«МОЯ МАЛЕНЬКАЯ НЕМОЧКА»

«МОЯ МАЛЕНЬКАЯ НЕМОЧКА»

Роскошный лайнер SS Ill de France являлся гордостью Франции. Его интерьер был сделан лучшими дизайнерами в стиле Art Deco. Огромные салоны, апартаменты, были отделаны драгоценными породами дерева. Зеркала в богатых рамах, столовое серебро и хрусталь – все сверкало, сияло, манило к себе. Невозможно было представить себе лучший фон для начавшегося романа Марлен Дитрих с Эрнестом Хемингуэем.

Когда она, в декольтированном вечернем платье из белого атласа, сверкая бриллиантами, спускалась по широкой лестнице, ведущей в банкетный зал, все взоры были обращены на нее. Марлен любила появляться позже всех, это привлекало всеобщее внимание.

Анна Уорнер, супруга могущественного голливудского продюссера Джека Уорнера, давала торжественный прием, и Марлен была в числе приглашенных. Это был роскошный банкет, – Уорнеры знали как принимать знаменитостей.

Марлен медленно подошла к банкетному столу и вдруг, к собственному ужасу, увидела, что за столом сидят двенадцать человек. «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверна», – сказала Марлен и собралась уходить. Ситуация казалась безвыходной, но внезапно перед ней возникла могучая фигура. «Прошу садиться, мисс Дитрих, я буду четырнадцатым!» Марлен никогда до тех пор не видела Хемингуэя, но читала его знаменитые романы «Фиеста», «Прощай оружие», его рассказы. Огромный, бородатый, Хемингуэй казался могучим великаном.

Они сидели рядом, оживленно разговаривая, казалось, что они знакомы уже давным-давно… В конце вечера Хемингуэй взял Марлен под руку и проводил ее до дверей каюты.

Их связывала особенная любовь: возвышенная и платоническая, любовь-дружба между двумя выдающимися людьми, которые были искренне привязаны друг к другу. Марлен называла Хемингуэя, как и все «Папа», а он ее – «моя Немочка». Они виделись не очень часто, но их переписка переросла в настоящий эпистолярный роман.

Эрнест был для Марлен надежной опорой, советчиком, «скалой Гибралтара», – как она его называла, и ему это нравилось. Они переписывались когда писатель жил на Кубе. Ценя ум Марлен, ее тонкое литературное чутье, ее образованность, Хемингуэй посылал ей свои рукописи, они часами разговаривали по телефону. Писатель говорил: «Я считаюсь с ее мнением больше чем с суждениями многих критиков…»

Он считался с Марлен не только в вопросах литературы. Именно к ней он обратился когда нужно было «уговорить» Мэри Уэлш стать его женой. Мэри была последней, четвертой женой великого Хэма. Это было во время войны, Марлен тогда находилась в Париже. Они встретились в отеле Ritz, где в то время жил писатель. Он ей рассказал о своем неудачном романе, о том, что Мэри отвергает все его предложения.

«Марлен, помоги мне, ты и только ты сможешь ее уговорить стать моей женой», – говорил Хэм. Марлен взяла на себя эту нелегкую миссию, встретилась с Мэри, говорила с ней о достоинствах Хэмингуэя, она стала его полномочным послом, надев фрачный костюм, она разыграла страстную любовную сцену, предложив Мэри от имени Хемингуэя руку и сердце.

Мэри вначале была удивлена таким посредничеством, но потом, когда наступил вечер, она появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение знаменитого писателя. «Я никогда не видела человека более счастливого, – говорила Дитрих, единственный свидетель этого события, – казалось, что сияющие лучи вылетали из его могучего тела».

Этот союз оказался на редкость счастливым. Мэри любила Хэма таким, каким он был: необузданным, эксцентричным, талантливым. К ней были обращены последние слова писателя: «Спокойной ночи, мой котенок…» Она же услышала 2 июля 1961 года и грохот рокового выстрела…

После его кончины Марлен писала: «Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной этими длинными ночами. Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Такая прекрасная жизнь угасла навсегда…».

Постоянная переписка Хэмингуэя и Марлен Дитрих завязалась, когда писателю было 50, а актрисе 47. Эти отношения Хемингуэй называл «разновременной страстью». Однажды он написал: «когда мое сердце бывало свободно, то Немочка как раз переживала романтические страдания. Когда же Дитрих с ее волшебными ищущими глазами плавала на поверхности, то погружен был я».

Актриса, в свою очередь, писала ему: «Дорогой Папа, пора тебе сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно».

Последним посланием Хемингуэя к Дитрих стала рождественская открытка, которую он подписал вместе с женой.

Когда журналисты из журнала Life попросили Хэмингуэя рассказать о Марлен, он с удовольствием откликнулся на это предложение и написал восторженную оду о своей любимой Немочке.

«Она храбра, прекрасна, верна, добра, любезна и щедра. Утром в брюках, рубашке и солдатских сапогах она также прекрасна как в вечернем платье или на экране…

Я знаю, что, когда бы я ни встретил Марлен Дитрих, она всегда радовала мое сердце и делала меня счастливым. Если в этом состоит ее тайна, то это прекрасная тайна, о которой мы знаем уже давно».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.