Глава 12. Блэр летит на Восток

Глава 12. Блэр летит на Восток

Менее чем через три месяца после вступления в должность исполняющего обязанности Президента – и, что еще важнее, ровно за две недели до выборов, которые должны были подтвердить его назначение на пост главы государства, – Путин сделал ловкий ход в международной дипломатии. Он поднял телефонную трубку в своем кремлевском офисе и позвонил Тони Блэру в Лондон: «Приезжайте в Россию, узнаем друг друга получше. Возьмите с собой жену, будет светская вечеринка».

Блэр насторожился. Как ответить? Путин нарочито приглашал Тони и Шери в Санкт-Петербург присоединиться к нему и Людмиле на гала-представлении оперы Сергея Прокофьева «Война и мир» в Мариинском театре, где художественным директором был его друг Валерий Гергиев. От такого предложения было трудно отказаться, несмотря на полную ясность того, что российский лидер, на самом деле, организовывал неофициальный саммит. Эта роль досталась Блэру, потому что Президент Клинтон занимал свой пост последний год, и скоро в Овальном кабинете должен был появиться новый лидер. В любом случае, Путин уже был с ним знаком. Будучи одним из кандидатов на предстоящих выборах, Путин не имел права формально приглашать Блэра посетить его в Москве. Сделай он это, и Блэру пришлось бы также встречаться и проводить время с другими кандидатами, включая – боже упаси – коммуниста Геннадия Зюганова. Также весьма подозрительно в Британском королевстве выглядело то, что кормило власти в стане давнего противника взял бывший сотрудник КГБ, который давно демонстрировал весьма агрессивную позицию в отношении проблемы прав человека, связанной с чеченским конфликтом. Однако, уверенный своими политтехнологами в том, что встреча с человеком, который наверняка еще до конца месяца станет следующим демократически избранным Президентом России, будет хорошим шагом, он позвонил Путину и сказал, что они с Шери с удовольствием присоединятся к нему в опере. Тем из своего кабинета, кто был против этой поездки, он сделал уступку: так и быть, вопрос о правах человека в Чечне будет им поднят.

Семейство Блэров вылетело в Петербург в пятницу 10 марта 2000 года. Во время полета Блэр и его пресс-секретарь Алистер Кэмпбелл «трепались с журналюгами», как выразительно сформулировал Кэмпбелл. Самолет сел поздно ночью, и Джон Стоддарт, фотограф, нанятый для сопровождения Блэров, отправился вместе с ними в Санкт-Петербург в зеленом микроавтобусе. Блэры выглядели нервозно. «Она донашивала четвертого ребенка, но нуждающимся в материнской заботе выглядел Тони, – рассказывает Стоддарт. – Она все говорила об упакованных ею рубашках, а он ответил: „Надеюсь, ты положила розовую. Мне нравится розовая“». Путин уже вымостил дорожку для того, чтобы дискуссия с Блэром прошла гладко. Он показал, что готов обойти проблемы, разделяющие не только Россию и Соединенное Королевство, но и Россию и Европу, – в частности, несогласие по чеченскому вопросу, «больному месту российского правопорядка», как на его памяти охарактеризовал это один британский министр. Он не собирался настаивать на поднятии такой спорной проблемы, как финансовые интересы Британии в Чечне, вскоре сделавшейся темой крупной дискуссии с генерал-полковником Леонидом Ивашовым, президентом Академии геополитических проблем.

Более того, Путин также приготовился заключить мир по столь щекотливому вопросу, как сотрудничество России с НАТО, которое пока откладывалось по причине неприятия Россией роли НАТО в Косово. Наперекор советам министерств обороны и иностранных дел Путин решил воскресить планы открытия в Москве военного представительства НАТО и офиса штаб-секретариата. Его министр обороны, в частности, не советовал связываться с генеральным секретарем организации, лордом Джорджем Робертсоном, если тот не принесет официальных извинений за действия организации на Балканах.

Понимая, что Робертсон никогда этого не сделает, Путин все же пригласил его в Москву. «Он просто начхал на все это, – как объяснил это один из главных штаб-офицеров НАТО. – Он попросил Джорджа приехать без всяких условий. Дал зеленый свет. Джордж определенно растерялся, но все-таки оказался польщен и принял приглашение». Путин никогда не имел намерения присоединить Россию к НАТО. Позже (в декабре 2007 года, в интервью журналу «Тайм») он скажет: «Я не считаю, что НАТО – это смердящий труп холодной войны. Но определенно она – пережиток прошлого. Нет смысла притворяться, что это не так: в ответ на создание НАТО был подписан Варшавский договор. Это были два противоборствующих военно-политических блока. Как, например, НАТО может противостоять терроризму? Разве смогла НАТО предотвратить теракт в Соединенных Штатах 11 сентября, когда погибли тысячи человек? Где была НАТО, когда требовалось отреагировать на эту угрозу, исключить ее, защитить Америку?» Он добавил, что Россия не присоединится к военно-политическому блоку «ради сохранения своего суверенитета, ибо участие в блоке, несомненно, ограничивает суверенитет». Но теперь был неподходящий момент для того, чтобы выражать такие взгляды, и он лишь кивал каждый раз, когда Робертсон касался этой темы. Встреча с генеральным секретарем являлась просто дипломатической задачей, которую новый лидер должен был разрешить, и он выполнил это превосходно, как доложил Робертсон сомневающемуся Блэру.

После того как исчез самый большой камень преткновения, для Блэра и Путина составили повестку дня, имеющую мало общего с вечером в опере. Предметы обсуждения включали: организованную преступность, грядущую встречу «Большой восьмерки», экономическое сближение двух народов, Балканы и – как уступка британскому премьеру – Чечня.

Воскресным утром Тони Блэр пребывал в хорошем расположении духа, когда в лимузине ЗИЛ отбыл в прекрасный Летний дворец Петра Великого в Петергофе на встречу с Путиным. Британский посол, сэр Родерик Лайн, посоветовал ему «держаться по-дружески, но не расслабляться, на случай, если окажется, что Путин выйдет из фавора или через шесть месяцев окажется в настоящей опале». Путин поприветствовал Блэра преувеличенно любезно и повел на долгую экскурсию по дворцу, завершив ее в большом и мрачноватом зале, где и должна была состояться встреча. Блэр слегка недоумевал, увидев, что двум лидерам предстоит сидеть на тронах, поставленных на возвышение, а их сопровождающим – расположиться «веером» в отдалении. Он привык проводить подобные неофициальные встречи на Даунинг-стрит, 10, в небольшом кабинете, где все располагаются в видавших виды креслах и на диванах. Блэра просто ошеломил вид русских бюрократов, по-ястребиному следящих за движениями своего президента-стажера и готовых доложить своим начальникам о его сценических успехах.

Несмотря на то, что исполняющий обязанности Президента стремился избегать спорных вопросов, Чечня неизбежно стала горячей темой. Блэр изобразил озабоченность Британии в самых убедительных тонах, как адвокат, обращающийся к присяжным, а Путин отметил, что его взгляды были, по меньшей мере, более уравновешены, чем взгляды французов. «Казалось, он провел всю ночь над подготовкой своего выступления, но выучил его назубок, – сказал ведущий британский дипломат, присутствовавший на встрече. – Иногда возникало даже впечатление заведенного патефона. То были первые дни [Второй] чеченской войны, но когда Тони коснулся темы, Путин дал очень длинный ответ – длительностью в 10 минут, хотя казалось, что говорил он много дольше – полностью подготовленный, непрерывный и хорошо отрепетированный абзац, который оставлял весьма мало времени для оживленной дискуссии». Путин настолько хорошо подготовился к встрече, что Блэр затруднялся поддерживать разговор на равных; было очевидно, что знания Блэра по ситуации в Чечне весьма ограничены – он имел сведения лишь в общих чертах, не в подробностях. И тут Путин начал свою тираду. Суть доводов Путина заключалась в том, что в основе эта война имеет криминальный характер: преступники утверждают, что их движущим мотивом является религия, но фактически они агрессивные экстремисты, представляющие реальную угрозу России. Эта угроза исходит от терроризма, преступные элементы намерены разорвать Федерацию… В рядах противников русские солдаты встречают арабов, талибов и мусульман из Пакистана, доказывал Путин, но их настоящие враги – преступники, которые только притворяются, что их действия продиктованы религией.

Блэр оказался захвачен врасплох. Обещания устроить дебаты по правам человека в Чечне и разрушению Грозного пришлось отложить в сторону. Вместо этого ему показали несколько любительских видеороликов о том, как чеченцы пытали русских солдат и офицеров, отрубали им головы и расстреливали в присутствии Шамиля Басаева. Всего было 17 эпизодов, страшный дайджест недавнего рейда в Дагестан.

Блэр впоследствии узнал от своей разведки, что видео было подлинным. Обоих лидеров завела эта чеченская дискуссия, и, как написал Алистер Кэмпбелл в своем дневнике, он испытал «настоящее облегчение, когда они перешли к внутренним вопросам, экономическим реформам и развитию рыночной экономики». После встречи оба лидера дали пресс-конференцию в большом зеркальном бальном зале. Кафедры для обоих разместили на некотором расстоянии друг от друга, чтобы затушевать разницу в росте между Путиным и британским премьером, который был выше на 15 см. Журналисты задали несколько вопросов об инвестициях. Путин явно предвидел их и зачитал длинное, заранее подготовленное заявление. «Оно было ужасно старомодным, – вспоминает британский дипломат, – и я помню, как стоял там, думая: „И этот человек позиционирует себя как реформатор и модернизатор российской экономики“. Заметьте, к тому времени Путин уже произнес несколько речей в таком роде, включая „речь тысячелетия“. Это было очень важное заявление: единственное, сделанное перед выборами 26 марта. Подозреваю, к этому заявлению приложил руку кто-то из стариков, засидевшихся в Министерстве внешней торговли со времен СССР, потому что оно рассматривало инвестиции как что-то, что делается правительствами, и упоминало „великую судостроительную промышленность Британии“, которой у нас нет уже лет сорок. Невозможно было после этого прийти к иному выводу, кроме того, что этот парень изрядно отстает от рыночной экономики».

За последующим обедом воцарилась унылая атмосфера. Надежды Блэра сделать Путина своим лучшим другом рухнули, а Путин понял, что его идея «будет так, как я скажу» не была воспринята. Русские были рады, что их представитель не дал сбить себя с курса, в то время как малочисленная британская команда сникла. Они размышляли так: вначале состоялась напыщенная двухчасовая беседа, за ней последовала заурядная пресс-конференция. Однако настроение улучшалось по мере того, как шел обед, а присутствие Шери и Людмилы помогало разрядить атмосферу. Перед тем как мужья приступили ко второму раунду переговоров, организованному в столь же роскошной комнате в Эрмитаже, женщины отправились на короткую экскурсию. Дипломат сэр Родерик Лайн высказал Блэру предложение оставить двух лидеров наедине, в присутствии одних переводчиков, на всю вторую половину дня. Блэр с готовностью согласился, но русские этого не приняли, особенно представители Министерства обороны, которые, казалось, не доверяли своему Президенту в той же мере, в какой не нравились ему. «Следует иметь в виду, что люди из российского Минобороны и КГБ никогда не любили друг друга, и мысль о бывшем офицере КГБ – и даже не старшем! – который вот-вот станет избранным Президентом, шокировала их, – говорит ведущий британский дипломат. – Поэтому русские настояли на том, чтобы мы вернулись в комнату, где господа Путин и Блэр взошли на свои троны для фотосъемки, а мы все выстроились вокруг. Когда это закончилось, один из нас спросил Тони – с общего согласия, прошу заметить: „Не лучше ли вам следующую беседу провести наедине?.“ Тот ответил: „Да, полагаю, это хорошая идея“. Так что мы поднялись и покинули комнату. Русским ничего не оставалось, кроме как выйти следом. Они были в ярости, но я думаю, что исполняющий обязанности Президента был рад настолько же, насколько удивлен. Он явно знал, что все было спланировано за сценой».

Блэр впоследствии сказал своей команде, что встреча один на один не только прошла намного лучше, чем первая, но что они вдвоем сумели найти определенное взаимное доверие, чего и опасалась старая президентская гвардия. Но им нечего было бояться: Путин вовсе не собирался вступать в клуб поклонников Блэра. Тем не менее, когда они с женами заняли в тот вечер места в ложе Мариинского театра, всем казалось, что они установили прекрасные отношения, хотя опера и была чужда любителю поп-музыки Блэру. Шери Блэр впоследствии вспоминала тот вечер с содроганием, жалуясь, что «опера казалась бесконечной». Она добавила: «Поскольку я была уже на шестом месяце с Лео, путешествие далось нелегко. Хотя гостиница и была натоплена как печка, на улице было ужасно холодно». Решительно настроенный не дать гостям уехать домой без приятных воспоминаний о поездке, Путин взял супружескую чету в ресторан и за едой спросил у премьер-министра, в курсе ли он, что в этой части света медведи ходят прямо по улицам. «Тони посмотрел на него тем отсутствующим взглядом, который характерен для него, когда он не знает, что сказать, и пожал плечами, – как сказал свидетель этого обеда. – Тогда Путин схватил его за руку и подвел к окну, где – действительно! – прямо по тротуару расхаживал огромный медведь. Конечно же, он был на цепи, которую держал находящийся поблизости дрессировщик. Но Путин достиг цели всего этого визита, сумев показать: может, он и новичок на международной арене, но вполне способен пустить пыль в глаза одному из ведущих игроков. Это должно было послужить Блэру уроком…»

На обратном пути в Лондон Блэр дал по поводу этой встречи оптимистичный отчет присутствующим сотрудникам прессы, объявив, что, по меньшей мере, теперь он, Шери и супруги Путины – очень хорошие друзья. С деловой точки зрения он нашел Путина «очень умным человеком, точно знающим, чего он намерен достичь в России… С учетом того, какие испытания страна проходит сейчас, и какие экономические задачи перед ней стоят, неудивительно, что он верит в сильную Россию, где будет установлен порядок, и одновременно – Россию демократическую и либеральную». Он ни словом не намекнул на то, как трудно оказалось вовлечь Путина в обсуждение тех вопросов, которые он обещал обсудить с ним перед отъездом. Когда репортеры попытались узнать, насколько жестко он сам держался при обсуждении чеченского вопроса, он сказал, что нарушения прав человека имели место с обеих сторон. Неофициально Блэру пришлось признать, что это уже не Борис Ельцин, а новый сильный русский лидер, к следующим встречам с которым следует готовиться куда более тщательно, особенно если на повестку дня будет вынесена Чечня.

* * *

На своем пути к президентским выборам Путин неизбежно сталкивался с тенями из своего прошлого. Марина Салье, либеральный политик, требовавшая, чтобы мэр Собчак отозвал Путина, якобы за растрату фондов, начала кампанию против назначенного Ельциным преемника, привлекая внимание к своему санкт-петербургскому расследованию. В своих несколько театральных интервью, которые, по ее словам, превратили ее в «мировую медиазвезду», Салье утверждала, что «ее собираются убить», а затем скрылась в своем деревенском доме. Мало кто принял ее заявления всерьез, и ей даже пришлось опровергнуть один репортаж, где говорилось, что Путин прислал ей к Новому 2001 году поздравительную телеграмму, где говорилось: «Желаем вам доброго здоровья… и возможности его использовать!» Салье усугубляла свои страхи, напоминая интервьюерам, что еще один ведущий либеральный политик Санкт-Петербурга, Галина Старовойтова, была убита буквально в двух шагах от своей двери 20 ноября 1998 года.

* * *

Президентские выборы Путина 26 марта 2000 года более напоминали коронацию, нежели выборы. 53 процента голосов, полученных в первом туре, уверили его в том, что он легко въедет в ворота Кремля. Помимо того, что он сам в обязательном порядке проголосовал на соответствующем избирательном участке, Путин проявил к этому событию мало интереса и взял тайм-аут для катания на лыжах во время подсчета голосов до объявления результатов.

Лидер коммунистов Геннадий Зюганов оказался вторым с 29 процентами голосов, а эгоцентричный либерал Григорий Явлинский – третьим с 6 процентами. На момент инаугурации 7 мая в Большом Кремлевском дворце 47-летний Путин стал самым молодым Президентом со времен Сталина. Два его предшественника, Ельцин и Горбачев, стояли вместе с ведущими политиками, иностранными послами, судьями, религиозными лидерами и членами семьи Путина, глядя, как их новый лидер шагает по длинному красному ковру, ведущему в великолепное здание XIX столетия. Когда 30 пушек отдали президентский салют, а рота кремлевской гвардии промаршировала под аккомпанемент военного оркестра, мальчик из Баскова переулка был приведен к присяге в качестве второго избранного Президента России. Репортеры из журнала «Тайм» были беспощадны в своей оценке: «Он настолько бесцветен, настолько обыкновенен, что его невозможно различить в толпе, – писали они. – Любопытному взгляду не на чем задержаться при созерцании его худощавой фигуры и вежливого, невыразительного лица». И опять-таки его глаза привлекли их внимание: «Посмотрите на его глаза. Серые, как сталь. Холодные, как сибирский лед. Они вонзаются в тебя, но ты не можешь в них проникнуть. Иногда они – зеркало, отражающее то, что ты хочешь видеть. Иногда – маска, прикрывающая подлинные намерения. Эти глаза – самая сильная черта Путина, не считая его несгибаемой воли».

Позже Путин и Людмила посетили службу благословения, которую патриарх Алексий II провел в Кремлевской Благовещенской церкви, увенчанной куполом-луковицей. Шагая там, где проходили цари, Путин выглядел более расслабленным, чем стоя на том месте, где стоял когда-то Сталин.

«Я сделал все, что мог, – сказал Ельцин в своей прощальной речи перед уходом в отставку. – Новое поколение сделает больше и лучше».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.