21

21

Один раз в пять лет преподаватели вузов проходят переизбрание по конкурсу. Когда подходит срок, мы пишем отчет по учебной, учебно-методической, научной и воспитательной работе.

На кафедральном совещании при переизбрании преподаватель зачитывает отчет, отвечает на вопросы коллег, затем происходит открытое обсуждение отчета и голосование.

Вот и сегодня у нас в повестке дня кафедрального совещания отчет и переизбрание нескольких преподавателей. Среди них Салават Зарифович.

– Если все делать по-честному, то меня должны переизбрать, – сказал мне Салават. – У меня за пять лет четыре научных статьи в центральных журналах плюс тезисы в материалах российских научных съездах и конференциях, к тому же я по миокардитам написал учебное пособие. Ни у кого на кафедре за последние пять лет нет больше, нежели у меня, научных публикаций. От студентов только положительные отзывы, кроме того, я в совершенстве владею английским, а про лечебную работу я и не говорю. У нас на кафедре практически не осталось преподавателей, кто может серьезно посмотреть больного. Это с одной стороны, но с другой – у меня договоры с фармфирмами. Рекламируя лекарственные препараты, я читаю лекции в поликлиниках города, выезжаю в районы Республики и не делюсь с шефом. Посмотрим, что перевесит.

– А почему ты не хочешь с ним поделиться? – спросил я его. – Ведь он почти на каждом кафедральном совещании практически прямым текстом говорит тебе об этом. А в начале учебного года в присутствии не только всех преподавателей, но и бывших твоих студентов – ординаторов и интернов – сказал, что ты не справляешься с обязанностями: научный кружок и работу с ординаторами завалил, что ты балласт для кафедры. Тебе нужно было встать и ему сказать, что он заметил в твоем глазу соломинку, а в своем – бревна не видит, или же просто хлопнуть дверью, ведь он же тебя при всех, обдумав все заранее, не в первый раз унизил. Такие люди как он, если встречают жесткий отпор, то сразу идут на попятную.

– Я так не могу, – отвечает Салават, – хотя мог бы сказать очень многое: и то, что он не читает лекции студентам, на учебный процесс ему наплевать. За последние годы он не провел ни одного занятия ни с ординаторами, ни с интернами. А я с ординаторами занимаюсь каждую неделю. Беру из отделения больного и провожу клинический разбор.

– Для этого, кстати сказать, нужна квалификация преподавателя.

– Работаем мы, а он себе часы приписывает. И так по всем разделам работы. На первом плане у него свой меркантильный интерес. Мне он говорит: пусть представители фармфирм ко мне подойдут. Я их озадачу. Ему только сунь в рот палец, он сразу руку отхватит.

Когда на кафедральное вошел шеф, то сразу же, как удав на кролика, взглянул на Салавата Зарифовича. Что ни говори, а сила воли у шефа есть. Он всех, как осьминог, держит в своих липких щупальцах.

– У нас на переизбрание идут четыре человека. К трем из них у меня вопросов нет. Им нужно оформить протокол заседания, – в нарушение всех процедурных вопросов сказал он, – а вот с Салаватом Зарифовичем проблемы. Отчет свой он мне не показал. К своим обязанностям он относится спустя рукава. От работы с научным кружком я его освободил. В отделе ординатуры на него жалуются. С работы он уходит раньше рабочего времени.

Салават Зарифович стал робко в свое оправдание говорить, что в отделе ординатуры на него не жалуются, но шеф его перебил:

– Сделаем так, – авторитетно сказал он, – пойдем Салавату Зарифовичу навстречу: дадим проработать ему еще год, а там посмотрим.

После кафедрального шеф Салавату сказал:

– Ищи себе место.

В защиту Салавата не выступил никто, в том числе и Раис Идрисович, за которого Салават в свое время замолвил слово при апробации его докторской. Я встал и, в ряду прочего, сказал, что Салават Зарифович – это золотой фонд кафедры, что у нас сместились понятия, и лучший преподаватель теперь тот, кто сам в жизни не вылечил ни одного больного.

Но плетью обуха не перешибешь.

На следующий день к Салавату Зарифовичу пришли ординаторы и в знак благодарности за то, что он проводил с ними на высоком профессиональном уровне занятия, сказали ему много теплых слов и подарили на добрую память о себе букет цветов и бронзовую статуэтку.

Салават Зарифович пошел искать правду-матку к ректору. Впоследствии о своем визите он рассказывал:

– Захожу в приемную. Секретарь мне, ни о чем не подозревая, говорит: «Подождите, я сейчас о вас доложу, и вы войдете». Она вошла в кабинет, а дверь оставила полуоткрытой, и я слышу, как ректор ей строго наказал меня к нему не впускать. Затем он вышел, сухо со мной поздоровался и сказал секретарю, что уезжает по делам. А ведь мы с ним вместе, когда я был секретарем приемной комиссии, а он проректором по учебной работе, рука об руку работали. С шефом они друзья. Его дочь под руководством шефа делает докторскую и они уже меж собой, судя по всему, все порешили – меня на ноль помножили.

Салавату Зарифовичу ничего не оставалось, как покинуть медуниверситет и устроиться на кафедру терапии института усовершенствования врачей. А ведь как непросто поменять место работы, когда ты проработал на одном месте не один десяток лет. Там его приняли с распростертыми объятиями. Для них Салават Зарифович был все равно что манна небесная. Заведующий кафедрой сразу же поделился с ним половиной часов лекционного курса. Салават стал читать лекции врачам по двадцати пяти темам. Это очень большой материал, который не смог бы осилить ни один из наших преподавателей. А коммерческую группу студентов из Индии, которую по кардиологии должен был вести на английском языке Салават, подхватила на первых порах ординатор первого года. Она всего лишь в прошлом году окончила шестой курс и звезд с неба, будучи студенткой, учтиво говоря, не хватала. Английским языком она владеет с грехом пополам, а уж про знания и говорить нечего. В конечном итоге индусы стали роптать, и непонятно было, кто же за этот цикл получил коммерческие деньги. Да и некому стало преподавать на уровне кардиологию нашим студентам. Ставка освободилась, но, как исстари на Руси говорят: «Было бы корыто…»

Теперь уж не с кем мне на кафедре поговорить о больных, обсуждая тот или иной интересный клинический случай.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.