во время своего последнего патрулирования потопила в Японском море четыре судна противника. Таким образом, ее боевой счет составил 20 судов противника общим тоннажем 60038 тонн. Судя по послевоенным данным, можно предположить, что 11 октября 1943 года «Уоху» подверглась в проливе Лаперуза нападению самолета противника и была потоплена противолодочными бомбами.

С помрачневшим лицом выслушал весть о гибели «Уоху» капитан 2 ранга Фредди Уорнер. 30 октября с мыслью о мщении он отправился в район Марианских островов во главе «волчьей стаи» в составе «Хардер», «Поджи» и «Снук».

Наш октябрьский счет оказался очень неплохим. За этот месяц наши подводные лодки потопили 26 торговых судов противника. Всего в октябре, по сведениям объединенного комитета по учету потерь, было потоплено 39 торговых судов противника общим тоннажем в 158093 тонны. Наибольшая добыча приходилась на долю «Уоху» (четыре судна, потопленных в Японском море), «Салверсайдз» (четыре судна, потопленных южнее Каролинских островов) и «Рэшер» (три судна, отправленных на дно в море Банда). Подводная лодка «Гёрнард» потопила два крупных судна противника северо-западнее острова Лусон. В своем боевом донесении командир этой лодки сообщил, между прочим, о таком интересном эпизоде. Одна из выпущенных подводной лодкой торпед, попав в цель, которой был большой японский транспорт, не взорвалась. Наблюдая в перископ за японцами и посылая проклятья незадачливой торпеде, командир лодки обратил внимание на действия одного из японских кораблей охранения, который, по всей видимости, считал, что бомбит вражескую подводную лодку. Из трех сброшенных им глубинных бомб не взорвалась ни одна. Это несколько успокоило командира «Гёрнард» после его собственной неудачи. Два судна противника потопила в Южно-Китайском море подводная лодка «Боунфиш». Одним из них был транспорт тоннажем в 10000 тонн.

Наш усовершенствованный взрыватель типа «Мк-6», модель 4, действовал безотказно. Первые же четыре подводные лодки, получившие торпеды с этим взрывателем, донесли, что число попаданий превысило 50 процентов и что все попавшие в цель торпеды взорвались. Командир подводной лодки «Хэддок» Дэвенпорт донес о четырех попаданиях при угле встречи 90 градусов. В результате были потоплены два судна противника. Командир подводной лодки «Триггер» Дорни восемью торпедами потопил три судна, а Каттер, командир «Сихорс», семью торпедами при угле встречи, приблизительно равном 90 градусам, потопил три японских судна. Мы явно делали успехи.

По-другому обстояло дело с электрической торпедой типа «Мк-18». Она доводила нас до исступления, но мы не сдавались. Мы верили, что в конце концов справимся с ней. А пока нам пришлось прекратить выдачу этих торпед подводным лодкам, уходящим на боевое задание. Тем не менее большое преимущество электрических торпед, даже при их несовершенстве, становилось все очевиднее. По свидетельству командира «Тиноса», эскортный корабль противника сбросил глубинные бомбы в 8 кабельтовых от подводной лодки, не сумев обнаружить ее, так как электрические торпеды, которыми «Тиноса» атаковала конвой противника, не оставляли предательских следов на поверхности. Другую приятную новость сообщил нам капитан 2 ранга Горри, прикомандированный к нам артиллерийским управлением для оказания помощи в работе по усовершенствованию электрических торпед. По его словам, при управлении была создана группа из видных ученых, занявшихся разработкой надежного магнитного взрывателя.

В первой половине ноября наши подводные лодки начали занимать позиции, отведенные им по плану операции Тарава — Макин. Разработка всех планов была закончена. Соединения надводных кораблей уже стягивались в назначенные районы. Четыре подводные лодки должны были вести наблюдение за противником на подходах к Труку, который обычно служил местом сосредоточения значительных сил японского флота. Если корабли противника, которые окажутся в Труке, выйдут на помощь гарнизонам атоллов Тарава и Макин, подводные лодки должны будут сначала донести об их передвижении и только потом, если представится возможность, атаковать. Мы считали, что по сравнению с уроном, который могла нанести противнику подводная лодка, предупреждение командования военно-морскими силами в центральной части Тихого океана о действиях противника является гораздо более важным. Наш 5-й флот располагал значительными силами, и его командующий адмирал Спрюэнс, как и адмирал Нимиц, надеялся, что японский флот попытается атаковать его. Это дало бы нам прекрасную возможность навязать противнику решающее морское сражение.

Подводная лодка «Планджер» должна была нести спасательную службу в районе атолла Мили, расположенного в восточной части Маршалловых островов, где высадке десанта должны были предшествовать удары авианосной авиации… В районе атолла Тарава такая же задача была возложена на подводную лодку «Наутилус». Между островами Трук и атоллом Тарава были развернуты еще три подводные лодки, которые в случае появления японских кораблей должны были составить «волчью стаю» и помешать продвижению противника. Если понадобится, к этой стае должна была присоединиться четвертая подводная лодка. В «волчью стаю» входили «Скалпин», «Сирейвн» и «Эпогон». Командиром стаи был назначен капитан 2 ранга Джон Кромвел, а его флагманским кораблем — подводная лодка «Скалпин».

5 ноября перед выходом из Пирл-Харбора Кромвел зашел ко мне, чтобы попрощаться и получить последние указания. Капитан 3 ранга Дик Воуг, начальник оперативного отдела моего штаба, и я нарисовали ему общую картину предстоящего наступления в районе островов Гилберта. Кромвел должен был ясно представлять себе обстановку и знать, где он может ожидать встречи с нашими кораблями в случае неожиданного изменения диспозиции сил, участвующих в операции. В заключение я предупредил его, что он не должен ни с кем делиться сообщенной ему информацией. Эта мера предосторожности уменьшала возможность раскрытия противником наших замыслов в случае гибели подводной лодки и пленения всего или части ее экипажа. Предстоящая операция должна была стать боевым крещением Джона, и он был в приподнятом настроении. Мы пожелали ему в последний раз «удачи и доброй охоты». Через несколько минут «Скалпин» ушла в море.

Дни, предшествовавшие высадке десанта на Тарава и Макин, мы провели в страшном напряжении. Начиналась наша первая крупная операция в центральной части Тихого океана. В огне предстоящего сражения мы должны были выработать тактику и стратегию будущего наступления на Тихом океане. Мы обязаны были добиться успеха. Но все ли сделано, чтобы с честью выполнить возложенную на нас задачу? Достаточно ли хорошо продумали мы вопросы взаимодействия подводных лодок с надводными силами и авиацией? Дик Воуг и я вновь и вновь изучали директивы главнокомандующего Нимица и наши собственные боевые приказы. Но как ни старались, мы не обнаружили в них ни одной ошибки. Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали. В ночь с 19 на 20 ноября подводная лодка «Наутилус» была обстреляна одним из соединений наших кораблей, следовавших к острову Бетио (в южной части атолла Тарава) для проведения артиллерийской подготовки перед высадкой десанта. Обстрел причинил «Наутилус» тяжелые повреждения, а ведь подводная лодка должна была нести спасательную службу в районе атолла Тарава. Кроме того, на ее борту находилось 78 солдат морской пехоты, которые должны были захватить атолл Абемама.

Командир подводной лодки донес, что, покинув район спасательных действий и направляясь в другой назначенный ему район, он встретил соединение надводных кораблей, которые открыли огонь с дистанции 30 кабельтовых. Один снаряд, к счастью, не взорвавшийся, попал в «Наутилус» прежде, чем она успела погрузиться. Снаряд разбил главный воздухопровод и пробил ограждение боевой рубки.

Какому же из наших соединений могла повстречаться «Наутилус»? Дело прояснилось, когда эскадренный миноносец «Ринголд» донес о потоплении вражеского сторожевого корабля, а легкий крейсер «Сан Хуан» — о том, что принял участие в уничтожении этого корабля, выпустив по нему 76-152-мм снарядов. Чтобы избежать такого столкновения, «Наутилус» следовала, строго придерживаясь назначенного ей курса. Но, несмотря на эту предосторожность, надводные корабли приняли ее за японский сторожевой катер и обстреляли, руководствуясь, видимо, правилом «бей, потом разберемся». И это произошло, невзирая на приказ атаковать подводные лодки только в том случае, если они нападут первыми.

Несмотря на полученные повреждения, «Наутилус» продолжала выполнять боевое задание и точно в срок высадила морских пехотинцев на атолле Абемама. Во время высадки «Наутилус» оказала десантникам артиллерийскую поддержку огнем своего 152-мм орудия. Личный состав гарнизона атолла был частично уничтожен, а некоторые японцы покончили с собой, совершив тут же в окопах харакири.

Неудача постигла и подводную лодку «Планджер», несшую спасательную службу в районе атолла Мили в восточной части Маршалловых островов, где японцы сосредоточили значительные военно-воздушные силы. Ей, правда, удалось спасти одного летчика, но при этом пострадали старший помощник командира и пять матросов. Все они получили пулевые ранения, когда подводная лодка была неожиданно атакована появившимся из-за облака истребителем противника. К счастью, эти люди остались живы.

В ночь на 29 ноября капитану 2 ранга Кромвелу, командиру нашей «волчьей стаи» в районе Маршалловых островов, был передан приказ собрать стаю и заняться патрулированием района, находящегося северо-западнее от его прежнего местонахождения. Но подводная лодка «Скалпин», на которой Кромвел вышел из Пирл-Харбора, хранила молчание. По истечении 40 часов приказ собрать стаю был переадресован другой подводной лодке. «Скалпин» были направлены другие указания. Несмотря на их неоднократное повторение, «Скалпин» не отвечала. Об обстоятельствах ее гибели мы узнали только в конце войны, когда из японских лагерей для военнопленных были освобождены лейтенант Браун и 20 матросов из состава экипажа этой подводной лодки.

В ночь на 19 ноября «Скалпин» обнаружила радиолокатором быстро идущий конвой противника. Подводная лодка полным ходом бросилась вдогонку. На рассвете, погрузившись, она начала сближение для выхода в атаку. Но когда подводная лодка легла на боевой курс, она была обнаружена кораблем охранения, который, резко свернув в ее сторону, заставил лодку уйти на глубину. На «Скалпин» не было сброшено ни одной глубинной бомбы. Примерно через час она всплыла, чтобы начать новую атаку. Однако ей вновь пришлось срочно погрузиться, так как она оказалась всего в 30 кабельтовых от эскадренного миноносца, следовавшего в хвосте конвоя. На этот раз на нее обрушилась лавина глубинных бомб.

Первая серия бомб не причинила большого вреда. Инженер-механик лейтенант Браун, как мы уже упоминали, единственный из офицеров, переживший гибель «Скалпин», был направлен командиром для обследования подводной лодки. Обойдя отсеки, Браун повреждений не обнаружил. К этому времени «Скалпин» удалось оторваться от противника. Но прежде чем Браун успел вернуться в центральный пост, офицер, стоявший у приборов погружения и всплытия, сделал неудачную попытку всплыть под перископ. Не имея возможности руководствоваться показаниями глубиномера, стрелка которого замерла на делении 38 метров, офицер не рассчитал и заставил лодку показаться из воды. Она тотчас же была обнаружена, и атаки возобновились.

Около полудня 19 ноября серия из 18 глубинных бомб, разорвавшихся в непосредственной близости от подводной лодки, которая к этому времени успела уже погрузиться на значительную глубину, лишила ее управления. Прочный корпус получил вмятины, появилась течь. Были повреждены горизонтальные и вертикальный рули. Дифферентовка подводной лодки была нарушена. Командир «Скалпин» капитан-лейтенант Коннуэй принял решение всплыть и принять бой в надводном положении. На подобную меру он мог решиться только ввиду отчаянного положения подводной лодки. «Скалпин» всплыла, и артиллерийский расчет занял свое место. Во время боя Коннуэй и старший артиллерист находились на мостике, а старший помощник командира — в рубке. Один из снарядов эскадренного миноносца пробил главный воздухопровод. Еще один или два снаряда попали в рубку. Этими снарядами были убиты командир подводной лодки, старший помощник, старший артиллерист и несколько матросов.

После их гибели командование подводной лодкой принял лейтенант Браун. Он решил затопить ее. Была отдана команда «всем оставить корабль». После того как приказ был повторен несколько раз, кингстоны были открыты, и подводная лодка, как при срочном погружении, быстро исчезла под водой.

Вместе с подводной лодкой погибли 12 человек, в том числе капитан 2 ранга Кромвел и еще один офицер.

Сорок два человека из экипажа «Скалпин» были захвачены в плен японским эскадренным миноносцем. Один из них, тяжело раненный, был немедленно выброшен за борт. Другому раненому удалось спастись от подобной участи только благодаря тому, что, вырвавшись из рук японцев, он затерялся среди других пленных. Оставшиеся в живых 38 матросов и 3 офицера были доставлены в Трук. Там их в течение десяти дней допрашивали, а затем разбили на две группы и разместили на авианосцах для отправки в Японию. На пути в Японию один из этих авианосцев, «Тюё», на борту которого находился 21 американский моряк, 4 декабря 1943 года был атакован подводной лодкой «Сейлфиш» и затонул. Только один человек из числа находившихся на его борту американских моряков был спасен. Этот удивительно нелепый случай был исполнен особого трагизма. В свое время именно «Скалпин» пришла на помощь «Сейлфиш» (именовавшейся тогда «Скволес»), когда в 1939 году та затонула около Портсмута (штат Нью-Гэмпшир).

В ходе боевых действий в районе островов Гилберта погибла еще одна подводная лодка. Это была «Корвина». 4 ноября она оставила Пирл-Харбор и пошла на выполнение первого боевого задания. В ее задачу входило патрулирование в районе Южного пролива (южнее Трука, один из четырех проходов к нему) с целью своевременного обнаружения сил противника, если он попытается выйти из Трука этим проливом. Закончив патрулирование в этом районе, «Корвина» должна была уйти в Брисбен и присоединиться там к соединению коммодора Файфа. Судя по японским данным, «Корвина» погибла 16 ноября. В донесении японской подводной лодки указывалось, что, обнаружив юго-западнее Трука всплывшую американскую подводную лодку, она выпустила в нее три торпеды. Две из них попали в цель, вызвав «взрыв огромной силы».

Руководя действиями подводных сил в центральной части Тихого океана, где началась операция в районе островов Гилберта, я одновременно занимался и другими вопросами. Часть времени мне пришлось посвятить организации отдельного учебного командования. Боевая подготовка экипажей новых подводных лодок и переподготовка личного состава лодок-ветеранов находились в руках командира 4-го соединения подводных лодок капитана 2 ранга Джона Брауна, который был назначен начальником отдела боевой подготовки. 4-е и 2-е соединения подводных лодок (последним командовал капитан 2 ранга Момсен) не имели своих плавучих баз и базировались на базу подводных лодок в Пирл-Харборе. Ввиду того что командиры этих соединений почти непрерывно находились здесь, было логичным поручить им боевую подготовку подводников. Момсен был назначен заместителем Брауна, а все командиры дивизионов выполняли определенную работу в этой области под руководством начальника отдела боевой подготовки. Тем не менее наличие двух соединений подводных лодок на одной базе представляло определенные неудобства. Поэтому мне хотелось организовать отдельное учебное командование во главе с Брауном, а 2-е и 4-е соединения слить в одно и во главе его поставить Момсена. Это мероприятие сократило бы количество штабных офицеров и высвободило бы нам целый ряд командиров. Мой план был одобрен главнокомандующим и проведен в жизнь.

В связи с вопросом об организации боевой подготовки всплыл вопрос о взаимоотношениях между нами и школой подводного плавания в Нью-Лондоне, а также подводными силами Атлантического флота. Подводными силами в Атлантике командовал контр-адмирал Добин. Командиром базы подводных лодок, где с 1916 года размещалась школа подводного плавания, был капитан 2 ранга Кутс. В мирное время офицеры и матросы проходили там довольно длительный курс обучения, знакомясь с торпедами, аккумуляторным хозяйством, дизелями и несением службы на подводных лодках. Элементарные практические навыки приобретались на подводных лодках старой постройки, дивизион которых базировался там с этой целью. Теперь же, когда страна находилась в состоянии войны и число подводных лодок увеличивалось ежемесячно на пять-десять единиц, период обучения в силу необходимости был сокращен до трех месяцев для офицеров и до одного — для матросов. Все обучавшиеся проходили курс по овладению приемами выхода из затонувшей подводной лодки. Для этой цели использовался водолазный кессон, погружавшийся на глубину 30 метров. Новобранцы подвергались тщательному медицинскому отбору. Будущие подводники должны были иметь развитое ночное зрение, не бояться длительного пребывания в закрытых помещениях и хорошо приспосабливаться к жизни в тесных отсеках подводной лодки. Обучающихся знакомили с некоторыми видами устанавливавшегося тогда на подводных лодках нового вооружения. В этой же базе находилась и школа по подготовке командиров подводных лодок. В ней офицеры-подводники, звание которых позволяло назначить их в ближайшем будущем на должность командира лодки, обучались опытными боевыми офицерами искусству атаки и уклонения от эскортных кораблей противника. Обучение проводилось в условиях, максимально приближенных к боевым.

Школа, естественно, росла как на дрожжах, и моряки-ветераны терялись в ней среди массы новичков. Поэтому мы должны были посылать в эту школу больше опытных подводников. Знающие офицеры направлялись нами и в распоряжение командующего подводными силами Атлантического флота в качестве инструкторов, а также для создания ядра во вновь формируемых экипажах подводных лодок.

Было до слез обидно отсылать людей, в которых мы так нуждались. В то же время необходимость этой меры была совершенно очевидна. Требования о переброске личного состава вызывали неизбежные разногласия. При улаживании их роль арбитра оставалась за управлением кадров. Впрочем, большинство этих разногласий решалось нами самими, без участия арбитра. Как только заканчивалось комплектование экипажа новой подводной лодки, она передавалась в распоряжение подводных сил Атлантического флота. Там ее экипаж проходил четырехнедельный курс боевой подготовки. Затем подводная лодка направлялась в Пирл-Харбор, где ее личный состав закреплял полученные знания. Немалую помощь оказали нам подводники Атлантического флота и в работе над измучившими нас торпедами, в особенности над усовершенствованием вентиляции электрической торпеды типа «Мк-18». Контр-адмирал Добин оказал нам также и другую значительную услугу. Он откомандировал на торпедную станцию в Ньюпорте опытного подводника и специалиста минно-торпедного дела капитана 2 ранга Горри для оказания помощи в проводившихся нами испытаниях этой торпеды на дальность хода и для скорейшего устранения выявленных недостатков. Большая работа, проделанная командующим подводными силами Атлантического флота, базой подводных лодок в Нью-Лондоне и школой подводного плавания по обучению личного состава, формированию экипажей новых подводных лодок и боевой подготовке их, позволила нам в кратчайшие сроки после прихода новых подводных лодок в Пирл-Харбор готовить их к успешному участию в боевых действиях.

Имелась и другая проблема, которая привлекала мое внимание. Я считал, что необходимо провести широкую конференцию с участием представителей различных кораблестроительных фирм и управлений, занятых строительством и оснащением наших подводных лодок. Когда посланцы управления кораблестроения и ремонта посетили нас в середине лета, было предложено проводить конференции с представителями их управления через каждые шесть месяцев. С тех пор, однако, выявилось такое множество вопросов, не урегулированных с другими управлениями, что совершенно необходимым стало проведение конференции с представителями всех заинтересованных управлений и организаций. Нам приходилось ежемесячно обмениваться десятками официальных писем по всевозможным вопросам, в то время как я был уверен, что трех- или четырехдневная конференция моего «мозгового треста» с ответственными представителями этих организаций могла бы избавить нас от большей части этой переписки и облегчить решение спорных вопросов. Мне казалось, что конференцию будет удобно провести сразу же после окончания операции в районе островов Гилберта, и я запросил разрешения главнокомандующего Нимица на подготовку этой конференции. Адмирал Нимиц охотно согласился. Местом проведения конференции были выбраны военно-морские верфи на острове Мэр-Айленд. Конференция должна была состояться 10 декабря.

До нападения японцев на Пирл-Харбор строительством подводных лодок занимались только три кораблестроительные фирмы. Подводные лодки в течение многих лет сходили со стапелей «Электрик Боут Компани» в Гротоне (штат Коннектикут). Эта фирма, а также фирма «Лейк Торпедо Боут Компани» в Бриджпорте (штат Коннектикут), переставшая существовать примерно в 1922 году, были пионерами американского подводного кораблестроения. Затем строительством подводных лодок занялись военно-морские верфи в Портсмуте (штат Нью-Гэмпшир) и верфи на острове Мэр-Айленд.

Существовали и другие судостроительные фирмы, занимавшиеся строительством подводных лодок до Первой Мировой войны и во время ее. Но когда наша страна готовилась вступить во Вторую Мировую войну, их число, как мы уже говорили, равнялось трем. Производительность этих верфей после начала войны, конечно, значительно возросла. Кроме того, строительством подводных лодок занялись еще две фирмы: «Крэмп Шипбилдинг Корпорейшн» в Филадельфии и «Манитовок Шипбилдинг Компани», верфи которой находились в расположенном на берегу озера Мичиган Манитовоке, штат Висконсин. Первая не стяжала лавров на этом новом для нее поприще. Насколько мне известно, «Дрэгонет» была единственной построенной ею подводной лодкой. Зато в Манитовоке было построено и спущено на воду 28 подводных лодок. Эти подводные лодки были построены, как мне известно, по чертежам «Электрик Боут Компани» и под руководством нескольких ее специалистов.

Построенные в Манитовоке подводные лодки направлялись по озеру Мичиган, затем по каналу до Миссисипи и далее в Новый Орлеан. Там на военно-морской базе их готовили к выходу в море. В Бальбоа экипажи этих лодок получали необходимую боевую подготовку под руководством опытного подводника капитана 2 ранга Джонса.

Мне очень хотелось, чтобы наши электрические торпеды были как можно скорее приняты на вооружение. Это было бы неплохим рождественским подарком Тодзио. В мастерских торпедной станции неутомимо работали над усовершенствованием торпеды. Специалисты считали, что все основные проблемы уже решены, хотя учебное зарядное отделение торпеды все еще являлось для нас источником многочисленных неприятностей. Все дело было в применявшейся в торпеде системе продувания водяного балласта, изобретенной Голдбергом. Водяной балласт использовался нами в учебных торпедах вместо боевого заряда. После выстрела торпеда должна была в конце пути освободиться от балласта и приобрести положительную плавучесть. Система продувания Голдберга значительно отличалась от вполне надежной системы, применявшейся в старых торпедах. Торпедная станция в Ньюпорте, без сомнения, считала, что, вводя новую систему продувания, она оказывает подводникам благодеяние. Но нам эта система стоила не одной затонувшей торпеды. Между тем нам было совершенно необходимо практиковать учебную стрельбу электрическими торпедами, чтобы командиры подводных лодок и люди на постах управления торпедной стрельбой привыкли к их невысокой скорости.

В конце концов я получил приглашение от офицера торпедной станции капитана 3 ранга Хоттела выйти с ним в море на испытания. Выход был назначен на утро 30 ноября. Обычно мало кто может удержаться от соблазна описать в письмах домой пламенеющие краски восхода солнца на Гавайях. Но в этот раз небо было покрыто густым слоем облаков. Под надоедливо моросящим дождем мы прошли по каналу и оставили позади себя сети заграждения. Невеселое начало невеселого дня! Все восемь электрических торпед, которые нам предстояло выпустить в этот день, были подготовлены нашими наиболее опытными специалистами торпедной станции.

Две или три торпеды прошли неплохо. Но зато из восьми торпед три затонули. Хоттел, казалось, был готов сам нырнуть за ними на дно моря. По мнению специалистов торпедной станции в Ньюпорте, торпеды затонули из-за нашего неумения обращаться с ними. Но, как я заметил, в пересылавшихся мне докладах наших представителей в Ньюпорте упоминалось о подобных же неудачах. А ведь там дело с торпедами имели те самые «шишки», которые так сурово критиковали нас. Разница заключалась только в том, что их неудачи не становились достоянием гласности. Между тем откровенное обсуждение неудач оказало бы значительную помощь подводным силам.

Несмотря на эти обескураживающие результаты, на торпедной станции в Ньюпорте не только не сделали соответствующих выводов, но, наоборот, продолжали упорно настаивать на своем мнении. Электрическая торпеда типа «Мк-18» не попала в рождественский чулок Тодзио, как я надеялся, но все же к середине января он стал получать их в значительном количестве.

В ноябре 1943 года было потоплено судов противника больше, чем в любом из предыдущих месяцев войны. Всего за этот месяц было потоплено 70 торговых судов общим тоннажем в 320807 тонн. Из них 48 судов общим тоннажем в 232333 тонны были потоплены американскими подводными лодками. Наши подводные лодки, кроме того, потопили три военных корабля противника. В Малаккском проливе английской подводной лодкой была потоплена большая японская подводная лодка «I-34».

По данным объединенного комитета по учету потерь, список наших подводных лодок, составленный в зависимости от величины нанесенного противнику урона в тоннаже, выглядит следующим образом: «Сихорс»: 1 танкер, 1 грузо-пассажирское и 3 грузовых судна 27579 тонн «Бауфин»: 2 танкера, 1 грузо-пассажирское и 2 грузовых судна 26458 тонн «Рэтон»: 3 грузовых судна 18801 тонна «Хард ер»: 3 грузовых судна 15270 тонн «Триггер»: 2 грузо-пассажирских и 2 грузовых судна 15 114 тонн Подводная лодка «Драм» потопила плавучую базу подводных лодок противника. По тоннажу (11621 тонна) это была самая крупная цель из потопленных нами в этом месяце судов противника. Подводные лодки «Блюфиш» и «Сирейвн» потопили каждая по танкеру тоннажем в 10000 тонн. Поход подводной лодки «Сихорс» оказался особенно примечательным, тем более что для командира ее — капитан-лейтенанта Куттера — это был первый самостоятельный боевой выход. Подводная лодка начала боевые действия 29 октября. В этот день она всплыла в 10 кабельтовых от вооруженного траулера, обнаруженного южнее островов собственно Японии, и потопила его артиллерийским огнем. На следующий день она таким же образом потопила второй траулер противника. Прежде чем судно скрылось под водой, Куттер успел захватить с него справочники, карты и судовой журнал для передачи их разведывательному отделу штаба адмирала Нимица. Следующий по счету японский траулер, атакованный подводной лодкой на третий день боевых действий, попытался таранить «Сихорс», но потерпел неудачу и разделил судьбу двух предыдущих.

После этой разминки Куттер всерьез приступил к делу. На третью после потопления им последнего траулера ночь он обнаружил конвой из 17 судов и кораблей. Охранение несли несколько эскадренных миноносцев типа «Тидори». На рассвете следующего дня подводная лодка сделала попытку атаковать конвой, но была отогнана обнаружившими ее кораблями охранения, В это время Куттер услышал сильные взрывы внутри конвоя. Было очевидно, что там действует другая подводная лодка. Ею могла быть только «Триггер». Куттер твердо решил не упускать добычу. Дождавшись, когда конвой скроется за горизонтом, подводная лодка всплыла и стала выходить в голову конвоя. Упорство командира было вознаграждено. Вскоре после полуночи все три выпущенные им торпеды попали в грузо-пассажирское судно тоннажем в 5854 тонны, которое вскоре затонуло на глазах у наблюдавшего за его гибелью Куттера. Четыре часа спустя Куттер возобновил атаку. На этот раз был атакованы танкер и грузовое судно. В каждое из них попало по две торпеды. Однако, по сведениям объединенного комитета по учету потерь, из двух атакованных судов затонул только танкер. Два корабля охранения сделали попытку атаковать подводную лодку. Но «Сихорс» даже не пришлось погружаться. Идя полным ходом, она легко оторвалась от преследователей.

Командиры подводных лодок, как правило, старались не погружаться в ночное время. Оставаясь в надводном положении, они сохраняли за собой инициативу и не подвергались опасности быть атакованными глубинными бомбами. Однако отход в надводном положении также был сопряжен с риском, который особенно возрос после оборудования японских эскортных кораблей радиолокационными установками. Стремление некоторых наших подводных лодок уйти от противника в надводном положении едва не привело их к гибели.

В течение следующих нескольких дней Купер много раз встречал ценные объекты атаки, но дело всякий раз кончалось срочным погружением под градом глубинных бомб. Наконец, 22 ноября ночью «Сихорс», находясь на перископной глубине, атаковала еще один, по всей вероятности, очень важный конвой противника, о чем можно было судить по тому, что два грузовых судна, из которых он состоял, шли в охранении трех эскадренных миноносцев. После атаки подводной лодки половина столь тщательно охранявшегося груза оказалась на дне океана. «Дайсю Мару» отправилась на кладбище под аккомпанемент взрывов глубинных бомб, не причинивших «Сихорс» никакого вреда.

Четыре дня спустя радиолокатором «Сихорс» была обнаружена новая цель. Дело происходило ночью недалеко от минных заграждений Корейского пролива. Боясь, что цель уйдет по протраленному фарватеру, Куттер решил атаковать ее с большой дистанции. Он выстрелил четырьмя торпедами с дистанции 17 кабельтовых. Удача и отличная работа поста управления торпедной стрельбой помогли Куттеру. В ослепительном синевато-белом сиянии взрыва 7000-тонный танкер взлетел на воздух.

Попасть в Восточно-Китайское море, как и выбраться из него, было весьма трудной задачей для наших подводных лодок. Все проходы между островами Нансэй ночью охранялись дозорными кораблями. Подводная лодка «Уэйл» донесла, что только благодаря «чуду» ей удалось проскочить между этими островами в светлую лунную ночь. Этим «чудом» явилось полное затмение луны. В то время, когда «Сихорс» готовилась покинуть Восточно-Китайское море, в ее рубке зашел разговор о трудностях этого предприятия. Слышавший этот разговор рулевой-сигнальщик Уайт, думая, видимо, вслух, сказал, что, по его мнению, подводная лодка могла бы пройти между островами, если это сделать днем и в надводном положении, то есть действовать так, как японцы меньше всего ожидают.

Это предложение выглядело разумным. Было решено идти проливом Токара. Двигаясь со скоростью 12 узлов, «Сихорс» между 8 и 10 часами утра прошла через пролив. С подводной лодки хорошо были видны дома на побережье острова. Повисший высоко в небе японский самолет не обратил на нее никакого внимания. Видимо, он принял ее за рыбацкую лодку. Для полноты иллюзии Куттер приказал поднять японский флаг, захваченный на борту потопленного ранее транспорта. Вся команда подводной лодки была в восторге от разыгранной над японцами шутки. Особенно ей радовался рулевой Уайт.

На подводной лодке оставалось всего четыре торпеды, когда 30 ноября она обнаружила три средней величины грузовых судна, шедших в охранении двух небольших эскортных кораблей. Все четыре торпеды «Сихорс» находились в кормовых торпедных аппаратах. Использование кормовых аппаратов при атаке с преследования сопряжено с определенными трудностями. В 22.40 подводной лодке удалось занять выгодную позицию. В тот же момент противник резко изменил курс и открыл огонь. Это не обескуражило командира. Часом позже «Сихорс» снова атаковала конвой, выпустив четыре торпеды. Одна из них взорвалась преждевременно, через 50 секунд после выстрела. Преждевременный взрыв торпеды обычно происходит при сильном рыскании или при ударе ее о какой-нибудь плавающий предмет. Как бы то ни было, взрыв предупредил противника об опасности, и он вновь открыл огонь. В хаосе разрывов трудно было определить, попали ли в цель остальные торпеды. Однако, судя по данным объединенного комитета по учету потерь, эта атака успеха не имела.

«Бауфин», которой командовал капитан-лейтенант Гриффитс, добыла свои, уже упоминавшиеся нами, богатые трофеи во время молниеносного рейда вдоль берегов Индокитая. В боевой поход «Бауфин» вышла из Фримантла, а базировалась она на порт Дарвин. За трое суток Гриффитс успел выпустить 24 торпеды. 19 из них попали в цель. «День Перемирия» Гриффитс отметил потоплением в проливе Сибуту двух небольших танкеров, которые он отправил на дно огнем своих орудий. До окончания патрулирования таким же способом было уничтожено еще пять небольших судов противника. В сводке последние пять судов, видимо, вследствие их малого тоннажа, не были упомянуты.

26 ноября вскоре после полуночи «Бауфин» установила радиолокационный контакт с какими-то объектами, находившимися на расстоянии одной и двух миль. Вначале Гриффитс решил, что подводная лодка находится в группе небольших островков, но когда радиолокатор зарегистрировал новые, более близкие контакты, дело прояснилось. Оказалось, «Бауфин» попала в середину конвоя из пяти судов. Определив курс и скорость конвоя, Гриффитс решил атаковать два судна правой колонны. Ни одного из них не было видно. Две торпеды попали в головное судно. Им оказался танкер, о чем можно было заключить по морю огня, объявшего обреченное судно. На танкере включили прожектор. Было видно, как команда покидает его. В другое судно попала только одна торпеда. Этого при огромной живучести танкеров было явно недостаточно. Гриффитс дал по нему еще один залп тремя торпедами. Две из них попали в танкер. Напомню, кстати, что танкеры были для нас наиболее желанной добычей.

Перезарядив торпедные аппараты, «Бауфин» вернулась на место боя. При слабом свете занимающегося утра было установлено, что ее вторая жертва также затонула. Над поверхностью моря теперь недвижно торчала только носовая часть танкера. В 08.30 подводная лодка обнаружила еще одно судно средней величины из этого же конвоя. Это было удачей, так как видимость все еще оставалась крайне ограниченной. «Бауфин» пошла на сближение. Приблизившись к цели, она погрузилась для атаки. Четыре торпедных попадания отправили транспорт на дно. На следующий день был обнаружен небольшой каботажный пароход. Он шел под французским флагом и, судя по надписи на борту, назывался «Ван Волленховен». Так как район, где находилась подводная лодка, полностью контролировался японцами, то обнаруженный ею пароход также, без сомнения, работал на наших врагов. Гриффитс потопил его тремя торпедами. Рано утром 28 ноября «Бауфин» обнаружила еще один конвой противника из пяти судов. Определив направление движения и скорость конвоя, она потопила головное судно четырьмя торпедами. Еще две торпеды попали в другое судно. Во время последней атаки на подводной лодке был пробит снарядом один из трубопроводов. Пробоины удалось заделать, и лодка своим ходом добралась до Перта.

Подводная лодка «Хардер» входила в состав «волчьей стаи» капитана 2 ранга Уордера. Как и раньше, ею командовал капитан 3 ранга Сэм Дили. Этот поход так же, как и сентябрьский, принес Дили богатый улов. 19 ноября он встретил к северу от Марианских островов конвой, направлявшийся в Японию. В течение ночи и утра Сэм потопил три судна. Они и составили основную часть его добычи в этом походе.

Несколькими днями раньше «Хардер» атаковала небольшой грузовой пароход, шедший в охранении сторожевого катера и вооруженного траулера, имевшего запас глубинных бомб. Дили сблизился с целью в подводном положении и выпустил три торпеды. Две из них попали в цель. Пароход развалился на две части. Корабли охранения устремились на подводную лодку. Погрузившись на большую глубину, Дили приказал выключить моторы и приготовился к атаке глубинными бомбами. Две бомбы разорвались довольно близко от подводной лодки. Затем где-то вдали раздался сильный взрыв. Через час, когда подводная лодка всплыла на перископную глубину, Дили увидел удивительное зрелище. Траулер, с начисто снесенной взрывом кормой, стоял неподвижно, лишившись хода. Вокруг него кружил сторожевой катер. Оказался ли траулер жертвой третьей торпеды «Хардер» или его глубинные бомбы взорвались на стеллажах — осталось неизвестным. Вечером Дили покончил со своей жертвой, продырявив ее борта 20- и 76-мм снарядами. Сторожевой катер не проявил никакого желания вмешаться и благоразумно предпочел остаться на безопасном расстоянии. Подводная лодка не получила никаких повреждений.