21

21

Повторение – мать учения. Мы штудируем лечение бронхиальной астмы. Практически штудирование сводится к тому, что я, начитываю, как на лекции, тут же задаю вопросы, чтобы разнообразить занятие, сам же на вопросы отвечаю, демонстрирую снимки, провожу клинический разбор больных, а студенты записывают, что считают нужным, в тетрадки. «Так вести занятие не педагогично, – говорит наш шеф. – На шестом курсе студент должен теорию знать, а вы только должны показывать симптоматику заболеваний на больном и проводить дифференциальный диагноз».

Он словно в неведении, что у среднестатистического студента в голове пусто, и если с ним разбирать сложного больного, то в лучшем случае он будет глупо смотреть на тебя. Поэтому студентам нравится, когда преподаватель раскрывает тему, причем не по учебнику.

Акцент на теорию я еще делаю потому, что шестой курс это практически последний рубеж. В дальнейшем будущий доктор будет предоставлен сам себе, и никто уже ему не будет начитывать лекции, по крайней мере в течение ближайших пяти лет, а затем он может попасть, при благоприятных обстоятельствах, на курсы в институт усовершенствования врачей. Кафедра постдипломной подготовки имеется и в нашем университете. На цикл там набирается до сорока и более врачей, как городских, так и из районов республики. Но как только начинаются занятия, врачи, словно нерадивые студенты, разбегаются. Из сорока лекции слушают десять-двенадцать курсантов. По окончании цикла докторам выдается бумага, что они по определенной дисциплине прошли специализацию. Бумага эта необходима, чтобы доктор прошел переаттестацию, к примеру на высшую врачебную категорию.

Что же до учебников, по которым занимаются наши студенты, то написаны они дубовым языком и в профессиональном отношении не лучшим образом.

К примеру, раздел по пульмонологии написан нашим профессором-фтизиатром, который сам никогда не работал практическим врачом и не лечил от начала до выздоровления больных, болевших, к примеру, пневмонией или бронхиальной астмой. Он теоретик и не знает нюансов клинического течения и лечения многих заболеваний.

Наши преподаватели в большинстве своем не владеют пером, но зуд написать учебник – у многих, в том числе и у нашего шефа, большой. К тому же при переизбрании по конкурсу на очередной пятилетний срок, написание учебника идет в зачет.

Когда наш шеф стал заведовать кафедрой, а было это еще до перестройки, то вызвал к себе ассистентов, которые преподавали студентам поликлиническую терапию и многозначительно вполне серьезно произнес: «Вы уже созрели до написания учебника, пишите, чем больше, тем лучше. Я буду у вас соавтором и рецензентом».

Недолго думая, преподаватели обложились литературой и все что попало под руку слизали в свой учебник. В конечном итоге получилась пухлая папка. Шеф, от удовольствия шмыгая носом, прочитал и одобрил. Учебное пособие отослали на рецензию в Москву. Тогда с изданием учебной литературы было намного строже. Через три месяца на имя ректора возвращается почтой пухлая папка и рецензия, в которой замечаний – на десять страниц машинописного текста. В конце рецензии заключение: «Авторы учебного пособия сами в достаточной степени не владеют материалом. Данное учебное пособие не научит, а только запутает студентов и его публиковать не следует». Ректор заключение рецензентов прочитал и в адрес шефа красным фломастером поперек папки большими буквами нелитературным языком написал несколько нелицеприятных предложений.

Теперь же, тот, кто задался целью написать учебное пособие или даже монографию, свою мечту осуществит, были бы деньги, и за примером ходить далеко не нужно.

Звонит мне как-то редактор Казанского медицинского журнала Виталий Сергеевич Давыдов и говорит: «У нас в редакции был некто Накип Каштанов. Он работает у вас в поликлинике РКБ и, кстати сказать, член Союза писателей Республики Татарстан, член Союза журналистов Российской Федерации. Принес для публикации статью, но мы ее даже не стали отсылать рецензентам. Пробовали читать и сверху вниз, и задом наперед – филькина грамота, даже обладая большим воображением, ничего не поймешь. То, что он путает падежи – это еще объяснимо, видимо, подражает Шаймиеву, но то, что он в статье написал, смахивает на бред душевнобольного». – «А о чем статья?» – «Судя по названию, про храп». – «Про какой храп?» – «Надо понимать, он хочет с научной точки зрения объяснить, почему во время сна люди храпят, накатал максимальный объем – двенадцать машинописных страниц». – «Так это же давно известно». – «Да. Я автору статью возвратил, что было для него полной неожиданностью, и порекомендовал обратиться к тебе. Прочитай статью и, если есть возможность, изложи ее русским языком, вдвое сократи. Он включит тебя в число соавторов».

Каштанова Накипа мы в РКБ знаем как никчемного врача. Его аттестовал на категорию главный пульмонолог Республики Татарстан профессор Визель и после принародно говорил: «Такого, что он говорил, я еще не слышал даже от двоечников студентов!»

Когда я бегло прочитал статью Накипа, то сразу же понял, что он безграмотно списал весь материал с чужой статьи, опубликованной лет пятьдесят назад, из какого-то ненаучного журнала. Но не просто списал, а перелопатил материал, чтобы его осовременить, на свой лад так, что получилась лабуда, которую при всем желании, задавшись целью, не напишешь. Статью я Накипу возвратил, но этим его зуд к писательству на медицинскую тему не поубавил. Через несколько месяцев он приходит ко мне и кладет на стол талмуд.

«Что это?» – спрашиваю я его. «Написал книгу по медицине. Для меня это ничего не стоит». – «На какую тему?» – «Про инфаркт, эмболию. Тебя все знают, напиши положительную рецензию».

Рецензию, конечно же, я писать не стал и тут же автору его «научный труд» возвратил. Через несколько месяцев захожу я к Анатолию Викторовичу в рентгенологический кабинет. Он в расстроенных чувствах мне показывает книгу Накипа Каштанова и говорит: «Я сделал глупость, подмахнул Никипу, не читая его галиматьи, рецензию, а он даже название книги безграмотно написал. Как только ее опубликовал, мне с глупой дарственной подписью подарил экземпляр. Книга называется «Гангрена легких. Эмболия легких. Тромбоз. Инфаркт легких». Ну, разве может быть эмболия легких! Нужно было написать: эмболия сосудов легочной артерии. А он эту книгу распространяет среди врачей и студентов. Делает бизнес». «Ты вообще не имел оснований писать на его книгу рецензию. Ведь ты же рентгенолог, а не клиницист. Сапоги должен тачать сапожник…» – заметил я, на что Анатолий Викторович сказал: «Да как-то было неудобно отказать. Ведь мы часто по работе встречаемся, здороваемся за руку».

Проходит еще несколько месяцев и появляется очередная книга Накипа Каштанова: «Трактат о врачевателе». В ней в восторженных тонах повествуется о нашем шефе как о «замечательном ученом, враче, человеке, о его жизненном и трудовом пути и творческой деятельности». Надо полагать, книгу про себя написал шеф, затем над ней работал редактор, а подписал трактат Накип. Ключевые слова «мертвого текста»: талантливый, честнейший, выдающийся, всемирно известный, гениальный. Когда проходили очередные госэкзамены, книгу студентам и преподавателям раздавала старшая дочь шефа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.