Глава 4 «Дворец загадок» Агентство национальной безопасности, Форт-Мид, штат Мэриленд 2001–2010 годы

Глава 4

«Дворец загадок»

Агентство национальной безопасности, Форт-Мид, штат Мэриленд

2001–2010 годы

Эти возможности в любое время могут обернуться против американского народа, и ни у одного американца не останется частной жизни, и это — возможность контролировать все что угодно: телефонные разговоры, телеграммы, не важно что. Спрятаться будет негде…

Сенатор Фрэнк Чёрч

Истоки тотальной слежки за интернет-пользователями во всем мире можно отследить довольно точно. Фактически она началась 11 сентября, в день террористических атак, которые напугали и привели в невиданную ярость Соединенные Штаты Америки. В последующее десятилетие в Америке и в Великобритании власти предприняли новую политическую инициативу: они решили вторгнуться в частную жизнь людей. Этому способствовало и бурное развитие технологий электронной слежки и прослушивания.

Запутанная сеть Интернет потихоньку превратилась в то, что Джулиан Ассанж, пусть и с некоторым преувеличением, назвал «самой большой машиной шпионажа, которую когда-либо видел мир». Но до появления на мировой сцене Эдварда Сноудена мало кто знал правду об этом.

Агентство национальной безопасности — самая крупная и самая закрытая из американских спецслужб — так и не смогла заблаговременно предупредить о внезапной атаке Аль-Каиды, предпринятой против башен-близнецов в Нью-Йорке. В то время агентством руководил Майкл Хейден, малоизвестный генерал военно-воздушных сил.

У Джорджа Тенета, директора ЦРУ и номинального главы всех 16 спецслужб, был к Хейдену вопрос. На самом деле этот вопрос возник у вице-президента Дика Чейни, и в этом смысле Тенет был просто передаточным звеном. Вопрос был прост: мог ли Хейден добиться большего? Тенет и Чейни задавались вопросом: может ли генерал более активно применять чрезвычайные полномочия АНБ и вычищать, словно пылесосом, обширные массы электронных сообщений и телефонной информации и оборачивать все это против террористов?

За пять десятилетий, начиная со дня его основания в 1952 году, Агентство национальной безопасности накопило невероятный научно-технический опыт. Еще в 1970-х годах сенатор-реформист Фрэнк Черч предупредил, что АНБ в силах «создать в Америке тотальную тиранию».

Среди его соседей в Мэриленде множество секретных американских военных объектов, таких как Форт-Детрик, центр биологических исследований армии США, окрещенный журналистами «лабораторией смерти», и Эджвудский арсенал, главная научно-производственная база химического оружия. Но самым секретным ведомством является АНБ. Его бюджет и персонал — тоже государственная тайна.

Задача АНБ заключается в сборе разведывательной информации по всему земному шару. Это означает перехват любых электронных сигналов: в радио, СВЧ-диапазонах, перехваты сигналов со спутников. И еще интернет-связь. При этом мониторинг ведется тайно, без всякого оповещения. Пункты перехвата агентства расположены по всему миру: на американских военных базах, в посольствах и в других местах.

Его возможности поддерживаются в секретной программе Five Eyes («Пять глаз») по сбору и обмену разведывательной информацией в рамках соглашения, заключенного сразу после Второй мировой войны. В соответствии с программой Five Eyes АНБ делится информацией с четырьмя другими англоязычными странами: Великобританией, Канадой, Австралией и Новой Зеландией. Теоретически эти страны — союзники, которые не шпионят друг за другом. А практически? Все-таки шпионят.

Юридически АНБ не может делать все, что ему вздумается. Четвертая поправка к Конституции США запрещает несанкционированные обыски и аресты американских граждан. Обыски и в том числе подслушивание переговоров являются законными только в отношении конкретного подозреваемого и при наличии «вероятной причины»[13] и выдачи судебного ордера.

Эти гарантии не просто неуместные или «антикварные» ограничения. В 1970-х годах президент Никсон продемонстрировал, как можно злоупотребить такой властью. Он приказал АНБ в соответствии с печально известной программой MINARET прослушать телефоны ряда американцев, которых он невзлюбил. Среди незаконных внутренних объектов подслушивания со стороны АНБ были некоторые американские сенаторы, боксер Мохаммед Али, писатель Бенджамин Спок, актриса Джейн Фонда, борцы за равноправие чернокожего населения Уитни Янг и Мартин Лютер Кинг, а также другие критики и противники вьетнамской войны. Скандал, связанный с программой MINARET, привел к принятию в 1978 году закона о контроле деятельности служб внешней разведки (FISA). Согласно этому закону, АНБ не имеет права заниматься подслушиванием на территории США, не имея на то соответствующего ордера.

Куда проще жилось британским партнерам АНБ в Центре правительственной связи (GCHQ), которые избежали прямого столкновения со своей конституцией и могли оказывать давление на государственных министров, чтобы получить от тех все, что нужно, прикрывшись завесой тайны. Британский Акт о правовом регулировании следственных полномочий 2000 года (RIPA) будет скоро «истолковываться» как предоставляющий юридический карт-бланш GCHQ на осуществление массовой слежки на британской земле и передачу результатов этой слежки АНБ — при условии, что один из концов этой линии связи расположен за рубежом.

В GCHQ даже не скрывали своего удовлетворения (это позднее выявлено в ряде документов) по поводу того, что «по сравнению с США режим надзора за нами гораздо слабее».

В 2001 году все обстояло именно так. В течение 72 часов после разрушительных террористических атак 11 сентября Хейден подвел агентство к пределу его существующих юридических полномочий.

На фоне чрезвычайной ситуации Хейден тайно разрешил своему агентству сопоставить номера известных террористов с американскими телефонными номерами, с которых осуществлялись международные звонки. Агенты довольно быстро «отвлеклись» от своей главной задачи; в течение двух недель АНБ было готово передать ФБР номер любого американского абонента, который связывался с любым афганским абонентом. Во внутренней истории АНБ позже назовут это «более агрессивным применением» полномочий Хейденом, нежели его предшественниками.

Таким образом, на вопрос Чейни и Тенета в 2001 году Хейден вынужден был дать ответ, который его боссы сочтут неудовлетворительным. Что еще он мог сделать? Ничего. Ничего в рамках существующих полномочий АНБ.

Позже в разговоре по телефону Тенет задал Хейдену еще один вопрос. Что можно было бы сделать, если бы у вас было больше полномочий?

Как оказалось, АНБ могло сделать очень много…

До террористических атак 11 сентября 2001 года АНБ уже проводило один эксперимент, который вынуждено было прекратить из-за юридических ограничений FISA. Идея заключалась в формировании так называемых «цепочек контактов» по записям переговоров, или метаданных. Формирование цепочки контактов — это процесс установления соединений между отправителями и получателями и их контактами. При должной тщательности оно создает карту соединений между людьми, без фактического прослушивания их телефонных звонков или чтения содержимого их электронных сообщений. Задолго до появления Facebook АНБ уже вовсю забавлялось с тем, что вышеупомянутая социальная сеть впоследствии торжественно представит как «социальный граф».[14]

Но возникла проблема. В 1999 году служба по делам разведки министерства юстиции США приняла решение, что метаинформация подпадает под определение FISA об электронной слежке. Это означало, что формирование контактной цепочки являлось вполне законным по отношению к неамериканским абонентам. А если оно применялось к американцам, то тогда АНБ нарушало закон.

Дело усложнялось тем, что электронные коммуникации даже между иностранцами за границей могли осуществляться через США, поскольку данные разбиваются на цифровые «пакеты», вместо того чтобы просто перенестись по телефонной линии из пункта А в пункт Б. FISA защищает транзитные передачи внутри США. И все же именно так развивались глобальные телекоммуникации.

Однако после 11 сентября 2001 года для Хейдена, Тенета, Чейни и Джорджа У. Буша оставался один выход. Они могли пойти в конгресс, который так жаждал войны, и попросить больше полномочий путем внесения соответствующих поправок в FISA. Когда еще дымились развалины башен-близнецов, конгресс проявил великодушие к исполнительной власти. В начале октября палата представителей подавляющим большинством приняла Патриотический акт, предоставивший федеральным следователям больше полномочий при расследовании террористических дел. Естественно, они подмахнули бы и поправки к директивам FISA.

Но администрация Буша отказалась открыто просить себе больше власти. Вместо этого Белый дом просто велел Хейдену тайно расширять масштабы слежки. В официальной истории АНБ высказывается предположение о том, почему это было сделано. «Случайные факты свидетельствуют о следующем. Государственные чиновники опасались, что общественные дебаты вокруг любых изменений в FISA скомпрометируют разведывательные источники и методы».

Таким образом, АНБ под руководством Хейдена занялось подготовкой новой программы — такой, которая при выходе за традиционные границы полномочий будет держаться в строжайшей секретности. Программа охватывала четыре аспекта: телефонные переговоры, телефонные метаданные, интернет-коммуникации в форме электронных сообщений и поисковых запросов в Сети, а также интернет-метаданные. АНБ предстояло собрать как можно больше такой информации. Снова вернули формирование контактных цепочек при коммуникациях иностранцев с американцами, и АНБ теперь имело возможность подключаться к иностранным коммуникациям, даже при прохождении соответствующих цифровых пакетов по территории США. Эта программа получила изящное кодовое наименование STELLAR WIND («ЗВЕЗДНЫЙ ВЕТЕР»), хотя некоторые из технологов АНБ стали потихоньку называть ее Big Ass Graph («Граф Большой Задницы»). Агенты ФБР дали программе ироничное прозвище «Заказ пиццы», поскольку многие перехваченные этой программой «подозрительные» сообщения в итоге оказывались, например, заказом еды навынос. 4 октября 2001 года программа STELLAR WIND вступила в действие, а ее официальное название было объявлено 31 октября, на Хеллоуин. Запуск программы был санкционирован президентом Бушем, и первоначально на нее было выделено 25 млн долларов.

О STELLAR WIND мало кто знал. Директиву Буша Хейден хранил у себя в сейфе. Знал главный правовед АНБ — и еще около 90 сотрудников ведомства, которые занимались реализацией программы, — он же торжественно благословил ее, назвал абсолютно законной. Но не было получено первоначального одобрения суда: лишь в январе 2002 года об этой программе узнал председатель Суда по контролю за внешней разведкой США (Foreign Intelligence Surveillance Court (FISC); его коллеги, за исключением одного, узнали о ней лишь через четыре года. Даже внутренний «сторожевой пес» АНБ, главный инспектор, узнал о STELLAR WIND лишь в августе 2002 года, почти через год после ее фактического запуска.

Не стали исключением и большинство членов американского конгресса. Круг посвященных (и то лишь в некоторые детали) лиц ограничивался наиболее высокопоставленными представителями Демократической и Республиканской партий в комитетах по разведке от сената и палаты представителей. К январю в АНБ вошли демократ Кен Иноуи и республиканец Тэд Стивенс, лидеры сенатского комитета по ассигнованиям,[15] который осуществляет контроль за «кошельком» сената. К январю 2007 года примерно 60 человек на Капитолийском холме знали о деталях программы STELLAR WIND. И это из 525 американских законодателей…

Но с самого начала STELLAR WIND, по-видимому, получила энергичную поддержку крупнейших телефонных компаний и интернет-провайдеров. Это было крайне важно. В отличие от бывшего СССР или современного Китая американское правительство не владеет и не контролирует оптоволоконные кабели и устройства коммутации, даже те их участки, которые проходят по территории США. Для того чтобы АНБ могло рассчитывать на сбор «урожая» в виде данных о телефонных разговорах и электронных сообщений, оно нуждалось в тесном сотрудничестве с этими компаниями.

Согласно внутренним отчетам АНБ, неназванные «партнеры частного сектора» начали обеспечивать агентство телефонным и интернет-контентом из-за границы в октябре 2001 года, в первый же месяц работы программы. В следующем месяце в АНБ стали поступать метаданные телефонных и интернет-коммуникаций внутри США.

Объем коммуникационного трафика между упомянутыми компаниями и АНБ был огромен. Инфраструктура, которая контролировалась тремя «корпоративными партнерами» (как их называло АНБ), представляла около 81 процента международных звонков, пересекающих территорию Соединенных Штатов. Столь тесное и секретное партнерство с телекоммуникационными компаниями для АНБ отнюдь не новшество: по сути, именно так АНБ с самого начала и вело свою деятельность. Эти долговременные отношения, наряду с патриотическими чувствами нации, которые испытали на себе серьезный удар 11 сентября, предусматривали наличие восприимчивой аудитории от упомянутых фирм. Например, двое из трех «корпоративных партнеров» контактировали с АНБ даже до официального запуска программы STELLAR WIND и всегда услужливо справлялись: «Что нам сделать, чтобы помочь?»

В последующие два года еще по крайней мере три телекоммуникационные фирмы выразили готовность оказать поддержку проекту STELLAR WIND — хотя начали проявляться и признаки напряженности. Дополнительные данные не запрашивались благодаря приказу судьи, вынесенному вне судебного заседания. Это был односторонний запрос со стороны АНБ, просто уведомление от генерального прокурора Джона Эшкрофта, который периодически возобновлял действие программы. Но Эшкрофт вовсе не был судьей. Одна из этих трех фирм оказывала просто «минимальную» поддержку агентству. Две другие были даже более «колеблющимися». Одна из них, от которой АНБ хотело бы получать электронный контент, воспротивилась этой инициативе агентства по причине «проблем, связанных с корпоративной ответственностью». Другая хотела бы привлечь юристов со стороны, чтобы те проанализировали законность ее согласия с таким запросом. АНБ, посчитав, что слишком рискует, отозвало свой запрос.

В министерстве юстиции также возникла озабоченность по поводу законности программы. Сообщалось, что заместитель генерального прокурора Джеймс Коуми отказался подписывать пролонгации программы во время болезни своего босса Эшкрофта. В 2004 году не только глава АНБ Хейден, но также и сам президент Буш-младший пытались оказать давление на New York Times, чтобы не допустить в прессе утечек об этой секретной программе. «Администрация Буша активно вводила нас в заблуждение, утверждая, что никогда не сомневалась в законности операций по наблюдению и слежке», — говорит Эрик Лихтблау, один из авторов газеты, который наряду с Райзеном освещал скандальные события в газете.

В декабре 2005 года худшие опасения АНБ все-таки сбылись. На первой странице New York Times красовался заголовок: «БУШ РАЗРЕШАЕТ США ШПИОНИТЬ ЗА АБОНЕНТАМИ БЕЗ САНКЦИИ СУДА». В статье раскрывалась лишь маленькая верхушка этого огромного айсберга. Автор сосредоточил внимание на необоснованном перехвате АНБ международных телефонных звонков американцев и их электронного почтового трафика. Он не углублялся в вопросы сбора метаданных, которые, по существу, обеспечивали ведомство информацией обо всех пользователях социальных сетей внутри США и их контактах за рубежом.

Осуждая политику ведущего американского таблоида, Буш начал публично отстаивать программу, называя ее одним из самых крупных успехов национальной разведки после событий 11 сентября. Пойдя дальше и даже проявив определенную хитрость, Буш подтвердил наличие только тех частей STELLAR WIND, о которых сообщила New York Times, и дал программе новое, политически более звучное название, которое частично «заткнуло рот» многим ее критикам: Terrorist Surveillance Program («Программа слежки за террористами»).

Как и в любом аспекте политики национальной безопасности президента Буша, последующее негодование в значительной степени носило предвзятый и предсказуемый характер: республиканцы из кожи вон лезли, отстаивая несанкционированную слежку как меру необходимую, чтобы помешать террористам; демократы так же быстро осудили ее как конституционное злодеяние.

В октябре 2001 года Нэнси Пелоси, конгрессмен от штата Калифорния, либеральный лидер фракции меньшинства в палате представителей и опытный парламентский тактик, занимала пост в комитете по разведке и присутствовала на первых брифингах Хейдена. Представители администрации Буша и их союзники обвинили Пелоси в отказе от программы, которую она раньше отстаивала.

Пелоси не стала отмалчиваться. Она рассекретила письмо, которое написала Хейдену через считаные дни после запуска программы STELLAR WIND, в котором выражала беспокойство: «Я буду выражать свою озабоченность до тех пор, пока не разберусь в юридической подоплеке принципа «достаточности полномочий», который лежит в основе вашего решения о выборе надлежащего способа продолжать это дело».

Пелоси была не единственной, кого лично затронули эти разоблачения. Сразу после публикации в New York Times проблемы возникли у Вито Потенцы. В обязанности генерального советника АНБ входило взаимодействие с телекоммуникационными компаниями и интернет-провайдерами. Он должен был убеждать, что их сотрудничество носит абсолютно легальный характер. Но это было легко держать в секрете. Теперь, когда СМИ выплеснули эту историю, телекоммуникационные компании стали опасаться за свое будущее и легальность своих действий, понимая, что скоро их могут вывести на чистую воду. Но при этом не собирались завершать свое сотрудничество с АНБ.

Один из сервис-провайдеров предложил Вито Потенце вариант решения проблемы. Не просите, чтобы мы предоставляли вам телефонные метаданные. Заставьте нас сделать это. «Провайдер предпочел, чтобы его заставили выполнить это требование в соответствии с постановлением суда», — говорится во внутренней истории АНБ.

Поэтому в первые месяцы 2006 года юристы АНБ и министерства юстиции тесно сотрудничали в вопросе секретной «легализации» процесса сбора телефонных метаданных внутри страны. Это дало бы возможность избежать санкций такого же секретного суда FISC, который теперь был проинформирован о программе STELLAR WIND. Результатом стала так называемая «оговорка о регистрации деловых операций» (business records provision) Патриотического акта — это ныне его печально известный раздел № 215.

Согласно положениям раздела № 215, принятого после событий 11 сентября и уже проклинаемого активистами борьбы за гражданские права, власти получали право заставлять фирмы передавать им материалы, «относящиеся» к «продолжающемуся» террористическому расследованию. Втиснуть в эти законодательные требования массовый сбор метаданных абонентов было сложно. Имели ли хоть какое-то отношение записи телефонных разговоров американцев к какому-либо текущему расследованию преступления в сфере терроризма — вопрос сомнительный. Метаданные больше походили на информацию, которая накопилась до расследования, и тем самым были созданы предпосылки для того, чтобы предугадать нить расследования.

И все же не столь давно введенный в курс дела суд FISC оказался весьма восприимчивым. «Есть реальные основания полагать, что материальные предметы розыска относятся к санкционированным расследованиям угроз… проводимым ФБР», — написал состоявший в FISC судья Майкл Говард 24 мая 2006 года при вынесении секретного решения о судебных постановлениях, которых так добивались крупные телекоммуникационные компании.

Кит Александер, следующий директор Агентства национальной безопасности, должен был описать эти отношения с телекоммуникационными компаниями и провайдерами интернет-услуг во время оживленных слушаний на заседании комитета по разведке при палате представителей 29 октября 2013 года. «Мы обратились за помощью к этой отрасли. Ну хорошо, если быть точнее, мы заставили эти компании помогать нам в соответствии с постановлением суда», — сказал он.

Возможно, еще точнее было бы, наверное, сказать, что «отрасль» сама вынудила Александера заставить ее помогать ему в соответствии с постановлением суда…

Затем администрация Буша решила модернизировать FISA в угоду новой «Программе слежки за террористами» (TSP) и обеспечила себе еще более надежное юридическое прикрытие, убедив конгресс в 2008 году принять спорный закон о поправках к FISA (FAA). Поправки к закону (FAA) позволяли вести прослушки без получения ордера, если у следователей есть основания подозревать о наличии заговора с участием другой страны. По сути, закон разрешил «прочесывать» любые международные контакты граждан США.

Эти поправки фактически узаконили и благословили перехваты любых коммуникаций между американцем и иностранцем. Иностранец вовсе и не обязательно должен был подозреваться в терроризме: достаточно было «разумно» заподозрить наличие у него ценных разведсведений. И при этом он не должен был даже находиться за границей: достаточно было «разумно» предположить, что во время перехвата разговора или электронного письма он находится где-то за океаном. Чиновники одобряли действие этих поправок ежегодно…

В соответствии с одной из самых важных оговорок к закону любой телекоммуникационной фирме, которая участвовала в этой массовой слежке, предоставлялся явный юридический иммунитет. Этот иммунитет имел обратную силу и был вполне ожидаем. По существу, ни одному партнеру АНБ из частного сектора никогда не грозили обвинения в совершении уголовного преступления или нанесении финансового ущерба.

Закон FAA был принят в середине 2008 года, в самый разгар президентских выборов. Для АНБ это был огромный успех. То, что начиналось как тайное беззаконие, которым полностью управляла исполнительная власть, теперь получило явное одобрение конгресса, многие из членов которого плохо понимали его значение. В лексиконе АНБ теперь значился новый термин: «702», ссылка на нормативный акт FISA, который был изменен в результате принятия FAA и который теперь давал зеленый свет для интенсивного ведения АНБ заграничной слежки и сбора информации, якобы связанной с терроризмом.

Борцы за гражданские права горько сожалели о том сражении, которое они сначала оспаривали, а теперь проиграли. Американский союз защиты гражданских свобод предупреждал, что теперь начнется массированная слежка, и под этот каток наверняка попадут и сами американцы. Для них это станет неожиданностью, которой они не смогут противостоять. Это походило на ордера на задержание, выпущенные британскими колониальными властями — о несанкционированных обысках и арестах, которые послужили толчком к Войне за независимость и собственно принятию конституции.

В палате представителей, где FAA прошел в июне при соотношении 293 — за и 129 — против, подавляющее большинство голосов против было подано демократами. Но демократы в комитете по разведке были склонны проголосовать за принятие этого закона. Среди них были ветеран комитета Джейн Харман, а также ее предшественница, а ныне спикер палаты Нэнси Пелоси. По-видимому, она все-таки сумела переступить через свои прежние убеждения.

В сенате закон был принят при удобной разнице 69 — за и 28 — против. Все 28 несогласных оказались демократами. Но что примечательно: нашлись демократы, которые поддержали АНБ. Одной из них оказалась Диана Фернстейн, которая на следующий год стала председателем комитета по разведке. Другим был Джей Рокфеллер, который тогда как раз занимал этот пост и который осудил эти действия властей, когда о них рассказала New York Times…

А третий представлял собой либеральную надежду начала XXI столетия, это был сенатор от штата Иллинойс, преподаватель конституционного права Барак Хусейн Обама…

В 2007 году в одной из первых речей начавшейся президентской гонки он пообещал: «Я обеспечу нашу разведку и правоохранительные органы инструментами, в которых они нуждаются, чтобы выслеживать террористов, не нарушая нашу конституцию и не покушаясь на свободу. Больше не будет незаконного подслушивания американских граждан. Службы национальной безопасности не будут шпионить за американскими гражданами, которые не подозреваются в преступлении. Никто не будет следить за гражданами, все злодеяния которых выражаются лишь в том, что они протестовали против ошибочно начатой войны. Никто больше не будет игнорировать закон тогда, когда это неудобно».

9 июля 2008 года Барак Обама, кандидат на пост президента от Демократической партии, проголосовал за принятие закона FAA.

После принятия закона FAA политические споры по поводу несанкционированной слежки достигли апогея. На протяжении всего срока президентства Обамы несколько раз проводилось голосование по поводу слежки и шпионской деятельности — как по поводу продления действия Патриотического акта, так и самого FAA, — но на эти вещи обращали не так много внимания. Обама так и не понес ответственность за массовую шпионскую деятельность, которую сам же и санкционировал.

Одна из причин этого заключалась в том, что голосование по поводу принятия закона FAA в значительной степени вернуло былую завесу тайны, которой была окутана деятельность АНБ. В то время как несколько энтузиастов хотя бы поверхностно знали о STELLAR WIND, у общественности не было никаких доказательств того, что АНБ тайно собирает телефонные метаданные всех американцев. У общественности не было доказательств наличия у АНБ широких договоренностей с крупными интернет-провайдерами в соответствии с программой под названием PRISM.

Было, однако, одно предостережение. В 2011 году интервью репортеру WIRED Спенсеру Акерману, который вскоре стал редактором отдела информации по национальной безопасности в Guardian, дал Рон Уайден, сенатор-демократ от штата Орегон, участвовавший в работе комитета по разведке. Как и во время собственной речи незадолго до важнейшего голосования по Патриотическому акту, он дал понять, что в распоряжении правительства имеется секретная интерпретация Патриотического акта. Она, по его словам, настолько отличалась от текста этого закона, что, по сути, представляла собой совершенно новый закон — тот, по которому конгресс не проводил никакого голосования.

«Мы сталкиваемся с несоответствием между тем, что думает общественность, что говорит закон и что тайно думает американское правительство по поводу того, что говорит закон, — сказал Уайден. — Когда у вас есть такое несоответствие, вас наверняка ждут проблемы». Если бы американский народ заметил это несоответствие, добавил он, то был бы удивлен и напуган. Но Уайден поклялся хранить секретные данные и отказался точно сформулировать, что он имел в виду.

Таким образом, несмотря на подозрения и загадочные споры, все новые факты о самых больших и назойливых внутренних и внешних программах слежки скрывались от американской общественности, во имя которой эти программы и разрабатывались.

Когда Эдвард Сноуден садился в самолет, вылетающий в Гонконг в 2013 году, материал, который хранился в его ноутбуках, был настоящей бомбой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.